– А вдруг акулы? – Рейчел смотрела на меня с тревогой.
– Придется на этот случай Теодору и второй сапог сжечь, – пошутил я. И, чтобы успокоить ее, уже серьезно добавил: – Тут неглубоко; я быстренько, они даже ничего понять не успеют. Готовьте шкертик .
Блез кивнул и полез за веревкой. Головешка, которого Гаспар, еще и часа не прошло, на этот раз назвал Исступленным Адмиралом (правда, я не без основания полагал, что имелось в виду слово "иступленный" – от "тупость"), сделав недоуменное лицо, спросил:
– Лео, что тебе готовить?
– Трюма́ под погрузку золота, – пробормотал я, обвязываясь веревкой и вываливаясь за борт.
Статуя действительно оказалась из золота, в чем можно было не сомневаться – Блез в таких вещах не ошибается. Наверное, потому что он совсем не меркантилен, в отличие от того же Головешки, и относится к золоту в частности и к деньгам вообще если не с презрением, то достаточно равнодушно. Высотой в человеческий рост, статуя лежала на боку рядом с развалинами храма из розового мрамора.
"Красивая женщина, – размышлял я, разглядывая скульптуру. – И фигурка у нее что надо! Копия той, что у Рейчел. Интересно, кто это? Понятно, что какая-то богиня: у Прежних еще побольше нашего богов было – около двух десятков, но богиня чего именно? Наверное, чего-то хорошего: лицо у нее доброе. И еще мудрое оно какое-то".
Не удержавшись, я погладил ее по волосам, щеке. Хотел еще по груди, но не решился: мало какой женщине нравится, когда ей трогают грудь без ее на то желания.
И еще ко мне пришла мысль: неудобно будет перед богиней, если поднять ее, накинув петлю на шею. Благо правая рука у нее была вытянута вперед, будто благословляя, а символы женственности и материнства – далеко не плоскими, и потому петля поперек груди легла идеально.
Далее скульптура пошла вверх так быстро, что догнал я ее уже у самой поверхности. Снизу хорошо было видно, как при попытке поднять ее на борт наша посудина едва не перевернулась. А что бы они хотели – золото, к тому же вода уменьшает вес.
– Ты живой, Лео! – обрадовалась моему появлению из воды Рейчел.
– Лео, больше там ничего не было? – встретил меня вопросом Тед.
– Тебе что, этого мало?
– По-моему, это даже чересчур, – поскреб шею под бородой Гаспар. – Если мы положим статую в лодку, она утонет. Что делать, ума не приложу.
– Придется выбросить лишнее за борт, – с ходу предложил я.
– А оно у нас есть, лишнее? – резонно поинтересовался Блез.
Вообще-то он прав. Покидая впопыхах берега Сагании, мы взяли только самое необходимое. К тому же недавнее кораблекрушение лишило нас части вещей.
– Остается только выбросить старое золото и положить на его место новое, – согласился с ним Гаспар.
Бедный Головешка! По его лицу было видно, что и старого ему не хотелось лишаться, и новое бросить.
– Блез, ты же отлично плаваешь, – подумав, сказал он.
– И что?
– А давай статую вместо тебя в лодку? А ты рядом поплывешь? Кстати, можно по очереди. – Головешка не рисковал ничем, поскольку сам плавать не умеет. – Или чтобы Барри за лодкой плыл. Привязать его веревкой, чтобы не отставал.
Ну-ну! Если пса выкинуть за борт, поначалу такая игра ему будет нравиться. Но ненадолго. Затем, когда она надоест, пес и спрашивать никого не станет, можно ему забраться обратно в лодку или нет.
Я вскарабкался в лодку со стороны кормы и внимательно оглядел то, что в ней лежит. Действительно проблема. Гнумбокс, возможно, весит столько же, сколько и статуя, но выбрасывать его нужно в самую последнюю очередь – от него наши жизни зависят. Что-то еще? Ну разве что лишнюю одежду. По большей части это наряды Рейчел, которые во время кораблекрушения я спас практически все. Но они скорее объемные, чем имеют вес. Оружие? Нисколько не сомневаюсь, что, продав статую, мы сможем позволить себе его сколько угодно. Но кто знает, куда приведет нас судьба? И не понадобится ли оно, чтобы защитить наши жизни? А жизнь такая штука, которая стоит куда дороже всего золота, вместе взятого. По крайней мере, личная.
Не придумав ничего лучшего, я сказал:
– Теодор, скидывай сапоги. Все равно от них теперь мало толку.
– Не буду! – Он даже руками в голенища вцепился.
– Почему?
– У меня в подошвах золотые монеты зашиты.
– Головешка, я Тедом Золотоходцем тебя еще не называл? – поинтересовался у него Гаспар.
Но тот, вцепившись в сапоги руками, лишь настороженно молчал.
– На, – протянул ему Блез кинжал. – Выпарывай свои монеты.
– Одной пары сапог будет мало, – заявил я. – И вообще… даже если мы выкинем всю одежду, вряд ли нам это поможет.
– Лео, так что же теперь, снова ее на дно? – изумился Головешка. – Нужно хотя бы голову от нее отпилить. И руки. Тогда точно не утонем.
– Я тебе сейчас самому голову с руками отпилю. А заодно и ноги, – накинулась на него Рейчел. – Тебе всё золота мало? Не можем забрать, так давайте на место ее вернем.
– Не будем ничего отпиливать, – сказал я. – И выкидывать тоже. Гребем во-он к той отмели, а статую за собой потащим. Пока статуя в воде, она нас не утопит. На отмели попробуем ее уложить внутрь. Если после этого лодка утонет, то неглубоко: достаточно выбрать мелкое место, чтобы она под водой не скрылась. Ну а если веса в ней все же окажется много, придется зарыть на отмели часть золота, которое у нас есть. Все-таки не выбрасывать на глубину, где его потом не сыщешь. А там, глядишь, и подвернется шанс за ним вернуться. – И чтобы ни у кого не оставалось сомнений, добавил: – В таком превосходном состоянии статуя стоит куда дороже, чем те монеты, которые у нас имеются. Монеты есть у всех, а статую попробуй еще найди. Самому королю будет за честь ее в своем дворце поставить!
Всяких отмелей, островков и просто торчащих из воды рифов вокруг нас хватало. С одной стороны, было бы куда разумнее выбраться на чистую воду, где есть все шансы встретить спасительный корабль. Но с другой, пойди у нас лодка вдруг ко дну, мы окажемся не посреди моря, а на суше, пусть она и будет клочком. Понятно, что отсрочка, но все же. И потом, я почти уже себя убедил, что в той стороне, куда мы и направляемся, есть остров.
И мы погребли.
– Интересно, а чье это изображение? – спросил вдруг Блез.
– Элекии, – не задумываясь, ответила Рейчел. – Я видела уже такую, правда, из гранита.
– А Элекия, она кто? – продолжал допытываться тот.
– Богиня достатка, любви и семейного очага у Прежних.
– Ну все, судьба Головешке жениться, – сделал вывод Гаспар. – На лысой одноглазой пиратке с деревянной ногой и железным крюком вместо руки. – И, довольный, заржал.
– Почему это мне? – Судя по виду Теодора, жениться тому не хотелось совсем. Ни на одноглазой лысой пиратке, ни вообще.
– Ты же ее нашел.
– С чего это? Я нашел лишь развалины. А саму статую – Блез с Леонардом.
– А наверх ее только Лео поднял, – заявил Блез, которому, перед тем как обзавестись семейным счастьем, следовало вернуться на родину и жестоко отомстить всем врагам, заставившим его покинуть ее. Он нам сам так много раз говорил.
И все посмотрели на меня. А я что? Жениться я совсем не против, и я взглянул на Рейчел, которая смотрела на статую и что-то шептала.
Когда на отмели мы осторожно положили статуэтку на дно лодки, наш баркас недовольно поскрипел своим жердяным остовом, но тонуть даже не подумал. Правда, борта его теперь возвышались над водой едва-два. Одного беглого взгляда достаточно было понять, что ему не пережить даже малейшего волнения. Но все это мелочи. Потому что с вершины единственной росшей на отмели пальмы мне удалось убедиться: остров впереди действительно есть. Теперь только и оставалось, что до него добраться.
– Хорошо, что она не цельнолитая, а пустотелая, – сказал Гаспар. – Иначе мы даже поднять бы ее не смогли.
– Хорошо, – кивнул я.
Лодка все же утонула. Причем так внезапно, что никто из нее даже выпрыгнуть не успел, не то чтобы выбросить за борт часть золота в попытке оставить ее на плаву. Еще мгновением ранее я зло сказал Головешке, чтобы тот не махал так веслом, иначе кто-нибудь без головы останется, как вдруг раз! – и все мы уже по грудь в воде. То ли шов на днище не выдержал, отчего она сразу заполнилась забортной водой, то ли нашему хранителю надоело поддерживать лодку снизу своими ладонями. Понять так и не удалось, поскольку вокруг стояла ночь, а сами мы к тому времени успели заплыть в грот того самого острова, к которому так и стремились добраться.
Возле его берега мы оказались еще ранее и даже некоторое время гребли вдоль него, чтобы найти место, где смогли бы припрятать лодку до той поры, пока не исследуем остров. По нашему общему мнению, углубиться в него со всеми нашими сокровищами было бы верхом безрассудства: неизвестно, кто на нем обитает и как они нас встретят.
Мы стояли на песке, сжимая оружие в руках и тревожно оглядываясь по сторонам: никто на нас нападать не собирается? Наконец Блез спросил:
– Гнумбокс когда доставать будем?
– Не сейчас – это точно, – ответил ему я. – Тед, никого не видно?
У него единственного устройство Прежних, которое позволяло видеть даже в кромешной мгле.
– Никого.
– А что там с нашей лодкой?
– Покоится на дне, на ровном киле, – некоторое время спустя сообщил тот. – Здесь не очень-то и глубоко. А вообще удачно: если бы она не утонула, нам и самим следовало бы здесь ее утопить. Укромное местечко. Только…
– Что "только"?
– Статуя теперь стоит.
– И что в этом особенного?
– Когда лодка еще не утонула, она на спине лежала!
Ну да, было такое. Правая рука богини Элекии получалась вытянутой, она даже над бортом возвышалась, и я повесил на нее свой арбалет, чтобы он был постоянно под рукой. Оттуда же арбалет и подхватил, когда пришло время спасаться вплавь. Но в том, что Элекия на ногах оказалась, ничего удивительного нет. Вот если бы она на поверхность всплыла, тогда – да, можно было бы и удивиться.
– Так вот, она пошевелилась! – продолжил Головешка.
– Как пошевелилась? – Такого быть не могло, и я сорвал с него устройство.
– Ну и как? – некоторое время спустя поинтересовался Тед.
– Это тебе сквозь воду и прибор показалось, что она пошевелилась, – ответил я, снимая с головы "ночник".
Ну не мог же я ему ответить, что самому мне привиделось, будто статуя мало того что помахала рукой, так еще и подмигнула? Ночь, темно, мы все устали и изнервничались, тут что угодно может показаться.
Рубинами горели угли костра, шипели падающие на них капли жира с поросенка, добытого мною при помощи Головешкиного ночного устройства и своего арбалета. Кстати, уверенности в том, что подсвинок дикий, у меня не было никакой.
На плоском камне, заменившем нам стол, лежали связка бананов, ананасы, еще какие-то неведомые мне, но, по утверждению Рейчел, съедобные фрукты. Еще там были кокосы, которым Гаспар ловко вскрывал верхушки палашом. Словом, жизнь налаживалась.
Больше всего успокаивало то, что всевозможных деревьев вокруг хватало, и потому, даже если мы не обнаружим на острове людей, построить себе очередную лодку и пуститься на ней в дальнейшее плавание проблем не составит.
Все мы не сводили глаз с поросенка в ожидании команды Гаспара, что тот наконец готов.
– Золото утром перепрятывать будем? – лишь бы что-нибудь ляпнуть, спросил Тед.
– Смысла нет. Сам же и говорил, что более укромное местечко трудно найти. – От грота мы удалялись по самой кромке прибоя, и потому набегавшие на берег волны давным-давно смыли наши следы. – Позже, когда отправимся в дальнейший путь, заглянем и заберем.
– А вдруг мы уже в самом Виргусе? – предположил он.
И все мы, ни мгновения не сомневаясь, закрутили головой. Даже не сомнительно – точно нет. Илнойское море огромное, и вряд ли нам удалось пересечь хотя бы его треть.
– Головешка, а ты когда пиратствовать примешься? – невинно поинтересовался Гаспар, заодно вонзая в бок поросенку кончик кинжала, чтобы проверить готовность мяса.
– А к чему ты интересуешься? – подозрительно спросил тот, видя в любом его вопросе подвох. И правильно делал.
– Ну как же: стать пиратом без корабля невозможно а, следовательно, ты смог бы нас доставить в тот же Виргус. Надеюсь, не вспоров всем нам при этом брюхо и не забрав золото.
– Корабль – это еще не скоро! – не обратив внимания на его последние слова, ответил Теодор. – Вначале необходимо добраться до ближайшего порта, набрать экипаж, а уже только затем захватывать корабль. Кстати, – он помялся, – пойти ко мне желающих нет? Все было бы гораздо проще. Вот ты, Гаспар: я бы тебя начальником абордажной партии поставил, с соответствующей долей в добыче.
– Нет, Капитан Честь, Отвага и Доблесть, – ответил тот. – Я, как только пригляжу подходящее местечко, так сразу же ферму себе куплю. Коровок выращивать буду, овечек разных, виноградник устрою. Правда, на побережье землю точно покупать не стану.
– Это еще почему?
– Да знаю я вашего пиратского брата! От вас же продыху не будет. Лучше уж я где-нибудь в глубинке. – Несмотря на ночь и то, что Гаспар стоял к нам спиной, всем было понятно, что он зубоскалит. Всем, кроме Головешки, естественно.
– А жаль! – искренне огорчился Тед. – Признаться, у меня на тебя такие планы были! А ты, Блез? Получается, вакансия-то свободной остается.
– Нет. – Блез был категоричен и сказал как отрубил: – Ты же знаешь, вначале мне нужно вернуться на родину и раздать всем сестрам по серьгам. Не представляю даже, сколько времени на это уйдет. Хотя, возможно, потом такое желание испытаю. Но ты в любом случае вакансию свободной не держи: я у тебя карьеру с простого матроса начну, чтобы все как положено. А как только заслужу, так сразу ты меня и повысишь.
Блез олицетворял саму серьезность.
Мне Головешка даже предлагать не стал, и правильно сделал.
– Ладно, как-нибудь выкручусь, – вздохнул он.
– Головешка, а почему это ты мне не предлагаешь? – спросила Рейчел. – Я бы с удовольствием в пираты пошла.
– А как же Лео? – растерялся Тед.
– А что Лео? Он станет верно ждать меня на берегу. Хозяйство вести, кастрюли чистить, пока мы с тобой будем купеческие корабли ко дну пускать. Лео, – начала она, и я уже приготовился утвердительно кивнуть насчет своей верности, когда прозвучал другой вопрос: – ты кастрюли умеешь чистить?
И вместо кивка мне пришлось развести руками: научусь – деваться-то некуда.
– Вот видишь, и Лео не против.
– Правда?! – обрадовался Головешка. – Лекарь мне очень понадобится!
– Почему это сразу лекарь? – не на шутку обиделась девушка. – Другим, значит, ты начальником – как ее там?.. – адображной партии предлагал стать, а как мне, так сразу лекарь?! Так мы с тобой не договоримся.
Головешка посмотрел на нее с сомнением. И действительно, в свете костра, с распущенными волосами и в обтягивающем платье с нескромным декольте, в которое Рейчел переоделась к ужину, девушка выглядела так, что, глядя на нее, начнешь думать о чем угодно, но только не об абордаже.
– А кем ты хотела бы быть на моем корабле?
– Тут надо хорошенько поразмыслить. – И Рейчел сделала вид, что серьезно задумалась. – Какие у тебя вакансии есть? Предупреждаю сразу: всяких там кухарок и уборщиц не предлагать. Тем более я с собой Барри возьму. Кстати, можешь его боцманом поставить: дисциплина будет еще та! Барри, пойдешь со мной в пираты? – И пес радостно гавкнул.
– Вакансии?.. – Головешка задумался.
– Так, готово наше порося, – давая ему время на размышления, сказал Гаспар. – Прошу к столу, господа.
Головешка шел, полностью погруженный в свои мысли. Вероятно, размышляя вот над чем: поросячий зад, который ему достался при дележке, – это нормально? Или все-таки признак неуважения, который указывает ему на его место в нашей иерархии?
Гаспар подошел к разделке поросенка вдумчиво. И потому мне, например, досталась свинячья голова. Тем самым указывая, кем я и являюсь в нашей компании.
Кстати, голов я совсем не люблю. Ни свиные в частности, ни любые другие вообще. В отличие от того же Теодора. Глядя на нее, Головешка пооблизывался, но промолчал, не став предлагать поменяться. Хотя я был бы совсем не против. Ведь там и кострец и окорок: на мой взгляд, самые вкусные вещи. Сам я тоже предлагать не стал. С одной стороны, пусть и вкусная, но задница. С другой стороны, голова – она и есть голова. И не обернется ли мне такой обмен ущербом для авторитета? Тот зарабатывается долго и трудно, а потерять его можно в одно мгновение. Или не в мгновение, постепенно, но потерять. Раз немного его потеряю, другой… А дальше уже покачусь по наклонной, что будет чревато последствиями. Кто, после меня, обладает вторым по значимости авторитетом? Конечно же Гаспар. И не случится ли так, что Рейчел перестанет любить меня и влюбится в него? Хотя тот и не такой умный, но готовить поросят умеет отменно. У меня так точно бы не получилось.
В общем, свиную голову, благо в темноте все прошло незамеченным, я по большей части скормил псу. Утешив себя мыслью, что из-за стола нужно вставать с легким чувством голода.
Отвлекая от размышлений, тревожно зарычал шедший рядом со мной Барри, повернув морду к стеной стоявшим справа по нашему курсу зарослям гибискуса. Шерсть у него на загривке встала дыбом, и я тут же скомандовал: стоп! Все мы, держа арбалеты на изготовку, застыли, и лишь Головешка продолжил свой путь.
– Тед! – окликнул его я, пытаясь привести в чувство.
– Догоняйте, – через плечо бросил тот.
Тогда-то из буйной тропической растительности и возникли аборигены. Много, не меньше дюжины, и все они сжимали в руках длинные копья. К моему изумлению, наконечники копий были мало того что не кремневыми, а металлическими, так еще и из металла Прежних: мне такие тонкости понятны с первого взгляда. Да и как тут можно ошибиться, когда на них то и дело возникают золотые искорки, видимые даже днем? Другое дело, чтобы увидеть их, нужно обладать таким же чудесным зрением, как у меня.
Выражение лиц у дикарей было самым решительным, но все остальное вызывало у меня скепсис. Во-первых, ростом они оказались нисколько не выше Головешки, а тот со спины кажется подростком, которому еще расти и расти. Ну и главное: все без исключения туземцы щеголяли в коротеньких, особым образом сплетенных из птичьих перьев юбочках. Причем коротеньких настолько, что надень их мы, те потеряли бы всякий смысл как одежда. Потому что не смогли бы прикрыть ничего. Недаром же все мы штаны носим! Безусловно, утрирую, но факт оставался фактом.
Судя по взорам моих спутников, им в голову пришла такая же мысль. Кроме Рейчел, которая смотрела на туземцев испуганно. И Головешки, который маячил уже далеко впереди. Дикари на скептическое выражение наших лиц никакого внимания не обратили. Ну да: им ведь сравнивать себя не с кем.
Я уже собирался окликнуть Головешку снова, когда из-за дерева рядом с ним показалась еще парочка аборигенов, а один из них даже попытался приставить наконечник копья Теду к груди. Дикари удивились не меньше нас, когда тот, отмахнувшись от копья как от назойливой мухи, спокойно продолжил свой путь.