Не законченная фраза повисла в воздухе, и Фредерик открыл глаза, чтобы посмотреть на брата. Кажется, больше всего Фредерику хотелось лечь и уснуть, а потом проснуться и обнаружить, что все случившееся – только сон.
Когда-то у Винсента были похожие ощущения. Поэтому теперь он знал, что ничего не изменится. Можно проспать вечность, но когда откроешь глаза, – ничего не изменится.
– Только?… – приподнял бровь Фредерик.
– Только тут повсюду – ты. Думаешь, Диана не хранила твоих вещей? Всего, что напоминало ей о тебе? Уверен, это так. Даже если полиция не обнаружит тебя здесь, ты все равно быстро станешь одним из главных подозреваемых.
– Вряд ли где-то есть свидетельства того, что Диана шантажировала меня.
Винсент задумался. Ему казалось, его мозг работает в ускоренном режиме, перебирает все возможные варианты в поисках того единственного, что их удовлетворит.
– Рик, – сказал он, – расскажи, как все было. Как она выдвинула свои "требования".
И пока Фредерик рассказывал, в голове Винсента начал складываться план. Этакий список из нескольких пунктов, которые необходимо уничтожить. Чтобы никто никогда не подумал, что его брат причастен к смерти Дианы Уилсон.
Поэтому, едва Фредерик закончил, Винсент отправился в комнату к Диане. На ходу он надел перчатки из тонкой кожи, которые носил в последнее время, и начал аккуратно и методично перебирать вещи Дианы, пока на дне одного из ящиков не нашел тонкую папку. Усевшись на полу, Винсент раскрыл ее и начал листать.
– Что там? – Фредерик застыл в дверях.
– Тут? О, полное досье на нас по делу смерти Лукаса Веласкеса. Я так понимаю, именно те документы, которые собрал для Дианы частный детектив. Ты знал, что ей известно куда больше, чем она сказала тебе?
Фредерик покачал головой. Винсент пожал плечами и поднялся:
– Она бы еще долго шантажировала тебя. Шаг за шагом выкладывала информацию, что ей известна, а ты бы не знал, какой козырь у нее в рукаве. И выполнял ее условия.
Фредерик ощутимо вздрогнул.
– Она звонила тебе сегодня, Рик?
– Нет. Прислала сообщение.
– Оно сохранилось у тебя?
– Да.
– Удаляй. После этого звони на ее телефон, надо его отыскать.
Винсент даже не удивился, когда оказалось, что звонок раздается из чулана. Кто бы сомневался.
– Хорошо, – кивнул он брату. – Жди здесь.
Винсент ступал аккуратно, чтобы не испачкаться в крови. К счастью, ему это удалось, и он опустился на корточки перед телом. Телефон Дианы не был спрятан, он лежал тут же, испачканный в алом. Винсент взял его затянутыми в перчатки руками и быстро нашел исходящие сообщения. Ему не требовалось удалять все, это слишком подозрительно. Только одно. Ах да, еще последний входящий вызов. И пару исходящих заодно.
Наконец, когда со всем было покончено, Винсент вышел из чулана и, стягивая с рук перчатки, посмотрел на Фредерика:
– Может, вспомнишь что-то еще? Какие-то следы?
Фредерик устало покачал головой.
– Нет, ничего. Но понятия не имею, что еще могла спрятать Диана касательно меня.
– Будем надеяться, ей не хватило на это мозгов. Поехали домой.
Только на пороге Винсент остановился и начал искать что-то по карманам.
– Что такое? – нахмурился Фредерик.
Но Винсент не ответил. Он, наконец, нашел клочок бумаги в заднем кармане. Прочитал написанное, удовлетворенно кивнул и спросил:
– Где Диана хранит приходящую почту?
– Гм… в гостиной на столе есть специальная ваза для входящей корреспонденции.
Винсент улыбнулся и тут же унесся в гостиную. Он вернулся буквально через мгновение.
– Теперь, Рик, поехали домой. Больше нам тут делать нечего.
Винсент проснулся от собственного крика. Вскочив на кровати, он тяжело дышал и смотрел в вязкую тьму. Но перед глазами еще стояло море крови, теперь странно переплетающееся со светлыми волосами мертвой Дианы. В его кошмарах из ее приоткрытого рта торчали четки, которые еще недавно перебирала Анна.
– Черт, черт, черт, – бормотал Винсент.
Он выбрался из-под липкого одеяла и отправился в ванную. Электрический свет и холодная вода немного привели его в чувство, хотя Винсенту все равно казалось, будто он и не просыпался, оставаясь во власти кошмаров.
Он облокотился на раковину и поднял глаза на зеркало. Ему показалось, он увидел двойное отражение себя, но, на самом деле, это был Фредерик, стоявший в дверях.
– Снова сны?
Винсент улыбнулся:
– Ерунда. Меня больше волнует реальность.
Фредерик вздохнул, и его отражение исчезло. Винсент закрыл воду в кране и тоже вернулся в комнату. Этой ночью они снова спали в одной постели, как бывало когда-то в детстве. Оставаться в одиночестве после всего, что произошло вечером, никто из них не хотел.
Подойдя к кровати, Винсент обнаружил, что Фредерик лежит поверх одеяла, подложив руки под голову и уставившись в потолок.
– Как я не люблю эту позу, – проворчал Винсент.
– Правда? Почему?
– Она значит, что твои мысли сейчас очень далеко отсюда.
Фредерик улыбнулся и сменил позу. В темноте его глаза казались необычайно яркими – и они смотрели на Винсента:
– Может, расскажешь, что за записку ты оставил в доме Дианы?
– Ну, в ней написано что-то вроде "Я уже в пути. Скоро встретимся. Эван".
– Эван?
– Да. Эван Грэй. Он прислал мне записку пару дней назад.
– Как лаконично.
– Эван так всегда.
– Гм, – по интонации можно было подумать, что Фредерик нахмурился. – Но каким образом полиция сможет связать Грэя и Диану?
– Таким же, как тебя и ее. Ты не знал, что у них был роман? Весьма бурный. А на днях Грэй в любом случае собирался наведаться к мисс Уилсон.
– Тебе не жаль его?
Винсент долго молчал. Так долго, что можно было решить, он вовсе не ответит. Но, наконец, он сказал:
– Тебя мне жаль куда больше.
Невольно на ум приходило утро, когда на ее кухне сидел Винсент, но теперь все было мрачным и серым. За окном шел дождь, и Кристина скрашивала свое утро горьким кофе. О Уэйнфилдах она не слышала уже пару дней и как раз размышляла, что стоит позвонить им. Но прежде доесть пончик под стук капель и допить кофе.
Развернув утреннюю газету, Кристина пробежала глазами по заголовкам, но не нашла ничего интересного. Кроме одного: "Диана Уилсон найдена мертвой в собственном доме: главным подозреваемым в ее убийстве называют известного художника Эвана Грэя". Кристина просмотрела статью, но никаких фактов не обнаружила. Кроме того, что шею Дианы перерезали, а в доме нашли записку Эвана. Имя Фредерика в статье тоже упоминалось, но лишь в контексте одного из прошлых романов Уилсон. Тем не менее, Кристина отложила пончик, взяла телефон и набрала номер Фредерика. Он не ответил. Тогда женщина позвонила Винсенту.
– Здравствуй, Кристина.
– Я только что прочитала газету.
– О, значит, ты в курсе.
– Да. Фредерик…
– Он не хочет об этом говорить.
– Конечно. Извини.
Кристина нахмурилась. С чего бы вдруг Фредерику избегать тему бывшей любовницы? Или они все-таки продолжили отношения в настоящем, как она того хотела? На самом деле, у нее не было желания обсуждать с Винсентом личную жизнь Фредерика, поэтому она была готова сменить тему, но неожиданно сам Уэйнфилд сказал:
– Кристина… может, ты приедешь? Мне очень не хочется говорить об этом по телефону.
– Конечно. Ты дома?
– Да. Мы все дома.
После того, как Винсент повесил трубку, Кристина задумчиво положила собственную на стол и вновь взяла кофе в руки. Она пила его и смотрела на окно, по которому скатывались мутные капли дождя. У нее не было уверенности, что она хочет знать какие-то подробности о смерти Дианы: вполне хватит Лукаса, гибель которого окутана тайной. Впрочем, если вспомнить рассказ Фредерика, никакой тайны там нет, но Кристина не сомневалась, что Уэйнфилд по какой-то причине не рассказал ей всего. Она и сама не могла бы четко выразить, откуда у нее возникла такая уверенность – может, из-за странного письма Лукаса, опоздавшего на год. Кристина так и не смогла выкинуть его из головы.
Как часто бывало, дверь Кристине открыла Анабель. Но она была настолько погружена в свои мысли, что только кивнула гостье и сразу вернулась в свою комнату. Через приоткрытую дверь Кристина заметила, что там, на полу, веером разложены карты Таро, поэтому ничуть не удивилась.
Винсента она нашла в гостиной. По ту сторону окон и занавешенных портьер остервенело бил дождь, а в полумраке гостиной, рядом с включенной лампой, Винсент читал книгу. Это был один из тех редких моментов, когда его можно было увидеть без темных очков.
– Что читаешь?
Сосредоточенное выражение исчезло с лица Винсента, и он, наконец, заметил Кристину.
– О, прости, ты уже здесь. Я зачитался. Это Макьюэн.
Кристина посмотрела на обложку, но название "Амстердам" ничего ей не сказало. Тем временем Винсент закрыл книгу и положил ее на стол. Он тряхнул головой, как будто отгонял последние отголоски прочитанного, и посмотрел на Кристину.
Немного взъерошенный Винсент сидел без рубашки, так что в полумраке на светлой коже его рук отчетливо выделялись татуировки змей. Наверное, если наблюдать их в пламени свечей, будет казаться, что змеи двигаются.
– Присаживайся, – предложил Винсент. – Может быть, кофе?
– Нет, спасибо. А где Фредерик?
– В своей комнате, но не думаю, что стоит его беспокоить.
Кристина рассеянно кивнула, усаживаясь в кресло.
– Я думала, вы на работе, – сказала она.
– Мы сами себе хозяева, и в этом вся прелесть. Сейчас дела идут неплохо и без нас, так что мы решили, пара дней отпуска не помешают.
– Они всегда вовремя.
– Еще как.
– Полиция приходила и к вам, правда?
Кристина не хотела спрашивать так сразу. Но спохватилась только в тот момент, когда фраза была выпущена на волю. Но, к ее удивлению, выражение лица Винсента ничуть не изменилось. Может быть, стало самую малость чуть более задумчивым.
– Конечно, – кивнул он. – Расспрашивали и меня, и Рика, и Анабель… но, конечно, больше всего Рика. Их интересовали все контакты и связи Дианы Уилсон за последнее время.
– Они что-нибудь нашли?
– У нас? Нет, конечно. Эвану Грэю уже предъявлено обвинение.
– Ты веришь, что это сделал он?
– Я знаю, это не он. Только нужен кто-то, кого можно обвинить – обществу всегда нужен кто-то, кого можно обвинить.
Винсент взял со столика пачку сигарет и пепельницу, беззвучно предложил Кристине, но та покачала головой.
– Как хочешь, – пожал плечами Винсент. – Но раз уж мы давно не устраивали наши интересные вечера, можно хоть немного иного удовольствия.
Он закурил, а Кристина размышляла над его словами. Было что-то странное в интонациях Винсента. Что-то необычное, но она никак не могла понять, что именно. Такое неуловимое, но очень важное. Наконец, в ее голове что-то щелкнуло.
– Что ты сказал, Винсент? Ты знаешь, что это не Грэй? А кто тогда?
– Понятия не имею. Какая разница? Какой-нибудь неудачливый любовник, конкурент или просто псих. Люди умирают постоянно, одним больше, одним меньше. На самом деле, не так важно, кто именно убийца. Куда важнее, что будет потом.
Он смотрел на дым от сигареты, а Кристина наконец-то поняла:
– Ты был там.
– Да. Ее нашел Фредерик и позвонил мне. Как ты понимаешь, нам было не до разговоров с полицией, поэтому мы предпочли стереть некоторые следы своего присутствия и убраться восвояси.
– Фредерик спал с ней?
– Да. Она его шантажировала, и ему приходилось. Но я не хочу, чтобы об этом знали в полиции. Это ведь покажется им отличным мотивом.
Кристине казалось, будто она уже слышала все это, легкое узнавание, дежа вю. Она не сразу поняла, что примерно также Фредерик описывал смерть Лукаса, когда рассказывал, как они замяли дело. Только тогда допрашивать хотели Винсента.
– А Грэй? – спросила Кристина. – Это твоих рук дело, да?
– Моих. Я не мог позволить, чтобы у полиции появилось хотя бы одно подозрение в адрес Фредерика. Не волнуйся, они все равно не смогут доказать, что Грэй был тем вечером в доме Дианы. Но со следа это собьет основательно.
Кристина скрестила руки на груди и нахмурилась. Теперь она и вправду понимала смысл сказанной Винсентом фразы о том, что личность убийцы не так важна. Куда интереснее то, что следует потом. И Кристина никак не могла понять, как она относится ко всему произошедшему: безусловно, здорово, что Фредерик вне подозрений. Но ведь из-за этого пострадает другой человек, а настоящего убийцу, вероятно, так никогда и не отыщут.
– Поехали в Куб, – предложил Винсент.
– Что, сейчас?
– Конечно. Не хочу оставаться этим вечером дома. Составь мне компанию.
Кристина кивнула. И поняла, что в этот момент убийство Дианы перестало ее волновать.
За пару последних дней Фредерик стал понимать Винсента куда лучше, хотя раньше казалось, это невозможно. Он внезапно осознал, сколько у того уходит энергии на то, чтобы не показывать силу собственных кошмаров. И только теперь Фредерик понимал, что это такое.
Вопросы полиции о Диане он помнил смутно. Но не сомневался, что смог ответить на них быстро и уверенно – уж чего, а выдержки ему всегда хватало. К тому же, в тот момент рядом был Винсент.
На самом деле, Винсент был рядом постоянно, пока не убедился, что с Фредериком все в порядке. Это случилось довольно быстро: в конце концов, Фредерика больше шокировал факт нахождения трупа, нежели то, что этим трупом была Диана. А может, он просто слишком много думает о трупах в последнее время.
Проблема в том, что Винсент голоса не слышал. Он с удивлением смотрел на Фредерика, когда тот вновь и вновь указывал на свистящий шепот, звавший его по имени. Для Винсента тишина оставалась тишиной. Темнота подстерегала кошмарами, но в них не было голосов. Тогда Фредерик понял, что это его личный призрак.
Он заперся в комнате, не желая никого видеть, и Винсент понял подобное желание, Анабель же просто не стала спрашивать. Она всегда полагала, что заморочки братьев лучше оставить им самим, и не лезть в это. А может, маленькая Ани никогда не была настолько близка Фредерику как Винсент. Или у нее попросту не было собственных призраков.
Если бы Уэйнфилд был хоть чуточку более рациональным, он бы обратился ко врачу и начал подозревать у себя шизофрению. Но Фредерик был не так практичен, как могло показаться. Поэтому вечером он остался в комнате. И занялся своими книгами, которые собирал по всему миру. Он зажигал свечи и вычеркивал фигуры. Он шептал слова, смысл которых не всегда знал.
Замерев над свечами, с книгой в руке, Фредерик с удовлетворением думал, что выполнил работу хорошо. Остается только открыть глаза и посмотреть, что за слова появились на листе бумаги, какое послание оставил ему призрак. Этот последний шаг оказался самым страшным.
"Элиза".
И чуть ниже: "Твоя Башня рухнет, когда тебя будет соблазнять Дьявол".
Несколько минут Фредерик недоуменно смотрел на слова. Вторая фраза была ему знакомой, кажется, ее любил повторять Лукас. Но вот имя не говорило ничего. Фредерик не знал ни одну подобную женщину.
– Элиза, – повторил он одними губами.
8
Машина такси снова привезла ее на Хайгейт.
– Вас подождать?
– Да, пожалуй. Не думаю, что я надолго.
Постояв немного перед глухой серой стеной и воротами кладбища, Анабель будто вдыхала почти абсолютную тишину начинавшихся могил, а потом уверенно зашагала вперед. Она прошла мимо ряда одинаковых склепов и покосившегося надгробия, увитого плющом. Как и любое старинное кладбище, Хайгейт имел свои легенды и свои истории, часть из которых была определенно пугающей. Но только не для Анабель. Наоборот, она любила тишину и безлюдность, так хорошо контрастировавшую с шумным Лондоном.
Девушка шагала по дорожкам, придерживаясь известного ей маршрута, не сворачивая в стороны, где под мощными дубами было отнюдь не так светло. Веточки, пробивающаяся трава и упавшие листья цеплялись за длинный подол юбки, так что Уэйнфилд старалась придерживать ее. А сразу за могилой с красивым резным ангелом Анабель отыскала МакКэллохена.
Никто не знал ни сколько ему лет, ни как его зовут, ни даже того простого факта, на самом ли деле он шотландец. У МакКэллохена не было друзей, зато все его знали, и он знал всех. А уж с Анабель он был знаком едва ли не с рождения – по крайне мере, сколько Анабель помнила свои визиты на Хайгейт, столько знала и МакКэллохена. Как-то ее мать, Мадлен Уэйнфилд, обмолвилась, что знакома с ним с юности, когда он только пришел на кладбище.
Он сидел в окружении могильных плит, зеленых от мха, и улыбнулся Анабель, когда заметил ее. Она даже не сразу разглядела, что он сидит на низенькой каменной лавочке, почти полностью скрытой в траве.
– Рад тебя видеть, моя девочка.
МакКэллохен подвинулся, и, подобрав длинную юбку, Анабель аккуратно села.
– Давно тебя здесь не было, – заметил старик.
– Просто не видела тебя.
– Наверное, работал.
Анабель понятия не имела, когда в последний раз МакКэллохен выкапывал могилу. Теперь на Хайгейте не хоронят, кладбище давно превратилось в достопримечательность, живущую за счет денег, взимавшихся с туристов на входе. Но сюда, в старую часть Хайгейта они не совались, так что это целиком и полностью были владения МакКэллохена, все функции которого теперь сводились к тому, чтобы следить за порядком.
– Слышал, Диана Уилсон умерла, – сказал старик.
– Ты всегда все знаешь о мертвых?
– Разумеется. Это моя работа. У меня знакомый копал для нее могилу, сказал, похороны были красивыми и пафосными.
Анабель кивнула. На самом деле, ее совсем не интересовала Диана, она знала только, что эта смерть оказала сильное влияние на братьев. Но ни один из них на похороны не пошел и, кажется, даже мысли такой у них не возникло.
МакКэллохен, не вставая, провел рукой по близлежащему надгробью. Оно заросло плющом так сильно, что невозможно было разобрать ни слова, написанного на нем.
– Зима почти наступила. Скоро все листья опадут.
– Печально, – кивнула Анабель. – Зимой тут не так красиво. И очень холодно.
– Хайгейт пережил столько зим, что еще одна ему точно не страшна.
– На самом деле, МакКэллохен, я пришла не только повидать тебя, но и по делу.
Анабель положила на колени сумку, принесенную с собой, и достала оттуда тряпицу. Бережно ее развернув, она показала собеседнику несколько костей.
– Это твой друг?
– Да. Диана потревожила его покой.
– Скверно. Мертвых трогать нельзя. Они и без того слишком шебутные.
МакКэллохен любил приговаривать, что если человек мертв, это еще не значит, что он исчез. Анабель не придавала его словам значения, пока сама не столкнулась со смертью. Ей до сих пор казалось, что родители где-то рядом, существуют, просто не могут прийти. А уж после смерти Лукаса она стала еще чаще наведываться к МакКэллохену. Хотя иногда у нее возникала мысль, а вдруг и сам старый могильщик – привидение.