– В какую переделку попал? – спросил Арни, когда Киппи разделся и вошел с ним в сауну.
– Кто тебе сказал, что я попал в переделку?
– Не дури мне голову, юнец.
– Тебе-то что?
– Могу помочь тебе выбраться, вот что мне.
– Каким образом?
– На предварительном допросе был судья Кварц, верно?
– Да, откуда ты знаешь?
– Знать такие вещи – мое занятие. Я узнал все через десять минут после того, как они тебя повязали. Мой приятель летел тем же самолетом из Парижа. Они искали то, что вез он, а вместо этого обнаружили то, что вез ты.
– Не могу понять, почему они прицепились ко мне, – сказал Киппи, – У меня, собственно, ничего и не было, так, пара сигарет с марихуаной, а они вцепились в меня, будто у меня целый груз из Колумбии. Ты бы видел, что они сделали с моим багажом.
– Эти задницы схватили не того парня, вот и все, – сказал Цвиллман.
– Мои родители убьют меня.
– Сломал зуб?
– Да.
– Как?
– Полицейский ударил меня.
– Полицейские обычно не бьют школяров вроде тебя. Ты, небось, начал перед полицейскими разыгрывать богатенького сынка.
– Что-то в этом роде.
– Обозвал его рыжим или латинос? Киппи кивнул.
– Рыжим.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Я вижу тебя насквозь, Киппи.
– Там были два здоровенных полицейских, которых позвал таможенник. Они схватили меня за руки и поволокли так, что даже ноги не касались пола, и протащили через зал ожидания Пан-Американ. Не очень приятное зрелище, понимаешь? После этого заставили меня раздеться и запихнули свои пальцы мне в задницу, ища наркотики. Я взбеленился.
В сауне через переговорное устройство послышался женский голос.
– Вы готовы для массажа, мистер Цвиллман? Арни повернулся к аппарату и нажал кнопку.
– О'кей, Ванда. Буду через минуту. Подготовь стол. – Потом повернулся к Киппи. – Как насчет массажа?
– Нет, спасибо, – сказал Киппи; ему не то что массаж, а даже сауну не хотелось принимать.
– Эта Ванда хороша, – сказал Арни. – Она приведет тебя в чувство, если тебе плохо.
Киппи пожал плечами.
– Хорошо, – сказал он.
– Как я понял, ты не сообщил Жюлю и Паулине о своем маленьком приключении? – Он произнес имена с преувеличенной четкостью, как бы намекая на их положение.
Киппи отрицательно покачал головой.
– Ты лучше позвони им отсюда, – сказал Арни, – только не говори, что произошло. Вообще никому не рассказывай, кроме своего адвоката. Я найду тебе его для защиты. Тебе обойдется это в десять косых.
– Ты собираешься одолжить мне десять косых? – спросил Киппи.
– Достаточно того, что я помогу тебе выпутаться, сынок. Моя щедрость не беспредельна.
– Где же я возьму десять косых?
– У богатенькой мамочки.
– Она не даст. Я знаю. Она сказала так в последний раз.
– Будь обаяшечкой, Киппи, ведь знаешь, как это делается, и она не устоит. А когда предстанешь перед судьей Кварцем в понедельник утром, дело прикроют. Рассчитывай на меня.
– Что ты за это хочешь, Арни? Не думаю, что ты борешься за это только потому, что я такой мировой парень.
– Смекалистый малыш.
– Чего ты хочешь?
– Познакомиться.
– С кем, черт возьми, я могу тебя познакомить?
– С отцом.
– С отцом? Мой отец живет в Лонг-Айленде, сейчас женат на бывшей Шейле Бошамп и играет в бридж все дни напролет в Саутгэмптоне или на Палм-Бич, или в "Ракке Клаб" в Нью-Йорке, или в "Пайпин-Рок", или еще где-нибудь. По какой причине тебе вдруг захотелось встретиться с Джонни Петуортом?
– Не пудри мне мозги, маменькин сынок. Я говорю о Жюле Мендельсоне.
– Он мне не отец. Он отчим.
– Хорошо, отчим. Я хочу встретиться с твоим отчимом. Киппи заколебался. По своему опыту он знал, что обещать встречу с отчимом он не может.
– Отчим обо мне не очень высокого мнения, – сказал он спокойно.
– Ты хочешь, чтобы твое дело прикрыли, и родители не узнали об этом, хочешь?
– Арни, пожалуйста. Мой отчим никогда не придет в твой дом. Точно знаю.
– Я знаю это, молокосос. Единственное, чего я от тебя хочу, чтобы ты уговорил родителей придти пообедать и посмотреть фильм в доме Каспера Стиглица. Я тоже там буду, но об этом им ни слова.
– Кто такой Каспер Стиглиц?
– Кинопродюсер.
– Но мать с отчимом не знаются с такими людьми. Не скажу, что это правильно, но это так.
– Уговори их, задница. Ты же не хочешь, чтобы твое имя попало в газеты из-за того, что тебя повязали на рейсе номер три Пан-Амэрикан из Парижа? Не думаю, что Жюлю и Паулине понравится это, особенно накануне конференции в Брюсселе.
Киппи стоял, смущенный, и только смотрел на Арни Цвиллмана.
– Что такое "Пайпин-Рок"? – спросил Арни.
– Клуб, – ответил Киппи.
– Где?
– На Лонг-Айленде.
– Что за клуб?
– Такой, куда тебя не пустят.
– Ты имеешь в виду в члены клуба?
– Даже как гостя члена клуба. Даже на ленч.
– Как так?
– Ты – не из их класса. Арни кивнул.
– А сейчас лучше позвони своей мамочке и скажи ей, что тебе до зарезу нужны десять тысяч долларов. А я пойду на массаж.
* * *
В последующие несколько дней Жюль, Паулина и Киппи только один раз собрались вместе всей семьей. Несмотря на то, что мертвый Гектор Парадизо лежал в открытом гробу в морге "Пиерс Бразерс", жизнь в городе шла своим чередом, хотя бесконечные пересуды о причине его смерти продолжались. Семейство Фредди Галаванта решило не отменять танцевальный вечер в честь визита бразильского посла. Полли Максуэлл не видела ничего предосудительного в том, чтобы провести показ моделей в отеле "Бель-Эйр" для лос-анджелесской гильдии защиты сирот, хотя Паулина Мендельсон, Камилла Ибери и Роуз Кливеден отказались от участия в нем. Ральф Уайт, вопреки протестам Мадж, не отложил давно запланированный уик-энд с рыбалкой на реке Метоулиос в Орегоне, но обещал вернуться к похоронам в церкви Доброго Пастыря.
Для Жюля эти дни были насыщены заботами. Шла подготовительная работа к экономической конференции в Брюсселе. Группе сотрудников Национальной галереи из Вашингтона был обещан ленч в "Облаках" и осмотр коллекции вместе с Жюлем в качестве гида. Это обещание нельзя было не выполнить. Одновременно шли приготовления к похоронам Гектора, к которым Жюль проявлял особый интерес. Паулину удивило настойчивое желание Жюля поручить бывшим послам и другим известным в городе людям принять участие в выносе гроба, хотя все они были едва знакомы с Гектором.
Все эти дни Киппи в основном молчал, делая исключение только для Блонделл и Дадли, которые по-прежнему его любили, или часами гонял мяч на теннисном корте, несколько раз сходил к доктору Шею, который вставил ему новый зуб, да еще к доктору Райту, чтобы подлечить указательный палец на правой руке, от которого Астрид, собака Гектора Парадизо, откусила кончик. Когда Киппи оставался наедине с матерью и отчимом, то бренчал на гитаре, что доводило Жюля до бешенства, но Жюль не подавал виду. До того, как Киппи решил стать владельцем ресторана, он хотел быть гитаристом.
Секретарь Каспера Стиглица Бетти позвонила секретарю Жюля мисс Мейпл как-то днем и передала приглашение для мистера и миссис Мендельсон на обед и просмотр фильма в воскресенье вечером, делая это заранее, чтобы получить подтверждение о согласии.
– Откажитесь, – сказал Жюль, когда мисс Мейпл позвонила ему домой, чтобы передать приглашение. – Мы даже не знакомы с Каспером Стиглицем.
Киппи взглянул на него, оторвавшись от игры на гитаре, потом взял особенно резкий аккорд, отчего Жюль обернулся и раздраженно посмотрел на него.
– Нет, Жюль, не отказывайся, – сказал Киппи.
Голос Киппи прозвучал повелительно, и Жюль заметил это. Он прикрыл трубку телефона рукой.
– О чем ты говоришь? – спросил он.
– Я говорю, прими приглашение.
– Что тебе известно об этом приглашении?
– Скажи мисс Мейпл, чтобы она сообщила о вашем согласии, Жюль, – сказал Киппи.
Жюль и Киппи пристально посмотрели друг на друга.
– Отклоните приглашение, мисс Мейпл, – сказал Жюль и повесил трубку. – Твоя мать никогда не пойдет в дом Каспера Стиглица.
– Пойдет, если ты скажешь ей, что надо идти.
– Ничего не понимаю, – сказал Жюль. – Ты знаешь этого Каспера Стиглица?
– Нет.
– Откуда же ты знаешь о приглашении?
– Знаю, и все.
– И что же тебе известно?
– Кое-кто будет там, потому что хочет встретиться с тобой.
– Кто?
– Не могу сказать.
– Лучше, черт возьми, скажи.
– Арни Цвиллман.
– Арни Цвиллман? – Жюль был явно потрясен.
– Ты знаком с ним? – спросил Киппи.
– Конечно, нет. А ты?
– Да.
– Откуда тебе знакома эта личность?
– Ты говоришь, как мама, – сказал Киппи, – она всегда говорит: "Откуда тебе знакома эта личность?"
Жюль не обратил внимания на это замечание.
– Этот человек – гангстер, – сказал он. – Он поджег "Вегас Серальо" ради страховки.
– Но его не уличили, – сказал Киппи.
– И он – карточный шулер. В его комнате для игры в карты в потолке установлена электрическая система подглядывания, а над потолком прячется человек, который с помощью этой системы передает ему электрические сигналы, сообщающие о картах партнера.
– Ты многое знаешь об Арни, хотя не знаком с ним.
– Скажи мне, Киппи, что тебя связывает с ним?
В этот момент в комнату вошла Паулина, одетая в черное. Она только что вернулась из морга, где тело Гектора Парадизо было выставлено для прощания.
– Ну как? – спросил Жюль.
– Кошмар, – сказала Паулина. – Бедный Гектор. Он бы все это возненавидел. Такие рыдания. Латиноамериканцы плачут так громко. Молитвы тянулись так долго, что мне чуть не стало плохо. А цветы! Никогда не видела таких ужасных цветов. Розовые гладиолусы. Оранжевые лилии. Как раз те, что я ненавижу. Завтра, на похоронах, будет лучше. Роуз Кливленд и Камилла все организуют сами, а Петра фон Кант сама подберет цветы. – Она повернулась к Киппи. – Как ты себя чувствуешь, дорогой? Как твой зуб? Дай посмотреть. О, прекрасно. Наш доктор Шей хорошо потрудился. Как палец? Сильно болит? Я так рада, что собачку забрали из нашего дома. Налей мне вина, дорогой. Твоя мама совершенно вышла из строя.
Киппи налил в бокал вина. Подавая ей бокал, он увидел, что она лежит в шезлонге, приподняв ноги.
– Спасибо, дорогой. Как хорошо, что вся семья в сборе в мое любимое время дня. Как давно мы не были вместе.
Она посмотрела на мужа и сына и улыбнулась. Не разделяя ее воодушевления, оба кивнули головами в знак согласия. На какой-то момент воцарилось молчание.
– Каспер Стиглиц приглашает нас на обед, – сказал Жюль.
– Каспер Стиглиц? Для чего? – спросила Паулина, фыркнув на абсурдность такого предложения.
– И посмотреть фильм, – добавил Жюль.
– О, Боже, мы не знакомы со всеми этими людьми, – сказала Паулина. По ее мнению, здесь нечего больше было обсуждать.
Жюль повернулся к Киппи и пожал плечами, как бы показывая, что он старался, но все напрасно.
Киппи, взглянув на Жюля, начал перебирать струны гитары.
– Мое последнее сочинение, – сказал он, – нечто вроде легкой песенки. – Он начал петь низким приглушенным голосом:
"Фло – имя любовницы моего отчима,
Она живет на улочке под названием Азалия,
Каждый день без пятнадцати четыре…"
Жюль, редко чему удивлявшийся в жизни, был ошеломлен.
– Что бы это ни было, дорогой, это мило, но в данный момент мне не до музыки. У меня так болит голова.
– Извини, мам, – сказал Киппи, откладывая гитару. – Арни Цвиллман тоже будет на обеде.
– Кто, скажи на милость, этот Арни Цвиллман? – спросила Паулина.
Она произнесла имя с такой интонацией, что не оставалось сомнения в ее отношении к этому человеку.
– Тебе он понравится, мам. Арни Цвиллман из старой воровской семьи. Старые ворованные деньги. Занесен в официальный список мафии. Не похож на твоих новых знакомых. Ты полюбишь его.
Паулина засмеялась.
– Жюль, тебе не кажется, что сын подсмеивается надо мной? – спросила она.
Жюль не ответил.
– Откуда тебе знакома эта личность? – спросила она Киппи.
Киппи рассмеялся. Он очень любил мать. Он гордился ее красотой. Во всех школах, что он посещал, ученики наперебой оказывали ему внимание, чтобы он только познакомил их с матерью, но со своей стороны она никогда не стремилась очаровать их. Он всегда был внимателен к ней в ее дни рождения и на Рождество. Но ему не нравилась ее светская жизнь, и он терпеть не мог Жюля Мендельсона. Он никогда с ней не откровенничал, хотя знал, что она не выдаст его секреты.
– Мне бы хотелось, чтобы мой сын проводил больше времени в компании людей, с которыми он вырос, вместо того, чтобы общаться с такими подозрительными типами, – сказала она. – Я просто не понимаю, где ты с ними знакомишься, Киппи.
– Послушай, Паулина, – неожиданно вмешался Жюль, поднимаясь с кресла. – Думаю, нам лучше пойти к Касперу Стиглицу. Только в этот раз.
– Представить не могла, что услышу подобное от тебя, Жюль. Я думала, что ты не переносишь всех этих киношников, – сказала Паулина, – "Они только и знают, что говорить о кино". Не это ли ты всегда о них говоришь?
– Я думаю, что нам лучше пойти, – мягко повторил Жюль, глядя на Паулину взглядом, означавшим, что она должна подчиниться его желаниям.
– Поступай, как знаешь, Жюль, – сказала Паулина. – Ты иди, а у меня нет ни малейшего желания. Я не знаю этого человека и не понимаю, почему я должна идти к нему на обед.
Жюль снова посмотрел на Киппи и неопределенно махнул рукой, как бы показывая, что он уговорит Паулину пойти, когда придет время.
* * *
Ванда заканчивала делать ежедневный массаж Арни Цвиллману, когда Киппи пришел навестить его. В ожидании, когда Ванда закончит, Киппи устроился в другой комнате и читал журнал.
– Хочешь принять массаж? – спросил Арни, выходя из массажной и завязывая махровый халат.
– Нет, спасибо, – сказал Киппи.
– Она приведет тебя в чувство, если тебе не по себе, – сказал Арни.
– Нет, спасибо, – повторил Киппи.
– До завтра, Ванда, – сказал Арни. Он подошел к бару и налил себе стакан апельсинового сока. – Тебе тоже не мешает это выпить.
Киппи кивнул.
– Что сказал отчим? – спросил Арни Цвиллман.
– Он пойдет, – ответил Киппи.
– Молодец, Киппи. А что мать?
– Мама колеблется.
– Колеблется, вот как?
– "Мы не знаем этих людей", – так она сказала.
– Очень надменная.
– Такова моя мать.
– Ты рассказал мамочке… Киппи протестующе поднял руку.
– Я не могу приказывать матери, куда идти. Только отчим может. Он приведет ее туда.
Арни Цвиллман кивнул.
– Что случилось с твоим пальцем?
– Собака набросилась.
– Откусила палец?
– Только кончик.
– Да… Я ненавижу кровь, – сказал Арни. – Что твой предок говорил обо мне?
– Он не мой предок. Я рассказывал тебе.
– Хорошо. Что твой отчим Жюль Мендельсон говорил обо мне?
– Он сказал, что ты поджег "Вегас Серальо" ради страховки, – сказал Киппи.
Арни побагровел и покачал головой.
– Жирная рожа.
– Эй, ты говоришь о моем отчиме.
– Что еще он сказал обо мне?
– Сказал, что ты мухлюешь в карты.
– Вот дерьмо. Не знаю ни одного человека, который бы не мухлевал в карты. Для меня это – часть игры. Перемухлевать шулеров.
– Он сказал, что в твоей игорной комнате в потолке установлена электрическая система подглядывания.
– Откуда, черт возьми, он знает об этом?
– Послушай, Арни, я тебя не критикую, я только передаю то, что слышал.
– Завтра будет слушаться твое дело. Судья Кварц отклонит предъявленное тебе обвинение. Твои родители пойдут с тобой в суд?
– Они даже не подозревают об этом. Кроме того, они будут на похоронах.
* * *
– Зайди-ка сюда на минутку, Киппи, – сказал Жюль на следующее утро. Он стоял в дверях библиотеки, одетый в черное для похорон Гектора и держа чашку кофе в руке, когда Киппи проходил мимо, направляясь к завтраку. – Надо кое-что обсудить, пока мама не сошла вниз.
Жюль вернулся к креслу под "Белыми розами" Ван Гога и отодвинул в сторону газеты. Киппи вошел в библиотеку, закрыл за собой дверь, но не сел.
– Я звонил в лечебницу в Лионе, – сказал Жюль, – разговаривал с отцом Лафламмом. Они примут тебя назад. Думаю, тебе лучше побыть там.
Киппи кивнул.
– Мисс Мейпл заказала билеты на самолет. Киппи снова кивнул.
– Премного благодарен, – сказал он.
– Только запомни одно: я сделал это ради твоей матери, не ради тебя, – сказал Жюль.
– Все равно, очень тебе благодарен, – сказал Киппи.
Магнитофонная запись рассказа Фло. Кассета № 9.
"Они записали меня в регистрационную книгу как консультанта. Только Бог знает, каким консультантом я была. Я это говорю ради Жюля Мендельсона, он был очень великодушный человек. Каждый месяц мне отправляли чек на имя Ф. Хоулихен. Хоулихен моя настоящая фамилия, хотя я не пользовалась ею годами. Марч только вымышленная фамилия, на случай если я стала бы актрисой или моделью, но этого, к сожалению, не произошло. Иногда, если Жюлю надо было мне о чем-то написать, он начинал письмо словами: "Дружище Ред".
Так он дурачил секретаршу, чтобы она думала, что Ф. Хоулихен – приятель, а не подружка, и мисс Мейпл принимала это как должное. Только ты не думай, что мисс Мейпл можно было обмануть. Она всегда знала, кто я. Однажды она позвонила мне и сказала, очень вежливо, что ей кажется, будто я трачу много денег. Конечно, Жюль не узнал, что она мне звонила. Если бы она только сказала мне тогда: "Положи часть этих денег в банк и сохрани их на черный день".
Но я, вероятно, не послушала бы ее. Понимаешь, самая большая моя ошибка в том, что я думала, будто счастливые времена никогда не кончатся."