- Мы с Брайаном всегда боялись, что ты из-за любви к сладкому будешь толстой и беззубой, - начала Бев и тут же сменила тему: - Расскажи про свои фотографии. Какие снимки тебе нравится делать?
- Я предпочитаю снимать людей. Характерные портреты. Надеюсь в этом преуспеть.
- Чудесно. Хотелось бы взглянуть на твои работы. - Бев снова осеклась. - Возможно, когда буду в Нью-Йорке.
Эмма разглядывала елку с крошечными украшениями, сделанными вручную, и кружева с белыми кисточками. Она не принесла Бев подарок и не сможет положить под елку красиво завернутую коробочку. Но что-то она все-таки сможет дать.
- Почему ты не спрашиваешь о нем, Бев? Нам обеим стало бы легче.
Бев посмотрела в красивые темно-синие глаза, так похожие на глаза отца:
- Как он?
- Не знаю. Его музыка хороша, как никогда. Последнее концертное турне… Вероятно, тебе все это известно.
- Да.
- Он снимает фильм и поговаривает о создании концептуального альбома. Еще видеоклипы. Можно подумать, что эта форма возникла специально для папы. У него все получается, как на концерте. - И, помолчав, Эмма выпалила: - Он слишком много пьет.
- Об этом я тоже слышала. Пи Эм очень беспокоится. Но они… последние несколько лет у них осложнения.
- Я хочу уговорить его полечиться. - Эмма нервно пожала плечами. - Только он не послушает. Хотя на примере Стиви видит, к чему это ведет. У него, правда, все по-другому. Не мешает работе, творчеству, даже здоровью. Пока…
- Ты беспокоишься?
- Да.
- Поэтому и пришла?
- Отчасти. Но таких "отчасти", кажется, много.
- Эмма, клянусь, если бы я считала, что могу помочь, сделать хоть что-то, я бы это сделала.
- Почему?
Бев взяла чашку, чтобы иметь возможность подобрать слова.
- Мы с Брайаном очень много пережили вместе. Пусть это было давно, но такие чувства не забываются.
- Ты его ненавидишь?
- Нет, конечно.
- А меня?
- О, Эмма…
- Я не собиралась тебя спрашивать, не собиралась ворошить прошлое. Просто внезапно я ощутила… какую-то незавершенность… В общем, я ходила к Джейн.
Чашка в задрожавших руках Бев звякнула о блюдце.
- О!
Рассмеявшись, Эмма вцепилась в свои волосы.
- Да. Мне казалось, что встреча с ней прояснит мои чувства.
К тому же по глупости надеялась уговорить ее отказаться от съемок фильма. Ты просто не представляешь, каково смотреть на нее и знать, что это твоя мать.
- Эмма, мне нечего сказать тебе, кроме правды. Вероятно, она все-таки может что-то сделать, хоть самую малость, чтобы исправить ту ошибку, которую совершила много лет назад. Поставив чашку, Бев спокойно и уверенно произнесла:
- Ты не похожа на нее. Совершенно. Ничем. Не была похожа, когда попала к нам, не похожа и сейчас.
- Она продала меня папе.
- Господи! - Бев закрыла лицо руками. - Дело было не так, Эмма.
- Отец дал ей денег. Она их взяла. Я была товаром, который один передал другому, навязав его тебе.
- Нет! - вскочила Бев. - Ты говоришь жестоко и очень глупо. Да, Брайан заплатил ей. Он заплатил бы любую сумму, лишь бы ты оказалась в безопасности.
- Она утверждает, что он сделал это из-за своего имиджа.
- Она врет. - Бев взяла девушку за руки. - Я помню тот день, когда Брайан привел тебя домой, помню, как ты выглядела. Как выглядел он: нервничал, даже был испуган, но полон решимости сделать все, чтобы тебе было хорошо. Не ради какого-то чертова общественного мнения, а потому, что ты - его дочь.
- И каждый раз, когда он смотрел на меня, когда ты смотрела на меня, вы должны были видеть ее.
- Только не Брайан. Скорее это относилось ко мне. Я была молода. Господи, как ты сейчас. Мы безумно любили друг друга, собирались пожениться. Я ждала ребенка. И вдруг появилась ты - частица Брайана, к которой я не имела отношения. Я испугалась. Возможно, испытывала к тебе неприязнь. Честно говоря, я не хотела испытывать к тебе никаких чувств. Может, немного жалости. - Эмма отшатнулась, и Бев обняла ее заплечи. - Я не хотела любить тебя, но полюбила. Нет, я не приказывала себе: "Дай ей шанс". Я просто тебя полюбила.
Уронив голову ей на плечо, Эмма зарыдала, горько, не сдерживаясь, а Бев начала гладить ее по голове.
- Извини, милая. Так жаль, что меня не было рядом с тобой. Вот ты и выросла, а я упустила свой шанс.
- Я думала, ты ненавидишь меня… из-за Даррена.
- Нет, о нет!
- Ты винила меня…
- Нет! Боже милосердный, Эмма, ты была ребенком. Я винила Брайана и была не права. Я винила себя и молю бога, чтобы в этом тоже была не права. И хотя мои поступки и мысли непростительны, тебя я не винила никогда.
- Я услышала, как он плачет…
- Шшш.
Бев не представляла, что девочка так страдала. Если бы она знала… Может, у нее хватило бы сил отбросить ради нее собственную боль.
- Послушай, это было самое жуткое в моей жизни, самое пагубное и мучительное. Я оттолкнула от себя близких людей. Но первые годы после смерти Даррена я… не осознавала, где нахожусь, что делаю. Лечилась, думала о самоубийстве, жалела, что у меня нет сил покончить со всем этим. В Даррене было нечто такое, Эмма… ну просто магическое. Иногда мне не верилось, что он произошел от меня. А когда его не стало… так внезапно, жестоко, бессмысленно, я словно лишилась сердца. Потеряв ребенка, я с горя отвернулась от другого своего ребенка. Потеряла и его.
- Я тоже любила Даррена. Очень.
- Знаю, - улыбнулась Бев.
- И тебя. Я так по тебе скучала.
- Никогда не думала, что мы снова встретимся и ты сможешь простить меня.
Простить? Многие годы Эмма считала, что это ее никогда не простят. Тяжесть, давившая на нее весь день, упала с плеч, и она смогла улыбнуться.
- В детстве я считала тебя самой красивой женщиной на свете. - Эмма прижалась щекой к щеке Бев. - И по-прежнему так считаю. Ты не будешь возражать, если я опять стану называть тебя мамой?
Бев только крепче прижала ее к себе.
- Подожди минутку, - наконец сказала она и вышла из комнаты.
Достав из сумочки платок, Эмма вытерла глаза. Ее матерью всегда была и останется Бев. Хотя бы этот вопрос разрешен.
- Я сохранила его для тебя, - сообщила Бев, вернувшись в гостиную. - Или для себя. Он помог мне пережить самые одинокие ночи.
Эмма вскочила с радостным криком:
- Чарли!
Глава 23
Двадцать два оркестранта толпились в студии звукозаписи, украшенной блестящими красными шарами и сосновыми ветками. В углу вращалась на подставке алюминиевая елка.
Джонно приготовил таинственную смесь, которую торжественно именовал глинтвейном. Когда после двух выпитых чашек он остался жив, на дегустацию удалось заманить и других. Никто еще не опьянел, но кругом царило веселье.
Над одной песней работали больше четырех часов, а Брайана так и не удовлетворяла запись. Он слушал в наушниках последний вариант, изумляясь, что неясная, когда-то родившаяся у него в голове мелодия теперь обрела собственную жизнь. Временами Брайан испытывал отголосок того восторга, который пережил, записав свою первую композицию.
Он видел Пита, стоящего в аппаратной, как всегда недовольного его стремлением добиться совершенства.
Джонно играл в покер с флейтистом и очаровательной арфисткой, оживляя игру демонстративным жульничеством и бешеными торгами.
Пи Эм с головой ушел в мрачный детектив и, судя по всему, предпочитал оставаться наедине с жуткими убийствами.
Стиви опять заперся в туалете. После выписки из новейшей клиники он решил завязать, но его хватило лишь на неделю.
"Все довольны, - подумал Брайан, - и готовы закончить".
- Я хочу еще раз переписать вокал, - сказал он. Джонно приложился к своей чашке и многозначительно подмигнул арфистке. Та со смехом протянула ему пятифунтовую бумажку:
- Как вы узнали, что он решит записывать еще раз?
- Я знаю своего мальчика, - ответил Джонно и показал кулак Питу. Он тоже заметил недовольство менеджера. - К оружию!
- Зачем тебе это, сын мой? - В студию ввалился Стиви. Кокаин, усиленный героином, уже вознес его под облака. - Ты не знаешь, какой сегодня день?!
- До Рождества еще два часа. - Брайан скрыл негодование. Как ни печально, от Стиви удалось получить целых двадцать минут отменной работы, пока он не сломался. - Давай быстро закончим, чтобы ты смог вернуться домой и повесить чулок.
- Ой, смотрите, кто здесь, - объявил Стиви, когда в студию вошла Эмма. - Наша маленькая девочка. Ну, милая, кто лучше всех?
Эмма заставила себя улыбнуться:
- Папа.
- В твоем чулке будет только уголь, крошка.
- Я подумала, что вы еще здесь. - Так как рука Стиви еще лежала на ее плече, она подошла к микрофону вместе с ним. - Ничего, если я немного послушаю?
- Билеты по два шиллинга и пять пенсов. - Джонно незаметно освободил ее от Стиви. - Но по поводу Рождества шиллинг можно сбросить.
- Мы недолго, - сообщил Брайан.
- То же самое он говорил два часа назад. - Джонно сжал ее руку. - Этот человек - маньяк. После записи мы сдаем его в лечебницу.
- Только вокал в "Потерял солнце", - успокоил Брайан.
- Двадцатая перезапись, - вставил Пи Эм, обрадованный тем, что Эмма поцеловала его в щеку.
- Извини, но приходится отрывать тебя от изучения литературы, - резко ответил Брайан.
Эмма бессознательно встала между ними.
- "Потерял солнце"? - повторила она. - Тогда мне повезло, это моя любимая.
- Хорошо. Можешь подпевать, - разрешил Джонно, но она, засмеявшись, направилась к стульям.
- Нет, постой. - Брайан схватил ее за руку и дал знак, чтобы принесли еще пару наушников. - Ты вступишь со второго куплета.
- Папа, я не смогу.
- Конечно, сможешь. Ты знаешь слова, мелодию.
- Да, но…
- Все прекрасно. Не знаю, почему я не подумал об этом раньше. Песне как раз недостает женственности. Пой тихо и немного печально.
- Спорить бесполезно. - Джонно надел ей наушники. Эмма вздохнула. Ладно, она их повеселит.
- Меня упомянут среди исполнителей? Как насчет авторских прав?
Брайан только схватил ее за нос.
Хорошо видеть его счастливым. Ничто так не возбуждало отца, как новая мысль. Он давал распоряжения, советовался с Джонно, орлиным взором приглядывал за Стиви, но избегал ПиЭм.
Эмма слышала в наушниках печальный аккомпанемент струнных и флейт. Богатый, почти классический звук. Словно дождь. Не ливень, а серый размеренный дождь.
Потом вступил голос отца:
Я искал твое лицо.
Я звал тебя по имени.
Ты была светом,
Но тени закрыли меня.
Я потерял солнце.
Эмма слушала, в который уже раз пораженная чарующим созвучием голосов отца и Джонно, а слова, полные безысходности, проникали ей прямо в сердце.
"Он же поет о Бев. Для Бев", - вдруг поняла она, глядя на Брайана. Почему она не видела этого раньше? Почему не понимала?
Он по-прежнему любит. Не злится, не винит, а любит, полный отчаяния.
Повинуясь чувствам, Эмма выполнила просьбу отца и даже не заметила, что Джонно умолк, не заметила своих слез. Она бессознательно взяла Брайана за руку, и их голоса слились.
Моя жизнь без тебя - сплошная тень.
Без тебя
Мне снится свет, но пробуждаюсь я в темноте.
Я потерял солнце.
Когда музыка плавно затихла, Эмма прижала руку отца к мокрой щеке:
- Я люблю тебя, папа.
Тот лишь прикоснулся губами к ее рту, боясь дать волю слезам.
- Теперь послушаем! - крикнул он.
Полночь уже наступила, когда приглашенные музыканты начали расходиться. Но понадобилось еще время, пока Брайан одобрил сведенный вариант. Эмма видела, как он, налив полный бокал виски, проглотил его, словно воду, споря со звукорежиссером. Она не хотела расстраиваться по этому поводу. Только не сейчас, когда начала понимать его боль. Однако спокойно глядеть на то, как отец заливает боль алкоголем, она тоже не могла.
Эмма побродила по студии, потом заглянула в туалет, чтобы поправить макияж, поскольку намечался поход в ближайший бар. Несмотря на усталость, Эмма хотела идти вместе со всеми, чтобы присмотреть за отцом.
Открыв дверь туалета, она застыла: белый кафель был забрызган кровью. От ее характерного металлического запаха, смешанного со зловонием рвоты, Эмму чуть не стошнило. Зажав горло руками, она быстро отступила назад и, едва не упав, бросилась назад в студию.
- Папа!
Брайан уже надевал пальто, смеясь над какими-то словами Джонно. Но его смех тут же умер, когда он увидел ее лицо.
- Что случилось?
- В туалете, быстрее. - Эмма потянула его за собой. - Там все стены… Я не могу… не могу войти.
Она отступила, пропуская отца вперед.
- Черт побери! - воскликнул Брайан, заглянув в туалет, и тут же захлопнул дверь. - Пусть кто-нибудь уберет здесь.
- Уберет? - отшатнулась Эмма. - Папа, ради бога, здесь же все стены в крови. Кого-то ранили. Мы должны…
- Надевай пальто, и идем.
- Мы должны вызвать полицию, врача или…
- Успокойся, Эмма, - вмешался Пит. - Полиция не нужна.
- Но…
- Это Стиви. - Взбешенный Брайан повернул дочь к тому месту, где валялся гитарист. - Он снова перешел на тяжелый калибр, а ни в одну вену не воткнешь иглу без крови.
- О боже, что он делает с собой? Он же убивает себя!
- Вероятно.
- Почему же ты ничего не предпринимаешь?
- Что, черт возьми, я должен сделать? Это его жизнь.
- Говорить такое отвратительно, - прошептала она. Взяв на себя роль миротворца, Пит тронул ее за плечо:
- Ты не можешь винить Брайана, Эмма. Он пробовал, уверяю тебя. Мы все пробовали. Как только закончим альбом, уговорим Стиви опять лечь в клинику.
- Альбом, проклятый альбом. - Возмущенная Эмма повернулась к отцу: - Он же твой друг.
- Да, он мой друг. - Брайан не стал говорить, как упрашивал Стиви обратиться за помощью, сколько раз прикрывал его, выбрасывая иголки и вытирая кровь. - Ты ничего не понимаешь, Эмма.
- Да, я не понимаю. Я еду домой.
- Эмма…
- Идите одни, - сказал Пи Эм. - Я уложу его спать.
- Хорошо.
Брайан догнал ее на улице. Снег перестал, и в небе засияла луна.
- Эмма. - Он положил руку на ее плечо. Девушка остановилась, но не обернулась. - Я не виню тебя за срыв. Видеть близкого человека в таком состоянии - это большое потрясение.
- Да. - Глубоко вздохнув, Эмма повернулась к нему.
- Я никогда не кололся. Никогда.
Она почувствовала облегчение, но ненадолго.
- А все остальное хорошо?
- Я не говорю, хорошо это или нет. Просто такова действительность.
- Такую действительность я не принимаю.
- Знаю и рад этому. Если бы я еще мог оградить тебя от бед и печалей.
- Я не хочу, чтобы меня ограждали. - Тут они увидели, как Пи Эм с Джонно вытащили Стиви к ожидающей машине. - Тебе нравится вот такая жизнь? Ради этого ты работал, об этом мечтал?
Ее вопрос заставил Брайана устыдиться и привел в ярость, ибо он не был уверен в ответе.
- Я не могу объяснить, Эмма, но почему-то никогда не получаешь всего, чего хочешь, и уж тем более того, о чем мечтал.
Эмма снова отвернулась, и он нежно поцеловал ее волосы. Не говоря больше ни слова, оба направились к машине. Суинни тенью следовал за ними.
* * *
Хотя Майкл прожил рядом с Голливудом всю жизнь, "фабрика грез" не потеряла для него ни блеска, ни волшебства. Как и любой парень, он восхищался встречами с кинозвездами, поэтому нисколько не возражал против того, чтобы провести несколько дней, обеспечивая безопасность на съемках "Опустошенной". Жаль, что пока не участвовала Энджи Парке. Зато Майкл с удовольствием смотрел на двойняшек, игравших Эмму и очень на нее похожих. "Но Эмма красивее, - думал Майкл, - глаза у нее больше, голубее. А губы…"
Лучше сосредоточиться на работе. Это было отнюдь не пустым времяпрепровождением, как презрительно отзывались о его работе коллеги-ветераны. Фанаты "Опустошения" были недовольны книгой Джейн Палмер и тем, что по ней снимают "фильм. Одни приходили с флагами и плакатами, другие просто орали. Некоторые в коже, сапогах и ошейниках, похоже, были не прочь подраться с копами.
К ним приходили ватаги девчонок, которые, завидя Мэтта Хоулдена, начинали визжать и хихикать. Молодой актер, играющий Брайана Макавоя, в настоящее время был кумиром всех подростков. Его поклонницы лягнули Майкла по ноге, украсили плечо синяками и промочили слезами форму.
"Успех, черт его возьми", - думал Майкл, стоя на съемочной площадке. Солнце уже подернуто дымкой, воздух отвратителен даже для Лос-Анджелеса. К тому же продюсеры ради хвалебных отзывов в газетах разрешили поклонникам участвовать в массовках. У службы безопасности и так хватало неприятностей, когда требовалось удерживать толпу за линией оцепления. А теперь люди свободно расхаживали между декорациями, изображающими лондонскую улицу. Значит, у полицейских в боевой готовности должен быть каждый мускул.
И тут появилась она. Энджи Парке. Соблазнительная королева экрана с пышными формами, словно олицетворение понятия "горячий секс". Газеты уже ехидничали по поводу того, что бывшая жена П. М. Фергюсона играет бывшую любовницу Брайана Макавоя.
Мужчин прошибал пот, когда она проходила мимо в узкой юбке и хлопчатобумажной блузке. Ее волосы были уложены в стиле 60-х годов. Энджи улыбнулась поклонникам дружески, но несколько отчужденно, сказала что-то режиссеру, потом исполнителю главной мужской роли, и началась съемка первого эпизода.
Сцена была достаточно простой: Джейн и Брайан гуляли по грязной улице, обняв друг друга за талию. Романтично и интимно. Уже близился полдень, а эпизод повторяли снова и снова. Разные ракурсы, лицо Джейн крупным планом, обращенное к возлюбленному.
Только к обеденному перерыву Майкл вдруг заметил, что Энджи постоянно смотрит на него. Воротник тут же сдавил ему шею, лоб под фуражкой взмок.
Энджи что-то сказала одному из ассистентов, затем удалилась под ручку с режиссером.
После обеда начали записывать диалог. Та же прогулка, те же движения. При всем желании Майкл не смог бы вспомнить слов. Что-то о бессмертной любви, верности, планах на будущее. Он замечал лишь то, как после каждого дубля Энджи бросала на него заинтересованный взгляд. И каждый раз у него сводило мышцы живота.
Она запала на него и не делает из этого тайны. Майкла охватил тупой восторг, граничащий с животным страхом.
И все же его повергло в шок, когда после съемки Энджи сделала знак подойти.
- Моя гримерная там.
- Извините, не понял.
- Моя гримерная, - улыбнулась она и, не спуская с Майкла глаз, провела кончиком языка по верхней губе. - Мне нужно переодеться и снять грим. Вы подождете снаружи.
- Но…
- Вы проводите меня домой.
- Мисс Парке, я… э… на службе.