Неделю спустя, немногим более четверти века после того, как Карла призвали в кайзеровскую армию, Европа вновь оказалась ввергнутой в кровавую бойню. Премьер-министр высоким пронзительным голосом недвусмысленно объявил по радио: "Наша страна находится в состоянии войны с Германией. Мы готовы!"
А где-то в Блэкхите кое-кому захотелось продемонстрировать свое отношение к немцам. В пять часов пополудни, едва Карл Фойт подумал, что пора закрывать книжный магазин, кто-то швырнул в окно камень. На картонке, привязанной к кирпичу, кроваво-красными буквами было написано: "Убирайся вон из Англии, германская свинья! Иначе мы затравим тебя!"
Глава 7
- Нужно вызвать полицию! - сказала сидящая напротив отца за кухонным столом Кейт часом позже. Она была бледна как мел и все еще не верила, что такое возможно. - Полиция выяснит, чьих это рук дело! Виновного арестуют! Полиция…
- Полиция и пальцем не пошевелит, - обреченно сказал Карл, и у Кейт перехватило дыхание, словно от удара в солнечное сплетение. - Британия объявила Германии войну, а я - немец. В участке меня вежливо выслушают, но никаких мер не предпримут. В душе полицейские симпатизируют тому, кто швырнул в меня камень.
- Не могу в это поверить, - отрешенно глядя сквозь него, произнесла Кейт, хотя, к своему ужасу, сама почувствовала, что это звучит неубедительно.
Карл потер ладонью глаза.
- Тебе пора спуститься с облаков, в которых ты витаешь с тех пор, как познакомилась с Тоби. Правительство Великобритании считает меня подданным враждебного государства. Меня должны интернировать.
- Интернировать? - уставилась на него Кейт. - Как это понимать? Тебя поместят в лагерь? Но ведь ты здесь живешь уже двадцать лет, папа! Неужели ты можешь подумать, что тебя арестуют? - Голос ее дрожал от волнения.
- А что в этом странного? - спокойно спросил Карл, глядя ей в глаза. - Такое уже однажды со мной случалось.
- Но тогда все было совсем иначе! - Кейт вскочила из-за стола и случайно задела чашку с чаем. Она со стуком упала на блюдце, горячий чай вылился на скатерть и стал стекать на пол. Но ни Карл, ни Кейт не обратили на это внимания.
- Тогда ты был военнопленным, солдатом германской армии. А теперь ты не солдат, Англия стала твоим домом, ты такой же англичанин, как Ниббс, Коллинз или Чарли Робсон.
Карл невольно улыбнулся, хотя предмет их спора и не располагал к этому.
- Так считаешь ты, моя дорогая, но соседи думают иначе! Ведь исключили же меня из крикетной команды. Точно так же относится ко мне и правительство Англии. - Горькая улыбка исчезла с его лица. - Нужно смотреть правде в глаза, дочка! Будем готовиться к худшему. Я до сих пор не вмешивался в твою личную жизнь, но теперь вынужден задать тебе один очень личный вопрос.
Кейт замерла, не представляя, о чем хочет спросить ее отец.
Уставившись на нее немигающим взглядом, Карл произнес:
- Может ли случиться, что вы с Тоби поженитесь?
Чай все еще капал на пол, у ног Кейт образовалась лужица.
- Я… Мы…
- Я должен это знать, дорогая! Если это возможно, я буду за тебя спокоен, как бы долго ни продолжалась война и меня ни держали в лагере. Я буду знать, что о тебе есть кому позаботиться. Ты меня понимаешь?
- Да, папа! - Кейт вцепилась в край стола. Отца вот-вот куда-то увезут, возможно, в ближайшее время. Как подданного враждебного государства его интернируют. И он волнуется, что тогда она останется совсем одна и ей не на кого будет опереться: ведь родственников у них нет.
- Тоби сделал мне предложение, - сказала она, желая успокоить отца. Ей хотелось добавить, что они до сих пор не помолвлены только потому, что она пока не готова к встрече с его дедом. Но тогда пришлось бы объяснять ее опасения, а это принесло бы Карлу новую боль.
Плечи отца опустились, он вздохнул с облегчением, и Кейт поняла, что не сможет рассказать ему о болезненных предрассудках Харви-старшего. Ей также впервые пришло в голову, что Тоби вряд ли удастся уговорить деда принять немку в качестве невестки. Если он не сумел настоять на своем за минувшие месяцы, то теперь уж точно любая попытка что-то растолковать упрямому деду обречена на неудачу.
- В таком случае поговори с Тоби, попробуй объяснить ему ситуацию.
Он взял со стола чашки и блюдца и понес их к раковине.
- Когда он узнает, что ты можешь остаться совершенно одна, он, возможно, поймет, насколько важно, чтобы вы скорее поженились. - Карл поставил посуду в раковину. - Будем считать, что одна проблема решена.
Кейт не осмелилась его разочаровать.
- Остается лишь спокойно обсудить остальные вопросы. - Он обернулся к дочери и, натянуто улыбнувшись, заметил: - Может статься, что мне повезет и вместо лагеря меня отправят в ополчение.
Но все случилось иначе. Карл извлек из почтового ящика розоватый конверт, точно такой, в котором Джеку Робсону прислали повестку на призывной пункт.
- Меня вызывают в полицейское управление на Боу-стрит, - сообщил Карл дочери, застывшей в тревожном ожидании. - Нужно встать на учет как иностранному подданному.
- Тебя интернируют? Что там написано? - забыв о гренке, который она держала в руке, взволнованно спросила Кейт.
- Нет, - покачал головой Карл. - Пока только зарегистрируют, как всех иностранцев, даже беженцев. Не беспокойся, все не так страшно, как может показаться.
Тягостное предчувствие не оставляло Кейт в тот день и на работе. Мистер Мафф истолковал ее настроение на свой лад, как страх перед возможными налетами германских бомбардировщиков или даже высадкой десанта, и с неожиданной бравадой воскликнул:
- Не падайте духом, Кейт! Британский бульдог немцам не по зубам! Мы застрянем у них в глотке. Лозунг дня - вперед и вверх!
Неожиданный воинственный выпад позволила себе даже мисс Пирс, когда Кейт подсела за ее столик в столовой. Сделав свирепую мину, она сказала:
- Пусть только немецкий летчик спустится на парашюте в мой палисадник! Я заготовила на этот случай вилы у входной двери, он у меня встретит достойный прием!
Кейт не терпелось поскорее узнать, чем закончился визит отца в полицию, и она проделала весь путь домой через пустошь бегом. Ворвавшись наконец в прихожую, она, к своему ужасу, обнаружила, что дом пуст. Сердце едва не выскочило из груди.
Сделав глубокий вдох, она повернулась и выскочила на улицу. Ей требовалось облегчить душу, а единственным человеком, готовым ее выслушать в любое время, была Керри.
Напротив калитки мисс Годфри о чем-то разговаривали мистер Ниббс и Дэниел Коллинз. Ни один из них не обратил на Кейт внимания, и она не стала с ними здороваться: после исключения ее отца из крикетной команды Кейт перестала замечать его бывших приятелей, присутствовавших на том позорном собрании.
- Из-за этой проклятой войны скомкан конец крикетного сезона! - в сердцах воскликнул мистер Ниббс, когда Кейт проходила мимо.
Кейт ощутила приступ злорадства и ускорила шаг. Из окна второго этажа дома мисс Хеллиуэлл торчал развевающийся британский флаг, купленный гадалкой по случаю коронации Георга VI. У домика Ломэксов ее окликнула Мейвис, невозмутимо созерцавшая окрестности из окна спальни.
- Привет! Паршивые дела, ты согласна? Кристине пришлось зарегистрироваться как иностранке, а Джеку прислали повестку. Он говорит, что правительство напрасно потратилось на марку: в прошлый понедельник он сам записался в коммандос.
Запыхавшаяся после марафона через пустошь и сгорая от нетерпения выплеснуть Керри свою тревогу, Кейт не стала останавливаться и болтать с Мейвис. Она лишь помахала ей рукой и поспешно завернула в открытую калитку палисадника Дженнингсов.
- Боже правый, это ты, моя крошка! - всплеснула руками Лия, увидев Кейт. - Чем ты так расстроена? Разве немцы уже высадили десант? Или…
- Нет, миссис Зингер, ничего такого не случилось. Мне нужна Керри. Она дома?
- Наверху, купает Розу.
- Спасибо! - Кейт стала быстро подниматься по лестнице, прыгая через две ступеньки.
- Арестуют? Интернируют? - переспросила Керри. Она стояла на коленях у белой эмалированной ванны и, поддерживая головку Розы, плескала в дочку водой из ладошки. - Не говори чушь, Кейт. Ты совсем потеряла рассудок!
Керри осторожно вытащила дочку из ванны, не обращая внимания на ее протесты, и обернула брыкающегося ребенка махровым полотенцем. Лишь после этого она смогла уделить внимание подруге.
- Все иностранцы, проживающие в Англии, должны зарегистрироваться. Даже Кристина. Это чистая формальность.
- Но папа ушел на Боу-стрит утром и до сих пор не вернулся! И не сравнивай его с Кристиной: он немец, а она еврейка. А беженку вряд ли сочтут лицом, представляющим угрозу национальной безопасности!
- Как и твоего отца! - подчеркнуто рассудительно возразила Керри, направляясь в свою комнату, в другой конец коридора. - Ну кто подумает, что он - человек, угрожающий государственной безопасности? Он ведь не Мата Хари, верно? Только полный идиот заподозрит его в шпионаже на германскую секретную службу.
В другое время Кейт наверняка бы хихикнула, услышав такое, но сейчас ей было не до шуток.
- По-твоему, сейчас все в здравом уме? - воскликнула она. - На людей действует война. Вспомни, ведь отца исключили из крикетной команды те, кого он знал долгие годы. Разве это разумно? А как насчет кирпича, влетевшего в окно книжного магазина? Это уже не безумие, а настоящее преступление!
Керри положила Розу на развернутое на кровати полотенце и принялась присыпать тальком. Она не знала, что ответить подруге и как ее успокоить. Кейт тяжело вздохнула. Керри молча продолжала наносить ваткой детскую присыпку на промежность и сморщенные впадинки под мышками малышки, весело шевелящей пальчиками.
- Я чувствую себя как Алиса, провалившаяся через кроличью нору в Страну Чудес, - наконец промолвила Кейт, нахмурив брови. - Все, что раньше казалось нормальным, теперь перестало быть таковым. Самые невероятные вещи стали возможными. Люди, которых отец считал друзьями, оказались его недоброжелателями. Но самое ужасное - это то, что папу, при всей его законопослушности и преданности Англии, могут интернировать! А ведь он ненавидит Гитлера всеми фибрами души. - И севшим от волнения голосом она чуть слышно добавила: - Все не так, ни в чем нельзя быть уверенной. Я это явственно ощущаю.
- И не ты одна, моя дорогая. Жизнь переменилась для всех, - рассудительно заметила Керри, складывая треугольником подгузник и аккуратно пеленая Розу. - Дэнни отплывает во Францию как боец британского экспедиционного корпуса. Тед никак не может решить, податься ему в добровольцы сейчас или дождаться призыва мужчин его возраста - а сама понимаешь, такое очень скоро случится. Папа вступил в ополчение, хотя я ума не приложу, какой от него прок. Он никогда не держал в руках ничего похожего на винтовку. Если ему придется столкнуться лицом к лицу с немцем, он сможет лишь швырнуть в него апельсин или яблоко.
Кейт стало стыдно за свое поведение: выходит, не ее одну тревожит будущее! Да как она посмела не подумать об этом!
- Я не знала о Дэнни, - виновато сказала она. - Уже известно, куда их направят во Франции?
- Нет, - звенящим голосом ответила Керри, готовая расплакаться, но стоически держащая себя в руках.
- Прости меня, пожалуйста, - вздохнула Кейт. - Не сердись, умоляю! Я не должна была вот так врываться к тебе со своими заботами. Мне просто не приходило в голову, что сейчас не только нам приходится несладко. Я переволновалась из-за того, что папа утром ушел на Боу-стрит и до сих пор не вернулся…
- Он, возможно, уже дома, - рассудительно сказала Керри, беря Розу на руки. - Готова побиться об заклад, что на Боу-стрит вытянулась длиннющая очередь, до самого Букингемского дворца. - Она хихикнула и сразу стала прежней Керри. - Если вдуматься, то и королю Георгу следовало бы зарегистрироваться как иностранцу. Ведь его матушка - немка, точно? Да и королевский дом называется Виндзором со времен последней войны, а раньше он именовался Саксен-Кобург-Гота. Ха-ха-ха! - покатилась со смеху она. - В жилах Георга больше немецкой крови, чем у чванливого австрийского маляра Гитлера!
- А Керри, может быть, и права, - спустя час сказал Карл, когда дочь поставила перед ним тарелку с картофельным пюре и сосисками. - Дело может принять любопытный оборот!
- Вряд ли король Георг станет регистрироваться как иностранец, даже если окажется, что он стопроцентный немец, - не унималась Кейт. - Что случилось на Боу-стрит? Почему тебя так долго там продержали? Они говорят, что хотят тебя интернировать?
Карл невозмутимо полил сосиски соусом.
- На Боу-стрит образовалась огромная очередь… Что же касается интернирования… - Сердце Кейт готово было выпрыгнуть из груди. - Так вот, интернируют иностранцев, опасных для государства. Их будут держать в лагере до окончания войны. - Он выдержал многозначительную паузу. - Те же из иностранцев, которых признают неопасными, останутся дома, но должны будут регулярно отмечаться в участке.
Кейт замерла в ожидании.
Карл невозмутимо воткнул в сосиску вилку и мягко улыбнулся.
- Я попал во вторую категорию.
Кейт с облегчением вздохнула и рухнула на стул.
- Слава Богу, папа! А я-то подумала, что тебя арестовали и даже не разрешили попрощаться со мной и взять вещи.
Карл решил не рассказывать дочери о том, что его дело будут время от времени пересматривать и в любой момент его могут интернировать. Вместо этого он отложил вилку и буднично поинтересовался:
- А ты не хочешь сосисок с пюре? Любопытно, куда отправят Дэнни? Керри тебе этого не сказала?
Первые месяцы войны казались кошмаром. Керри так ничего и не узнала о Дэнни, зато Кейт была уверена, что Тоби еще в Англии. Он писал:
"Милая Кейт! Нас послали в какую-то чертову дыру. Здесь дьявольская стужа, можно замерзнуть, вдобавок дует ураганный ветер. Прошлой ночью ветром сорвало с креплений два самолета. Нам постоянно приходится скалывать лед и счищать грязь с машин. В общем, дела обстоят паршиво".
Для Кейт было важно одно: Тоби жив и здоров.
В январе он сообщил ей, что скоро будет переведен в 54-ю эскадрилью в Хорнчерч, графство Эссекс. Это была его хорошая новость. Плохая же заключалась в том, что недавно у деда случился сердечный приступ. Хотя домашний врач и полагал, что здоровье старика вне опасности, Тоби не рискнул бы сейчас оповещать его об их намерении пожениться, как они собирались сделать.
Кейт восприняла эту новость со смешанным чувством. После разговора с отцом она настроилась на встречу с мистером Харви. Но теперь знакомство откладывалось из-за его плохого самочувствия, и для волнений больше не было оснований. В конце концов, рассуждала она, со свадьбой можно повременить, ведь отца не интернируют, а значит, у него не будет повода тревожиться о дочери, оставшейся в одиночестве в измученном войной Лондоне.
Кейт было жаль Тоби, переживающего за дедушку, и самого мистера Харви, здоровье которого наверняка подорвало беспокойство за внука. В целом же она отнеслись к этому известию спокойно. Ей хватало и своих ежедневных забот, так что бессонницей из-за сердечного приступа Харви-старшего она страдать не стала.
С тех пор как ее отца столь поспешно освободили от обязанностей капитана местной крикетной команды, Кейт перестала здороваться с членами правления клуба, в том числе и со старыми знакомыми - мистером Ниббсом и свекром Керри, Дэниелом Коллинзом.
Сообразив наконец, что это их не задевает - они просто не замечают ее, Кейт была потрясена. Холодное безразличие этих людей оскорбило ее, хотя она сама решила прекратить с ними дружеские отношения. Неужели соседи и ее считают немецкой шпионкой? В это трудно было поверить, и Кейт отбросила нелепое предположение. Пересмотреть свою точку зрения ее вскоре вынудила Керри.
Солнечным февральским утром Кейт увидела ее, необычно бледную, на своем крыльце. Пряди курчавых волос выбивались из-под шерстяного платка. Тепло укутанная Роза спала за домом в детской коляске. Голос Керри звенел.
- Нужно поговорить!
- Что-нибудь с Дэнни? Проходи в дом!
Керри развязала узелок на подбородке и стянула платок.
- Нет, речь не о нем, хотя я до сих пор не знаю, где его там, во Франции, черти носят. Я хотела поговорить с тобой о другом, только не знаю, с чего начать…
Подруги прошли на кухню. Видя, что Керри чем-то расстроена, Кейт предложила:
- Я поставлю чайник. А Роза не простудится? Еще холодно, хотя солнце и припекает.
Керри потупилась и устало села за стол. Помолчав, она тяжело вздохнула и, глядя куда-то в угол, нехотя сказала:
- Она тепло одета, а где стоит коляска, там не дует.
Наступила томительная пауза. Кейт налила воды в чайник и поставила его на плиту.
- Если с Дэнни ничего не случилось, то какая же у тебя новость? Не очень плохая, надеюсь?
Бледное как мел лицо Керри так напряглось, что она стала похожа на тридцатилетнюю женщину.
- Мама, папа, бабушка и Кристина вчера устроили семейный совет, - с трудом выдавила она. - Мне велено передать тебе, чтобы ты к нам больше не приходила.
- К вам в дом? - переспросила Кейт, не понимая. Как это не приходить к ним в дом? Кейт считала его почти своим, она то и дело забегала к Керри, с тех пор как научилась ходить. - Что стряслось? Заболела бабушка? Или…
Керри тряхнула головой, и длинная прядь густых черных волос упала ей на глаза. Она откинула ее красной от постоянной стирки пеленок рукой и с болью в кошачьих глазах вымолвила:
- Бабушка здорова, слава Богу. Все из-за этой проклятой войны… Сама знаешь, как поступают немцы сейчас с поляками, чехами и другими людьми.
Голос у нее окончательно сел.
Кейт застыла возле плиты в тягостном ожидании. Что еще наговорит ей лучшая подруга?
Из неплотно закрытого крана в раковину капала вода.
- Кристина познакомилась со многими беженцами, - теребя платок в руках, продолжала Керри, так и не сняв застегнутое на все пуговицы темно-коричневое пальто. - Они рассказывают невероятные истории! Одна полька, подружка Кристины, поведала моим родителям, что в ее деревне гестаповцы согнали всех учителей в школу, подожгли ее и наблюдали, как дом горит вместе с людьми, а сами пили и хохотали, пока на месте пожара не остались угли. Маму стошнило, а папа сказал, что немцы - ненормальные извращенцы и он больше не станет с ними разговаривать до конца своих дней,
- И с моим отцом в том числе? - с трудом произнесла Кейт, проглотив подступивший ком.
- Да, - кивнула Кейт. - Разве твой отец не говорил тебе, что вчера они встретились на улице и мой папа высказал ему все, что думает?
- Нет, - покачала головой Кейт, чувствуя желание наклониться к раковине и сделать то, что сделала Мириам, услышав страшный рассказ беженки из Польши. Чайник на плите начал выпускать пар, но она этого не заметила. Она гадала, что еще скрывает от нее отец и кто следующий из соседей последует примеру Дженнингсов.
- А что думаешь обо всем ты, Керри? - взяв себя в руки, спросила Кейт. - Ты согласна с родителями, бабушкой и Кристиной? Мой папа, по-твоему, тоже ненормальный садист, способный жечь людей заживо?