Он инстинктивно потянулся к ним обеими руками, и Джейн нажала на педаль до отказа. У "кролика" не очень большое ускорение, но его хватило, чтобы Джон полетел назад. Там он и остался, молча любуясь радугой, потому что был умным человеком, а умные люди понимают, когда их перехитрили.
Глава 4
"Ты ужасный человек. В тебе открылась настоящая золотая жила вредности", - говорила себе Джейн, даже когда старалась не думать, что Джон Романовски сидит сзади. Были видны его волосатые лодыжки и мокасины - он положил ноги на откинутое переднее сиденье.
Снова показалось солнце, было тепло, машину продувал ветерок, и Джейн почти обсохла.
Но не остыла.
Что-то неладно с Джоном Романовски. Что именно - неясно, но происходит нечто странное. В нем как будто два человека. Первый - чудаковатый профессор, по-дурацки одетый, изъясняется сухим языком. Второй - иногда забавный, всегда ироничный волосатый качок, со смешинкой в удивительных глазах. Его вид ясно говорил: "Мне весело, но я один знаю, во что мы играем".
Он действительно считает, что она не заметила? И так глупа, что не почувствовала - что-то в нем "не сходится"?
Неужели он не в курсе, какой нюх на неприятности развивается у женщины, которая работает с детьми? Детьми, рядом с которыми Макиавелли и Медичи покажутся жалкими неудачниками?
Неужели похоже, что она с дуба рухнула? Свалилась с луны? Только вчера на свет родилась? И к ней подходят все остальные определения, которыми ее невероятно вежливая и при этом на редкость язвительная бабушка награждала круглых дураков?
Нет, по ней так не скажешь. Вряд ли, особенно после того, как за нее взялись Молли, Ангел и Иветт. Но вероятность есть. Поэтому она бросила взгляд в зеркальце заднего обзора.
- Блин!
Она все-таки выглядит круглой дурой. От дождя такие естественные локоны превратились в ее обычную прическу. Местами кончики завились внутрь, местами наружу. А тушь дотекла до середины щек. Она выглядела как сумасшедшая.
Она и была сумасшедшей.
Держа одну руку на руле - "кролику", казалось, нравится дребезжать на сорока-пятидесяти милях в час, - она достала сумочку и нащупала упаковку бумажных салфеток.
Достала.
Открыла, разорвав зубами, - легко открывающиеся упаковки? Кто патентует такие вещи? Садисты? - и потерла салфеткой щеки. Поплевала на нее и потерла еще раз.
Здорово. Неводостойкая тушь - это понятно. Но несмываемая с кожи? Потрясающе. Почему Джейн не позволила Иветт уговорить ее на новую тушь, когда та продавала ей остальную косметику? Но она должна была в чем-то занять твердую позицию, заплатить за что-то сама, а ее собственная тушь была отличной… или, по крайней мере, ей так казалось.
Джейн бросила салфетку обратно в сумочку и сосредоточилась на дороге и на том, что делать дальше.
А за спиной ворочался Джон Романовски. Выгибался. Валялся. И все остальные слова на букву "в", которые ей приходили в голову. Она могла бы написать собственную книгу, например, "Хортон слышит Увальня Халка".
Только она ничего не слышала. Увалень вел себя тихо. Уже почти двадцать минут с заднего сиденья не доносилось ни звука.
Что говорят солдаты в кино перед тем, как к ним в окоп грохнется бомба или их начнут штурмовать враги? "Что-то тихо. Слишком тихо".
- Чем ты занят? - Джейн старалась взглянуть на него в зеркало заднего вида.
Он не ответил.
Замечательно. Она его убила. Он как минимум без сознания, из-за переохлаждения или чего-нибудь в этом роде. На заднем сиденье всегда дует сильнее.
- Джон! Отзовись. Тишина.
- Не смешно. - Джейн оторвала взгляд от дороги и быстро обернулась.
Спит.
Как он посмел!
Он должен был злиться. Орать, чтобы она остановилась и поменялась с ним местами, что "вести должен мужчина". Или сказать, что она уволена, хотя бы за фокус "твои очки вот-вот упадут".
Он должен был сообщить, куда вообще они едут, потому что она не имела понятия.
Джейн сделала радио потише и сквозь шум дороги - по которой теперь неслись одни огромные неповоротливые автобусы, спеша в казино, - снова прислушалась.
Он храпит?
Да как он смеет!
Джейн вцепилась в руль так, что побелели костяшки пальцев.
- Значит, так, - произнесла она громко, ведь единственный слушатель лежал без сознания. - Ты на автостраде Атлантик-Сити, которая ведет в Атлантик-Сити, а не в Кейп-Мэй. У тебя больше нет карты, потому что на ней дрыхнет увалень. Ты выглядишь так, будто попала в стиральную машину на отжим, а ты не быстросохнущая ткань. На заднем сиденье в отключке валяется вышеупомянутый волосатый увалень, и ты думаешь, что таким он тебе нравится больше. Верх застрял в чехле, а дождь польет в любой момент. Итак, Джейн Престон, самый угнетенный персонаж в этой пьеске, что ты собираешься делать?
Она заметила впереди большой указатель.
- О, эврика! Или как там говорят?
На все вопросы за нее ответила судьба с помощью указателя, который гласил, что через три мили будет зона отдыха "Фрэнк Фэрли". Еда. Заправка. Туалет.
Смахивает на план действий, и необязательно в таком порядке. Она выжала газ до отказа, то есть теперь "кролик" разойдется до семидесяти - средней скорости на автостраде. По крайней мере, одно решение принято.
- Ключи будут у меня, - сказала Енотовые Глазки, как только они припарковались в зоне отдыха, и Джон, который наслаждался ездой и монологом Джейн, наконец поднялся и огляделся.
- Обнадеживает. - Он оперся о приборную панель и выпрыгнул из машины, не утруждая себя выходом через дверь. - Где мы?
- Зона отдыха под Атлантик-Сити. Поскольку Атлантик-Сити на море, следующая будет только в Париже, поэтому я решила, что надо бы притормозить.
- Вот как, - сказал он, оглядываясь. - Я был уверен, что мы едем в Диснейленд.
Джон досчитал до трех - всего-то, - и маленькая любительница монологов взорвалась:
- Ты… Ты не спал!
- А я тебе нравлюсь в отключке? Очень мило.
Она прищурилась, что было бы не так симпатично и более грозно, если бы не потеки туши на щеках.
- Я ухожу.
- Пожалуйста. Забавно. Не думал, что ты слабачка. - Джон прошел мимо нее и направился к большому кирпичному зданию.
Как он и рассчитывал, она тут же его догнала, еле сдерживая гнев, вся взъерошенная… и очень привлекательная. Действительно, очень привлекательная. А после дождя еще более привлекательная и настоящая.
- Я не слабачка, Джон Романовски. Я выдерживала матерей, которые считают, что их херувимчики носят нимбы, а не вилы, и пережила рисование пальцем с группой из двадцати убийственных трехлетних детей. Я кремень в тяжелой ситуации, я убежище в беспокойные времена. Я могу надеть памперсы на малыша, гоняясь за ним по комнате, одной рукой, если нужно. Я не делаю одного, Джон Романовски, - не бьюсь головой о стену, это больно.
Ее слова остановили его. Может быть, он неправильно оценил эту маленькую динамо-машину и ее монолог в "кролике".
- Тебе все это не нравится? - спросил он, ожидая нового взрыва.
Взрыва не произошло.
Она посмотрела в землю, потом на него, закусив губу. Потом вздохнула и улыбнулась:
- На самом деле это забавно. Застрявший верх, дождь, фокус с отрыванием тебя от приборной панели…
- Да, ты, наверное, получила удовольствие от последней шутки, - он взял ее под локоть и повел к зданию. - Давай что-нибудь поедим. Потом, на сытый желудок, нам нужно будет поговорить.
- Поговорить? О чем?
- Не о королях и капусте, это уж точно. Но в планах произошло изменение. То есть в моих планах. Выслушай меня, и посмотрим, изменятся ли твои, хорошо?
- Если ты думаешь, что выразился внятно, - Джейн почти бежала, чтобы не отставать от него, - то я первая скажу тебе "нет". Но признаюсь - я всю дорогу от Вашингтона думала, что дело неладно. Что-то не так в тебе, Джон. Хотя бы скажи - мы еще едем в Кейп-Мэй?
- Я еду, - он открыл ей дверь, довольный, что у нее возникли подозрения. Милая барышня и определенно не тупая. ; - Когда поговорим, расскажешь о своих планах, ладно?
Они стояли посреди зала, мимо них люди спешили к туалетам, стойкам с едой, сувенирным магазинам.
- А мне понравятся новости? - спросила она.
- Раньше я бы сомневался. По крайней мере, до твоего монолога, когда ты думала, что я сплю. Но сейчас ручаюсь, что понравятся. Рисование пальцами, пеленание чужих детей… Тебе придется по вкусу маленькое приключение, Джейн.
- Смотря какое. Еще одно промокание предполагается?
- Вряд ли. Обещаю, что подниму верх, даже если придется позвонить механику и вытащить его сюда. Нет, речь идет о Кейп-Мэй и о том, почему я туда еду. Почему тебя нанял.
- Ты говорил неправду? - Джейн выставила вперед ладони и помахала ими, словно стирая вопрос. - Нет, не отвечай, не сейчас. Я это уже вычислила, тридцать миль назад. Я что-то поняла, просто не уверена, что именно. Мне нужно… вымыть руки. Встретимся здесь через пять минут, хорошо?
- Договорились. - Джон проводил ее взглядом и направился к сувенирным магазинам, чтобы задать несколько вопросов одному из служащих - в первую очередь выяснить, где ближайшие магазины и прокат автомобилей.
Когда Джейн вернулась, он протянул ей цент, который пропустил через машину, растянувшую его в изогнутый овал. Почему всем хотелось овальный цент - неизвестно. Но пока он ждал, ему просто нечем было заняться.
- Что это? - спросила Джейн, держа монетку на открытой ладони.
- Предложение помириться, - он пожал плечами.
- Ну, спасибо. Хотя я с большим удовольствием съела бы гамбургер, раз ты угощаешь. - Она направилась к стойке с едой. - И колу. И послушала бы, что ты собираешься рассказать.
Джон заказал на двоих и отнес еду к машине.
- Можем устроить пикник, - сказал он, когда Джейн снова села на водительское место. - Все муравьи утонули.
- У тебя муравьи в машине? - спросила она.
Он протянул ей еду и подсунул толстую палку под пассажирское сиденье.
- Что ж, с этого и начнем, - и он осторожно уселся. - Это не моя машина.
Ее карие глаза округлились, словно блюдца. Он никогда не понимал этой метафоры, или аналогии, или как там ее - он писатель, а не специалист по английскому, - но сейчас понял. У Джейн Престон восхитительные огромные глаза. Наверняка дети в саду и яслях ее обожают. Будь он ребенком, каждый день приносил бы ей яблоко.
- Это не твоя машина? Ты украл ее?
- Одолжил, - поправил Джон, забирая свой гамбургер и содовую. - У одного из студентов.
- Одолжил. У одного из студентов. В университете. Замечательно! - Джейн развернула гамбургер, откусила и следующий вопрос задала с полным ртом хлеба и мяса: - А зачем?
Он широко улыбнулся:
- Хороший вопрос. И хотелось бы, Джейн, чтобы мой ответ был логичнее.
Джейн промокнула рот салфеткой и провела языком по верхней губе, чтобы не осталось следов кетчупа. О боже. Пусть будет два яблока каждый день, и билеты на представление, и даже ужин. Точно, ужин. Он может часами смотреть, как она ест.
- Все нормально, Джон, - она спокойно взглянула на него, словно предлагая довериться. - Просто скажи мне правду. Когда совесть чиста, сразу становится легче.
Джон сжал губы, стараясь не рассмеяться. Он западает на училку. Кто бы мог подумать?
- Я же не окунал девчачью косичку в чернила, - хихикнул он.
Восхитительный румянец залил ее щеки.
- Извини, от старых привычек сложно отделаться. Так что ты хотел сказать?
- Я все быстро расскажу, ладно? Если бы у меня было несколько часов, чтобы расписать все в свою пользу, я бы так и поступил, но сейчас лучше сразу с этим покончить. Можешь накричать на меня, а потом мы утрясем все детали.
- Так ты все-таки украл машину? Он замахал обеими руками:
- Нет. Я правда одолжил ее. Честное скаутское.
- Угу. А твоя настоящая машина - "феррари".
- Да, красная, ты угадала.
- На профессорскую получку?
Правды хватило ненадолго, и Джон озвучил первое, что пришло в голову, быстро и слишком кратко:
- Я… я получил деньги в наследство. Джейн взялась за ручку дверцы.
- Я выхожу из игры, - сказала она, и он быстро схватил ее руку:
- Погоди, Джейн. Сейчас я говорю тебе правду. Я и тогда говорил правду, ты просто не знала этого. - Джон все еще был доволен собой, но один маленький уголок сознания - вероятно, уголок тетушки Мэрион - говорил ему, что вранье насчет источника дохода окончательно испортит дело.
Хочет ли он дойти до конца с Джейн Престон? Он не знал. А должен бы знать: быстрое и твердое "нет". Но пока он не выяснит, почему нет такого ответа, пусть она будет рядом.
- Пожалуйста, Джейн…
Она смотрела на его руку, пока он не отпустил ее.
- У тебя красный "феррари", и вместо него ты решил поехать на этой развалюхе? И я должна тебе поверить?
- Да, когда ты услышишь остальное. И я знаю, это прозвучит глупо, это и есть глупость, так что прошу тебя, останься и выслушай меня.
Она кивнула:
- Ладно. Обещаю больше не перебивать. А ты обещай не хватать меня, если я решу выйти из машины после твоего рассказа.
- Договорились, - он поднял руки. - Пальцем не трону, обещаю.
- Хорошо, потому что ты ужасно большой, я бы тебя испугалась.
Джон удивленно указал на себя:
- Меня? Ты испугалась бы меня? Нет, я знал, что этот чудаческий маскарад непредсказуем, но не думал, что похож на серийного убийцу.
Джейн уставилась на него.
- Погоди-ка… Чудаческий маскарад? Ты хочешь сказать, что вырядился так нарочно?
- Да, жалкое зрелище. - Он стянул очки, чувствуя себя так же глупо, как выглядел. - Но его еще пригладила тетушка Мэрион перед моим отъездом. Ты еще не видела мои коричневые штаны со стрелками и изоленту на очках. А купальный костюм, который я заказал через Интернет, - настоящее сокровище, честно говорю.
Она пропустила мимо ушей все, что он сказал, кроме одного:
- Кто такая тетушка Мэрион? Твоя домохозяйка?
Джон откинул голову и раскатисто захохотал.
- В точку, - произнес он через мгновение. - Тетушка Мэрион - моя домохозяйка. Ты слушай, ладно?
- Я обещала, разве нет?
- Да, но потом ты… Ладно, неважно. Поехали. Я профессор, как и говорил. Я получил приглашение, как и говорил. И я хочу поехать на конференцию, чтобы собрать информацию и написать книгу, - он вздохнул. - Как не говорил.
- Книгу. - Джейн заворачивала в бумагу остатки гамбургера. - Ты хочешь написать книгу. Все сейчас что-то пишут, да? Про что? То есть насчет чего? Нет, так тоже неправильно. О чем ты хочешь написать книгу? Так лучше?
- Вроде да. А книга будет публицистической. Я… я задумал политическое разоблачение.
Теперь засмеялась Джейн.
- Разоблачение? Ты что, серьезно? Профессор, пишущий разоблачение?
Джон заставил себя сконфуженно улыбнуться и дал волю воображению писателя-публициста:
- Глупо, да? Но в прошлом году у меня был студент, который сказал, что отец друга его двоюродного брата работает в Сенате. Сообщил, будто сенатор Харрисон замешан в каком-то скандале, который может разрушить его политическую и даже личную жизнь. С тех пор я его изучаю. Тщательно. Для книги, - закончил он, глядя на нее с надеждой.
Он заметил, как улыбка Джейн увяла, а лицо побледнело.
- Сенатор… - она два раза откашлялась. - Ты сказал, сенатор Харрисон? Сенатор Обри Харрисон?
Джон кивнул:
- Да, старший сенатор из Нью-Джерси. Ты знаешь такого?
- Я? - Джейн поморщилась и покачала головой. - То есть я знаю, что он сенатор из Нью-Джерси и что, наверное, будет баллотироваться на пост президента. Это все знают, верно?
- Любой, кому происходящее не по… да, это все знают.
- Да… Да, конечно.
Он взглянул на нее с любопытством - его шпионский нюх что-то почуял - и покачал головой. Эта женщина - воспитательница детского сада. Такого не подделаешь, она до мозга костей воспитательница детского сада.
Только не когда она ест. Из булочки выдавился кетчуп, и Джейн слизывала его с пальцев, с ладони. Она такая соблазнительная и чувственная… но вряд ли об этом знает. Что еще интереснее.
- В любом случае, - продолжал Джон, отводя взгляд от ее языка, - я давно хотел написать книгу о Харрисоне, и тут через университет приходит это приглашение. Я узнал, что он один из гостей, и подумал - вот она, возможность разведать правду об этом человеке.
Джейн склонила голову набок, посмотрела на него, сощурившись, и вздохнула:
- Нет, все равно не сходится, Джон. Может, сенатор Харрисон знает тебя, и поэтому ты выдумал этот… маскарад?
Так, он забыл, насколько умна эта женщина, черт побери. Он не может рассказать ей, что чудаческий наряд нужен для того, чтобы в нем не узнали Дж.П. Романа. Прежде всего сам сенатор Харрисон, пусть Джон и не видел этого ублюдка с двенадцати лет.
Но он пишет романы, то есть без малейшего труда может быть первоклассным лжецом.
- Нет, его я не знаю, но познакомился с его племянником, Диллоном Холмсом, на семинаре по политике в Фэйрфаксе около пяти лет назад. Он тоже должен быть на конференции, как спутник сенатора. И мне… не очень хотелось, чтобы он меня узнал. Хотя сомневаюсь, что он меня вспомнит. Для него я был просто человеком из толпы, хотя мы и поспорили немного о реформе финансирования избирательных кампаний. Наверное, я замаскировался ради забавы. Мне должно быть стыдно, да?
Он бросил на нее быстрый взгляд, чтобы проверить, поверила ли она в образ сконфуженного идиота, но, казалось, Джейн не обратила внимания ни на него, ни на его игру. Она прижимала руки к желудку, и, увидев ее бледные щеки, Джон на мгновенье испугался, что ей нехорошо.
- Что с тобой?
Она медленно подняла голову и посмотрела на него:
- Кажется, гамбургер плохо пошел. Но со мной все в порядке. Только что-то в ушах звенит. Значит, мы остановились на сенаторе, его племяннике и твоей книге. Ты еще не закончил?
- Нет. - Джон теперь всерьез забеспокоился о ней. - Кажется, меня немного занесло с идеей стать тайным журналистом и получить материал для разоблачения. Я не только слишком далеко зашел с чудачеством, я забыл, что не чудак.
- Это точно. - Джейн, кажется, немного ожила. - Ты скорее качок, чем чудак.
Джон улыбнулся:
- В самом деле? Спасибо, мэм. В свое время я поигрывал в футбол.
Она закатила глаза:
- Это не комплимент. Ты хотел одурачить меня, Джон, втянуть в свою интригу. Ты едешь на конференцию обманывать. Тебе должно быть стыдно. Затем она чуть поморщилась. Возможно, потому, что напала на его нравственные принципы.
- Я просто сокрушен, - Джон широко улыбнулся. - Но теперь, когда я рассказал правду, потому что доверяю тебе, я должен переодеться в нормальную одежду и сесть за руль настоящей машины. Иначе я убегу, завывая, в знаменитые сосновые равнины Нью-Джерси. Идет?
- Идет? Тебе напомнить, что я почти утонула?
- Не утонула, - ответил он с гордостью. - Ты начала получать удовольствие. И мы сможем здорово развлечься, если ты согласишься мне помочь.
- Соглашусь тебе помочь в чем?