* * *
Утром я проснулась, полностью одетая, в чужой гостиной с высокими потолками, камином и огромным телевизором вполстены. От смешения напитков - мы закончили коньяком - голова жутко болела, хотелось пить. Чувство гадливости во рту выгнало в ванную. Из зеркала на меня смотрело помятое лицо с размазанной под глазами тушью. Тушь, за неимением косметического молочка, пришлось смывать мылом, а зубы почистить пальцем. Холодная вода привела в тонус кожу. Было бы неплохо принять контрастный душ, но для этого надо бы попросить чистое полотенце. И заодно утюг. Серое льняное платье в полоску, еще вчера выглядевшее стильно и строго, сегодня напоминало половую тряпку. И как ее угораздило так напиться?! Наверно, все произошло из-за шальной идеи, что она может заполучить этот сосновый рай.
Кристина вышла из ванной с мокрыми руками и мокрым лицом. Пусть, как мама говорит, кожа впитает воду. Прошлепала босиком в кухню-столовую. Здесь, несмотря на вчерашнюю пьянку, царил образцовый порядок: ни грязной посуды, ни остатков еды, а на гладкой коричневой плитке на полу ни соринки или развода. Вероятно, после того, как она заснула, Андрей все убрал.
Она потянулась. Ну что ж, с таким мужчиной будет приятно жить. Девушка хихикнула. Даже если он и не совсем мужчина. Зато впервые после вечеринки ее оставили спать одну. Какое счастье. Она открыла наугад сначала один шкафчик, потом другой, но кофе так и не обнаружила. Не может быть, чтобы в доме не было кофе. Пока она размышляла, будет ли прилично залезть в холодильник, на кухне появился Андрей.
- С добрым утром! Как спалось? - Андрей выглядел еще хуже нее: синяки под глазами на пол-лица.
- Спалось прекрасно. Надеюсь, вчера это не выглядело неприлично, когда я вырубилась посредине разговора.
Он улыбнулся.
- Это выглядело совершенно по-домашнему. Я вдруг понял, как хорошо, когда ты не один в доме. Спасибо, что побыла со мной.
- Пожалуйста, - Кристина смутилась. Снова посмотрела на полки. - Я вот пытаюсь найти банку с кофе.
- Банки с кофе нет, зато есть прекрасная кофемашина. Тебе капучино или экспрессо?
- И то, и другое. И повторить. - Кристина сжала пальцами виски. - Хочется засунуть голову под холодную воду. Может, я обнаглею еще больше и попрошу полотенце?
- Конечно, сейчас принесу, - он вернулся с полотенцем и чистым махровым халатом. - Вот, пожалуйста. Никто даже не пользовался. Покупал для Эдика, но он теперь редко здесь ночует.
Мне вдруг захотелось приласкать его. Не как мужчину, а как брата. Я даже подняла руку, чтобы погладить по голове, но передумала.
- Если я могу чем-то помочь, скажи.
Он сжался на стуле, отвел взгляд.
- Зачем тебе это? Больные никому не нужны.
- Это неправда. Больных любят больше чем здоровых, потому что у них нет сил и приходится вкладывать свои. А когда что-то вкладываешь, начинаешь привязываться. И я не понимаю твоего Эдика, но если ты хочешь, я могу к тебе приезжать. Мне здесь нравится.
- Правда? - в его измученных глазах промелькнуло нечто похожее на надежду, которое быстро сменилось недоверием, но он молчал.
В душе я продолжала обдумывать ситуацию. Сейчас разговор подошел к самому интересному моменту. Надо быть очень осторожной. Никаких намеков. Не спугнуть. Он не должен почувствовать, что мне что-то от него надо. Пока я всего лишь хочу помочь. Предложение он должен сделать сам. Или все-таки надо подтолкнуть? Кристина переключила воду и некоторое время постояла под холодными обжигающими струйками. Растираясь полотенцем, почувствовала, что противный похмельный синдром покидает тело и освобождает мозг. Я закуталась в махровый халат и вышла в столовую. Божественно пахло свежесваренным кофе. А на столе громоздились разнообразные коробки с хлопьями и мюсли. Черт, жизнь не так уж и плоха.
- Не знаю, что ты ешь на завтрак. - Андрей показал рукой на стол. - Выставил, все, что есть.
Кристина улыбнулась.
- Овсянку, сэр.
- Овсянку?! Не может быть. Моя мама так и не смогла меня приучить.
- А моя приучила. Но я вовсе не против мюсли. Особенно вон тех, шоколадных. Если, конечно, у тебя есть молоко.
После завтрака я выгладила платье. Накрасилась. Порадовалась, что всегда ношу косметику в сумке. Вышла в гостиную. Андрей стоял на крыльце, глядя в сад. Утро было чудесным. Сладко пахло хвоей, нежными голосками перекликались птички, солнце, заигрывая с соснами, то пряталось за стволом, то снова выглядывало, освещая аккуратно подстриженную лужайку перед домом. Как было бы хорошо здесь жить. Словно подслушав ее мысли, Андрей повернул голову.
- Если хочешь, ты могла бы как-нибудь приехать на выходные. С мамой.
Я вздрогнула. Не может быть, что бы все было так просто. Или я начала обладать чудесным даром внушения? Слова замерли в горле. Даже элементарное "спасибо" завязло в зубах. Внезапно меня осенило. Да ему же просто одиноко. Что должен чувствовать человек, приговоренный к смерти через неопределенный отрезок времени? Я поежилась. Как это должно быть удручающе. Пока раздумывала, Андрей продолжил:
- Это не просто приглашение. Скорее завуалированная просьба о помощи. Бывают дни, когда жизнь становится совершенно невыносимой.
Я порывисто взяла его за руку.
- Если ты правда хочешь, мы можем приехать в пятницу. Устроим пикничок на озере.
Его лицо сразу просветлело. И пусть до пятницы еще целая рабочая неделя, ему, наконец-то, есть что ждать.
- Было бы здорово. А сейчас давай я отвезу тебя в Москву?
- Если только ты не занят. А то я могу и на электричке.
- Делать мне совершенно нечего. К сожалению. А так бы хотелось чем-нибудь заняться.
- Есть какие-то клубы для… - я не смогла произнести слова "больных СПИДом".
- Был там однажды, больше не хочу. Когда люди занимаются чем-то вместе, например спортом, их интересы удваиваются, и от этого получаешь удовольствие, а там только притворство и боль. Скрытая боль, которую каждый прячет под маской, не складывается, а умножается. Какой идиот считает, что это может помочь?
- Ты не работаешь? - попробовала я другой вариант.
- Работал раньше банковским служащим, а потом в коллектив как-то просочилась информация, что я болен. Меня и уволили без объяснения причин. Да и никуда не возьмут теперь. Ну ладно, пойду выгонять машину.
Меня снова охватила жалость. Ну прямо хоть бери его с собой в агентство недвижимости. Туда, как на помойку, принимают всех. Главное, деньги приноси и не слишком уходи налево. Хотя нет, он не справится. В этой работе нужен драйв, азарт, харизма.
Я вышла к озеру. Здесь праздник жизни продолжался. Хотя и с гораздо меньшим накалом. Все-таки понедельник. С озера опять доносились детские крики, напомнившие мне, как мы с мамой и папой ездили на море. Я подошла к самому озеру и зашептала, как молитву: "Я буду здесь жить. Я буду здесь жить. Я сделаю все, чтобы здесь жить".
* * *
Кристина вдруг почувствовала жуткую усталость. Сил с трудом нашлось на то, чтобы сохранить работу, выключить ноутбук и сделать несколько шагов до постели. На этот раз она даже не успела подумать о Витьке.
Глава 20
Проснувшись утром, Кристина первым делом позвонила Корзине.
- Прости меня, я вчера сбежала. Витька случайно оказался рядом и отвез меня домой.
- Ну и как это было на заднем сидении? - У Кристины перехватило дыхание. Вчера они действительно занимались сексом, загнав машину в лес. И она не могла сказать, что это было хуже, чем в гостинице. То, что было между ними, всегда было мучительно прекрасно. Да и куда можно было поехать ночью? Но после слов подруги, Кристина вдруг почувствовала себя маленькой шлюшкой, которую можно взять где угодно. Хотя сама Корзина была бы счастлива отдаться Максиму даже на Красной площади, только бы взял.
Благословенны мобильные телефоны, можно сослаться на потерю связи, что Кристина и сделала, нажав отбой. Второй раз Корзина спрашивать постеснялась, только сообщила, что собирается на репетицию. Ничто в ее голосе не напоминало о вчерашней истерике. Похоже, что она настолько взяла себя в руки, что сможет спокойно посмотреть в глаза Максиму, сделав вид, что между ними все по-прежнему. Кристина сообщила, что собирается на работу и быстренько попрощалась, сославшись на несуществующего клиента на второй линии. Потом долго сидела, глядя прямо перед собой, и думала. Вчера между ними что-то произошло, а сегодня она это явно ощутила в голосе Корзины, и это что-то теперь будет мешать их дружбе. "Только этого не хватало, потерять из-за мужика подругу", - пробормотала Кристина, вылезая из-под одеяла. Возле кровати всегда стояли кроссовки. Совет, вычитанный из спортивного журнала. Если наденешь вместо тапок, пробежки не избежать. Да она, в общем-то, и не собирается сегодня отлынивать. Погода прекрасная. И пусть Витька уже ушел на работу, она отлично побегает одна. Сегодня ей было хорошо. Мучительное чувство нерешенности испарилось еще вчера. Похоже, Корзине удалось ее убедить, что им, как половинкам, суждено быть вместе. В том, что они половинки, сомнений не было, а все остальное решать тем наверху, кто их свел вместе. Она вспомнила, как вчера они набросились друг на друга, как слились их тела, как стало сладко и хорошо. Так, словно единственное состояние, в котором она может существовать, это когда он внутри.
Выйдя за калитку, она уже собиралась начать пробежку, как вдруг заметила Витьку. Он сидел на берегу, напротив ее участка, и смотрел на воду. Видимо, глубоко задумался, потому что не сразу повернулся. Выглядел каким-то серьезным и поникшим. Кристина подошла к нему.
- Привет, я думала ты на работе.
Он окинул ее грустным взглядом зеленых глаз. И не было в нем ставшего уже необходимым желания, перемешанного с восхищением. Он даже не поднялся.
- Взял выходной. Есть дела. Ты бегать собираешься?
- Да. Не хочешь присоединиться? - Кристина попыталась улыбнуться, но его настрой уже передался ей. Сердце сжалось в груди.
- Нет, не хочу. Не то настроение.
Она пожала плечами.
- Я думала, ты ждешь меня. Сидишь напротив моего дома. - Витя вздохнул. Медленно поднялся с травы. Теперь их глаза были почти вровень. Кристина лишь немного была ниже. Она почувствовала такой родной запах его тела, захотелось прижаться к нему. Она поспешно оглянулась, вокруг никого не было. - Ты даже не поцелуешь меня?
- Здесь люди, окна. Люди, которые смотрят в окна.
Все это было так непохоже на него, что Кристина решилась.
- Послушай, если что-то произошло, тебе лучше сразу мне сказать. Терпеть не могу, когда меня водят за нос.
- Ну да, ты же у нас крутая.
Кристина вздернула подбородок. Да что знает он, выросший в тепле и родительском уюте, о жизни? По его рассказам, у него было чудесное детство, несколько лет он жил вместе с родителями в Италии. Это как раз почти в то же самое время, когда у нее отняли родину и дом. Он ходил в галерею Уффици с мамой, а она ложилась под Петровича, чтобы их, бывших бродячих собак, не выгнали на улицу. Он учился в университете, чтобы получить экономическое образование, а она вкалывала официанткой в пиццерии, чтобы иметь возможность снять маленькую комнату и купить лекарства для мамы. Ее будущее было перечеркнуто в самом начале, его складывалось, как песня, куплет за куплетом. Даже его семью с двумя чудесными дочками никак нельзя было сравнить с ее браком со смертельно больным человеком. И даже сейчас судьба не оставляет ее в покое. Ведь она могла послать ей в утешение нормального свободного мужика, а не того, от которого одни проблемы. Она вдруг разозлилась так, что ей захотелось ударить Витьку. Сильно и по лицу.
- Знаешь, я своей крутости долго добивалась, - бросила она, выходя на дорожку. Витька ее не остановил. Она бежала по берегу озера, а по лицу текли слезы. Вся ее бестолковая жизнь встала перед ней во всем своем отвратительном обличии. Да как он смеет их сравнивать?! Пусть катится этот маменькин сынок и образцовый отец куда подальше из ее жизни. Возле моста ей вдруг пришла в голову шальная мысль позвонить своей врагине и предложить разделить наследство. Она продаст этот дом, возьмет свою половину и купит, а может быть построит сама, дом поменьше и подальше. Ей все равно тошно от этих самодовольных кратовских соседей, которые отворачиваются, словно она прокаженная. А что она сделала плохого? Подарила два года своей жизни умирающему от СПИДа? Да ей иногда казалось, что ее жизнь похожа на жизнь медсестры, только больницей был ее дом. Укол для мамы, укол для Андрея. Не забыть лекарство тому и этому. Подбодрить обоих. По ночам, когда они спали убаюканными лекарствами, ее навещала бессонница, с которой они вместе коротали время на балконе. Она сидела, завернувшись в плед, в своем любимом плетеном кресле до тех пор, пока какая-нибудь шальная птичка не начинала петь о том, что начался новый день. Тогда Кристина ложилась в постель и засыпала.
Солнце высушило слезы на щеках, а быстрый бег примирил с несовершенством мира. Пусть Витька не портит ей день. Вот если бы ей удалось думать о нем поменьше. Быть такой же спокойной, как с Сергеем. Но ведь тогда и не будет таких чувств и не будет сжиматься сердце от одной только мысли о его поцелуе. Да что она хочет-то? Разобраться-то надо прежде всего с собой. Да только вот нет мира в душе, с тех пор, как они познакомились. Еще с каменного белого моста, на котором когда-то пел Шаляпин, а теперь фотографировались новоиспеченные молодожены, она пыталась разглядеть, ждет ли Витька. Вся злость куда-то прошла, захотелось запустить руку в его кудрявые волосы. Витьки не было. Она остановилась, сделала несколько вздохов, пытаясь восстановить дыхание и не поддаться разочарованию, что его уже нет. Дыхание восстановилось, а разочарование все-таки наступило.
Иногда ей казалось, что если бы они сели где-нибудь под соснами и все честно обсудили, и каждый сказал бы что чувствует, обоим стало бы легче. Просто от проговаривания. Но Витька не был ни открытым, ни откровенным, он предпочитал говорить "хочу", а не "люблю".
Кристина вздохнула, запирая калитку на засов.
Маму еще вчера отвезли на обследование, так что Кристина была совершенно одна. Приняв душ, она прошлепала босиком на кухню и, критически оглядывая холодильник, решила послать овсянку к черту. Сварила кофе, сделала горячие бутерброды с сыром и белым хлебом, погрузила все это на поднос, как вдруг услышала мелодию из "Крестного отца". Она ругнулась, спеша в соседнюю комнату, пытаясь на ходу угадать, какому из клиентов с утра неймется.
Но это был Витька.
- Ну как пробежка? - его голос снова был насмешливым. Таким, как всегда.
- Как обычно.
- У тебя есть сегодня время?
Несмотря на перехватившее дыхание, Кристина нашла в себе силы подразнить его.
- А сколько времени тебе нужно?
- Весь день. - он помолчал. - Этот день я хочу провести с тобой.
- Что это вдруг? Жена уехала и дочкам не нужно внимание заботливого отца?
- Крис, я уезжаю. Надолго. Ты найдешь для меня время?
Она едва успела подкрасить глаза и сделать пару глотков кофе, как оказалась в Витькиных крепких руках. Только он мог так быстро и нежно, целуя каждый оголившийся кусочек кожи, снимать с нее одежду. Только с ним, ликуя, сливалась каждая клеточка кожи. Только с ним удовлетворенное только что желание возвращалось с новой силой. Она даже забыла спросить, куда он уезжает. Сейчас, когда весь мир валялся где-то внизу, это казалось невозможным. Да как он может куда-то от нее уехать? Да он даже уходить не имеет права. Потому что ни с кем так не будет, как с ним.
- Ты знаешь, что мы половинки?
Витя удивленно посмотрел на нее.
- Половинки?
- Да, есть такая сказка, что сначала было одно целое, которое потом разъединили, сделав отдельно мужчину и женщину. С тех пор они ищут друг друга.
- Не знаю насчет половинок. Но так как с тобой, у меня никогда не было. - он казался смущенным. - Мне нужно кое-что тебе сказать.
- Ты уже сказал, что ты уезжаешь.
- Да. На год или два. За границу.
Кристина освободилась из его рук и села. Длинные перекинувшиеся вперед волосы закрыли ее до пояса. Она нетерпеливо откинула их назад. Витька протянул руку к ее груди, но она поймала ее.
- Как ты можешь уехать от меня?
Он поднес руку к своим губам, подышал на пальцы, потом прислонил к своему лицу.
- Считай, что это командировка. Повышение по работе. Стажировка. Называй это как хочешь. Но это шанс, который я не могу упустить. Такое бывает раз в жизни. Когда вернусь, моя зарплата…