- Нет, - ответил Джон, знаком приглашая своего издателя следовать за ним на веранду. - Но я поверю, что ты здесь по той причине, что кое-кто нашептал тебе на ухо, и ты приехал проследить, чтобы я хорошо себя вел, не загремел в тюрьму за то, что расквасил физиономию Харрисону, и все в таком духе. Что еще рассказала тебе тетушка Мэрион?
- Ну, что-то о прилизанных волосах и очках в черной оправе.
- Я отказался от этой неудачной затеи. Не смог ее провернуть. Джейн сразу меня раскусила.
- И она все еще здесь?
- Да, - Джон сунул руки в карманы. - Я сказал ей, что преподаю в университете и хочу написать книгу с разоблачением Харрисона и что она мне нужна для прикрытия. Мы решили быть товарищами.
- Кем? Товарищами?
- Да, - Джон всматривался в пляж, выискивая Джейн.
- Джонни, я ведь хорошо тебя знаю. Ты никогда в жизни не дружил ни с одной женщиной.
- Все когда-то бывает в первый раз.
- Конечно. Первая лампочка, первый концентрированный суп. Но Дж.П. Роман - друг красивой женщины? Который врет ей? Так, куда мне идти делать ставку, что вы никогда не станете закадычными друзьями?
Глава 7
Джейн вставила ключ-карту в электронный замок и вошла в темный гостиничный номер. Туфли она держала в руке, а другой пошарила по стене в поисках выключателя. Интересно, который час? И гораздо интереснее, где Джон?
Она зажгла свет.
- Так-так, леди. Пора бы вам уже быть дома, - донесся голос Джона из кресла у окна.
Джейн зажмурилась, потом нахмурилась.
- Ты напугал меня. Почему сидишь в темноте?
- Я думал, - он поднялся. Он все еще был в новых брюках, ворот белой рубашки расстегнут, а рукава закатаны, обнажая внушительные предплечья. - В темноте лучше думается.
- Ладно, - Джейн пожала плечами.
Если ему хочется терять время попусту, пусть теряет. Она же провела чудесный вечер, гуляла по берегу с Диллоном, наслаждалась напитками и интересной беседой в гостиничном баре "Таверна "Синий кабан".
- Ну? Где ты была?
Джейн сосчитала до десяти, пока открывала шкаф и складывала туфли.
- В "Синем кабане".
- Неправда. В "Синем кабане" был я.
- В каком зале?
- Что значит - в каком зале? В том самом зале.
- Джон, - Джейн провела обеими руками по волосам и посмотрела на него: - В "Таверне" два зала. Как там в брошюре? Два зала, у каждого свое настроение. Первый - просторный сад на открытом воздухе, второй напоминает уютную таверну. Темные стены, огромный камин, приглушенный свет…
- То есть вы с Холмсом сидели в темноте, пили…
- Да. Пока ты, очевидно, был в другом зале. Один?
- Нет, не один. С Генри Брюстером.
- Вам было бы уютнее в обеденном зале, - не сдержалась Джейн.
Джон прошел мимо нее к своей кровати.
- Ты мне больше нравилась симпатичной и славной.
- А я никогда не говорила, что ты мне вообще нравишься, дружище, - отстрелялась уязвленная Джейн. Потом села на кровать и покачала головой: - Мы опять ссоримся. Почему? Это нелепо. Мы знаем друг друга слишком плохо.
- Это правда, и мы не ссоримся. Я просто напомнил тебе, что ты моя… служащая, и я хочу, чтобы ты отчитывалась за свое время.
Джейн уставилась на него. Он уставился в ответ.
- Ладно, я козел, - произнес Джон в конце концов. - Прости. Ты хорошо провела время?
- Я чудесно провела время, - она вздернула подбородок. - На пляже было прекрасно, а потом мы пошли в "Синего кабана", и я выпила два коктейля с зонтиками, - она улыбнулась и потерла кончик носа ладонью.
- Неужели? А что за коктейли?
- Понятия не имею. Но я попросила чего-нибудь с зонтиком, и бармен принес мне большой фигурный стакан с розовым напитком и зонтиком. Сладкий, почти как клубничное молоко, - она улыбнулась и вздохнула. - Последний раз я пила клубничное молоко в детстве.
Джон сорвал с себя рубашку, и Джейн отвела глаза, потому что при тусклом свете единственной верхней лампочки его мышцы рельефно оттенялись, и у нее появилось почти непреодолимое стремление провести по ним руками и…
- Ты ведь не пьешь, Джейн?
- А? - Она тряхнула головой, чтобы прогнать эти мысли. - Нет… хотя, конечно, пью. Иногда за ужином я выпиваю бокал вина и… все. Но я пью. Я не чаехлеб.
- Чаехлеб? Блин, я тысячу лет не слышал этого слова.
- Моя бабушка так говорила. Чаехлеб. Не знаю, почему так назвали. Потому что чай безалкогольный? Или от "души не чаю"?
- Ну ты даешь. - Джон взял открытый чемодан и швырнул на пол. - Я бы не сказал, что ты упилась, но ты слегка под мухой. Чувствуешь, да?
Она выпрямилась:
- Не смеши меня. Я не под мухой. Я… я навеселе. Именно. Навеселе. А чего ты ждал? Запер меня в своем желтом капкане, залил дождем, упустил наш люкс, стоишь тут полуголый, развел у себя свинарник - а ведь нам спать в одной комнате. Нужно было выпить три зонтика.
- Еще не совсем свинарник. Вот пройдет дня два… - Сумка и чехол с костюмом присоединились к большому чемодану на полу. - Я не сказал, что у тебя был легкий день, Джейн. И у меня тоже. Но если ты хочешь хоть как-то помочь, не нужно надираться каждый раз, когда что-то не по-твоему.
- Значит, теперь я надралась? Чудесно. Просто… чертовски мило с твоей стороны, Джон Романовски. После всего, что я для тебя сделала.
Она прошлепала к комоду и открыла третий ящик, в котором лежали пижамы. Слава богу, Молли не купила ей ночную одежду - кузина спала голой, так что, скорее всего, это не пришло ей в голову. Джейн вытащила небесно-голубую пижаму с облачками и направилась в ванную.
- К моему возвращению надень пижаму, Джон, или я сегодня же уеду.
- Я не ношу… Хотя я купил шорты. Их и надену.
- Замечательно. Поройся в своем бардаке. Уверена, что ты их найдешь.
- Погоди… После всего, что сделала для меня? Что ты сделала?
Джейн сосредоточилась, чтобы ровной походкой дойти до ванной. Когда она шла в комнату, ее не шатало, но тут слегка закружилась голова. Немножко под мухой. Немножко… Черт, не хочется, чтобы он оказался прав.
- Что я сделала? - Она облокотилась на дверной косяк, чтобы ее не шатало. - Этот человек спросил, что я сделала. Хорошо, я расскажу ему, что сделала. Я заполучила для нас приглашение на маленькую дружескую вечеринку, которую сенотер… то есть сенатор… устраивает завтра вечером в своем люксе. В нашем люксе. В бывшем нашем люксе. Это факт.
И пока Джон стоял на месте, выпячивая грудь, черт его возьми, Джейн повернулась и исчезла в ванной. Опершись на край раковины, она глазела на себя несколько длинных секунд, стараясь сфокусировать взгляд.
Надо прийти в себя, решила она, смывая макияж. Потом простирнула колготки и нахально повесила их на душевую перекладину.
Прийти в себя? Как же это сделать?
В ее спальне находится опасный невоспитанный качок - или она в его. В любом случае ничего хорошего. Сегодня мужчина ее мечты проводил ее до лифта и целомудренно поцеловал в щеку. Ее ждало приключение, она хотела расследовать, в чем замешан сенатор Харрисон… Главное, чтобы не с Брэнд и Хаит, это будет мерзко.
И, в довершение всего, она оказалась тут обманным путем, исполняя миссию Молли. Если Джон узнает, ей конец.
Прийти в себя? Конечно… сразу после того, как она выйдет из себя.
Джейн застегнула пижаму на все пуговицы, в последний раз оглядела себя, вытянув руки в стороны, чтобы увериться, что ткань не просвечивает. Очень ничего. Ей нравились эти пижамы. Штанины и рукава чуть длинноваты, чтобы чувствовать себя маленькой и уютной. Хлопок тонкий, ведь ему много лет, но не совсем прозрачный. Если не стоять перед прожектором.
Она собрала одежду, сделала глубокий вдох, открыла дверь ванной… и вышла на свет прожекторов.
Этот человек включил все лампочки в комнате. Джейн пришлось зажмуриться и прикрыть глаза руками, хотя она на самом деле хотела быстро принять ту позу из "Сентябрьского утра" - одна рука на груди, другая сильно ниже.
- Ты что, собираешься посадить тут "Боинг-747"? - спросила она, щурясь. - Не вижу взлетно-посадочной полосы.
- Стой спокойно, не двигайся. Я ищу контактную линзу, черт бы ее побрал, - ответил Джон, и она поняла, что не видит его, потому что он стоял на карачках между кроватями.
- Ты носишь линзы? - удивилась Джейн, стоя неподвижно. - Я не знала. А они… цветные?
Он поднял голову.
- Цветные? В смысле, подкрашенные? Нет.
Нет. Конечно, нет. Потому что его глаза остались по-прежнему сине-зелеными, или зелено-синими, или как их там, только сейчас они были слегка близорукими и более мягкими. А еще восхитительными, и сексуальными, и… Может, вернуться в ванную и произвести рокировку?
- Черт возьми, - Джон медленно полз, осторожно шаря по ковру. Затем снова поднял на нее глаза. - Ты не поможешь мне?
- Но ты же сказал., . Ну ладно, - она стала на четвереньки и принялась точно так же шарить. - Ты не носишь одноразовые?
- Если бы носил, то разве ползал бы сейчас по ковру?
- Точно, - Джейн продолжала поиски. - Может, тебе подумать об одноразовых? Есть такие, которые носишь несколько дней, а потом выбрасываешь. Думаю, есть даже такие, которые носишь только один день, а потом выбрасываешь. Они, наверное, стерильнее. И если ты часто роняешь свои, то лучше подумать о… нашла!
Она села на колени, аккуратно прилепив линзу к указательному пальцу, и увидела, что он тоже сел, и странно смотрит на нее.
- Ну-ка дай, - Джон потянулся, чтобы выхватить у нее линзу. Неблагодарный.
- Пожалуйста, Джон. Только не плюй на нее и не вставляй обратно, потому что…
- Елки-палки, может, хватит, а? - Джон поднялся на ноги. - Ты еще скажи, чтобы я почистил зубы перед сном.
Джейн закатила глаза:
- Не глупи. Ты же взрослый. Конечно, ты чистишь зубы перед сном.
- Нет, не чищу. Если не хочу. Потому что я взрослый.
- Это нелепо. Ты просто смешон! - Джейн разобрала постель и бережно свернула покрывало в ногах кровати. Перед отъездом мама сказала, что, скорее всего, в отелях простыни стирают каждый день, но с покрывалами дела обстоят иначе. Так что человек, живший в этой комнате до нее, наверняка пользовался тем же самым покрывалом.
Вмешался отец и сообщил, что по телевизору передавали, как много микробов водится на коврах, телефонах, даже лампах… и откуда появляется большинство этих микробов.
Вот почему в застегнутом переднем кармане чемодана обнаружилась банка "Лизола".
- Черт!
Джон, который засовывал контактную линзу в маленький пластиковый чехол, опять уронил ее на ковер.
- Твою ма… что такое?
- Родители, - Джейн рухнула спиной на кровать. - Я так и не позвонила родителям - сказать, что все нормально. - Она подняла голову и попыталась взглянуть на часы на столике между кроватями. - Сколько времени?
- Ты спрашиваешь у человека, который только что снял линзы? Немного за полночь, наверное. - Джон тоже поднял голову, потому что снова оказался на полу в поисках линзы. - Только не говори, что на самом деле звонишь родителям сообщить… погоди минутку. - Джон обнаружил линзу и быстро спрятал ее в чехол. - Вообще, сколько тебе лет? Меня тут не арестуют?
Джейн села на краю кровати.
- Мне двадцать семь лет, Джон, но это не значит, что родители не беспокоятся, когда меня нет дома. Сейчас они, скорее всего, собираются заявить в полицию. Я должна позвонить. Сейчас не поздно, как ты думаешь?
Он сел напротив нее на свою кровать, и она не могла не заметить, что их колени почти соприкасаются. А ей казалось, что места больше.
- До меня начинает доходить, - Джон покачал головой. - Ты заведуешь детским садом.
- И яслями. Ты об этом знаешь, - рассеянно ответила Джейн, сдвигаясь к концу кровати, чтобы убрать колени. Она оглянулась в поисках сумочки, чтобы взять мобильник.
- И яслями, как я мог забыть? Ты славная девушка. Симпатичная подружка невесты и прочее. Только одно может все это венчать, и я, кажется, догадался. Ты живешь с родителями, да?
- Это преступление? - Джейн собиралась звонить по мобильнику, но внезапно почувствовала, что он снова посмеется над ней.
- Если нет, то должно быть. Что ты делаешь здесь, Джейн? Я серьезно. Что ты здесь делаешь?
- Я? А что, почему не… то есть… нет, не могу. Молли смогла бы, а я - нет.
Она подняла плечи, опустила их и убрала мобильник в сумочку. Первым делом она позвонит родителям завтра и извинится. Да, может, она завтра будет дома.
- Джейн! Что с тобой?
- Ничего. Просто отключилась ненадолго. Наверное… - Джейн посмотрела на него с надеждой. - Мне нужно кое-что тебе рассказать. У тебя есть часок? За час я, может, успею все объяснить, потому что придется начать со второго класса, иначе ты не поймешь, что у нас с Молли. Хотя это займет всю ночь, а я совершенно не хочу все вспоминать.
Джон долго смотрел на нее, потом взял коробку с конфетами.
- С корицей или лакрицей? - спросил он, протягивая ей коробку.
- Я уже почистила зубы… ну ладно, - она покопалась в коробке, нашла последнюю лакричную конфету, проползла под простыни и откинулась на подушку.
- Ты меня возненавидишь, - она развернула конфету. - И вышвырнешь меня, и кончится мое приключение, а это совсем погано. Потому что я хотела тебе помочь, честно. Я уже решила, что ничего не расскажу Молли.
- Молли… Почему это имя постоянно всплывает? Это, должно быть, Молли-Эпплгейт, которая работает в Сенате?
Джейн пожевала конфету и сунула ее за щеку, чтобы она растаяла. Придется снова чистить зубы, но ничего. Лакрица того стоит.
- Молли не работает в Сенате, Джон. Она работала там когда-то, после университета, но потом сменила много мест, - Джейн вздохнула. - Настоящую прорву мест.
Джон, сидевший по-турецки на неразобранной постели, наклонился и спросил:
- Расскажи мне. Какое отношение Молли имеет к тому, что ты здесь?
Джейн свернула обертку от конфеты в аккуратный квадратик и теперь не знала, куда его деть.
- Она меня шантажировала, - она посмотрела на Джона, чтобы определить его реакцию.
- Чем? Что ты кормила детей поддельным сыром?
- Я всегда даю детям только натуральный сыр. - Джейн подбросила квадратик и смотрела, как он падает на пол у дальней спинки кровати. Она подавила желание встать, поднять его и найти мусорную корзину… а потом навести порядок на половине Джона. - Давай я начну сначала, ладно?
- Хорошо, только рассказывай быстрее. Я начинаю нервничать.
- Нет, ты не нервничаешь, - Джейн снова посмотрела на него. Она не видела, что он волнуется. Видела только, что он волосатый и сексуальный, как сам грех. На нем не было ничего, кроме спортивных синих нейлоновых шортов, он сидел на покрывале, волосатые ноги скрещены, шевелюра всклокочена. Он ее в могилу сведет.
Прогнав и эти мысли, Джейн вздохнула и, не обращая внимания на фантик, начала рассказывать.
Она рассказала Джону все о Молли, которая гостила в Фэйрфаксе каждое лето в перерыве между разными интернатами - из школы ее выгоняли с поразительной регулярностью. О том, как родители Молли любили путешествовать, но никогда не брали с собой Молли. О том, какой непоседой была Молли, какой смутьянкой… И как Джейн любила свою кузину, пусть и завидовала ее живости.
Она не рассказала о Шоне Джентри. Зачем ему знать о ее разочаровании. При том, что у него все задатки стать вторым.
- Думаю, Молли хулиганила, чтобы привлечь внимание родителей, - сказала Джейн, описав, как ее кузина заперлась в морозильнике в торговом центре и отказывалась выходить, пока кто-то не разыскал ее родителей в Бали и не позвонил им, чтобы она попросила их приехать и забрать ее. Ей тогда было семь.
Джон покачал головой:
- Это грустно.
- Я знаю. И мои родители знали, поэтому мы забирали ее каждое лето и два последних года старшей школы, когда она побывала в каждом интернате в пределах тысячи миль.
- Теперь объясни про шантаж.
- Ну, не совсем шантаж. Молли… Ну, у Молли есть способ превращать все в приключение. Ее родители умерли, и за счет доверительного фонда, который, кажется, неисчерпаем, она ведет неплохую жизнь. Я… я завидую ей немного. Отчасти ее безбедной жизни. Но ее родители наложили ограничение на фонд. Пока Молли не выйдет замуж, она должна сама зарабатывать деньги, по меньшей мере десять месяцев в году, чтобы получать доходы фонда. Хотели, чтобы она научилась ответственности.
Джон внимательно слушал, и Джейн стала объяснять, что Молли проходит испытательный срок на последней работе, и ей пришла в голову отличная мысль…
- Харрисон? - Джон вскочил на ноги так быстро, что Джейн даже не заметила, как он это сделал. - Она хочет, чтобы ты достала сенсацию о Харрисоне?
Лакрица смешалась в желудке с розовым клубничным напитком, и внезапно Джейн почувствовала дурноту.
- Я уеду завтра утром.
- Заткнись, - тихо сказал Джон, меряя шагами ковер. - Молли работает на самую крупную газету в Вашингтоне, которая не слишком симпатизирует Харрисону. Информация, которую ты ей дашь - информация, которую тебе дам я, - может оказаться напечатанной в газете. Да, мне это нравится.
- Тебе это нравится? Тебе нравится что? Я думала, ты хочешь написать книгу. - Джейн в конце концов не выдержала, подобрала фантик и выбросила его в мусорку. И всерьез подумала о том, чтобы вернуться в ванную: предположительно, чтобы снова почистить зубы, но более вероятно, чтобы крепко обнять фарфоровый унитаз. Вместо этого она опять заползла под одеяло и притворилась, будто ей хорошо.
Он махнул рукой, словно позволял ей лечь, и продолжил вышагивать. Как лев в клетке, или пантера, или великолепный сексуальный мужчина. Наконец он повернулся к ней с улыбкой на лице, из-за которой Джейн захотелось дернуть носом и исчезнуть.
- Я вшивый писатель, - он улыбнулся еще шире.
- О, не говори так, Джон. У тебя уже была неудачная затея, - мягко сказала Джейн, заставляя себя сесть еще раз.
- Нет, нет. Я вшивый писатель. Правда. Но меня очень увлек Харрисон. Думаю, я могу копнуть глубже, сорвать с него личину. Но я никогда не продам книгу. Кроме того, на издание уйдет слишком много времени, и Харрисон может уже выставить свою кандидатуру и даже быть избранным. Но если мы скормим твоей кузине то, что выясним, а она скормит это своему начальству в газете… Да. Да, Джейн, это может сработать.
- Ты отказываешься от книги? Вот просто так?
- Не раздумывая. Я говорил, мне не нравится Харрисон. Он какой-то… какой-то…
- Скользкий? - предложила Джейн, кивая. И зря. Вместе с головой кивнул и желудок, а затем сделал полуоборот.
- Ты тоже так считаешь?
- Я вот что считаю, Джон. То, что мы с тобой приехали за одним и тем же, удивительное совпадение. Какова была вероятность?
Джон опять присел на кровать.