* * *
Поднимаясь по ступенькам, я только и делала, что смотрела по сторонам и удивлялась. Надо же, как красиво! Даже слишком красиво! Похоже, Патрик с Массимо денег не жалели! Этакий небрежный шик: мягкое освещение, белые вазы от Джонатана Адлера, черно-белые фотографии в деревянных рамах.
А вот и Массимо! Мой приход застал его врасплох, так что вместо ставшего привычным холодного равнодушия я увидела целый букет эмоций: удивление, испуг, досаду, раздражение. И – неужели мне показалось? – капельку радости.
– Джорджия! – воскликнул он.
– Что такое? – послышался откуда-то издалека голос Патрика.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Массимо. – Зачем пришла?
– Они все знают! – выпалила я.
– Кто "они"? И что знают? – Патрик вышел на лестницу и встал рядом с Массимо.
– Они… Можно войти?
Парни расступились, пропустив меня в кабинет. Все именно так, как я себе представляла: очень уютно, просторно, светло. Над столами пробковые планшеты с фотографиями супермоделей: Изабелла Росселлини, Синди Кроуфорд, Клаудиа Шиффер. В углу кофеварка и круглые фарфоровые чашки. Из этих самых чашек мы с Массимо по утрам пили кофе. Боже, как счастлива я была и думала, что так будет всегда.
– Что происходит? – поинтересовался Патрик. Устроившись в кресле, он вопросительно смотрел на меня. Массимо застыл у двери, готовый в любую минуту сбежать.
– Это… м-м-м… Триш сказала… – запнулась я. Ну почему мне с ними так трудно? – Ко мне сегодня приходила Триш и… поздравила с открытием нового салона.
Оба смотрят непонимающе.
– Значит, она в курсе, – увереннее проговорила я. – Ей Клаудиа Джи рассказала, а той…
– Миссис Кей, – договорил за меня Массимо.
Я раскрыла рот от удивления:
– Откуда ты знаешь?
Массимо облокотился о дверной косяк. Он так близко, я чувствую аромат его парфюма…
– Потому что сам попросил миссис Кей рассказать Клаудии Джи, – сухо ответил он. – А Дива, естественно, проболталась Триш.
Я смотрела то на Массимо, то на Патрика. Лица у обоих совершенно постные, вытянутые. Похоже, у них какой-то план.
– Значит, вы знали…
– У нас все готово, – объявил итальянец. – В конце недели открываемся.
– Так что пусть болтают! – засмеялся Патрик.
Я разревелась, не расплакалась, а именно разревелась, с растеканием туши и красными пятнами на щеках. Парни смотрели на меня в немом удивлении.
– Я думала… думала… – запинаясь, лепетала я.
Да, судя по всему, ни Патрик, ни Массимо помогать мне не собираются.
– Завтра поговорим с Жан-Люком, – наконец сказал Массимо, – так что бесплатная реклама не помешает. С самой Триш мы беседовать не стали: из уст Клаудии Джи та же самая информация звучит гораздо убедительнее. Первую статью "Пейдж сикс" публикует в среду, а на следующей неделе выйдет еще одна в журнале "Нью-Йорк".
Массимо, как всегда, просчитал все действия на несколько ходов вперед. Теперь его план кажется вполне реальным. Нет, он и раньше казался реальным, просто… До открытия меньше недели, значит, я вижу их с Патриком последние дни… Как же… Как же я буду жить?
– Ну, извините… – пролепетала я, вытирая слезы. – Мне пора.
Обреченно посмотрев на Массимо, я бросилась на лестницу. Страшно подумать, сколько горя мы друг другу принесли! Но я его по-прежнему люблю… Почему мы не можем быть вместе?
Слезы застилали глаза, я опрометью бросилась на раскаленную Мотт-стрит.
На следующее утро на работу идти совершенно не хотелось, и я, как могла, тянула время. Остановилась у газетного киоска на углу Пятьдесят девятой и Лексингтон-авеню. Наверное, передовицы пестрят заголовками вроде "Жан-Люка предали" и "Элитный салон теряет сотрудников". Следующая остановка – небольшой продуктовый, где я купила холодный кофе. Все, больше медлить нельзя, первый клиент в десять утра.
Даже не представляю, чем закончится сегодняшний день. Жан-Люк в гневе страшен, а тут двойное предательство, хорошо организованный заговор. Хотя я-то из-за чего нервничаю? Не мне идти в его кабинет, не мне пригибаться и уворачиваться, когда шеф начнет кидаться мебелью. А как бы я себя чувствовала, если бы уходила с Патриком и Массимо? Эх, надо было спросить, в котором часу они собираются поговорить с маэстро…
Лифт привез меня на последний этаж, и я вдохнула знакомый запах лаков, красок и шампуня. Совсем скоро все изменится, и не к добру. Начинается новая глава в моей жизни, где я буду без любимого, без друзей, одна. Я огляделась по сторонам: Патрик и Массимо на местах, в салоне обычная утренняя суета.
Первая клиентка – жена редактора крупного журнала, бывшая модель. У нее двухслойное окрашивание – смесь платинового блонда и розовато-красного.
– Ты как, едешь в эти выходные на пляж? – спросила она. "На пляж" – это, конечно же, в Хэмптонс!
– Боюсь, не выйдет, – покачала головой я. Даже если бы мы с Массимо не расстались, отпуска в этом году все равно не получилось бы: все деньги ушли на салон.
Я посмотрела на него – как ни в чем не бывало филирует челку жены пластического хирурга. Ну и выдержка, можно подумать, это самый обычный день.
Фейт Хоником у окна, у нее – монохромное окрашивание. Закончив, она на минутку подошла ко мне.
– Ну, как вчера? Все прошло хорошо?
– Да, спасибо огромное! А как мои дамы?
– В полном порядке благодаря твоим записям, – отозвалась Фейт, – хотя главное, что у тебя все хорошо. Понадобится замена – обращайся, всегда пожалуйста.
Вернувшись на свое место, Фейт занялась актрисой, лицо которой казалось смутно знакомым. А у меня целая банкетка ожидающих, даже расписание страшно посмотреть. Наверное, так даже лучше: не будет времени думать о Массимо с Патриком.
Быстро, сначала мелирование, а потом миссис Икс – мультитональное окрашивание: основной тон шоколадный, вокруг лица теплые красноватые пряди. Весьма удачное цветовое сочетание, действует эффективнее, чем пластическая хирургия. Я аккуратно оборачивала фольгой пряди. Нужно думать о работе, только о работе. Обычно я болтаю без умолку, а клиенты только этого и ждут. Стилисты, колористы и даже маникюрши должны быть в курсе всех событий: от политики до мира моды. Похоже, все посетители друг друга знают. Если ко мне записывается жена кандидата от демократической партии, все следующие клиентки спрашивают, как я расцениваю его шансы, а если владелица модного ресторана – просят забронировать столик.
Сегодня мне не до пустых разговоров.
– Вы слышали о Митци Эн? – поинтересовалась миссис Икс, всем видом показывая, что ее совершенно не интересует самый громкий скандал минувшей недели: супруг наследницы многомиллионного состояния сбежал со стюардессой/секретаршей/массажисткой. Точно не помню, да и какая разница? Я торопливо закивала, но миссис Икс ожидала большего энтузиазма и была явно разочарована.
– Пятнадцать минут под лампами, – объявила я, установив личный рекорд в мультитональном окрашивании. Теперь нужно устроить ее с максимальным комфортом: британское издание "Вога" плюс чашечка кофе с молоком.
В тот момент и раздался страшный грохот. Звук резкий, неприятный, заглушающий все остальные, издать такой может только человеческое тело.
На долю секунды в салоне воцарилась тишина, даже гул фенов стих, а потом кто-то закричал. Обернувшись, я увидела распростертую на полу Фейт. Гладкие волосы рассыпались по полу белым веером, на губах – довольная улыбка.
– Сделайте что-нибудь! – раздался пронзительный женский голос. Боже, это же я кричу. – Вызовите "скорую"!
Все двигались как в замедленном кино. Все, кроме Массимо, который уже набрал какой-то номер и рассказывал о случившемся. Мой Массимо, милый, любимый… Конечно, а кто же еще?
Над Фейт хлопотали ассистентки.
– Ей нужен воздух! – закричал Патрик. – Откройте окна!
Из приемной послышались вопли Голубчика. Голос у него высокий, совсем как сирена "скорой помощи".
– Кто-нибудь умеет делать массаж сердца? – спросил Патрик. – Есть здесь врач или медсестра?
Стилисты, клиенты и ассистенты застыли в немом ужасе. Нечто подобное может случиться в кино, в метро, с кем-то из посторонних. Только не в нашем салоне и не с Фейт Хоником.
– Фейт, милая, вставай! – завывал Голубчик.
– "Скорая" уже выехала, – объявил Массимо и осторожно подложил под голову Фейт маленькую подушку. Патрик пытался нащупать пульс.
– Знаете, моя падчерица однажды тоже упала в обморок, – скрестив на груди руки, рассказывала одна из клиенток. – Оказалось, аллергический шок, духов в "Барнис" нанюхалась.
– Пульс есть! – объявил Массимо. Боже, да он просто чудо!
– Слава Богу!.. – пролепетал кто-то.
Грохот, металлический лязг, скрип колес – врачи прибыли. Крупные парни в зеленой спецовке среди вазочек и столиков на кривых ножках казались настоящими слонами в посудной лавке.
– С дороги! – кричали они. – С дороги!
К груди Фейт приложили липкий датчик энцефалографа.
– Как это произошло? Она что, упала? – спросил один из врачей.
– Кажется, сознание потеряла, – сказала я.
Прижав ко рту Фейт кислородную маску, врачи положили ее на носилки и понесли к выходу.
– Куда вы ее повезете? – спросил Массимо.
– В Ленокс-Хилл.
– Думаю, инфаркт, – сказал неслышно подошедший ко мне Патрик.
– Нет, не говори так! – со слезами на глазах взмолилась я.
– Милая, говори или не говори – хуже уже не будет.
Фейт унесли в лифт, а мы все будто приросли к своим местам. Массимо у двери, голова опущена, губы беззвучно шевелятся. Я догадалась, что он молится. Закончив, он поднял глаза и посмотрел на меня. Вокруг постепенно приходили в чувство наши коллеги и клиенты, а мы так и стояли, глядя друг на друга. Вот бы всю жизнь смотреть в его глаза и видеть в них любовь!
– Поеду в больницу, – проговорил Массимо.
Я кивнула. Конечно, должен же кто-то быть рядом с Фейт!
Он посмотрел на сидящих на банкетке дам.
– Простите, у нее никого нет. – Его голос задрожал, но он тут же взял себя в руки. – Мы ее семья.
Как прошел остаток дня? Ужасно. Подобные события бесследно не исчезают. Клиенты приходили и уходили, Жан-Люк попросил меня взять клиентов Фейт. К концу дня пальцы покраснели, голова раскалывалась. Мы с Патриком думали только о Фейт, а для большинства остальных случившееся – досадная неприятность.
Наконец я поняла, что хочу. Сигарету. За год выкуриваю сигарет пять максимум. Похоже, один из таких моментов настал. Массимо еще не вернулся, о состоянии Фейт новостей нет. Мы с Патриком то и дело переглядывались, будто поддерживая друг друга. Казалось, страшные события зачеркнули все наши разногласия и обиды.
Стрельнув у одной из ассистенток сигарету, я вышла на лестницу. Курить в здании категорически запрещено, но не спускаться же на лифте с самого верхнего этажа! Желая максимально насладиться каждой затяжкой, я не спешила. Кстати, а где наш маэстро? Повесил на меня клиентов Фейт и исчез. Странно, дверь на служебную лестницу открыта. Поддавшись неясному предчувствию, я поднялась по ступенькам и… услышала голос Жан-Люка.
– Надеюсь, в новости ничего не просочится?
– Нет, конечно. Даже не беспокойтесь… Завтра мне принесут все газеты, но у нас еще никогда…
Кажется, это миссис Эн-Эн…
– Фейт – идиотка! А если начнет болтать, что поскользнулась на плитках или аллергию у нас заработала?
Я стала медленно пятиться, будто от приготовившегося к атаке хищника. Тошнит, еще немного, и вырвет! Сколько лет Фейт проработала на Жан-Люка? А знакомы они и того дольше…
Затушив сигарету, я бросила бычок на лестницу. Вспомнились слова, которые любит повторять Дорин: "Бог говорит с тобой каждую минуту. Остается только слушать". Господь для нее не просто всемогущий, всезнающий повелитель. Мама слишком прагматична и цинична, чтобы безоговорочно во что-то верить. Наверняка она имела в виду, что только глупец может не замечать очевидного.
В салон Массимо вернулся лишь к шести, очень усталый и измученный. Он всегда восхищался Фейт, да мы все ею восхищались. Такая спокойная, надежная, разве с ней что-то может случиться? А теперь она в больнице…
– Прогнозы хорошие, но Фейт до сих пор в реанимации. Врачи считают: обморок случился из-за сильного перенапряжения. Завтра к утру будут готовы результаты анализов.
В зале мы остались втроем: Патрик, Массимо и я. Как бы я ни беспокоилась за Фейт, в тот момент мои мысли были о другом: мы одно целое. Не отпущу их ни за что на свете, а все страхи – ерунда.
– Ну, дружище, – обращаясь к Патрику, начал Массимо, – кажется, нам пора. Момент не самый подходящий, но завтра это будет в газетах. Пойдем к Жан-Люку?
Патрик коротко кивнул, и они направились к лифту. Актовый зал, где вечерами работал Жан-Люк, этажом ниже. Массимо уже нажал на кнопку, когда я, словно очнувшись, бросилась следом:
– Стойте!
Оба обернулись. Дорогие мои, любимые…
– Я хочу с вами!
Массимо поднял усталые глаза.
– Могу я пойти с вами? Пожалуйста…
Они молчали. Боже мой, неужели уже поздно?
Наконец Массимо протянул мне руку:
– Пойдем! Мы партнеры, как договаривались.
Война
Солнечным летним утром салон "У Дорин" на Мотт-стрит распахнул двери. Первые посетители придут к десяти утра. Накануне вечером мы обзвонили всех, кто на ближайшую неделю записался к нам в "Жан-Люк".
– Миссис Эл? Беспокоит Массимо из "Жан-Люка". Вообще-то я уже не из "Жан-Люка"… Нет-нет, не беспокойтесь! Мы открыли новый салон на Мотт-стрит… Да, правильно, в Нолите. Завтра о нас в газетах напишут… Конечно, завтра в одиннадцать тридцать. Договорились! Ну, до встречи!
Одну за другой мы обзвонили всех клиенток из списка, который Патрик с Массимо составляли несколько месяцев. В основном дамы реагировали положительно и обещали прийти.
А еще к нам просятся ассистенты из "Жан-Люка".
– Салон "У Дорин", чем могу вам помочь?
Салон "У Дорин"… Боже, я словно в детство вернулась!
– Джорджия?
– Да?
– Это Тиффани!
Сердце болезненно сжалось: ну вот, сейчас начнутся упреки, обиды, обвинения.
– Что случилось, Тифф?
– Читала сегодняшние газеты, поэтому и звоню…
– Послушай, мне очень жаль, но…
– Можно мне у вас работать? – выпалила девушка.
На душе стало легко, как в тот момент, когда я решила уйти с Патриком и Массимо.
– Ну конечно, – осипшим от волнения голосом проговорила я.
– Эмилио и Сью тоже хотят к вам, – продолжала Тиффани. – Ребята, у вас уже есть ассистенты?
Нет, ни одного. Похоже, Массимо заранее знал, что так случится, и не стал никого брать.
– Пусть приходят! – радостно сказала я.
Попрощавшись с Тиффани, я обернулась к Массимо, который ставил в вазу большой букет из фрезий и орхидей.
– К нам придут Тиффани, Эмилио и Сью! – сказала я.
– А еще Лори и Джеффри.
– Представляю, как взбесится Жан-Люк!
– Да он уже взбесился…
Я вспомнила вчерашний вечер. Когда мы объявили, что уходим, Жан-Люк повел себя подозрительно спокойно. Лишь мертвенно-бледные губы выдавали бурлящие внутри эмоции. "Мы открываем свой салон", – коротко и спокойно сказал Массимо. Жан-Люк встал и молча показал на дверь. Проходя мимо, я чувствовала гнев, страшными волнами исходящий от маэстро.
– Он потеряет больше половины ассистентов, – заметила я.
– Жан-Люк этого так не оставит. Обязательно отомстит. Вылепит три глиняных фигурки и воткнет иголки в их сердца!
– Ужас какой!
– Не бойся, bella, я шучу!
Голос у Массимо совершенно спокойный. Удивительно, но его спокойствие передалось и мне. Страх отступил. У нас получится… Все будет хорошо.
– Иди ко мне! – Массимо раскрыл объятия. Какие сильные у него руки, сильные и надежные. Ужас, я ведь чуть его не потеряла! – Я так рад, что ты здесь, со мной…
– Я тоже… Массимо, прости меня…
– Ш-ш, bella, – он прижал к моим губам палец, – главное, мы вместе!
В десять утра в салоне играл любимый джазовый квартет Массимо, у каждого рабочего места – живые цветы. На хрустящих белых полотенцах – ножницы и расчески, а у меня – фольга, зажимы, ватные тампоны. Прибыли первые ассистенты из "Жан-Люка" – те, кто ушел, едва прочитав утренние газеты.
Часы пробили десять – никого. Десять пятнадцать. Половина одиннадцатого. Мне стало не по себе: где же клиенты? Вряд ли все опаздывают! Хотя всякое бывает…
– Вдруг они не могут найти Мотт-стрит? – предположил Массимо.
– Или решили, что мы открываемся на следующей неделе, а не на этой, – неуверенно сказал Патрик.
Похоже, они обескуражены не меньше, чем я.
– Думаю, после обеда клиенты появятся, – бодро проговорила я. – А пока не будем терять времени, нам есть чем заняться!
Дела и правда нашлись: освещение над рабочими местами недостаточно яркое, парадная дверь скрипит, стереоустановка ломается.
Полдень… Два часа… Полтретьего… Ни одного клиента!
– Джорджия? – Тиффани присела за кофейный столик.
– Да, Тифф?
– Слушай, только не обижайся, но ты уверена, что… все будет в порядке? Я-то думала, к вам все клиенты перебегут…
– Мы тоже…
– Начинать всегда трудно, – вмешался Патрик. – Удивляться нечему: мы ведь пытаемся перетянуть клиентов из центра в никому не известную Нолиту. Да и стиль у нас совсем другой…
– Думаешь, клиенты его оценят? – нетерпеливо перебила Тифф. Испугалась девочка, хотя упрекнуть ее не в чем: у Жан-Люка она хоть что-то на чаевых зарабатывала, а здесь без клиентов ничего не получит. Равно как и мы все…
– Да, конечно! – с преувеличенным энтузиазмом сказала я. – Посетители не сразу, но придут… Оглянись по сторонам: ты когда-нибудь видела салон красивее?
В эту минуту в дверях появилась девушка. Мы все чуть не подпрыгнули от неожиданности. Кажется, в "Жан-Люке" я ее не видела… Волосы огненно-рыжие, явно не в стиле Верхнего Ист-Сайда. Потертые джинсы, ярко-оранжевый топ, в носу маленький алмазный гвоздик.
– Чем можем вам помочь? – первым спросил Массимо.
– Новый салон? – поинтересовалась девушка.
– Да, только сегодня открылись!
– Красиво… – оглянувшись по сторонам, проговорила гостья.
– Спасибо, – отозвался Массимо. "Красиво…" Бедная девушка не может придумать ничего оригинальнее! А мы взвалили на нее весь груз ожидания…
– И сколько берете за стрижку? – спросила она, коснувшись копны ярко-рыжих волос.
– Девяносто у младшего стилиста, сто пятьдесят у старшего.
– Сто пятьдесят? – не веря своим ушам, переспросила девушка.
– Да, мы же…
Но посетительница уже качала головой:
– Вот так черт, сто пятьдесят баксов за стрижку! Где вы найдете таких идиотов?
Она повернулась и ушла, покачивая бедрами в потертых джинсах.
– Сто пятьдесят баксов за стрижку! – уже за дверью повторила она.