Валентина
Конверт лежал в почтовом ящике, хотя на нем нет ни марок, ни печатей. Почерк она узнает мгновенно. Она разрывает конверт, еще даже не войдя в квартиру. В руки ей падает билет на поезд. Это билет первого класса от Миланского Чентрале до Санта-Лючия в Венеции. На билете указано сегодняшнее число и время отправления – через два часа. Тео что, рехнулся? Что это за игры? Бросил ей в почтовый ящик билет – и ни слова объяснения. У нее сегодня могла быть съемка или другие дела. За каких-то два часа она должна собраться и успеть на вокзал.
После вчерашней ночи в Темной Комнате Валентина думала, что он будет дома, когда она вернется. Она уже была готова признаться ему в своих чувствах, сказать, что наконец поняла всю глубину его любви, осознала, что он значит в ее жизни. Собиралась просить прощения. Но он так и не появился. Время шло, и угрызения совести постепенно сменились злостью и раздражением. Всю ночь она не могла заснуть и металась в кровати, так что с утра встала еще более уставшей и взвинченной. Он манипулирует ею, вот что он делает. И этот железнодорожный билет – очередное тому доказательство. Так вот, никуда она не поедет. Будет знать!
Однако, пока она поднимается на лифте, кусая губы, ее начинают одолевать сомнения. А что случится, если она все же поедет? Когда лифт останавливается и она открывает решетки, в голову ей приходит мысль. Все это игра. Точно так же, как альбом с эротическими фотографиями. Так же они играли, когда еще не жили вместе и встречались по разным тайным явкам, словно прятались от кого-то. Это ей очень даже нравилось. Может быть, Тео решил таким образом ее развлечь?
Ну ладно, неохотно решает она, входя в квартиру. Она поедет. Просто потому, что так совпало – сегодня она не работает.
Две стороны натуры Валентины вступают в противоречие (сердце, ее мягкая половина, и разум – главный защитник), поэтому она выбирает самый двусмысленный наряд своей прабабушки. Это небольшой костюм-двойка в тонкую полоску, мягкая фетровая шляпка, тонкая шелковая камисоль и очень женственные французские трусики. Туфли с плоской подошвой она отметает и надевает ботинки на шнурках и на высоком каблуке, чтобы прибавить себе немного роста. Превратившись таким образом в эдакого андрогенного гангстера, она чувствует себя гораздо увереннее.
Закончив одеваться, листает подаренный Тео черный альбом. Все фотографии уже напечатаны. Последние четыре снимка оказались самыми красивыми. Один – тот, что она рассматривала на пленке, который породил в ней желание надеть маску и выставить себя напоказ. Есть там фотография обнаженной груди, покрытой капельками воды, и еще один снимок живота – участок от грудей до таза, – усыпанного, кажется, белыми лепестками роз. Последний – самый соблазнительный. На нем запечатлена женщина, сидящая спиной к какой-то стене. Она обнажена, лишь венецианская маска скрывает лицо. Ее короткие черные волосы подстрижены в форме шлема, как тогда было модно. Судя по всему, это та же женщина, что и на фотографии, которую Валентина рассматривала на световом коробе. Ноги ее согнуты в коленях и провокационно разведены в стороны. Одна рука опущена между ног и сжата в кулак, скрывающий ее интимные части. Выражения лица под маской, разумеется, не разобрать, но Валентина видит, что губы ее приоткрыты и язык ее тела говорит о том, что она флиртует с фотографом. Подойди и возьми меня, если осмелишься. Валентина обожает эту фотографию.
Она опускает альбом в черный портфель. Возьмет его с собой. Ей хочется узнать, где Тео раздобыл эти негативы, известно ли ему, кто эта женщина. Но больше всего она хочет понять, зачем он отдал их ей, ведь именно из-за этих картинок все и завертелось, они вовлекли ее в водоворот эротических приключений, венцом которых стали встречи в клубе Леонардо и в Темной Комнате.
Она уже подходит к двери, когда в кармане пиджака жужжит телефон. Она достает трубку.
"Захвати картину Метсю".
Одна короткая строчка. Ни тебе "Привет. Как ты?", ни тебе "Люблю, целую". Даже смайлика не поставил, гад! Клокоча от негодования, она тут же набирает ответ.
"Где ты? Что происходит?"
Но Тео не отвечает. Ну что за человек! Теперь он еще хочет, чтобы она вышла из дому с бесценной картиной под мышкой, если это в самом деле оригинал, как утверждает Гэби. Она уверена, что Гарелли или кто-нибудь из его помощников последние дня два наблюдают за ее квартирой. Кроме того, есть еще и тот блондин, пристававший к ней на вечеринке у Марко. После вторника она, правда, не видела ни его самого, ни "Смарт-кара", но чутье говорит, что то была не последняя встреча. Что-то в этом человеке ее пугает.
Она смотрит на часы. До отхода поезда остается очень мало времени. Что же делать? Она бросается обратно в кабинет и осматривает картину на стене. Вообще-то, полотно не такое уж большое, решает Валентина. Если она не хочет опоздать на вокзал, размышлять некогда. Сняв картину со стены, она озирается по сторонам. Во что бы ее засунуть? Нормально упаковать все равно уже не получится. Она замечает на кресле кружевной шарф, берет его и заматывает картину. Не бог весть что, но все-таки лучше, чем ничего. Сунув картину в свой черный портфель, Валентина бежит к двери.
Пробираясь сквозь толпу в Стационе Чентрале, чувствуя себя песчинкой на просторах подавляюще огромного главного зала, она не может отделаться от ощущения, что за ней следят. Неожиданно развернувшись, сразу натыкается взглядом на него. Гарелли стоит у газетного ларька и делает вид, будто читает какой-то журнал. Никудышный из него сыщик, думает она. Но его присутствие все равно тревожит ее. Картина, которая сейчас лежит в портфеле, может оказаться краденой, так что, если он задержит ее, она попадет в очень скверную ситуацию. Да и потом, Валентине совсем не хочется, чтобы он проследил за ней до самой Венеции и нашел Тео. Вообще-то, Тео сейчас даже может находиться здесь, на вокзале, садиться в тот же поезд. Она осматривается по сторонам, но зал кишит людьми, и его не видно.
Она смотрит на часы. До отправления поезда осталось три минуты. Нужно срочно избавиться от Гарелли. Валентина уходит от платформ и возвращается в главный зал, краешком глаза наблюдая за Гарелли, который следует за ней. Спускается по лестнице на нижний этаж, идет в сторону входа в метро и на полдороге заскакивает в книжный магазин. Вероятно, он заметил ее маневр, но, если поторопиться, его можно провести. Она бежит через магазин и взлетает по расположенной здесь же лестнице, ведущей обратно в главный зал. Ровно за минуту до отправления поезда. Она бросается сквозь толпу к платформе 13, видит дежурного по станции, который уже собрался дать свисток к отправлению, и машет ему. Вот почему хорошо быть красивой женщиной в Италии! Дежурный открывает дверь вагона, и она в последнюю секунду успевает запрыгнуть в поезд.
– Grazie! – Она посылает дежурному воздушный поцелуй, не забыв нагнуться так, чтобы ему на миг приоткрылся вырез ее камисоли.
– Prego, signorina!
С торжествующим видом она наблюдает за тем, как Гарелли выбегает на платформу и отстает от поезда.
Он знает, что она села в этот поезд, но ему неизвестно, где она с него сойдет. Возможно, она едет не в Венецию, а в Брешу, Верону или Падую. По крайней мере она выиграла немного времени. Валентина пытается отогнать тревожную мысль о том, что ее любовник мог совершить что-то плохое. А если вдруг до него доберется рука правосудия и она потеряет его надолго? Решив не заглядывать в будущее, Валентина, взглянув на билет, идет искать свое купе.
Она снимает фетровую шляпку и кладет ее на багажную полку у себя над головой. Из-за того, что в портфеле ценное содержимое, она не прячет его наверху, а ставит между собой и окном поезда. В купе больше никого. Она ждет. Теперь в любую минуту, думает Валентина, в купе может войти Тео. Однако, чем дальше поезд отъезжает от Милана, тем ей становится очевиднее, что Тео не едет с ней. Что ее ждет в Венеции? Он встретит ее на вокзале, успокаивает она себя. А если нет, она ему позвонит.
Валентина откидывается на спинку сиденья и достает книгу, которую недавно начала читать, – "Иезавель" Ирэн Немировски. Конечно, она не может ни сравнивать свою мать с главной героиней романа. Для прекрасной, неотразимой соблазнительницы Глэдис Айзенах тщеславие значит куда больше, чем судьба собственной дочери. Эта женщина больше всего боится старости и даже готова совершить убийство, чтобы скрыть свой возраст. Нет, ее мать не настолько плоха. Несмотря на всю красоту слога Немировски, после нескольких прочитанных строк глаза Валентины начинают закрываться. Прошлой ночью она вовсе не спала, и события, происшедшие в Темной Комнате, выпили из нее все силы. Она до сих пор не понимает, почему Тео участвовал в этом. Неужели ему нравится смотреть, как Леонардо трогает ее. У нее с Леонардо сложились такие отношения, какие она бы хотела иметь с Тео, – платонические и одновременно сексуальные. Выходит, они просто друзья, которые занимаются сексом? Нет, у этих отношений совсем другая динамика. Леонардо для нее, скорее, учитель, проводник. Она знает, что большинство людей осудят ее за то, что она спит с другим мужчиной, но Тео явно не из их числа. Переехав к ней, он сразу сказал: они не обязаны сохранять моногамные отношения. Она согласилась, только попросила, если у него будут другие женщины, никогда не рассказывать о них. "Лучше сосредоточиться на том, что происходит между нами, – в полудреме думает она, – чем на том, что происходит вокруг нас". Последнее, о чем она успевает подумать, прежде чем провалиться в сон, – это его губы, мягкие, чувственные, открывающие ее сердце в Темной Комнате.
Она целует его. Ощущает его вкус. Чувствует на плече его руку, то, как его щетина покалывает щеку. Она открывает глаза и прямо перед собой видит Тео.
– Тео! – восклицает она. – Ты здесь!
Он улыбается, и вокруг его глаз появляются морщинки.
– Да, я здесь, – отвечает он, и она замечает, что он немного напряжен. – Ты принесла картину?
– Да, но зачем… То есть… Что происходит?
– Осторожней с ней, ладно? – просит он. – Пусть будет у тебя, пока мы не приедем в Венецию.
– Хорошо. – Она притягивает его к себе. – Зачем ты все это делаешь, а? Старые фотографии… Клуб… Темная Комната…
Он смотрит на нее с удивлением.
– Ты что, до сих пор не поняла, Валентина?
– Но…
Он поцелуем заставляет ее замолчать.
– Время для слов наступит позже, – шепчет он. – Всегда мечтал заняться кое-чем в поезде.
Она не может сдержать ухмылку. О, как же хорошо снова его видеть, снова чувствовать!
– В самом деле, синьор Стин? И чем же?
Он садится рядом с ней, чуть отклоняется и стаскивает с ее плеч пиджак, обнажая шелковую камисоль.
– Знаешь, что я хочу? – Он прикладывает ладони к ее щекам, заставляя взглянуть на себя. Она видит его расширившиеся зрачки, точеные скулы и твердый подбородок. – Я хочу тебя, Валентина.
Дыхание ее учащается. Он это серьезно? На самом деле хочет заняться любовью в поезде? А если кто-нибудь зайдет в купе или увидит их?
Тео расстегивает рубашку и бросает ее на пол. Берет безвольную руку Валентины, прикладывает к волосам на груди. Ее ладонь останавливается на его сердце. Она чувствует его яростное биение и глядит ему в глаза. Валентина понимает: ей тоже этого хочется. Ей нужен этот миг первобытной, животной потребности в любовнике, она нуждается в такой спонтанности страсти, поддерживающей в ней жизнь, так же, как при их первой встрече.
– И я тебя хочу, Тео, – шепчет она.
Он встает, расстегивает и спускает джинсы. Белья на нем нет. Его пенис возбужден, он так прекрасен, ее дорогой Тео. Она тянется к нему.
– Я твой, Валентина.
Она поднимает на него взгляд. В голове появляются вопросы: "В самом деле? Но к чему ты это?"
– Ты моя, – добавляет он, берет ее за руки и поднимает.
Он словно в трансе. Она расстегивает и сбрасывает свои брюки. Теперь на ней только шелковое белье. Он снимает с ее плеч бретельки камисоли и гладит грудь, затвердевшие соски, когда топ соскальзывает по ее телу и падает на пол вокруг ног. Потом кладет руки на ее бедра и стаскивает с нее французские трусики. Освобождаясь от них, она чувствует, что его рука начинает гладить между ног.
– О да, ты хочешь меня, Валентина, – тихо произносит он, и она, словно загипнотизированная, смотрит в его голубые глаза.
– Повернись, – говорит он.
Валентина поворачивается лицом к окну купе. Поезд, слегка покачиваясь, мчится через просторы Италии.
– Наклонись и упрись руками в окно. – Она делает, как он велит, и чувствует, что он раздвигает ей ноги. Он гладит ее, пальцами раскрывает шире, готовит, а в следующий миг входит в нее. Он такой большой, что ей кажется, будто он доходит до ее пупка. Она крепко сжимает его пенис, пока поезд раскачивается под ними, то подталкивая их друг к другу, то отталкивая в стороны.
– Сейчас я тебя отымею так, как ты этого хочешь, Валентина.
Он нарушает золотое правило не разговаривать во время секса. Но его грязные слова заводят ее. Она всеми силами принимает его в себя, отчего по телу расходится дрожь.
Он медленно, очень медленно выходит из нее, и она едва не сходит с ума от желания, но вдруг с безумной силой он вновь вонзается в нее. Она вскрикивает, упираясь в стекло. Ей в голову приходит мысль: "Что, если они сейчас проедут какую-нибудь станцию или город?" Люди увидят их. Но ей все равно. Ей хочется, чтобы Тео довел ее до экстаза, превратил в орущую фурию. Все ее внутренние дикие инстинкты ликуют в этом маленьком купе поезда, радуясь безудержности желания. Она поднимает зад, льнет к нему в неистовом вожделении, и он вонзается в нее снова и снова, постепенно набирая скорость. Он входит так глубоко, словно проникает в саму душу. Она, сжимая зубы, извлекает из себя свою темную половину и смотрит ей прямо в лицо.
– Еще! – жадно сипит она. – Еще!
Поезд набирает скорость, они тоже, словно части одного механизма, раскачиваются, совокупляются, несутся вперед. Она ощущает восхитительную близость финала и, когда наступает оргазм, чувствует, что его член откликается на ее экстаз, извергаясь внутри нее. Руки ее соскальзывают со стекла, она теряет равновесие, и они вместе падают на пол. Он оказывается сверху, но, несмотря на немалый вес его тела, ей удобно и уютно. Она закрывает глаза, чувствуя, что тает. Теперь, когда черная половина покинула ее, она ощущает себя необыкновенно легко. Она просачивается сквозь пол купе, стекает с днища вагона и орошает рельсы квинтэссенцией своей сущности. Она поблескивает на путях, как жемчужины среди гравия.
Так они лежат несколько мгновений. Тео целует ее затылок. Она шевелится под его весом и чувствует, что он встает с нее, приподнимает и прижимает к груди, качает ее голую прямо на полу купе первого класса.
– Mio Dio, – шепчет она. – Поверить не могу, что мы это сделали.
Он встает и поднимает ее.
– Давай одеваться. – Он подмигивает ей. – Лучше не искушать судьбу.
Теперь он снова похож на себя, думает Валентина, и вдруг понимает, что никогда еще не видела его таким довольным после того дня, как у нее случился выкидыш.
– Тео, – говорит она, натягивая брюки на шелковые трусики, – что это за картина? – Она стучит по черному портфелю. – Ее похитили?
Он садится рядом с ней, покусывая губу.
– На этот вопрос трудно ответить.
– Как это? Ты или украл ее, или нет.
Ей даже не верится, что она всерьез задает своему любовнику такой вопрос. Возможно ли, чтобы Тео Стин, искусствовед и историк, получивший прекрасное образование, выросший в приличной нью-йоркской семье, стал похитителем картин?
– Хорошо, – медленно произносит он, удерживая ее взглядом своих магнетических глаз. – Действительно можно сказать, что я украл эту картину, но так же можно утверждать, что фактически это не украденная картина. Уже.
Она ахает. Какой ужас!
– Боже мой, Тео, кто ты?
Валентина таращится на знакомое лицо. Она ведь совсем не знает этого человека, так ведь? Но почему-то сердце подсказывает, что знает. Она не может поверить, что он преступник.
– Что мы теперь будем делать? – спрашивает она, от страха вжимая голову в плечи.
Он берет ее за руки.
– Доверься мне, дорогая.
Она качает головой.
– Ты должна мне поверить. – Он смотрит на часы. – Сейчас я не могу всего сказать, но, обещаю, все объясню тебе позже.
Он встает и приглаживает сбившуюся рубашку.
– Что теперь?
– Мне нужно сойти в Вероне. Там я поймаю машину.
– Почему?
– Будет лучше, если мы поедем раздельно. Ты оставайся в поезде с картиной, а я найду тебя в Венеции.
Она складывает на груди руки и смотрит на него исподлобья.
Поезд, подъезжая к Вероне, начинает сбавлять скорость. Валентина чувствует, что ее охватывает необъяснимая паника. Она не хочет, чтобы Тео уходил. Он должен остаться с ней. Но в то же время не желает показывать ему силу своих чувств. "Спокойно, Валентина, спокойно, – говорит она себе. – Держись в стороне, пока не поймешь, что происходит".
– А если меня поймают с этой картиной? – выпаливает она. – Ты об этом подумал, мистер Похититель?
Тео, со взъерошенными волосами, дьявольским огоньком в глазах, останавливается в двери купе и смеется. На самом деле смеется.
– Обещаю тебе, Валентина, если тебя поймают с этой картиной, ничего плохого с тобой не произойдет.