Да, малыш, такая ирония судьбы. Моей слабостью стало именно это маниакальное желание стать ему необходимым, сделать так, чтобы он заметил меня. И тогда, возможно, я бы отдал ему предсмертное письмо матери, раскрывая тайну своего рождения.
Вот только ему я не был нужен. Всё чаще я ловил во взгляде его синих глаз плохо скрываемое презрение и осуждение моим действиям. Благородный король прилюдно опускал меня на собраниях Совета, читая нотации о моей чрезмерной и неуместной жестокости...сидя на троне, который сохранял ему я.
И это не бравада, любимая. Именно так и было. Все криминальные проблемы с другими кланами, подавление бунтов среди Носферату, а также их пропитание и контроль за ними лежали именно на Гиенах.
И я молча глотал обиду, да, глотал, как последний идиот, да не мог завершить начатое, не мог выполнить клятву данную самому себе потому что понимал – у меня никого кроме него нет. Пока однажды на Совете Самуил не представил всем нового члена клана Чёрных львов Влада Воронова. Дьявол, Марианна, он посмотрел на Влада с такой любовью и гордостью, знакомя его с нами, что я едва не взвыл от отчаяния и безысходности. Посмотри он на меня хотя бы раз вот так...с таким светом в глазах...да я бы горы перевернул ради одного такого взгляда.
Но нет. Именно с этих пор начала возвращаться ненависть к моему отцу, только теперь уже умноженная надвое. К ней примешалась и жгучая неприязнь к молодому выскочке, занявшему моё законное место - рядом с королём. Рядом с моим отцом. Тогда я еще не знал, что и Влад его сын и именно тогда я объявил им войну. Войну, продлившуюся несколько веков".
ГЛАВА 10. РЕЙН
Когда тебя считают беспринципным мерзавцем способным на любую подлость и когда ты устаешь доказывать своей преданностью, что это, мать их, не так, ты с упоением начинаешь возвращать то, что от тебя все долго ждали. Жрите, не обляпайтесь. Вы хотели ублюдка, морального урода, серийного маньяка, который способен сожрать чье-то трепыхающееся, выдранное сердце – получайте. Не хочу вас разочаровывать. Да, мать вашу, я такой. Переваривайте, если сможете, а не сможете – это ваши проблемы.
Я понимал, что мой клан никогда не достигнет тех привилегий, которые имеют Черные Львы и Северные. Но у нас есть численность, у нас есть связи и в нашем клане беспринципных ублюдков больше, чем где бы то ни было. И я самый главный из них.
Мой звездный час настал. Пора возвращать долги. Знаешь, малыш, играть на чьих-то слабостях легче всего, но нужно их увидеть, прощупать, найти или дождаться. У всех есть своя ахиллесова пята. У меня тогда ее ещё не было, свободен, как чертов вольный ветер. Но я дождался, когда слабости появятся у моих врагов. На тот момент и Влад, и отец были моими врагами. Один отнял у меня детство и юность, а второй отобрал у меня единственный шанс не быть долбанным байстрюком без рода и имени. Обоих я ненавидел.
У бессмертных мало слабостей, иногда их нет вообще. Когда живешь так долго, все ценности становятся какими-то ничтожными и незначительными. Ты не привязываешься к местам, к людям, к обстановке. Ты слишком часто все меняешь, ты - кочевник. Твои пристрастия и привычки кочуют из века в век в ногу со временем. Но есть одно неизменное: у каждого мужчины хотя бы дин раз в жизни появляется фатальная слабость – женщина. Рано или поздно, но он попадается на крючок. Намертво. С мясом и до костей, насквозь. Первым попался Самуил. И тогда я понял, что вот он мой час, мое время начинать отнимать самое дорогое, то, чего я был лишен, то, чего он лишил мою мать.
Но если есть женщина всегда найдется еще одна, готовая противостоять. Ни одна подлость в этом гребаном мире не совершается без участия женщины. Библия все же достойная книга, в ней об этом говорилось не раз и в свое время я изучил ее вдоль и поперек. Сейчас я могу только цитировать, наслаждаясь иронией интерпретации и того, что в моих устах искажается весь её смысл.
Магда, сестра Альберта Эйбеля. Оперная певица, развратная сучка с голубыми глазами и черной копной змеящихся локонов. Медуза Горгона. Она хотела власти, о как она ее хотела, добраться до вершин, занять трон, стать королевой.
Женщина, которая хочет власти и денег страшнее женщины, которая влюблена. Мне повезло вдвойне она хотела не только власти, она хотела Влада Воронова с потрохами и вместе с троном. Влюбленный в смертную Самуил портил ей все планы. Ведь он мог жениться, возвести на трон Кристину. Магда пришла ко мне сама с предложением устранить помеху. Разве Я мог отказать женщине? Разве я мог упустить такой редкий шанс одновременно насолить обоим: трахать Магду, которая была на тот момент официальной любовницей Влада и выбить почву из-под ног отца. Я воспользовался всеми благами этой связи. Я драл эту сучку мыслимыми и немыслимыми способами и вместе с ней подобрался к Кристине. Было еще кое-что. Фэй изготовила для Кристины кольцо и мне было нужно его заполучить, ведь мой собственный отец лишил меня этой возможности. Я, блядь, не мог появится на солнце без риска немного поджариться.
Но Магда была из тех женщин, которые скорее не женщины, а самки Богомола, готовые сожрать своего самца после того как с упоением брали у него в рот и раздвигали перед ним ноги. Магда решила избавиться и от любовника. Бешеная сучка подставила меня. Она убила Кристину и слила меня Самуилу. С потрохами.
Начался раскол кланов, мне пришлось уносить ноги и скрываться от ярости отца, готового закопать собственного сына за смерть любовницы. О, как я его понимаю. Я бы закопал. Я бы снимал по квадратику кожи и заставлял жрать собственное мясо, если бы кто-то отнял у меня тебя. Проклятье, только от мысли об этом я леденею.
Тогда, скрываясь где придется, я понимал, что снова начались гребаные времена в бегах и впроголодь. Я мог бы прийти и вырвать его сердце, но каждый раз, когда фортуна, иронично скалясь – на, мать твою, бери, ты же хотел… подкидывала мне такую возможность я ее упускал. Наверное, все же во мне оставалось вот это человеческое. Вот это дикое желание знать, что есть кто-то родной в беспросветном болоте мрака и крови.
Сейчас я понимаю, что просто не мог этого сделать. Со временем страсти улеглись, я был нужен отцу. Несмотря на его ярость, гнев он понимал, что заменить меня в клане Гиен некому. Как сильно мы с ним отличаемся – я бы все же наплевал на любые выгоды и выдрал ему сердце. Именно поэтому и Самуил и Влад больше подходят на роль короля Братства, чем я.
Самуил же прекрасно знал - никто не потянет этот Гиенский сброд, никто не станет марать себя в торговле живым товаром, наркотой и оружием. Только я могу, только у Зверя хватает яиц перевозить доноров в Асфентус и сбывать в Арказар, только я могу провозить красный порошок под носом у Нейтралов, только я способен заключить сделку на поставку оружия при этом похоронив всех не согласных на мои цены, и только я, мать их, могу пополнять банки крови и держать в узде Носферату.
Мы заключили перемирие. Видимое прекращение огня, когда каждый старается не трогать другого ради собственных целей и мне снова пришлось ждать. Чего? Новую слабость, новый повод оступиться для венценосной семейки, в которую меня так и не приняли. Это больно. Адски больно смотреть со стороны, как кто-то берет от жизни то, что положено тебе по праву рождения. Ты вроде у общей кормушки, у барского стола, но тебе блядь, приходится ждать, когда монархи пообедают и только потом ты можешь протянуть руку и взять объедки. Именно так поступали со мной. С моим кланом.
А потом появилась Лина и вместе с ней новый способ отомстить поизощренней.
Твой отец влюбился, примерно так же слепо, как и Самуил. В дочь Кристины.
Мне были смешны их эмоции и привязанности, я давно разучился смотреть на женщин не иначе, чем предметы удовлетворения моих потребностей – еда, секс…следующая. Бесконечный тест-драйв с путевкой на тот свет. Все ложь, все фальшь, все женщины продажные суки. Самое паршивое, что я никогда не ошибался. Купить можно любую, заставить раздвинуть ноги тоже и в ход могли идти любые средства. Игра. Азарт. Добыча. Легкая, средняя, трудная. Многоуровневая. Легкие мне давно надоели. Не вкусно, пресно.
Я пресытился, меня ничего не заводило, а если и заводило, то ровно настолько, сколько потребуется чтобы соблазнить, уложить в постель, отыметь, сожрать. Все.
Когда я увидел Лину я понял, что хочу сыграть в этот уровень, хочу его пройти с особой, изощренной стратегией и нанести удар по нескольким противникам в итоге получив все, что я хочу. Моей целью было кольцо. Я хотел иметь возможность создать собственную армию Гиен, не боящихся дневного света.
Тогда я не мог пойти против отца в открытую.
И снова появилась Магда в этот раз она готова была идти до конца. Впрочем, как и я. Мы подбирались к Лине общими усилиями.
Тогда я впервые за много веков был вынужден тесно общаться со смертной, и Лина мне понравилась. Образовался эдакий коктейль из похоти, личных интересов, жажды мести и изощренного удовольствия насолить Владу. Трахать обеих его женщин.
Квест получился архисложным и невероятно вкусным. Я пустил в ход все свое очарование, все ухищрения и трюки, которым научился за века соблазнения.
Совсем не просто совратить женщину, которая любит другого. Именно любит. Тогда я вообще не понимал значения этого слова.
Но, как я уже говорил, в самом добродетельном ангеле живет распутное желание вкусить порока и ее тянуло ко мне. Мужчина всегда чувствует, видит, когда нравится женщине, когда заразил её собой. Ощущает эту болезнь во взгляде, в повороте головы, в улыбке, жестах…Слышит в голосе и его интонациях. Особенно, если холоден к ней сердцем. Мы слепнем и глохнем только с теми, кем заболели сами.
Были моменты, когда мне даже казалось, что я попадаю под ее чары. Лина очень умная и интересная женщина. Иначе и быть не могло, если твой отец влюбился в нее, как одержимый. Что я знал тогда об одержимости?!
Я был почти у цели, когда понял - Магда в очередной раз собралась меня подставить. Подлая шлюха заручилась помощью Нолду и решила, что ухватила Дьявола за яйца. На самом деле она ухватилась за полугнилой член Носферату, а Дьявол давно уже приготовился слить ее в преисподнюю.
Я никогда не отличался благородством. Может оно и жило во мне. Где-то очень глубоко. Но, в отличии от твоего отца и деда, я не гнушался любыми методами достижения своих целей и именно тогда, когда Магда призвала на помощь полчища озверевших и голодных "летучих мышей" я понял, что месть можно отложить на попозже и вернуть себе место возле отца иным способом.
Да, я был подлым сукиным сыном. Не то что я этим горжусь, но я и не отрицаю. Во мне много трясины и непроходимых болот. Таких мрачных закоулков, от которых у меня самого стынет кровь в жилах. Я совершил чертовую тучу отвратительных поступков, при этом не испытывая ни малейших угрызений совести. Меня влек мрак, меня влекло дно, и я стремился к нему с неким упоением, я наслаждался собственными демонами, выпущенными на волю. Тогда я понял, что, если стану на сторону отца и Влада, истощенных погоней и поисками Лины, истерзанных полчищем Носферату, я имею все шансы подняться в их глазах. Но это лишь в самом начале, в бою мной овладел дикий азарт, как и всегда при виде крови противника, а потом я ощутил то, чего никогда не чувствовал – это спина. То, самое различие между мной и ими. Я им помогал ради собственной выгоды, а они протянули мне руку, чтобы стать едиными в противостоянии. Тогда Влад впервые прикрыл меня.
Знаешь, я никогда раньше не знал этого, я привык, что открывать свой тыл нельзя никому, более того, я был последним к кому можно повернуться спиной. А брат прикрыл мой зад, когда на самом деле должен был вырвать мне сердце.
Тот самый переломный момент. Такой незначительный, но он и стал отсчетом от меня прежнего до меня настоящего.
Не знаю зачем я это сделал, но я впервые пожертвовал собой ради чьей-то жизни. Собственная мне никогда не казалась ценной. Но я понимал насколько ценная жизнь твоей матери для Влада. Видел в его глазах.
Наверное, это было единственное правильное решение на тот момент за всю мою жизнь. Потому что именно тогда каким-то невероятным образом и открылась тайна моего происхождения для отца. Оказывается, все это время Фэй знала кто я и кем ему прихожусь.
Меня приняли в семью.
Это такое чувство... не знаю, как объяснить. Я уже не хотел этого. Не такой ценой. У меня появилось паршивое ощущение, что не заслуживаю, не достоин быть с ними. Оно намного омерзительней, чем то, самое чувство, когда я считал, что мне не додали положенного по праву.
Нет ничего страшнее, чем ощущать себя ничтожеством в собственных глазах. Не монстром, не зверем, а именно ничтожеством. Сравнивать и понимать, что ты недостоин и в самом деле. Гораздо выгоднее считать кого-то подлой тварью, чем себя самого.
И в тот же момент я понимал, что не могу отказаться… Я алчно наслаждаюсь тем, чего у меня никогда не было – семьей. Самуил открылся для меня совсем с другой стороны. Я уже не видел бывшего короля циничного, расчетливого я видел отца. Он наверстывал все те годы, которых мне так не хватало. Он искренне старался дать мне максимум, дать столько, сколько мог. А я…Малыш, я не мог взять. Так бывает, когда вдруг получаешь то, чего страстно жаждал и начинаешь этим захлебываться. Я сбежал. Уехал на несколько лет заграницу по делам клана, нашел себе заместителя в клане Гиен. Это с виду я сильный, маленькая. На самом деле - я слабак, уязвимей, чем улитка без панциря. Внутри меня живёт тот пацан, которого обзывали сыном шлюхи, который воровал хлеб, похоронил собственными руками умерших от голода друзей, женщин, детей, танцевал на снегу в лесу рядом с их могилами, ел сырое мясо животных, вспарывал животы соотечественникам ради наживы и всегда знал, что любить такую тварь, как он, не может и не будет никто. Нет, я не жалел себя. Никогда. Ненавидел – да. Презирал – да, но не жалел. Я всегда упивался, когда фортуна топила меня в собственном дерьме, когда получал оплеуху за оплеухой, удар за ударом. Я принимал это, как должное. А вот чью-то любовь я не был готов принять. Я боялся. Привязываться, блядь, это больно. Урок был усвоен давно и выхаркан с кровью и собственными кишками.
Вернулся спустя несколько лет. По инерции продолжил соблазнять твою мать. Я все еще пытался не менять себя, оставаться тем, кем привык быть – сволочным ублюдком.
Но жизнь подбрасывает сюрпризы, выворачивает наизнанку все планы. Твой отец влез в идиотскую авантюру, вляпался по самое не хочу. Охотники наступали нам на пятки, новой волны зачисток и повального уничтожения никто не хотел. Вмешательства Нейтралов боялись все кланы, а они вмешались бы, если нарушить маскарад. Тот самый Александр…ты должна помнить его, он любил твою мать до того, как сошелся с Ритой. Он и поставил условия Владу. И у того не было особо выбора.
Я никогда и никого не терял. Точнее, я потерял в свое время так много, что ни одна последующая потеря не вызывала во мне даже сожаления. Я испытал такую боль, после которой все остальное померкло. Я потерял мать, я убил своими руками любимую женщину и похоронил вместе с нерожденным ребенком. После такого больше нет жалости ни к кому.
Когда нам сообщили, что Влад сгорел я испытал потрясение. Мы не были настолько близки, чтобы я мог сказать, что убивался от горя. Я был именно потрясен и зол. Я жаждал крови тех, кто осмелились тронуть мою семью.
Но именно тогда я увидел чужую боль. Самуил. Он сходил с ума, а я физически чувствовал эту пытку. На меня впервые легла ответственность за братство и за клан Черных Львов.
И моя ненависть к себе стала темнее на пару тонов. Внутреннее ощущение, что получаю то, чего хотел и какой ценой. Какая-то косвенная вина в том, что происходит. Угрызения совести - это самые страшные муки. Никто не сожрет и не обглодает тебя изнутри, как ты сам. Я умел быть беспощадным палачом для других, но самым страшным палачом всегда был сам для себя. Все боялись Зверя, а его кормил и очень часто я кормил его собственным мясом.
И твоя мать…Убитая горем и потерей она потянулась ко мне. Это было естественно, как дышать. Я много раз думал о том, что произошло между нами и приходил к выводу, что мы были похожи на тех, кто выжил после стихийного бедствия и в ожидании нового апокалипсиса погрузился в то единственное, что помогло забыться – в секс. Во мне уже не было желания получить женщину мертвого брата, а она…она была настолько беззащитной, ранимой и мы шли на смерть. Я не осуждаю ее. Я могу осуждать только себя. Кобель во мне победил все угрызения совести. Мимолетная похоть, которая, как оказалось значила для нее намного больше, чем для меня.
Я был увлечен ею какое-то время, не стану отрицать. Я мог бы лгать даже себе, но не тебе. Не в этой исповеди.
Тогда мы совершили первый серьезный переворот вместе. Именно тогда наш клан подмял под себя всех. Как оказалось, Влад остался жив. Он продолжил свою игру и довел ее до конца. Проклятый сукин сын блестяще отыграл свою партию на стороне противника и разгромил его с тыла. Я гордился им. Восхитился тем, что он провернул. Но с этого момента между нами стала женщина.
Прощать безумно трудно. Я всегда завидовал тем, кто искренне может простить. Я не умею. Как бы сильно не хотел. Не могу. Поэтому я и не требовал прощения от Влада за то, что взял его женщину. Но и не чувствовал себя виноватым. Мы считали его мертвым…Но, знаешь, в тот момент я думаю, что будь он рядом с нами я мог бы поступить точно так же. На тот момент мог. Потому что я еще не чувствовал привязанности к нему. Даже больше – я её отрицал, как только можно и связь с Линой была одним из способов доказать себе, что брат ничего для меня не значит. Николас Мокану сам по себе – одиночка и ему на хрен не нужно чье-то прощение и уж точно не чья-то любовь или жалость.
Дьявол…Не знаю. Может ты сейчас меня возненавидишь за эти откровения. Но я обязан рассказать так, как это было.
Ведь я презренный предводитель Гиен. Оборванец и сукин сын. Все еще ешьте и не обляпайтесь.
Я все же получил трон. Притом именно тогда, когда мне это было не нужно. Если вы чего-то хотите - перестаньте хотеть и обязательно получите. Притом с бешенной отдачей, как от затвора автомата, когда впервые взялись стрелять, попали в цель, но при этом вам разворотило нос и выбило все зубы и вы истерически хохочете окровавленным ртом не зная радоваться или подобрать треснувшую челюсть. Примерно так я ощущал себя на троне. Я не умел править Братством, но я умел править кланом Гиен и методы с того времени не изменились. Я – радикален до мозга костей. У меня нет цветного восприятия. Я вижу мир черно-белым с едкими вкраплениями красного. Никаких оттенков. Моральный дальтоник. Вы мне либо нравитесь, либо вы мертвец. Третьего не дано.
Король не должен быть таким жестоким и кровожадным, но у Братства не было выбора. Ему достался я, как в свое время миру досталась Римская Католическая Церковь вместе с возрожденной инквизицией. У мира тоже не было выбора.
Мой брат отгородился от нас. Он благородно отрекся от бессмертия, решил, что цена счастья с любимой женщиной достаточно высока, если оставаться вампиром. Я мог принять его решения, но не понять.
Почти двадцать лет безмолвия. Но я посылал им письма. Раз в год послания с днем бракосочетания или днем рождения кого-то из них. Нет, я вовсе не был таким сентиментальным, я просто хотел напомнить им, что мы существуем и что высокими стенами, политическим статусом и двумя смертными дочерями от нас не отстранишься.