Когда Иоланта наконец объявилась в школе под личиной, Кашкари должен был знать, что Фэрфакс не отсутствовал три месяца, а никогда прежде не появлялся в пансионе миссис Долиш.
Неудивительно, что в начале знакомства он задавал Иоланте столько вопросов, заставляя ее нервничать. Он с первой секунды подозревал, что некоторые отрезки биографии Фэрфакса не сходятся.
Тот Фэрфакс, который предположительно жил под крышей дома миссис Долиш последние четыре года, не существовал до начала летнего семестра.
* * *
Иоланта поглядывала на Кашкари, пока они вместе шли обратно к пансиону. Наверное, его мысли прочитать еще сложнее, чем мысли принца, но в отличие от Тита индиец не выглядел закованным в шипастую броню высокомерия.
Теперь Иолу восхищало то, каким закрытым был Кашкари под флером хорошего воспитания и дружелюбия. Он хранил не только свои тайны, но и ее, никогда не делясь своими сокровенными мыслями, разве что время от времени задавая неожиданные вопросы, ответы на которые находились с трудом.
Но почему он решил раскрыться именно ей? И почему сейчас? Неужели Кашкари пытался что-то до нее донести?
Или о чем-то предупредить?
Принц вышел из своей комнаты как раз, когда Иола и Кашкари поднялись на лестничную площадку, ведущую в коридор с их спальнями.
– Лакеи уже почти приготовили нам чай.
Они обычно чаевничали в комнате Уинтервейла, но теперь, поскольку тот приболел, временно переместились к индийцу. Иоланта не хотела чаю, но еще больше не хотела тащить принца обратно в его комнату, чтобы рассказать обо всем увиденном и услышанном, тем более что Кашкари уже говорил:
– Как я рад принимать у себя дорогих друзей.
Комната его оказалась почти такой же просторной, как у Тита. На полу лежал на вид древний ковер. На книжной полке поблескивали медные блюдца с масляными лампами и горками киновари и куркумы. Над этим небольшим алтарем возвышалось изображение бога Кришны, сидевшего по-турецки и игравшего на флейте.
– Симпатичная. – Иоланта кивнула на небесно-голубую парчовую штору, ярким пятном выделявшуюся на фоне блеклой обстановки.
– Спасибо. Мне нравится, когда зимой на окне что-то плотное, иначе холодный английский воздух так и норовит сюда проникнуть.
Пришли младшие мальчики, неся тарелки с горячими бобами, тостами и яйцами. Кашкари налил всем чаю. Они обсудили здоровье Уинтервейла, последние новости из Индии, Пруссии и Бечуаналенда – в обсуждении последнего пришлось поучаствовать и Иоланте. Ей казалось, что она сидит на иголках. Ну сколько еще можно чаи гонять? И зачем принц вообще пришел? Вчера он уклонился от такого же приглашения.
Иоланта бросила взгляд на часы. Прошло двадцать пять минут. Еще пять, и она уходит.
Внезапно кто-то легонько постучал в дверь: миссис Хэнкок с письмом для Кашкари.
– Только что принесли с почтой, милый.
Кашкари встал, забрал письмо, поблагодарил миссис Хэнкок и вернулся к столу. Конверт был квадратным, коричневым, с надписью крупными печатными буквами с обеих сторон: "ВНУТРИ ФОТОГРАФИЯ. ПРОШУ НЕ СГИБАТЬ".
Кашкари отложил письмо, сел и почти сразу же встал. Обычно спокойный как удав, он казался встревоженным.
– Это бесполезно.
– Что? – поинтересовался принц.
– Я знаю, что там: фотография с приема по случаю помолвки моего брата. Вечно ее избегать не получится, поэтому ничего не случится, если я открою конверт сейчас.
– Если хочешь, чтобы мы оставили тебя одного… – начала Иоланта.
– Я уже раскрыл вам обоим этот секрет. Глупо притворяться, будто этого не было. – Кашкари открыл конверт и протянул снимок Иоланте. – Это она.
На дагерротипе была индийская семья: Кашкари, девушка в сари и симпатичный молодой человек – наверное, его брат. Сари прикрывало и волосы девушки. Большую часть ее лица загораживало огромное кольцо в носу, продетая через него цепочка скрывалась где-то в волосах. Но все равно было легко понять, что возлюбленная Кашкари невероятно красива.
– Да, она настолько прекрасна, что может для любого стать объектом грез.
– О да, – вздохнул Кашкари.
Иоланта передала фотографию принцу, который, прежде чем ее принять, глотнул чаю.
И почти тут же сильно закашлялся.
Иоланта изумилась: властитель Державы не из тех мальчиков, что способны поперхнуться чаем. Кашкари вскочил и с силой похлопал Тита между лопатками.
Принц, тяжело дыша, вернул индийцу дагерротип:
– Не в то горло попало. Она очень красивая.
– Кажется, ее красота воздействует не только на тебя, – подмигнула Иоланта Кашкари.
Тит холодно на нее посмотрел.
– Кашкари, как она познакомилась с твоим братом?
– У них, конечно же, договорной брак.
– Само собой. Я имел в виду, она из того же города, что и вы?
– Нет. Мы из одной общины, но ее семья много лет назад перебралась в Пенджаб. – Кашкари слабо улыбнулся. – Они могли найти моему брату любую невесту, но выбор пал на нее.
Вскоре после этого принц встал и, попрощавшись, ушел. Иоланта на минуту задержалась, а потом постучала в дверь его комнаты. Им нужно поговорить о смысле пророческих снов Кашкари! Но тут дверь распахнулась, и Тит втащил ее внутрь.
– Кашкари… – начала Иола, но Тит ее перебил:
– Девушка на фотографии – та самая, что испортила прием в саду Цитадели! Та самая, что сбежала на ковре-самолете. Та самая, что спрашивала о тебе.
Глава 17
Пустыня Сахара
Тит все еще спал, касаясь ее плечом, когда Фэрфакс проснулась в поту.
Внутри присыпанной песком палатки царили полумрак и духота. Фэрфакс призвала воду, вдоволь напилась и наполнила бурдюки. Затем села, зажгла магический свет и сосредоточилась на больном. Он спал на животе без туники. Она со свистом втянула воздух, увидев повязку на спине Тита: одно дело, если бы та оказалась ярко-красной, но кровь смешивалась с похожей на чернила темной жижей – жутковатое зрелище.
– Просто яд выходит из организма, – сонно пробормотал Тит. – Я принял все противоядия из твоей сумки.
Фэрфакс сняла и уничтожила старую повязку.
– Что это вообще было?
– Какой-то яд, но я не чувствую, куда именно меня укусили.
– Я тоже не вижу следов укуса. – Она протянула ему несколько гранул обезболивающего. – На вид кожу словно облили кислотой или чем-то в этом роде.
– Но это вещество органического происхождения, потому что противоядия сработали.
Фэрфакс покачала головой:
– Поражен такой большой участок спины, словно кто-то вылил на тебя ведро яда.
И все же Тит прошел полымя его знает сколько верст по пустыне, таща ее за собой.
Она очистила рану, нанесла обезболивающую мазь и целительный бальзам.
– Знаешь, что мне это напоминает? Читал когда-нибудь историю о Бездне Бриги?
– Да.
– Помнишь жижезмеев, которые охраняют вход в Бездну? Мерзких огромных созданий? Говорят, они плюются фонтанами черной жижи, способной растворить мага, оставив лишь волосы и зубы.
– Но жижезмеев не существует.
– Вот зачем ты разрушаешь прекрасную гипотезу скучными фактами?
Уголки его губ приподнялись, и Фэрфакс сбилась с мысли. Она смотрела на профиль Тита дольше, чем следовало, пока не вспомнила, что должна заниматься делом.
– Ты давно проснулась?
Она достала еще две склянки.
– Минут пять назад. Я наполнила бурдюки водой.
– Голос наконец-то звучит бодро.
– Меня слегка клонит в сон, но не думаю, что через минуту захраплю.
Тит зашипел, когда ему на спину полилось содержимое первой склянки.
– Это хорошо. Я чуть не оглох от твоего храпа.
– Ха! – Фэрфакс наклонила над ним второй пузырек и принялась аккуратно отсчитывать капли. – Кстати о важных персонах: властителя Державы ведь тоже зовут Титом? Имя не такое уж распространенное.
Он на секунду задумался:
– Среди сихаров оно довольно часто встречается.
Это застало ее врасплох, но прозвучало логично: сихары славились своими знаниями и умениями в магии крови.
– Думаешь, ты сихар?
– Не имею ни малейшего понятия. Мне просто не хотелось бы оказаться одним из тех бедняг, что теряют память и решают, будто бы являются правителями каких-то стран. – Тит нахмурился. – С другой стороны, позавчера ночью я выпустил два сигнальных огня. Огромных фениксов. А феникс – символ дома Элберона.
Фэрфакс убрала снадобья и вновь перевязала ему спину.
– Может, ты был мальчиком на конюшне в одном из замков принца, где и полюбил фениксов. Устав с утра до ночи разгребать навоз, ты отправился в путешествие, которое привело тебя за океан. Ты убивал драконов, встречался с красавицами, выслушивал похвалы твоей отваге и благородству…
– И закончил едва ли не калекой в пустыне?
– В каждой сказке должен присутствовать такой жуткий эпизод, иначе их было бы неинтересно читать и слушать.
Тит выдохнул:
– Думаю, с меня хватит приключений. За последние тридцать шесть часов мне как минимум трижды казалось, что я вот-вот скончаюсь от испуга. Готов попросить его высочество вновь взять меня в услужение, чтобы в тишине и покое разгребать навоз до конца моих дней.
– Мне по душе честолюбцы, – усмехнулась Фэрфакс.
Он снова улыбнулся, чем опять ее отвлек.
– Стоит признать, – сказал Тит, – в пустыне потрясающее небо. Я бы с удовольствием полюбовался им без наступающей мне на пятки Атлантиды. Костер, кружка с чем-нибудь горячим и целый космос для любования.
– Честолюбец, да еще вдобавок с простыми вкусами.
– А что бы делала ты, не гоняйся за нами по Сахаре Атлантида?
Фэрфакс призадумалась:
– Может, ты надо мной посмеешься, но если бы над нами не маячила тень Атлантиды, я бы гадала, не сильно ли отстала от учебы, путешествуя по Сахаре в середине семестра.
Он рассмеялся.
– Ну и смейся на здоровье. Не собираюсь извиняться за свое желание хорошо учиться.
– И не надо. Кроме того, готов поспорить, что именно это твой кавалер в тебе обожает.
Она села на пятки.
– Откуда ты о нем узнал?
– По скрытой надписи на лямке твоей сумки.
Фэрфакс тут же схватила сумку:
– Revela omnia.
На ткани проступили слова:
"В ночь твоего рождения случился звездопад. В день нашей встречи ударила молния. Ты мое прошлое, настоящее и будущее. Моя надежда, моя молитва, моя судьба".
Ее защитник.
– Парень с ума по тебе сходит, – заметил Тит.
Фэрфакс вновь перевела на него глаза: он лежал грязный, усталый, с потрескавшимися от обезвоживания губами. Ее собственный рот находился в гораздо лучшей форме – Тит заботился о ней больше, чем о самом себе.
– Кто его знает, а вдруг он – это ты, – произнесла она, накладывая на его спину еще один слой повязки.
Тит пошевелился:
– Вряд ли я бы написал нечто подобное. Прости, но я бы запретил законом предложения вроде: "В день нашей встречи ударила молния".
Взмахнув рукой, Фэрфакс вытряхнула из его волос песок. Еще несколько очищающих заклинаний, и на нем не осталось почти ни единого пятнышка.
– Возможно, ты был слишком занят, собирая вещи, чтобы уделить больше внимания словам.
– Мы, бывшие чистильщики навоза в конюшнях, умеем одновременно собираться и выдавать бессмертные строки.
Магический свет озарил несколько точек на его плечах: россыпь веснушек, которых Фэрфакс прежде не замечала. Они смотрелись весьма привлекательно на сильной мускулистой фигуре, словно созвездие, манящее провести кончиком пальца от звезды до звезды и к следующей…
Тит дернулся, и Фэрфакс вынырнула из грез, осознав, что на самом деле его коснулась.
– У тебя кожа слегка липкая, – быстро сказала она, хотя ничего подобного и близко не было. – Одними заклинаниями пот не смыть. Дай-ка я тебя помою, освежишься.
– Наверное, это слишком много возни. Тебе нужно отдыхать.
– Да я и так несколько дней в буквальном смысле продрыхла.
Большая капля воды шустро взмыла вверх – Фэрфакс явно волновалась. Да что с ней такое? Надо было воспользоваться предложением отдохнуть и оставить Тита в покое. Но остановиться не получалось.
Она намочила ему волосы, нашла в сумке брусок мыла и взбила густую пену. Массируя голову, промыла каждую прядь. Призвала еще больше воды, чтобы смыть пену, а то, что стекала вниз, еще одним заклинанием выслала из палатки в ближайший бархан.
Закончив, Фэрфакс магией высосала влагу из волос Тита и смахнула ее прочь. Затем кончиками пальцев погладила его по голове, проверяя, высохла она или нет.
А теперь нужно отстраниться и сказать: "Готово".
Но рука против воли скользнула на его затылок, и пальцы будто сами по себе растопырились там, где плечо переходило в шею.
Тит со свистом вдохнул.
Фэрфакс открыла рот, чтобы сказать, мол, это все понарошку и им привиделась одна и та же галлюцинация. Но теплая кожа под пальцами была настоящей. И, что любопытно, становилась прохладнее по мере продвижения ее ладони от плеча до локтя.
Внезапно Тит встал на колени лицом к ней, и они посмотрели друг на друга. Фэрфакс впервые заметила, что у него серо-голубые глаза. Цвета бездонного океана.
Она любила своего абстрактного защитника, но знала только этого юношу, который давал ей больше воды, чем пил сам. Фэрфакс провела пальцем по его щеке, и Тит поймал ее руку. Она затаила дыхание, не зная, оттолкнет он ее или прижмется губами к ладони.
Но тут раздался сотрясший землю рев.
Глава 18
Англия
– Логично.
Что бы Тит ни ожидал услышать от Фэрфакс в ответ на известие, мол, возлюбленная Кашкари – та самая чародейка, желавшая сдать ее Атлантиде, это слово в возможный список не входило.
– В смысле?
И тогда Фэрфакс рассказала о двух беседах с индийцем и о его пророческих снах, уделив особое внимание тому, в котором она появлялась задолго до своего прибытия в дом миссис Долиш.
– Довольно безопасно предположить, что Кашкари из магической семьи, возможно, находящейся в изгнании.
– Надо было раньше мне рассказать. Я должен знать обо всем, что тебя касается.
Все изменилось, но одновременно осталось по-прежнему. Тит все так же не спал ночами, беспокоясь о ее безопасности. И просыпаясь утром, в первую очередь думал о ней.
Фэрфакс постучала пальцами по спинке стула, на котором обычно сидела, когда они вместе тренировались в Горниле во время летнего семестра.
– Кашкари меня не выдал, поэтому пока можем считать, что он нам не враг. Нужно только узнать, почему, столько времени скрывая свою настоящую личность, он решил нам довериться.
В голове у Тита стучали молоточки. Даже не верилось, что он так долго жил с Кашкари в одном доме и ни о чем не догадался. Что еще он упустил?
– Сперва мне нужно свериться с маминым дневником.
Не стоило этого говорить, но Фэрфакс никак не ответила, лишь чуть выпятила губу.
– Предпочитаю принимать решение, собрав все возможные данные. Было бы преступно не проверить, не предвидела ли она чего-нибудь подобного.
Ужасно, что приходилось оправдывать свои шаги и защищаться.
Она слегка улыбнулась – или скривилась?
– Само собой, ты должен поступать так, как считаешь нужным.
– Знаешь, я не то чтобы жду этого с нетерпением. Я…
Фэрфакс схватила Тита за грудки:
– Не надо. Ты сделал свой выбор, так следуй же ему! Если собираешься попросить Уинтервейла сразиться с Лиходеем, то хотя бы такой малости он от тебя заслуживает.
В ее голосе слышались нотки гнева и тоски, темные глаза горели, а пухлые красные губы были чуть приоткрыты для судорожных вдохов.
Не следовало так поступать, но Тит взял ее лицо в ладони и поцеловал. Потому что они миновали ту грань, где все можно решить словами. Потому что он снова боялся умереть. Потому что любил ее сильно, как саму жизнь.
Громкий стук в дверь заставил их отскочить друг от друга.
– Принц, ты там? – окликнул Кашкари. – Уинтервейл очнулся и зовет тебя.
Улыбающийся Уинтервейл ждал их, сидя в кровати.
– Тит, рад видеть. И тебя, Фэрфакс. Как прошла тренировка? Скучали по мне?
– Безумно, – с убедительной улыбкой ответила Фэрфакс. – Мальчишки выли и катались по земле, когда стало ясно, что ты не придешь.
Уинтервейл прижал ладонь к груди:
– Это согревает мне сердце.
Затем отбросил одеяло и спустил ноги на пол. Тит и Фэрфакс тут же бросились помогать, но он поднял руку, показывая, что хочет все сделать сам.
Несмотря на свою силу, Фэрфакс едва успела его подхватить, когда Уинтервейл начал падать.
– Боже всемогущий, Уинтервейл! Да взрослый вайомингский бык весит меньше, чем ты!
– Что со мной такое? Я прекрасно себя чувствую!
– Ты два дня пролежал в постели, – пояснил Тит. – Неудивительно, что на ногах еле держишься.
– Тогда, наверное, кому-то из вас придется проводить меня в туалет.
– Задача для настоящего мужчины, – хмыкнул Тит. – Боюсь, тебе придется потесниться, Фэрфакс.
– Так и знал. Ты все еще злишься, что мои шары больше твоих.
Уинтервейл захихикал и, опираясь на плечо Тита, вышел из комнаты.
В коридоре его радостно встретили. На обратном пути Уинтервейл и Тит несколько раз останавливались поговорить с мальчиками, желавшими узнать, как у больного дела.
– Джентльмены, дайте Уинтервейлу вернуться в постель, – донесся до них властный голос миссис Хэнкок. – Если желаете навестить его и поболтать, делайте это так, чтобы его не утомлять.
– Миссис Хэнкок хотела увидеться с тобой, когда ты очнешься, – сказал Кашкари. Должно быть, он-то за ней и сходил.
Уинтервейл обаятельно улыбнулся:
– Ну конечно, дорогая миссис Хэнкок.
Фэрфакс сидела все там же, когда процессия вернулась. Она помогла Уинтервейлу лечь в кровать, но когда в комнату один за другим стали просачиваться мальчишки, почти никем не замеченная выскользнула прочь.
* * *
Иоланта открыла дверь лаборатории и услышала щелканье клавиш.
У принца имелся пишущий шар, с помощью которого он получал донесения от своего личного шпиона Далберта. Одно время шар лежал в шкафу его комнаты в пансионе, но сохранности ради Тит перенес его в лабораторию.