Коротко поклонившись в знак благодарности, он принял подарок, но не спешил его распаковывать. Он привык защищать свой внутренний мир, свое понимание вещей, свои чувства, свои отношения с людьми. Мистер Гантер подождал с минуту, но зря - Джейк делал вид, что внимательно изучает неправдоподобно тоненькую голубую ленточку. Ему вспомнилась молчаливая светловолосая малышка, которая ухитрилась вплести ленточку даже в коровий хвост и смотрела на него самого так, словно собиралась тоже чем-нибудь украсить.
- Ну ладно, - наконец сказал мистер Гантер. - Я так понимаю, ко мне здесь относятся примерно как к москиту. Ты не передумал, мы пойдем на следующей неделе копать на Торговую гору?
- Конечно, пойдем.
Мистер Гантер, уже поставив один дорогой, ручной работы ботинок в машину, застыл в раме дверцы, как эдакий пузатый Рей Роджерс, и задумчиво посмотрел на Джейка.
- Ты действительно думаешь, что испанцы Де Сото добывали там изумруды?
Джейк кивнул. Лицо его было непроницаемо.
- Так гласит легенда. Миссис Большая Ветвь говорила, что ей рассказывал об этом ее прадедушка. Будто бы он нашел трехсотлетние деревья каштанов, которые росли у входа во что-то похожее на заброшенную штольню. Потом эти деревья погибли.
- Интересно, - сказал мистер Гантер. - Столько подобных легенд оказались просто сказками, но ты почему-то решил, что эта - не сказка.
- Посмотрим.
- Ты знаешь, у тебя, наверно, сильно развито шестое чувство - иначе как ты находишь и людей, и предметы?
- Нет. Я читал. Я учился. Только логика.
- Ладно. Не хочешь, чтобы зря болтали о твоих способностях, и правильно. А то оглянуться не успеешь, как повалит народ со всякими картами Таро, листьями чая и прочим, хоть надевай тюрбан да добывай себе хрустальный шар.
- Вынужден разочаровать.
- Франни Райдер любит все эти глупости. У нее в магазине постоянно толкутся и гадалки по руке, и предсказатели судьбы. Кого там только нет. Она собирает вокруг себя больше психов, чем белка орешков. А бедная мисс Сэмми смотрит на них такими глазами, словно они вот-вот уведут у нее из-под носа кассовый аппарат. - Мистер Гантер взобрался в машину, захлопнул дверцу и, выставив локоть в открытое окно, покачал головой. - Знаешь, это как дети священника - они в детстве так объелись религией, что, став взрослыми, совсем не заходят в церковь. Так и твоя рыбка - вокруг нее столько всей этой чепухи, что она скоро, кажется, у собственной тени будет спрашивать документы, чтобы не сомневаться в ее существовании.
Помахав рукой, он наконец уехал. Джейк неподвижно стоял посреди двора, обдумывая услышанное. Потом подошел к террасе, сел на ступеньки и стал медленно развязывать большой мягкий сверток.
Одеяло. Золотисто-коричневое одеяло, простеганное удивительно знакомыми зигзагами - Джейк узнал орнамент чероки. Он провел огрубевшими кончиками пальцев по крошечным ровным стежкам - неужели человеческим рукам под силу такая тонкая работа! Восхищенно вздохнув, он положил руки на мягкую материю, впитывая ее тепло. Саманта сшила ему одеяло - чтобы он спал под ним, чтобы предавался мечтам. Как могла она знать, что для него каждую ночь заворачиваться в это одеяло - это словно бы спать с ней.
Черт, ведь ей всего четырнадцать лет! До сих пор он не позволял себе так думать о ней - или, по крайней мере, изо всех сил старался. Он положил одеяло рядом с собой на теплый деревянный пол террасы и не удержался от искушения еще раз погладить его рукой. Но этот непроизвольный жест заставил его вздрогнуть - прикоснувшись к ее подарку, он словно прикоснулся к ее отчаянию. И застыл, обеими руками вцепившись в одеяло и слепо глядя в пространство.
* * *
- Все пропало. Все наши сбережения. И виновата в этом я. - Мама упала на диван в гостиной, невидящими глазами глядя на окно, закрытое занавесками, которые Сэмми сделала сама - из экономии. Она также шила и одежду для всех троих, и работала в магазине каждый день после школы и по субботам и воскресеньям. Сэмми молча стояла посередине небольшой комнаты, скользя глазами по мебели, купленной на блошином рынке и любовно приведенной в порядок. Она чувствовала себя так, словно ее предали. Столько лет тяжелой борьбы за то, чтобы не зависеть от чековой книжки тети Александры. Она, правда, сделала первый взнос за этот маленький домик, в котором они теперь жили, но Сэмми очень гордилась тем, что последующие выплаты они делали сами.
В банке у них лежало десять тысяч долларов. Сэмми начала уже успокаиваться и привыкать к независимости, реально веря, что через несколько лет они полностью выйдут из-под постоянного контроля со стороны тети Александры. И будет достаточно денег на колледж для Шарлотты и на оплату всех маминых счетов, и к восемнадцати годам она будет вольна делать то, что хочет. И в первую очередь она думала о Джейке.
Шарлотта, маленькая, бесконечно печальная, не находя себе места, взобралась к маме на диван.
- Мистер Друри сбежал? - спросила она. - А почему? Ведь он хотел открыть на наши деньги магазин здоровой пищи, как у нас.
- Потому что он обманщик, - объяснила ей Сэмми. - Он уговорил маму дать ему денег в долг и скрылся. И, конечно, никогда не вернется.
- Я была так в нем уверена, - простонала мама, закрыв лицо тонкими, бледными руками. - Я изучила его астрологические карты, и линии ладони у него были хорошими…
- Ты посмотрела на звезды и решила, что все в порядке, - Сэмми была в отчаянии, но затравленное выражение маминого лица заставило ее прикусить язык. Мама - вечный оптимист, она патологически не видит разницы между жизненно важными вещами и чепухой.
- Я сделала то, что подсказали мне чувства, - слабо оправдывалась мама. - Иногда ведь надо доверять своим чувствам, Сэмми.
- Нет, не надо! Верить можно только холодным, неприятным фактам. А дело в том, что Малькольм Друри был слегка похож на папу, разговаривал как мечтатель - и ты не пожелала слушать меня, когда я говорила, что он не может заменить папу.
- Сэмми, не надо, - заплакала мама. - Прости меня. Не надо меня ненавидеть.
Сэмми тоже не смогла сдержать слез.
- Я не тебя ненавижу. Я не могу смириться с тем, что ты опять просила денег у тети Александры.
- Сэмми, но твоя тетя ничего не имеет против. Она любит нас. Она всегда рада нам помочь. Это же только в долг. Я расплачусь с ней.
- Мы будем с ней расплачиваться вечно.
* * *
На следующий день Сэмми работала в магазине одна, силы ее совсем иссякли. Дело шло вяло - за целый час в магазин не зашел ни один покупатель. Она ушла в заднюю комнатку, сбросив сандалии, с ногами забралась на пружинный диванчик и стала смотреть в окно, пристроив руки на спинку диванчика, а подбородок - на руки. Было жарко; виниловая обшивка липла к голым ногам - там, где кончались шорты, на руки и на лицо из окна лился солнечный свет. Она тщетно пыталась натянуть пониже короткие рукава легкой клетчатой рубашки - у мамы были, кроме всего прочего, весьма своеобразные воззрения на загар; она говорила, что загорать - это все равно, что сунуть голову в микроволновую печь.
Мама поливала Сэмми и Шарлотту жидкостями для защиты от солнца и затеняла зонтиками столько лет, что Сэмми уже и не помнила, когда в последний раз видела свою кожу хотя бы чуть золотистой. Ее руки - если она вдруг их замечала - казались фарфоровыми, а овальные, удивительно красивой формы ногти росли так быстро, что приходилось через день подравнивать их щипчиками. Наверное, из-за маминого непомерного увлечения витаминами и минеральными добавками, коими она настойчиво пичкала своих дочерей.
Сэмми уныло смотрела на высокие холмы, застроенные пыльными зданиями различных контор - так называемая деловая часть города. А горы вдалеке были темно-зелеными и прохладными, и по вечерам над ними поднимался сладко пахнущий голубоватый туман. Зато здесь все казалось серым, даже воздух.
Как она жалела, что пошел прахом ее труд! А еще ей мучительно хотелось стать гораздо старше, и хотелось верить, что мальчик, с которым она разговаривала всего лишь три раза в жизни, мальчик, семью которого так ненавидела ее тетя, не счел ее подарок на окончание школы непрошеным напоминанием о глупых ребяческих обещаниях.
- Саманта? - Голос был низкий и глубокий.
Она подняла голову, но не могла заставить себя оглянуться из страха, что этот голос ей только померещился и глупо искать его источник. Она так погрузилась в свои мысли, что не услышала звона колокольчика, когда дверь магазина открылась.
- Саманта? - снова сказал он, и на сей раз, она поняла, что голос реален. Почему-то он всегда находит ее, когда ей нужна помощь. Это непостижимая тайна - но во все поворотные моменты ее жизни он неизменно оказывается рядом.
Саманта медленно обернулась. В дверях стоял Джейк.
* * *
Она больше не ребенок - собственно, она никогда не считала себя ребенком, - но теперь ее тело совпало с той стадией полного расцвета, что задумывал Творец. Новое возбуждающее чувство осознания своего пола, завершило то, что раньше было только лишь намечено. Мама сказала бы, что в ней открылись инь и янь, а Сэмми называла это просто "биологией". И почему-то вдруг эта "биология" стала самой мощной силой на свете.
Он приближался медленно. Его зеленые глаза, затененные густыми черными ресницами, жадно вглядывались в нее, словно он хотел запечатлеть каждую черточку ее облика во всех подробностях. Сэмми с чуть болезненной застенчивостью смотрела на него, узнавая и не узнавая. Он стал гораздо выше, чем она помнила, - широкие плечи, мощные руки, узкие бедра и длинные ноги; перевернутая пирамида. Черные с рыжеватым отливом волосы откинуты с высокого лба назад, их непокорная копна почти достигает плеч. На нем была тонкая голубая рубашка с закатанными рукавами и вылинявшие джинсы с обтрепанными штанинами, немного свободные, их поддерживали яркие вышитые подтяжки. На ногах - совершенно бесшумные кожаные ботинки.
Он осторожно опустился на другой конец дивана, положив на колени большие грубоватые руки. Он не сводил с нее прямого, немигающего взгляда, от которого у нее перехватывало дыхание. Дрожащей рукой она зачем-то вытащила из-под воротничка рубашки тонкую цепочку, и, когда он увидел знакомый камень, его напряженное лицо разгладилось. Джейк протянул ей руку. Не дотрагиваясь до нее выпрямленными, чуть растопыренными пальцами, он ждал. Сэмми несмело коснулась его руки кончиками пальцев. И неловкость сразу же исчезла. Сэмми вложила свою руку в его, пальцы их переплелись, и спаянные в один слиток их руки легли на диванную подушку между ними.
- Ты сделала то же самое, что и в первый раз, когда я тебя увидел, - сказал он.
- Что? - прошептала она.
- Взяла меня за руку так, словно никогда не отпустишь.
Они помолчали, целиком уйдя в ощущение биения собственных сердец и тепла сомкнутых рук.
- Я не помню, - наконец печально сказала она. - Ты против?
- Нет. Я рад, что ничего не изменилось.
- Меня вообще-то ситают упрямой.
- Это хорошо. Веру часто путают с упрямством.
Не в силах справиться с собой, она стала на колени прямо на диван, быстро обняла его свободной рукой и уткнулась лицом в его теплую шею. И мгновенно отстранившись, опять села на свое место, продолжая крепко держать его за руку. Она дрожала - а может быть, он дрожал или оба они. Казалось, что чувства их так одинаковы, что отныне происходящее с одним тут же передается другому.
- Ну, здравствуй еще раз. Я слышал, у тебя неприятности.
- От кого?
- Слухом земля полнится. Я просто настроил уши.
- Должно быть, у тебя чуткая антенна.
- Считай, что так. Ну, расскажи мне, что произошло.
И она, не задумываясь, выложила ему все подробности маминого безрассудного увлечения Малькольмом Друри, который вкрался в их жизнь с замечательной идеей открытия гомеопатической аптеки и исчез, как только мама вложила все их сбережения в осуществление его планов.
- У нас были приличные деньги в банке. Мы жили хорошо и уже не нуждались в помощи тети Александры. Но деньги исчезли. Мама совершила ошибку, а я не смогла ее остановить.
- Я знаю, - сказал он и тотчас подумал, что лучше бы ему этого не говорить.
Сэмми смотрела на него, ища объяснения. Ну конечно!
- Спорим, это Джо Гантер тебе сказал, - осторожно сказала она. - Должно быть, ты просил его помогать нам. Да?
Как ни странно, Джейк вздохнул с облегчением:
- Ты, должно быть, ясновидящая.
- Пожалуйста, не шути так, - поморщилась она. - Я с трудом живу среди всей этой чепухи. Мама искренне верит во все это, а что касается меня, то я выловила бы всех доморощенных гуру на земле и отправила бы на необитаемый остров, где они могли бы тянуть деньги только друг из друга.
По его лицу пробежала непонятная тень.
- Ты больше никому не доверяешь. Ты боишься.
Даже меня, - сказал он, словно заглянул ей прямо в душу - в ее усталую, напуганную душу.
Она так хотела побыть с ним. У нее накопились к нему тысячи вопросов. Его рука сжала ее пальцы сильно, но не больно, с убеждающей ласковостью, которой она испугалась, ибо ей невозможно было сопротивляться. Ничто и никто, кроме него, не вызывал у нее таких чувств. И потрясение от того, что она снова видит его, действительно сменилось страхом. Она подумала о последствиях.
- Много лет назад я решила, что должна заботиться о маме и Шарлотте. Тетя Александра много значит для них. Возможно, она единственная, кому я могу доверять.
- Ты боишься ее и не хочешь в этом сознаться, - сказал он.
Такая бомба сразу заставила ее насторожиться. Она не могла этого отрицать, но ему-то откуда знать?
- А ты нет? - холодно спросила она.
- Я боюсь того, что она может сделать с тобой.
Она тихо, с облегчением вздохнула, ей было приятно это слышать, но перестать нервничать совсем она не могла.
- Зачем же ты пришел сюда, если знаешь, что это может вызвать неприятности?
Он не смотрел на нее - глаза полузакрыты, челюсти плотно сжаты.
- Я скоро уйду. Если хочешь.
- Я… Джейк… Я не хочу… Но только… - Голос ее горестно оборвался, плечи поникли - У тебя, наверное, много девушек, - наконец произнесла она. - И машина. И… свобода. - Она быстро взглянула на него. - Ты можешь даже голосовать.
- Насчет девушек ты ошибаешься, Сэмми.
- Ха! С твоей внешностью? Ты же не сумасшедший, чтобы не… - Она прикусила язык, желая взять последние слова назад.
- Считай, что сумасшедший.
- Я хочу, чтобы мне скорее исполнилось восемнадцать, - заговорила она горячо и торопливо. - Я чувствую себя такой взрослой.
- Не к спеху, - слегка улыбнулся он.
- К спеху, к спеху!
А про себя подумала: "Если бы мне было восемнадцать лет, я бы пошла за тобой куда угодно. Я бы узнала о тебе все-все. И с тобой я проделала бы все эти вещи, о которых стала задумываться после того, как прочла первый из любовных романов, которые мама прячет под кроватью…"
Джейк что-то пробормотал. Что-то похожее на "Стоп, мальчик", но так тихо, таким хриплым шепотом, что она и не расслышала как следует.
- Что? - переспросила она.
- Ничего. Если бы тебе уже исполнилось восемнадцать.
- Если бы мне уже исполнилось восемнадцать, я бы… - И она замолчала. Мечты, мечты. Всегда-то они разбиваются о суровую действительность. - Мне бы все равно пришлось заботиться о маме и Шарлотте, Потому что их жизнью по-прежнему будет управлять тетя Александра. - Она подалась к нему. - А твои родители не могут с ней помириться? Ведь твой дядя давно уже умер, а рубин - это всего только камень.
Даже внезапный заморозок не смог бы так изменить атмосферу. Лицо Джейка застыло, и холодный, острый блеск в его глазах заставил ее вздрогнуть.
- Она воровка, - сквозь зубы произнес он, негромко, но сильно. Сэмми не сразу поняла, что звучит в его голосе - предостережение, презрение? Или какое-то зловещее признание чужой силы? - И она опасна.
- Воровка? Опасна?! Я знаю о ней множество неприятных вещей - она ограниченна, она сноб, и… даже мама признает, что она нравственно испорчена, но ты говоришь о ней так, словно она просто чудовище. Но это же не так. У нее есть совесть. Может быть, очень и очень мало, но все-таки есть. И она любит свою семью - конечно, по-своему, на свой змеиный манер.
Он наклонился к ней и тихо сказал:
- Ты не знаешь о ней того, что знаю я.
- Так скажи мне, и буду знать.
Он открыл было рот, но не произнес ни звука. На лице отражалась внутренняя борьба, тяжелая и безнадежная. Выражение глаз сделалось таким гневным и трагическим, что Саманта едва не вскрикнула от боли. Наконец, тяжело вздохнув, он заговорил:
- Из-за нее мой дядя стал жалким. Она рассорила его с семьей и друзьями. Она использовала его немалое состояние и честное имя для того, чтобы превратить наш город в такое место, где имеют значение одни лишь деньги. И началось все это с того, что она получила рубин, который должен принадлежать моей матери. Так что это не просто камень.
- Конечно, это очень ценный камень, - согласилась Сэмми. - Настолько ценный, что люди не в силах отказаться от него. Но у нее больше нет этого камня - ты же знаешь, она похоронила его вместе с дядей Уильямом. Она пожертвовала им. А ты не можешь? Ты не можешь забыть все это?
- Нет. Потому что я не думаю, что она и вправду пожертвовала им. Я думаю, она врет.
Сэмми во все глаза смотрела на него. Сердце ее упало.
- Но зачем? Она ведь не может продать такой камень, чтобы никто об этом не узнал; она не может даже носить его после всего, что произошло.
- То, что ты хочешь узнать, лежит вне здравого смысла.
- Все можно объяснить, было бы желание. - Она не хотела с ним ссориться; тетя Алекс и так слишком часто вставала у них поперек дороги. - Я не хочу, чтобы ты оказался прав насчет нее, - потерянно сказала она. - Когда ты смотришь на меня, ты всегда думаешь о ней. Да?
-Нет.
Ей в голову пришла страшная мысль: "А вдруг он рассматривает меня только как средство добраться до нее? Только потому, что она не хочет иметь дела с его семьей. Вдруг он просто использует меня?"
- Перестань, - сказал он, тяжело дыша. Он смотрел ей прямо в глаза, и она не могла отвести взгляда. - Я мог оставить вас среди тех магазинов рухляди в Эшвилле, чтобы вы там обанкротились. Я мог не открывать старого сундука, и ты бы задохнулась.