Дочери дома не оказалось, но Тамара поняла, что из школы она уже пришла, догадалась по портфелю, оставленному в комнате. Муж, вечно хмурый при ее "сослуживцах", оттаивал при виде водки, быстро накрывал на стол, пока она с другом мыли руки в ванной.
Сели за стол без Дианы - сама виновата - шарится неизвестно где. Если придет, когда отец захрапит, то и за стол не попадет. Она это знает и прошмыгнет тихонечко в комнату.
Владимир любил раздевать ее прямо на кухне, снимал все, кроме чулок и раздевался сам. Оглядывал, как бы со стороны, любуясь телом, возбуждался и подходил, целуя в губы и шейку, мял груди. Прислонив к стене, поднимал одну ее ногу, входил в лоно и трахал стоя. Потом снова садился за стол, выпивал немного, закусывал и говорил. Поговорить он любил, на разные темы, удивляя женщин своим кругозором. Через час начинал гладить ножки, живот, грудь, легонько подталкивал голову вниз навстречу вырастающему проказнику и смотрел, как губы обхватывают, вбирают в себя его плоть. Но до развязки не доводил, подсаживал Тамару на стол и входил в нее с особым удовольствием. Потом можно было идти в постель, где он еще раз занимался любовью, но уже под утро.
В этот раз, завершив стоячий вариант, Владимир и Тамара беседовали о политике. Вернее, говорил Владимир, а она просто слушала, иногда поддакивала и соглашалась. Понимала, что таким лучше не перечить - не противно и ладно.
- Вот, возьмем, к примеру, Чечню, - убежденно говорил Владимир, - Сколько в нее денег вбухано: тьма. А в результате что? Только и слышишь - ушли денежки не по назначению, затерялись неизвестно где. Но кто спросил конкретных лиц о целевом их использовании, кто сел за растрату, где возмещенный ущерб и кто виноват? Пшик один, ворон ворону глаз не выклюет. Не понимаю я этого, не понимаю и все… Почему уголовное дело не возбудят, разве невозможно найти человека, который загнал эти деньги не по назначению, а попросту в свой карман через подставных лиц? Куда смотрит президент и правительство? - Владимир налил себе пива, сделал несколько больших глотков, продолжил: - А налоги, как у нас собираются налоги? Да никак! В России все секрет и ничего не тайна. Все знают, что от налогов уходят, знают, как уходят и что? Несут по телевизору полную чушь - или не знают, или играют в билиберду. Если не знают, оторвались от народа, заелись совсем - стрелять таких чиновников надо. А если играют - то и с ними поиграть в рулетку на револьвере, чтоб обосрались или получили пулю. Бюрократия полная… Я вот кредит хотел в банке взять, и мне потребовалась справка об открытых счетах. Пришел в налоговую, написал заявление, заплатил денежку за справку и говорят мне, что приходите, мол, за ней через десять дней. А почему так долго? У них все компьютеризировано и выдать такую справку - две минуты, не более. Корчат из себя что-то, имидж свой, наверное, таким образом, повышают, а у самих бардак полный…творится черте знает что. Продал я как-то свою машину, принес в налоговую справку - все, как положено. А на следующий год получил по почте квитанцию - заплатить налог за машину, которой у меня нет. Пошел разбираться, а они и разговаривать то толком не хотят - ничего не знаем, ничего не получали: плати и все тут. Еще раз принес справку, что машина продана, настоял на том, что бы они расписались мне на копии в получении. И что ты думаешь? Опять на следующий год та же песня - ничего не знаем, ничего не получали, плати и все тут. До прокуратуры дело дошло…
Звонок не дал закончить мысль, прозвучал резко и требовательно, Владимир вопросительно посмотрел на Тамару. Она пожала плечами, накидывая халат на голое тело.
- Не знаю, у Дианы ключ есть.
Недовольно пошла к двери, открыла, выматеревшись непроизвольно при виде дочери и кое-как успела подхватить ее, оседающую и растерзанную на пол. Злость мгновенно прошла и она действительно испугалась. Блузка и куртка с оторванными пуговицами, голые, замерзшие до синевы ноги с подтеками крови… Тамара всплеснула руками.
- Да что же это творится то? Звери… ребенок же совсем!
Владимир быстро засобирался, натягивая брюки, рубашку, в его планы не входило подобное мероприятие.
- Скорую надо вызвать, - подсказал он, - Да и ментов тоже.
- А их-то зачем? - удивилась Тамара.
Владимир бросил со злостью:
- У тебя дочь изнасиловали, не понимаешь что ли? Врачи все равно позвонят в милицию. Лишних проблем захотела?
Он надел куртку.
- Я пойду, ни к чему мне здесь светиться.
Он, не дожидаясь ответа, выскочил за дверь.
- Но и вали отсюда, говнюк, - бросила в уже захлопнувшуюся дверь Тамара, - И не приходи больше! - кричала она, срывая злость и безысходность.
Заплакала, набирая трясущимися пальцами 03, а потом и 02.
Скорая приехала достаточно быстро, видимо была где-то рядом. Врачи осмотрели девочку, смерили давление, поставили какие-то уколы и попросили одеть ее. Она так и лежала без сознания, голая ниже пояса.
Тамара поняла, что дочку забирают в больницу, спросила трясущимися губами:
- Как она?
Врач пожал плечами.
- Сейчас трудно сказать, необходимо полное обследование. Конечно, разрывы есть, но детально вам объяснят в больнице. Давление понижено - это из-за кровотечения.
Тамара никак не могла натянуть дочери колготки - руки тряслись и не слушались. Доктор завернул ее в одеяло, бросил коротко:
- Времени нет. Все равно там раздеваться.
- А мне можно с вами? - только и спросила Тамара.
Доктор кивнул головой.
- Можно и нужно, но вас к ней сейчас не пустят. Может, какие лекарства потребуются или еще что…
Он не договорил, взял Диану на руки и вышел из квартиры. Тамара, на ходу накидывая пальто, выскочила за ним. На лестничной площадке столкнулась с милиционерами. Посыпались вопросы… Врач пояснил кратко: "Девочка без сознания, изнасилована. Подробности у лечащих врачей". Тамара пояснить совсем ничего не могла, да и не знала она ничего в действительности. Пообещала сразу после больницы приехать в отделение милиции.
Мурашова осталась в приемном покое, дальше ее не пустили. Тяжело опустилась в кресло и прикрыла веки. Образ дочери не выходил из головы, маячил кровавыми потеками по детским ножкам. Она страдала и злилась одновременно, злилась на насильника, мысленно обещая устроить ему небывалые кары, злилась на дочь, потащившуюся гулять, на ночь глядя. И не было бы ничего, если бы не пошла… Корила себя за непростительное отношение к девочке, проклинала судьбу, заставлявшую спать с мужиками из-за продуктов и денег и поэтому не уделявшую должного внимания Диане. На все находились причины - только не винила себя особо. Виноваты все - правительство, допустившее социальное обнищание и безработицу, преступники, жирующие на почве безнаказанности, менты, крышующие криминал, врачи с вечно отсутствующими лекарствами… Конечно, и она виновата, но если бы не эти причины… Металась по больничному коридору, злилась на всех и вся, в особенности, наверное, на разрушенный обычный уклад жизни, впервые начиная осознавать, что есть дочь, о которой необходимо заботиться хоть немного.
Часа через два Тамаре удалось переговорить с врачом. Операция закончилась и ей уделили время. Врач пояснил не много: "Операция прошла успешно, состояние девочки стабильное, хотя и тяжелое, но для жизни опасений нет. Наверняка потребуется психолог - физическая травма наверняка заживет, а вот душу надо будет лечить, тяжело перебороть возможное отвращение и страх перед мужчинами".
Лекарств никаких не попросили, наверное, в данной ситуации это не посчитали уместным, к дочери не пустили, пообещав пропускать к ней со следующего дня.
Сидеть дальше в приемном покое стало бессмысленным, и Тамара поплелась в милицию, как и обещала.
Следователь допрашивал долго и нудно, хотя Тамара ничего толком не знала. Но все-таки кое-что выяснить удалось. Мурашова предположила, что ее дочь могла зайти после школы к подружке. Позвонили подружке и это оказалось правдой. Оперативники предложили пройтись по маршруту Дианы и обнаружили в одной из кладовок одежду девочки. Прибывшая опергруппа зафиксировала следы и не сразу отданные по забывчивости Тамарой кусок веревки и пластырь. Девочка так и вернулась домой с пластырем на лице, не развязав рук. На этом все кончилось.
* * *
Где-то в глубине души Диана радовалась произошедшему случаю четыре года назад, хотя даже себе не призналась бы в этом. Но это сейчас, когда прошло время. Детские переживания практически улетучиваются или же остаются на всю жизнь, коверкая ее своеобразно. Все зависит от множества факторов - типа нервной системы, окружающей обстановки, общения с людьми и прочего.
Мать перестала ее бить и никогда больше не обделяла едой. Перенесшая физическую и психологическую травму, она впервые почувствовала внимание и заботу матери. Это сыграло решающую роль в психологическом излечении. Очнувшись в больнице, девочка больше всего боялась, что ее выпорют и когда этого не случилось - сильно обрадовалась.
Насильника так и не нашли, а отец сжег тайно ту кладовку, заметив, что дочь мимо нее никогда не ходит, делает небольшой крюк по пути в школу или когда идет к подруге. Сумерек и темноты Диана боялась - часто вставало перед глазами размытое ночной тенью лицо преступника, и она вздрагивала, непроизвольно ощущая его холодно-омерзительные руки и слюнявый рот.
Сегодня они собирались у Светки, ее родители уехали на три дня в деревню - у друзей намечалась свадьба сына. Три дня можно делать, что хочешь и молодежь желала воспользоваться этим на всю катушку.
Со Светкой Диана особо не дружила, все-таки мешал возраст. Светка старше на целых три года, а в школьном возрасте это слишком много. Но в их разношерстной компании были и младше, и старше. Как парни, так и девчонки.
Намечалась большая тусовка, народ подтягивался постепенно и каждый занимался своим делом, пока не собирались все. А все не собирались никогда. В незапертые двери одни заходили, другие исчезали на время, что бы вернуться чуть позже. Тусовались небольшими группками, кто-то слушал музыку, кто-то бессмысленно болтался, потягивая травку. Впрочем, ширялись все, начиная с легкой марихуаны и заканчивая героином. Девчонки постарше уже работали на дороге, долго не задерживались на таких гулянках - вколят дозу, оттянутся, немного кайфуя, зависнут на полчаса и снова в путь: денежки зарабатывать на чеки. Чек приобретают за стольник, и требуется он не один, еще крыше заплатить нужно, от ментов отмазаться деньгами или натурой. ППСники и ОВОшники совсем обнаглели в последнее время, выгребут иногда все, оттрахают всем экипажем, могут и в отдел увезти - пол помыть или еще что. Беспредел полный, все знают и молчат, девки терпят от беспомощности, героинной зависимости, выплескивают злость, матерясь про себя или между собой. И терпят - деваться некуда. На адвоката денег нет, времени свободного тоже, все уходит на геру. Да и боятся они, как ментов, так и крыши. Боятся более худших последствий - напишешь заявление и не посадят мента поганого. Тогда все… труба полная. Мечтают заработать побольше, перекумарить и не колоться. Мечты…
Диана не оставалась никогда на ночь, уходила в полночь или немного позже, когда начинали собираться девчонки с дороги. Сегодня ее угостили "чуйкой" - первоклассной марихуаной из Чуйской долины, и она оттягивалась с наслаждением, смакуя подаренный косячок.
Вовка, парень постарше, присел рядышком на диван, обнял за плечи, иногда затягиваясь ее же косячком, выпускал дым из легких медленно и смакуя. Диана, привалившись на его грудь спиной, чувствовала легкость, словно тело парило в воздухе, ощущала ласковые прикосновения мужской руки грудью. Он щекотал губами ее шейку, доставляя особое удовольствие и волнуя внутренности, инстинктивно сжала ноги, когда рука побежала по ним вверх, и расслабилась, готовая застонать от удовольствия. Опьяненное тело наслаждалось ласками, освобождаясь от трусиков, и приняло его в себя, двигая тазом и продолжая "полет". Позже она поняла, что на них смотрят, впрочем, в компании это стало делом обычным, и не смутилась, хотя сама впервые в жизни познавала удовольствие секса.
После Володьки к ней стал приставать Сашка, но Диана быстро отшила его, кайф марихуаны растворялся где-то внутри живота, и она призывно посмотрела на Владимира. Другого парня сейчас не хотелось, а он взял ее на руки и унес в отдельную комнату, продолжая ласкать груди и обводя язычком вокруг сосков. Что-то укололо ее в руку, побежало по венам, туманя мозги и пытаясь вывернуть наружу внутренности. Тошнота обволокла тело, в которое успел войти Владимир, дергалось с каждым его движением и не было сил сбросить парня с себя, поблевать в туалете, очищая желудок.
Вскоре провалилась она куда-то в тартар, дурнота забрала душу, не давая пошевелиться, чувствовала подкоркой, как на ней меняются парни, и отключилась совсем.
Настала ее пора. Так, примерно, обходились с каждой девчонкой в компании, но они все-таки были на год, на два постарше. Раннее половое созревание решило все - возраст никто не спрашивал. Диана наблюдала раньше, как вкалывают первый раз дозу, как трахают потом всем скопом одурманенную девчонку, проделывают это еще разок на следующий день. И все… Зависимость достигнута, скопом трахать не станут более, но на панель придется идти. Подучат, правда, немного сексу - как лучше ублажать клиента. И сделает это наверняка Вовка, научит одевать презерватив губами, покажет наиболее часто встречаемые эрогенные зоны. И в путь… Новый источник дохода созрел.
Диана не хотела колоться, понимала, что сгубит себя этим, тем более, что кроме ощущения отвратительной дурноты не получила ничего от вколотой дозы. Под утро, немного придя в себя, она тихонько смоталась домой, решив твердо - больше не пойдет в этот или какой другой притон. Один укол не сделает ее наркоманкой, хотя редко, но и такое бывало. Главное сейчас не попадаться на глаза Вовке и его компании, и она решила не выходить из дома.
Диана легла в постель и долго не могла уснуть, разные мысли лезли в голову - как Вовка мог с ней так поступить? Как хорошо было с ним, а он воспользовался, сделал укол и отдал ее другим парням. "Пусть привыкает", - вспомнила она его слова. Вспомнила и рассказ Верки, уже взрослой девицы, скончавшейся пару недель назад от передозировки. Как она кляла тот день, когда села на иглу, как проклинала все на свете и верила, искренне верила, что сможет освободиться от зависимости. "Перекумарю сама, вытерплю все ломки, стены грызть стану, но не уколюсь больше. Выйду замуж за иногороднего, нет - деревенского и стану доить коров, а пока меня доят и трахают. Расскажу ему все - что наркоманка и прочее, пусть увезет куда-нибудь в захолустье и стану любить его одного, ласкать с удовольствием, как ни одного из клиентов не ласкала". Диана помнила ее улыбку и воодушевление при последних словах, но так и не появился сказочный принц, закончилось все печально.
Мысли стали путаться в голове, и сон охватил ее.
Звонок дребезжал долго и нудно, Диана глянула на часы - поспала часа три. Кто бы это мог быть - мать на работе, наверняка кто-то из компании? "Хрен вам с редькой", - подумала Диана, - "Не открою". Она осторожно подошла к двери, глянула в глазок - Светка маялась на площадке, явно подосланная Владимиром. В детской головке появились здравые мысли: - "Поймать и уколоть хотят сегодня, потом я буду в их власти. Черт те с два - не получится, не открою".
Она тихонько отошла от двери и пошла на кухню, прикурила сигарету. В голове помутилось, и тошнота подступила опять. "Не надо было курить". Эта мысль упрочила ее решение, и она завалилась на диван. Звонок дребезжал еще долго и начал раздражать не на шутку. Хотелось встать и отматерить настырную Светку, высказать все, сорвать злость. Внутри засосало противно, захотелось выкурить косячок, беспокойство охватило весь организм и гнало на улицу - к Вовке, к Светке, к любым чертям, где можно достать травку.
"Нет", - сжала кулачки Диана, - "Буду держаться". Она хорошо помнила Верку и ее безвременную кончину. Образ ушедшей подруги останавливал порывы, отрезвлял мысли, стараясь подавить пакостное волнение, укреплял волю.
Так и провалялась на диване до вечера, изредка впадая в полудрему, пока не пришла мать.
- Ты че валяешься, заболела? - спросила, раздеваясь в прихожей, Тамара Сергеевна.
- Нет, мама, все нормально.
- Чего уж нормального то - лицо все серое, с зеленью, на себя не похожа. Обкурилась что ли?
Тамара Сергеевна давно знала, что дочь покуривает втихаря, но старалась этого не замечать. Считала, что толку от ее наставлений не будет, все равно накурится где-нибудь в школе или во дворе. Она часто видела, как школьники малолетки выбегали из здания в перерыве и курили, никого не стесняясь. С ними и девчонки были. Учителя не следили за этим, да и как за этими сорванцами уследишь?
- Нет, мама, - возразила Диана, - Ты же знаешь, что я не курю дома.
- Спасибо, - бросила с сарказмом мать, - Хоть не скрываешь очевидное. Но что из тебя вырастет, тебе только тринадцать лет?
- Скоро четырнадцать исполнится.
- Да какая разница - тринадцать, четырнадцать: все равно легкие не окрепшие. Ох, дождешься, Дина, выпорю, как сидорову козу…
Она не стала продолжать дальше бессмысленный разговор, прошла на кухню, вытащила из пакета принесенные с собой продукты. Вспомнила, что не купила хлеба.
- Дина, - крикнула мать из кухни, - хлеба сходи, купи.
- Мама, я завтра утром сбегаю.
- Утром, - хмыкнула Тамара Сергеевна, - а ужинать с чем будем - ни крошки нет.
Диана испугалась всерьез: на улице ее могут отловить Вовка или его дружки. Подружки, суки, сразу сдадут, если увидят. А это означает конец - затащат силой, вколют героин где-нибудь в подъезде и отпустят домой. Отпустят, чтобы оставить навсегда… Матери не объяснишь - такую бучу поднимет, что свет туши. Сослаться больной - уже ответила, что здорова. Зря сказала, зря.