Ками могли направлять силу на землю через священный предмет – шинтай – или использовать смертного, наделяя его своей силой, а ёкаям такие трюки не требовались. Где-то Кунитсуками ходили по той же земле, дышали тем же воздухом, что и она. Эта мысль была зловещей.
Мияко постучала пальцем по губам.
- Тебе не нравятся ёкаи, да?
Раздраженная тем, что раскрыла себя, Эми покачала головой.
- Ками и ёкаи – онмё друг для друга, - объяснила она, обращаясь к теории инь и ян, противоположностей – небо и земля, тьма и свет, добро и зло. Даже стихии были в равновесии. Аматсуками были такими друг для друга, как и Кунитсуками, и мир был в гармонии. – Они просто противоположности, ни лучше, ни хуже. Но я… была у меня плохая встреча.
- О, нет, - выражение лица девушки смягчилось. – Что случилось?
Искренняя тревога и сочувствие в ее глазах разбивали защиту Эми так, как любопытство Рины никогда не смогло бы. Эми не хотела делиться ужасными и личными воспоминаниями с незнакомкой, но это было так близко к поверхности, что отравляло ее. Может, разговор поможет. С кем еще ей поговорить? Лучше незнакомка, чем тот, кого она будет видеть еще два месяца.
- Пару лет назад мы с лучшей подругой гуляли по парку, - прошептала она. Гуляли по парку. Она сказала это так просто, но она не хотела упоминать медленный и тревожный процесс побега с земель храма в парк. – Шли за парнями. М-мне нравился один из них. Мы пытались не попадаться им на глаза, и парни успели уйти слишком далеко. Мы заблудились. Не помню, чего именно я испугалась, но я чувствовала, как покалывает кожу, как встают дыбом волосы, - Эми смотрела на пруд, но не видела его. – Что-то следило за нами. Я схватила Хану за руку, и мы побежали обратно. Мы нашли тропу и бежали по ней как можно быстрее. Земли храма были впереди. Я уже видела мост через ручей. Тории были на другой стороне.
Темно-зеленые тени позднего лета стояли перед глазами. Из-за недавнего дождя ручей стал шире, вода бурлила под мостом.
- Я забежала на мост. Хана была за мной, но она поскользнулась на грязи перед ним. Она упала, ноги попали в воду. Только ноги. Я остановилась и повернулась, чтобы поднять ее. Что-то в воде схватило ее за ногу и потянуло в ручей. Быстро и с силой. Я бросилась к краю моста и схватила ее за руку. Она кричала. Ее тащили под воду. Я пыталась поднять ее, но существо было слишком сильным.
Ужас исказил лицо Мияко, но Эми едва видела. Она слышала крики Ханы.
- Второй ёкай выпрыгнул из воды и схватил меня, - прошептала она. Размером с ребенка, но приземистый, с сине-зеленой кожей, лысой головой и пальцами с перепонками, а когда он опасно улыбнулся, блеснули клыки. Она не помнила лицо, но улыбку запомнила. – Он схватил меня за ноги и потащил с моста. Не знаю, как, но я схватилась рукой за столбик, а другой рукой держала Хану.
Даже в воспоминаниях она не чувствовала боль, хотя это точно было больно. Изогнутые когти ёкая впивались в ее ноги, утаскивая. Дерево впивалось в пальцы. Хана держалась за ее руку, и другой ёкай тащил ее на дно ручья. Хана кашляла и задыхалась в грязной воде, пыталась поднимать голову и постоянно кричала имя Эми.
Эми помнила момент, когда поняла, что они обе умрут. Она вспомнила, как посмотрела на Хану, увидела отражение своего ужаса, такого сильного, что она видела душу Ханы в ее глазах.
А потом рука Ханы выскользнула из ее руки.
Эми с силой прикусила губу, но слезы текли по щекам. Даже сейчас она не знала. Не знала, что случилось. Ёкай утащил Хану? Хана перестала держаться, бороться с ёкаем? Или Эми поняла, что умрет и… отпустила? Дала ли она умереть лучшей подруге, чтобы спасти себя?
Она не была уверена. Но она всегда боялась этого, ведь глубоко внутри знала ответ.
На крики Катсуо и другой сохэй прибежали секундами позже и прыгнули в воду, чтобы спасти Эми. Ёкай отпустил ее и исчез в мутном ручье. Катсуо вытащил ее на берег и охранял, пока остальные обыскивали ручей, но они пришли слишком поздно, чтобы спасти Хану.
- Эми?
Голос Катсуо подавили ее воспоминания, его безумные крики и топот. А потом она моргнула и увидела его в паре футов, он хмурился, глядя на нее.
Вздрогнув, она отвернулась от него и подняла рукав, чтобы спрятать слезы. Мияко протянула ей платок. Эми вытерла щеки, а девушка склонилась к ней, глядя на Катсуо.
- Кто это?
- Сохэй – воин-жрец, - приведя себя в относительный порядок, Эми опустила руку. Она краем глаза поглядывала на сохэя. – В древние времена сохэи защищали храмы и шинтаи их ками. В легендах говорится, что однажды они изгнали опасного ёкая и защитили невинных от зла, победили ками, желавшего власти. Но теперь это больше дань традициям.
Катсуо вскинул брови, но промолчал. Его нельзя было таким назвать. Меч был у него не для вида, и у него были козыри для сражения с ёкаями. Современные ёкаи становились проблемой, когда люди сами к ним лезли, Эми была исключением.
Мияко поднялась на ноги, поправила свитер и посмотрела на Катсуо, словно не знала, стоит ли говорить с ним.
- Спасибо, Эми. Я хотела бы узнать больше о ками. Можно прийти на следующих выходных?
- Конечно, Мияко. Тебе всегда рады в храме Шираюри.
Склонив голову и, краснея, взглянув на Катсуо, Мияко пошла прочь. Эми поджала губы. Сколько успел услышать Катсуо? Он уже знал почти всю историю, но услышал ли он, что она пошла за ними в парк, потому что ей нравился один из парней? Мог ли понять, что он привлекал ее тогда?
- А ты хороша в этом, - отметил он.
- В чем?
Он махнул в сторону, куда ушла Мияко.
- Разговоры с детьми, людьми, объяснения о ками.
Значит, он все слышал. Ей стоило пристальнее следить за ним. Она думала, что его нет рядом.
- Мне не хотелось бы, чтобы ты дышал мне в спину каждую минуту, - сухо сказала она, поднялась на ноги и прошла мимо него. – Здесь я не в опасности.
Он пошел за ней, и она почти топнула по мосту – но она бы никогда не топнула – не скрывая свое раздражение. Ее сердце снова заколотилось, раздражая ее еще сильнее. Она замерла посреди моста и глубоко вдохнула сквозь сжатые зубы. Когда страх немного отступил, она положила ладони на гладкий деревянный поручень, будто наслаждалась видом пруда и сада, а не пыталась упрямо одолеть страх.
Катсуо рядом с ней прислонился боком к поручню, то ли показывая бесстрашие перед маленьким мостиком, то ли пытаясь поддержать ее примером.
- Знаю, я перегибаю в присмотре за тобой, но это место… Не знаю, почему гуджи отправил тебя в этот храм, - сказал он, упоминая Ишиду, главного каннуши Шиона. – Место далекое, да, но слишком далекое. На севере и западе лишь незаселенные горы. Ты знаешь, что означает дикая местность.
Он повернулся к пруду. Он смотрел на север, на ближайшую гору, окрашенную осенними цветами, возвышавшуюся над верхушками деревьев. Она-то знала, что означают далекие и дикие места. Ёкаев. Ками требовались люди для присутствия в земном царстве, их можно было чаще найти там, где жили люди. Но многие ёкаи предпочитали дикие места без людей.
- Я прибыл на неделю раньше тебя, - продолжил Катсуо, - и успел осмотреться. Я нашел следы ёкаев ближе, чем в десяти милях от храма. Они смелее обычного. Чаще всего они избегают людей – особенно сохэев – но мы с Минору нашли их следы, смешанные с нашими, когда осматривал окрестности. Они ходили за нами.
Он провел рукой по растрепанным волосам.
- И ёкаи в нескольких других местах стали вести себя стран. На прошлом задании я расследовал атаки ёкаев на востоке Шиона. Мертвые животные и два пропавших ребенка, - он тряхнул головой. – Я проверил все офуда, когда прибыл сюда. Каннуши Фуджимото поддерживал их состояние, так что земли храма безопасны, но я все равно беспокоюсь. Почему гуджи Ишида выбрал маленький храм у города и заселенных ёкаями гор?
Ее пальцы сжались на поручне, она уже жалела, что остановилась посреди моста, показывая преодоление страха. Но если уйти сейчас, она признает поражение. Мысль о горах с ёкаями вокруг храма пугала ее. Может, Аматэрасу пыталась предупредить ее быть осторожной из-за опасности вокруг храма.
Она боролась с желанием проверить офуда, что она всегда носила в скрытых карманах в рукавах. Бумажные талисманы могли защитить от атак ёкаев, но она еще никогда их не использовала. Пока она была на священных землях, ей не требовалось проверять способности.
- Гуджи Ишида выбрал этот храм, - сказала она, стараясь звучать спокойно, - потому что он такой маленький и отдаленный, что никто и не подумает, что я здесь. А еще потому, что церемония солнцестояния уже довольно близко.
Катсуо дернул плечами. Она посмотрела на него краем глаза, пытаясь увидеть его как Мияко. Высокий, широкоплечий и красивый, он не сильно отличался от себя семнадцатилетнего, в которого три года назад она влюбилась, но теперь она ничего такого не чувствовала. Он был красивым, но это красивое лицо вызывало столько плохих воспоминаний, печали, вины и унижения.
- Церемония… - вяло повторил он. – До солнцестояния меньше двух месяцев. Так мало…
Не обращая внимания на тревогу, она уверенно улыбнулась.
- Скорее бы. Последние три года я боюсь каждой тени, но после солнцестояния все ёкаи будут бояться меня.
Он напряженно посмотрел на нее темными глазами.
- Не стоит бояться, пока я с тобой. Я не позволю никому тебя ранить.
Все внутри нее затрепетало с жаром. О нет, только не это. Разве она сама не решила, что уже переросла влюбленность? Она отвела взгляд, мысленно ругая его.
- Я верю, что ты исполнишь свой долг умело и достойно, - сказала она вежливым тоном. Она не осмелилась посмотреть на его реакцию. Его обещание защищать ее не звучало как описание его долга.
Воцарилась тишина, нарушаемая плеском пруда. С деревьев у главного зала громко каркнула ворона.
- Какой будет церемония? – спросил он вдруг. – Каннуши не рассказывает о ней.
- Не знаю. Даже мне ничего не рассказали.
Он выпрямился.
- Что? Ты не знаешь?
Она взглянула на него, удивленная такой вспышкой.
- Я узнаю накануне, уверенна.
- Как можно не сказать тебе? Ты камигакари, это твоя церемония. Ты должна знать все об этом.
Она пожала плечами.
- Не думаю, что от меня будет требоваться что-то более присутствия.
- А потом? Ты знаешь, что будет?
Она снова пожала плечами.
На его лице проступили потрясение и недовольство.
- Ты не спрашивала? Это твое будущее. Разве не важно знать, что будет?
Шагнув к поручню, она прижалась к нему.
- В том-то и дело. Это не мое будущее. Мои желания не важны. Важна Аматэрасу и ее желания. А подробности – пустяки. Я ничего не могу изменить, да я и не хочу.
Она вздохнула, видя его хмурое лицо.
- Катсуо, после того, как меня отметили, будущее перестало принадлежать мне. Я живу ради Аматэрасу, за меня все решают гуджи Ишида и другие каннуши Шиона. В день солнцестояния ее воля станет моей, а моя – ее. Наше будущее будет чем-то новым. Я не могу строить планы, - ее голос смягчился. – Вот что значит быть камигакари. Какими бы верными ни были каннуши и мико, моя жизнь полностью принадлежит моей ками.
Он перестал хмуриться, что-то мелькнуло в его глазах. Печальная эмоция, которую она быстро узнала. Жалость.
Она напряглась. Жалость? К ней? Она мечтала быть камигакари. Это ее цель. Она позволяла себе миг сомнений, желаний другого существования, но никогда не хотела изменить судьбу. Она посвятила жизнь своей ками. Из тысячи мико Аматэрасу выбрала ее, Эми, своим носителем.
Он не упустил ее гневной реакции и вскинул руку.
- Знаю, быть камигакари почетно, ты испытаешь то, что я не могу представить. Я просто удивлен, что ты… не жалеешь о том, чего не сможешь познать.
- Зачем? – возмутилась она. – Сожалея, я бы до этого дня не дожила.
Он пробормотал что-то согласно, схватился невольно за рукоять меча. Может, меч делал его сильнее, увереннее.
- Ты когда-нибудь ощущал ее присутствие? – спросила она, остужая гнев.
- Что?
- Ты когда-нибудь ощущал присутствие Аматэрасу, когда молился в храме?
Он помрачнел.
- Нет.
- А я – да. Я чувствовала, как ее сила касается меня. Она… невероятная… нежная, - ветерок выбил длинную прядь из ее хвоста, она заправила ее за ухо. – Я уже сделала самый важный выбор. Ты тоже выбрал. Ты стал сохэем, чтобы служить ками. Мы похожи.
Он покачал головой.
- Ты такая преданная, Эми, что решила, что все вокруг такие же, как ты. Я стал сохэем, потому что сражения с ёкаями звучали круто, когда мне было двенадцать. Мне нравилось, я завел много друзей. Так было, пока ты чуть не умерла три года назад, и я понял, что это не просто хобби. Я впервые увидел ёкая. Не знаю, верил ли я в их существование до этого.
Она уставилась на него. Он тренировался годами, не веря в ёкаев?
- А потом я начал воспринимать все серьезно. Но со мной все по-другому, я могу уйти, когда захочу. Сегодня, завтра, в следующем году, через десять лет… Я могу решать, хочу ли я стать юристом, бухгалтером или завести семью с хорошей девушкой. А ты – нет. Ты все отдала, и я не знаю, понимаешь ли ты весь масштаб того, на что подписываешься. Тебе всего восемнадцать. Как можно знать, чего ты хочешь от жизни? Через два месяца шанса уже ни на что не будет.
Она нахмурилась. Он знал, что в прошлом месяце был день ее рождения? Почему он знал такие мелочи о ней?
- Я уже потеряла шанс, - сказала она. – Я стала камигакари в восемь лет, этого не изменить. Возврата нет. Но, даже если бы я могла вернуться, я бы это не меняла.
Он скривился, выдохнул и указал на дом.
- Уже почти обед.
Она кивнула и пошла за ним с моста, глядя на его спину. Почему его так тревожило, что она оставила все примитивные мечты, что были у других людей? Зачем ей это? Перестать быть камигакари, работать или стать матерью, растить детей и каждый вечер готовить ужин? Зачем ей выбирать эту обычную жизнь, если ее ждала иная судьба?
В день зимнего солнцестояния Аматсуками ветра спустится из небесного королевства, чтобы объединить свою силу и волю со смертным телом Эми. Аматэрасу выбрала ее как сильный, самый чистый и достойный носитель. Без Эми Аматэрасу не сможет спуститься, а сила ками останется ограниченной. Прошла сотня лет с тех пор, как Аматэрасу в последний раз ходила в этом мире. Эми не подведет свою ками.
Если не считать заигрываний с Катсуо три года назад, Эми никогда не нарушала требования к камигакари. Она не рисковала, чтобы не испортить церемонию. Если она не будет чиста, то не сможет и принять чистую силу Аматэрасу. Эми послушно медитировала и купалась, ограничивала себя в еде, тренировала тело и избегала неуместных мыслей и эмоций. Аматэрасу рассчитывала на нее. Она знала это. Она чувствовала ками, когда молилась.
Обычный ками мог выбрать носителем любого человека. Лучше всего подходили согласные и чистые люди, потому что другие долго не выдерживали под давлением силы ками. Аматсуками были слишком сильными, чтобы использовать обычного человека. Аматэрасу могла захватить Нанако хоть сейчас, если бы захотела, но ее сила убила бы девушку за считанные минуты.
Потому им требовались камигакари – избранные и подготовленные носители – чтобы вместить их дух. Эми готовилась принять дух Аматэрасу с десяти лет. Она не только училась необходимым ритуалам, но и получила метку на груди, проводник силы Аматэрасу. Метка была едва заметной, когда только появилась, но с годами темнела. И чем темнее она была, тем сильнее становилась связь между Эми и ками, подготавливая ее тело к силе, что заполнит его.
Сила ками была в ней, хоть и всего капля, и она не могла это использовать. Но это изменится, когда Аматэрасу спустится и объединится с ней.
Эми не знала, как это будет. Где-то были три камигакари с силами Изанаги, Изанами и Тсукиёми, но она не могла прибежать в другой храм и поговорить с ними об этом. Она поймет, когда это произойдет с ней.
Принятие ками было опасным, и одной из проблем было то, что, несмотря на ее приготовления, это могло ее убить. Она потеряет контроль, но это было честным обменом на снятие смертности и становление ками. Сольются ли их с Аматэрасу разум и воля? Или они будут существовать отдельно в ее теле? Но видеть и испытывать все с Аматэрасу, стать частью ками было достойно лишений. Она все равно давно оставила разные желания.
Но Катсуо посмотрел на нее с жалостью…
Гнев сжал ее горло. Как он посмел жалеть ее? Он не понимал. Он видел только то, что она потеряет, а не то, что приобретет. Бессмертную жизнь, пока она нужна ками, божественная сила… Как можно ее жалеть?
Он не понимал. Если он не верил в ёкаев, может, не верил и в остальное. Может, он не верил а ками, потому никогда не ощущал прикосновение Аматэрасу.
А она верила. И после солнцестояния она постарается прийти к нему и показать, насколько реальны ками. Она улыбнулась от этой мысли.
ГЛАВА 5
- Встань прямо, Юи!
Эми скривилась от едкого тона Нанако. Ее рука болела, она держала церемониальную стрелу перед собой на ладони. Красные и белые кисточки висели по концам и трепетали на ветру. Снег растаял из-за тепла, но стоило солнцу скрыться за западными горами, как похолодало.
- Ты будешь посмешищем на зимнем фестивале, если будешь горбиться, - не прекращала Нанако. – Не нужно делать такое лицо. Плачешь? Тебе нужно быть крепче, если ты собираешься выступать перед сотнями людей.
Эми поджала губы. В нескольких футах от нее Рина держала стрелу в такой же позе, как Эми, и такой же декоративный лук был в другой руке. Юная мико переминалась с ноги на ногу, тревожно глядя поверх плеча Эми на Нанако и Юи за ней.
- Твое выступление в ритуале представляет весь храм, Юи. Ты хочешь опозорить нас перед всем городом?
Кривясь от громкого голоса Нанако, разносящегося над открытой сценой храма, Эми посмотрела на стрелу в руке и вздохнула. Она склонила руку и дала стреле скатиться. Она с громким стуком упала на деревянный пол.
Эми подобрала ее и выпрямилась, Нанако оказалась перед ней с хмурым видом.
- О, прошу прощения, госпожа, - она не пыталась сдерживать яд. – Вы так быстро устали? Ритуалы мико утомляют ваше хрупкое тело. Может, вам стоит вернуться в комнату и отдыхать весь день.
Эми могла провести ритуал во сне с куда большей грацией, чем показывала ранее Нанако. Но она промолчала. Она пропустила мимо ушей оскорбление в предложении идти поспать, словно она была бесполезной и неспособной. Вместо этого она опустила взгляд и ждала. Нанако не заставит ее плакать.
Эми не ответила, и Нанако промчалась по сцене и схватила ее лук и стрелу.
- Заново, - рявкнула она. – В этот раз без ошибок!
Эми отошла на пару шагов в изначальную стойку. Рина заняла свое место и с благодарностью улыбнулась Эми.
Нанако громко хлопнула в ладоши.
- Начали!
Эми подняла стрелу над головой и при этом повернула ее на сорок пять градусов, как стрелку компаса. Она опустила стрелу и вытянула перед собой, выдвинула вперед правую ногу, повернулась, крутя стрелу так, чтобы она указывала на юго-восток. Для зрителя движение казалось невероятно изящным, но исполнять действия замедленно было очень сложно.