Владимир выматерился вслух крепко: "Да что это со мной, мать твою так и эдак, влюбился что ли, придурок? - Он заметался по комнате, прикуривая сигарету. - Ей же только 13 лет… в бога и душу мать… Порвут меня люди, на куски порвут… А как без нее жить, как? А я, в рот и внос, ее на иглу посадил. Да ее на руках носить надо… Нет, не-е-ет", - закричал он громко, обхватив голову руками, и присел на диван. Пепел падал на пол с его сигареты, она тлела, обжигая пальцы.
Владимир опять выматерился, бросил окурок на пол, раздавил ногой и стал немного успокаиваться. Мысли постепенно сформировывались в определенный план.
"Светку отправить к Дине - вряд ли что получится выманить ее. Но почему, почему такая резкая смена. Еще встав с постели, я хотел другого, прошло совсем немного времени, минут пять - десять и хочется только ее… любить, ласкать и лелеять, дарить подарки и целовать". И походил он сейчас на Маугли из мультика, когда тот вырос и пришла весна. ВЕСНА, которая заставляет колотиться сердце, хочется летать и быть добрым.
Он снова закурил сигарету и подошел к окну. Кто-то знакомый помахал ему рукой, но он никак не отреагировал. Мысли роились около одного места, а может и не было их вовсе - одна пугающая пустота от свершенного деяния.
Звонок долго дребезжал где-то вдалеке, потом стали стучать и пинать в дверь ногами. Владимир машинально подошел и открыл, очнулся, стряхивая ступор.
- А, Ленчик, заходи.
Леонид прошел в комнату, огляделся - никого.
- Что с тобой, Володя? Рукой машу, звоню в дверь, стучу, ногами уже пинать стал… испугался, случилось, может, чего, помощь нужна, а ты не открываешь, - возбужденно тараторил Ленчик.
Владимир прервал его, махнул рукой безразлично.
- А-а, задумался немного… Ну, так что там - все в порядке?
- Все, - пожал недоуменно плечами Ленчик.
Он уже успокоился и вытащил из кармана деньги, положил рядом с паханом.
- Ладно, ты иди, - не стал пересчитывать их, как обычно Владимир. - Я тебе позвоню.
Ленчик поднялся нерешительно и, как показалось хозяину, глупо взмахнул руками. Спросил удивленно:
- Да что с тобой, Володя, не в себе ты?
- Все нормально, Ленчик, нормально. Я же сказал: иди, позже созвонимся.
Он подтолкнул приятеля к двери и закрыл за ним. Закурил новую сигарету и поудобнее устроился на диване. Прикрыл веки и медленно затягивался дымом. Все становилось четким и ясным.
Молнией сверкнула Диана в его сегодняшнем мозге, Купидоном пронзила сердце, Лелем забрала душу и кровоточила амурная рана, не давая покоя. Но все стало четким и ясным: он найдет способ встретиться сегодня с Диной, извинится за свой проступок, вымолит у нее прощение. Увезет на недельку далеко в лес у речки, поможет снять еще неокрепшую ломку и станет следить за ней постоянно и неусыпно. Никто не посмеет одолжить ей хотя бы полдозы, нигде не достанет она наркотиков и станет от них независимой. Он позаботиться об этом и о ее судьбе в целом. Станет ждать, хотя бы до 16 лет, а потом женится на ней официально.
От мыслей стало радостно и легко. Он выбросил окурок - хватит смолить сигарету за сигаретой: пора делом заняться.
* * *
Диана зашла в свой подъезд свободно, не таясь и не прячась, увидела несколько брошенных окурков, поняла - Вовкины. Усмехнулась ехидно: "Ждал, сволочь. Выскочил, видимо, на минутку, скоро припрется снова, - она глянула на часы. - Не припрется, мать наверняка с работы пришла, скорее всего, она его и спугнула. Трус несчастный. Опять Светку отправит… Но ничего, сегодня мой день - я сама к тебе, сучонок, в гости наведаюсь".
Дина открыла ключом дверь, вошла, увидела в прихожей туфли матери. Убедилась - она спугнула Владимира.
- Где шляешься, Дина? - незлобно ворчала мать. - Ужинать пора, а тебя все нет.
- Гуляла, мама. Лето - что еще делать? Ни уроков, ни школы - лепота, - она засмеялась.
- Слово то какое нашла - лепота, - продолжала ворчать мать. - Совсем от русского языка скоро отвыкните - то жаргон, то иностранщина.
- А это, как раз, и есть русское слово, мама, - перебила ее дочь. - Так царь Иван Грозный выражался, правда в кино только. Помнишь фильм "Иван Васильевич меняет профессию"?
Диана улыбнулась.
- Ладно, - махнула рукой мать. - Ничего я не помню, кушать садись. После ужина наверняка снова попрешься шариться?
- Почему шариться, мама? Гулять пойду. Ненадолго, часиков до одиннадцати.
- Ну, ну, - только и ответила мать, пододвигая дочери салат поближе.
Диана поела, ушла в свою комнату. Захотелось посидеть и обдумать все еще раз.
Риск, конечно, был, но небольшой. Так считала эта, в сущности еще маленькая девочка. Нелегкая судьба взрослила ее. Риск только в том случае, если Владимир не станет слушать ее и вколет очередную дозу сразу. Тогда - труба. Ей уже не слезть с иглы и дело Владимира не стоит того. Но ее уже тянет сейчас, правда не так сильно, примерно, как к сигарете, терпеть можно. Она и терпит. А может только из-за того, что кипит в ней злость, что нашла она выход из положенья, что вскоре увидит крах… крах своего обидчика.
"Нет, я пойду. Стоит или не стоит - дело десятое. Таких людей надо наказывать, - твердо решила Диана. - Сейчас он дома или, может быть, уехал уже на дорогу, собирает денежки со своих шлюх, сутенер гребаный".
Она с удовольствием потерла руками, от близости сладкой мести кружилась голова и подсасывало где-то внутри. Это слабенькая доза героина просила поддержки еще не окрепшим голосом. Но Дина прекрасно понимала - уколись она еще раз и голос превратится в цепкие руки, вопьются они в горло железными иглами, высосут силы до остатка. Нет, она не позволит им сделать этого - Верка, царствие ей небесное и большое спасибо, месть и желание на ее стороне. Это сильные помощники и они подскажут, как справиться с неокрепшим голосом.
Диана вышла из дома и твердой, уверенной походкой пошла к Владимиру. Звонила долго и уже собиралась идти на трассу, как дверь отворилась.
- Дина!? - оторопел Владимир.
- Зайти то, надеюсь, можно? - с ехидцей спросила Диана.
- Конечно, заходи, Диночка, - засуетился Владимир.
"Диночка, - прошептала про себя она. - Будет тебе сейчас, козел, и Диночка"… Она прошла в комнату развязной походкой, не снимая туфель. Села на диван и закурила, закинув ногу на ногу так, чтобы получше виделись ее прелести. Никто не учил ее этому - жизнь превратила девочку во взрослую женщину, умеющую думать и рассуждать.
- Ну-у, что делать станем, мальчик? - она кокетливо перекинула ногу на ногу. - Потрахаемся или вначале уколемся?
Удивленный Владимир стоял напротив и ничего не понимал.
- Ты присядь, милый, - Диана махнула рукой в сторону стоявшего неподалеку кресла. - Говорят в ногах правды нет, а сегодня тебе, мальчик, придется ее много выслушать. Присядь, - резко повысила голос Диана и, глядя, как он медленно опустился в кресло, продолжила с ласковой ехидцей: - Я, собственно, вот зачем пришла к тебе, мальчик…
- Я не мальчик…
- Молчать! - резко, властно и громко перебила его Диана. - Ты, мальчик, сегодня еще не то услышишь и было бы желательно, чтобы ты памперсы приодел. А то обмараешься невзначай, - Диана деланно засмеялась, хотелось вцепиться ему в морду, впиться ногтями и вывалить все сразу.
Владимир наконец-то пришел в себя, он догадался, что она к кому-то обратилась за помощью и этот кто-то обещал помочь ей. Помочь - известно за что и это больше всего бесило его. "Убью гада, если он спал с ней - точно убью". Владимир сжал кулаки до боли в суставах, он понимал, что в районе никто с ним не справится, наверняка понимал это и тот, кто пообещал помощь Диане. Пообещать, чтобы переспать, одно. Сделать - другое. "Поэтому лучше помолчу, узнаю всю правду про защитничка", - решил он. - А потом убью суку.
- Ничего, Диночка, я постараюсь без памперсов обойтись, - ласково проговорил Владимир, не обижаясь, а восхищаясь своей избранницей и одновременно злясь на неизвестного парня.
- Поживем - увидим, - стояла на своем Диана.
Неопытная, она не понимала, что ее никто бы и слушать не стал. Владимир бы сделал с ней, что хотел, а потом, может, и выслушал. Она все соотносила со своим планом и была уверена в своих силах. Если бы знала она о любви Владимира, была уверена в этом - и плана бы не потребовалось. Но сейчас, уверенная, она продолжала:
- Так вот, мальчик, с этого дня, с этого вечера, ты станешь отдавать мне по 10 тысяч рублей каждый месяц. Никаких просрочек и отговорок я не приму. Иначе - я просто тебя размажу, превращу в дерьмо и быдло.
Диана засверкала глазами, ее злость, наконец-то, стала выплескиваться наружу и она ждала возражений, чтобы окончательно добить Владимира. А он неожиданно захохотал.
- Диночка, милая, я согласен, - сквозь смех еле говорил он, отсчитывая 10 тысяч. - Но зачем же так сердится, вот, пожалуйста, деньги. Бери, стану приносить день в день. Могу и раньше, как скажешь, родная.
Поведение Владимира обескуражило Диану. Чего-чего, но такого исхода она не ожидала никак и растерялась окончательно. Ее злость куда-то исчезла и она не знала, что делать дальше. Спросила глупо и боязливо:
- А наркотики, ты не станешь мне их больше колоть?
Владимир вдруг стал серьезным.
- Да, Диночка, не стану. Не только не стану, но и никому не позволю это сделать. Я уже с утра обзвонил всех, всем запретил давать тебе их.
- Я не верю, ты говоришь так, чтобы обмануть и снова сделать укол, - пролепетала беззащитно она. - Но я не позволю тебе это сделать, - силы возвращались к ней, но уже правда без злости. - Я теперь смогу расправиться с тобой, когда захочу.
- Вот и прекрасно, Диночка, прелесть ты моя, я весь в твоей власти. Я искал тебя сегодня. Ты знаешь зачем?
Она вначале удивленно покачала головой, но затем ответила с уверенной ехидцей:
- Известно… зачем…
- Да затем, - перебил ее Владимир, - чтобы сказать тебе, что я сволочь и вымолить у тебя прощенье. Что я был не прав, пытаясь посадить тебя на иглу. Ты сможешь меня простить, Диночка?
Он встал перед нею на колени и видел, как округлялись девичьи, ничего не понимающие глаза. "Какая она в сущности еще ребенок, тем более я ответственен за нее", - подумал он.
Ошарашенная Дина молчала. Она не знала, что говорить, верила и не верила одновременно. Слишком много горя причинил он, обманывал и врал, действовал хитростью и силой против ее воли. Недоумение, написанное на ее лице, отражалось болью в сердце Владимира, в сердце, которое до сих пор, в сущности, не знало сострадания. Любовь переворачивает человека, может сделать сильные стороны слабыми, а слабые сильными.
- Поверь мне, Диночка, поверь родная. Не просто так я говорю тебе эти слова. Сегодня впервые в жизни я полюбил, полюбил тебя, милая, - он подполз к ней ближе и положил голову на колени. - Я готов драться за тебя, бороться и никому не отдам, и не позволю обидеть. Я стану ждать, когда тебе исполнится 16 лет, вымаливать прощение и хочу, чтобы ты стала моей женой. Власти разрешают ранние браки в исключительных случаях - ты мне родишь сына. А пока я должен скрывать свою любовь от всех, иначе меня посадят за растление малолетних. Я виноват и готов отсидеть, если ты этого захочешь, но выйду из тюрьмы и приду к тебе, приду, чтобы стать твоим мужем.
Он замолчал, так и остался стоять на коленях, положив голову ей на бедра, обнимая обеими руками. Дина несколько раз пыталась прикоснуться к его голове, подносила руку ближе и отдергивала ее, не решаясь взъерошить волосы.
Амбициозно самоуверенный Владимир и не успевшая сформироваться женщина-девочка обсуждали трудную тему.
- Да-а, - протянула она медленно и замолчала на некоторое время. - Тебя есть за что посадить. - Дина усмехнулась и тяжело вздохнула. - Изнасиловать свою будущую жену может не каждый.
Владимир поднял голову и удивленно посмотрел на нее.
Дина открыла сумочку, убрала в нее деньги, которые все еще держала в руке, достала сигарету и закурила. Пуская дым, заговорила медленно вновь:
- Прошлый раз ты говорил, что я должна снимать презерватив сама. И, как ты помнишь, я сняла его, но вот куда бросить - не знала, бросила в сумочку. А сегодня, - она сделала паузу, затягиваясь дымом. - Я съездила на экспертизу и отдала эту резиночку. Но знаешь что, Вовочка, я не назвала твоего имени, сказала только, что смогу узнать насильника и хорошо запомнила его лицо. Ты меня сегодня удивляешь, Вовочка, но и я, наверное, ошарашила тебя не менее.
Владимир не испугался, как того ожидала Диана, его лицо, может быть, посерело немного, а глаза стали грустными, грустными и, как показалось ей, по собачьи верными.
- Я уже говорил, Дина, что виноват, но я люблю тебя и теперь в твоей власти - полюбить меня или посадить на нары.
- Но, ты не знаешь самого главного, милый, - она загадочно улыбнулась. - Меня изнасиловали еще четыре года назад и…
- Знаю, - перебил ее Владимир. - Это я тебя изнасиловал.
Владимир опустил голову.
- Да-а, видимо, ты говоришь правду, Вовочка. Эксперты сказали мне, что сперма идентична. Я была поражена страшно, удивлена и ошарашена, но месть не дала назвать твое имя, хотелось размазать тебя самой.
Владимир встал, ни говоря ни слова, ушел на кухню, вернулся с ножом и пистолетом, расстегнул рубашку до пояса, оголил грудь и встал на колени.
- Это газовый пистолет, но если его прижать плотно к груди - выстрел убьет человека. Твое право выбора - зарежь или застрели, - он протянул ей нож и пистолет. - Тебя не посадят, ты оборонялась.
- Дурак, - бросила испуганно Диана и встала с дивана. - После твоих слов у меня даже злости на тебя нет. Пойду я, мне нужно многое обдумать.
Она ушла, оставив Владимира стоять на коленях с ножом и пистолетом, ушла со своими думами…
Диана не знала, что делать дальше, злости действительно не было, о мести она и не помышляла. Понимала, что получается странно - он преступник и должен быть наказан, но наказывать не хотелось. Появилась злость на ментов - она, девочка, смогла найти насильника, а они, профессионалы, не смогли ни хрена. Чувство неудовлетворенности и раздражительности росло, внутри что-то сосало и она поняла, что наркотик дает о себе знать. Что делать, что делать? Мать почувствует ее состояние, начнет приставать с вопросами, станет еще хуже. "Надо уйти куда-нибудь на несколько дней пока не приду в себя", - решила Диана.
О Владимире думалось с трудом, она поверила ему еще там, у него в квартире. Сейчас злилась на все, на мелочи жизни, на него в том числе, но не на то преступление, которое он совершил. "Этот говнюк сделал это со мной - он пусть и расхлебывает кашу, - созрел окончательный вывод в ее голове. - А расквитаться всегда успею - с начала надо на ноги встать, окрепнуть хотя бы немного". Диана пошла на кухню.
- Мама, Ленку родители на дачу увозят сейчас дней на пять, можно мне с ними? Она приглашает, - врала напропалую Диана. Ее на дачу отвезли еще вчера и если мать отпустит, все будет прекрасно.
- Ну что ж, Дина, Лена девочка серьезная и я не против. Только что вот дать тебе с собой?
- Мама, ты же знаешь, что они с меня ничего не возьмут.
- Знаю, доченька, - вздохнула мать. - Может и мы когда-нибудь заживем в достатке…
Заживем, мама, обязательно заживем. С дачи приеду - на работу устроюсь, стану помогать тебе, вот и заживем нормально.
- Еще чего выдумала - в тринадцать то лет.
- А что, мама, на вид мне все 16 лет можно дать, так что все в порядке.
Мать махнула устало рукой.
- Иди, собирайся, горе мое.
Дина ушла в свою комнату, покидала в сумку немного одежды и нижнего белья, чмокнула мать в щеку и исчезла.
Владимир дверь не открыл, видимо собирал деньги на трассе. Ждать бы пришлось долго и она решила поискать его там. Спросила у стоящих на дороге девчонок.
"Был, козел, поехал дальше". Они махнули рукой в сторону следующей точки. Хотя точек здесь, как таковых, не было, девчонки появлялись везде. "Козел" - резануло по душе, Диана прошипела про себя: "За козла еще ответишь, сучка потасканная". Пошла вдоль дороги, но не по проезжей части, где обычно стояли соски, а по тротуару.
Шла и думала о своем. Детский мозг еще не мог переварить столько информации сразу. Эмоционально-психологическая его сторона отставала в развитии от неокрепшего разума, выплескивалась иногда через край или застывала совсем.
Через полчаса увидела машину Владимира, молча открыла дверцу и села без слов.
Ленчик, сидевший на переднем сиденье, обернулся и похабно бросил:
- Че, отсосать пришла?
- Заткнись, сука, - в ярости прошипел Владимир, хватая его за грудки, - И на всю жизнь запомни, что разговаривать с Дианой Сергеевной нужно вежливо, очень вежливо и корректно. Понял?
- Понял, - пожал плечами Ленчик, не понимая ничего на самом деле. - Извини, Дина.
- Ты ни хрена не понял, - сжал кулаки Владимир. - Я же сказал - Диана Сергеевна и на Вы, и всем передай. Понял?
- Теперь понял, извините Диана Сергеевна.
Владимир успокоился и посмотрел на Дину.
- Поговорить надо, специально тебя искала.
Владимир кивнул Ленчику, тот вышел из машины.
- Плохо мне, Вовочка… Матери сказала, что к Ленке на дачу уехала дней на пять, у тебя пожить хочу. Пустишь?
- Да что ты, родная, - он чуть не заплакал. - Считай, что у меня ничего своего нет - все твое и все для тебя.
- Тогда поехали. А пиво поможет?
- Поможет - улыбнулся Владимир. - Возьмем и пива, но у меня получше средство есть.
- Водка? - переспросила Дина.
- Нет, не водка, - засмеялся он. - Дома узнаешь.
Сигнал вернул Ленчика в салон, старенькая иномарка развернулась круто и погнала обратно. По пути взяли ящик пива, Ленчик занес его в дом. На пороге Владимир дал указание:
- Сашку с собой возьмешь и Славку, троим надежнее будет, завтра жду, как обычно, - отдал ключи от машины и захлопнул дверь.
- А зачем ключи то отдал? - спросила Диана.
- Да, наверное, ты права, завтра без машины пойдут.
- А ты?
- А я с тобой буду. В принципе давно хотел сам не ездить, есть на это силы. Пора заняться руководящей работой и расширением бизнеса. Как ты на это смотришь?
- Нормально. Но ты мне сначала пивка налей, а то что-то тошно совсем.
Владимир вытащил две кружки, налил по полной, выпил половину залпом и наблюдал, как медленно пьет Диана.
- Ты знаешь, Володя, злилась когда на тебя, порвать была готова - легче было. Видимо, злость помогала, забирала на себя часть абстиненции. Разозлил бы ты меня хоть что ли?
- Злить не стану, - пожал плечами он. - Но я тебе говорил, что у меня получше пива средство есть?
Она согласно кивнула.
- Тогда им и воспользуемся.
Владимир вытащил шприц, Диана подскочила, как ужаленная, закричала матюкаясь:
- Хрен тебе, Вовочка, козел вонючий. Зарежу падлу…
Она метнулась на кухню, выскочила обратно с ножиком, ударила сильно, пытаясь всадить его по самую рукоятку. Владимир перехватил ее запястье, сжал несильно и заговорил ласково:
- Ты же сама просила разозлить - в шприце и нет ничего, пустой он. Как же тебя иначе разозлишь: никак, наверное, - он улыбался широко и открыто, отпустил ее руку.
Диана выронила нож на пол, обняла Володю и заплакала на груди, приговаривала, всхлипывая: