* * *
А через год они принесли домой из госпиталя новорожденную девочку, сели на диван в гостиной и познакомили с ней старшую сестру.
- Саманта, - ласково сказала Франни, опуская на колени розовый сверток, чтобы Саманта могла получше рассмотреть голубые глазки и светлые волосики, - это твоя младшая сестра. Ее зовут Шарлотта.
Названа в честь моего родного города, а не в честь ведьмы, - перебил ее Карл.
С минуту Саманта молча смотрела на Шарлотту огромными печальными голубыми глазами затем осторожно погладила ее по головке и сказала уверенно и спокойно:
- Я буду о тебе заботиться, мисс Шарлотта. Держись за меня. Я многое должна тебе сказать. - Она взглянула на родителей. - А когда ты подрастешь и заговоришь, мы поедем к Джейку
Глава 6
"На прошлой неделе нам с Элли исполнилось по десять лет", - записал Джейк в истрепанной тетрадке, которая хранилась у него под матрацем. Старики из Ковати говорили, что это важно - размечать путь, которым идешь. Если вдруг заблудишься, эти вехи тебе помогут. Вот папа - он рассказывал, что никогда не забудет, как в резервации, в школе-интернате для индейцев, учителя мыли ему рот с мылом каждый раз, когда он заговаривал на чероки. Или мама - она помнит каждое мгновение того дня, когда дядя Уильям женился на тете Александре и отдал ей мамин рубин.
"На прошлой неделе мы с Элли нашли пять аквамаринов в трещине скалы у Орлиного перевала, - продолжал он. - Два самых больших папа продал по сто долларов каждый. Он положил эти деньги в банк. Там уже кое-что накопилось. Мама говорит, это на колледж. Но я не хочу поступать в колледж. Я хочу остаться в Коуве навсегда и платить налоги".
Мать с отцом обещали, что налоги будут уплачены и без денег, вырученных от продажи камней. Шериф пока не приезжал их выселять, и Джейк не волновался. Элли действительно хотела учиться, чтобы стать врачом, как папа, так что деньги в банке не пропадут.
"Я часто думаю о Саманте, - писал он далее. - На Рождество миссис Райдер прислала фотографию: Саманте шесть лет, и с ней ее младшая сестра. Именно я, Джейкоб Ли Рейнкроу, научил говорить Саманту. Когда я вырасту, я возьму свою часть денег и поеду в Германию навестить ее. Надеюсь, она будет говорить и по-английски. А если нет, то, думаю, я смогу выучить немецкий. Вряд ли он труднее чероки, а чероки я выучил, когда был совсем маленьким".
Он закрыл тетрадь. Вот так. День рождения, деньги за камни, Коув и Саманта. Он записал все самое важное. Зарубки на память.
* * *
Моу Петтикорн был одним из папиных пациентов. Всего месяц назад он вернулся из Вьетнама - без правой ноги и со множеством розовых шрамов на шее справа. Было время, он играл защитником в сборной штата. Тогда все в один голос твердили, что он мог бы претендовать на футбольную стипендию в колледже, если бы не экзамены за последний класс средней школы. Он просидел там два года, и, когда провалился в последний раз, его забрали в армию. Так Моу попал на войну. Во Вьетнаме он водил джип и однажды подорвался на мине.
Когда он вернулся домой, родители купили ему новенький "Трансамерикен", и порой Джейк, выглядывая из окна папиного кабинета на Мейн-стрит, видел, как Моу, с бледным, словно у привидения, лицом, судорожно вцепившись обеими руками в руль, еле полз мимо. Народ шутил: Моу ездит так медленно, что его и белка обгонит.
Однажды в субботу Моу приковылял в отцовскую приемную, когда регистраторша вышла купить электрических лампочек, а Джейк с Элли уселись за ее стол.
- Вы на сегодня не записаны, - строго сказала ему Элли. Элли была совсем как папа, она относилась к медицине очень серьезно.
Моу посмотрел на них тяжелым напряженным взглядом, и шрамы над воротничком его рубашки стали наливаться кровью.
- Мне нужно снова выписать лекарство, - сказал он. - У меня припадки.
Джейку стало его жалко.
- Я позову отца, - сказал он.
Но Элли предостерегающе фыркнула.
- Отец удаляет мозоль миссис Симпсон. Если он отойдет, она опять грохнется в обморок, как в прошлый раз. - Она обратилась к Моу: - Вам придется подождать.
- Я не могу ждать! - Моу нервно крутил в руке ключи от машины, они выскользнули у него из рук, проехали по полированному столу и упали на пол, к ногам Джейка. Джейк поднял их и с грустью подумал, что Моу уже никогда не сможет точно и красиво пасовать. Ключи хранили тепло руки владельца, и Джейка посетило очередное безошибочное ощущение. Он протянул Моу ключи и, когда тот схватил их своей большой трясущейся рукой, очень тихо сказал:
- Здесь нет никаких мин. А вы все еще думаете, что есть.
Моу отпрянул.
- Ты совсем еще ребенок. Откуда тебе, знать о таких вещах?
Джейк и Элли обменялись настороженными взглядами, затем невинно посмотрели на Моу.
- Любому ребенку ясно, что вряд ли подорвешься на мине, когда едешь в бакалейную лавку.
Моу судорожно сглотнул.
- Странные вы детишки. Кого угодно вгоните в дрожь.
Он ушел.
Скоро все заметили, что он стал ездить на нормальной скорости.
То, что они знали о людях, давало над ними власть. Джейк стал этим втайне гордиться.
* * *
Джейк и Элеонора стояли, опираясь на низкие перила белой деревянной беседки, и смотрели, как их двоюродный брат круг за кругом проносится мимо них на высоком валлийском пони. Джеку казалось, что Тим скачет так же, как Моу Петтикорн водит машину - боясь расслабиться, словно бы в постоянном ожидании, что вот-вот что-нибудь взорвется.
На них были футболки и дешевые джинсы, а теннисные туфли они сбросили где-то посреди зеленого газона, между кирпичной конюшней и кругом для выездки. Они были потными и грязными, потому что только что спустились с чердака конюшни. Тим любил забираться туда поиграть. Они обыкновенно носились как сумасшедшие, кувыркались и валялись в сене, а Тим делал вид, что всем здесь распоряжается. В этом заключалась его игра.
Поэтому его белый пуловер, с его именем, вышитым крошечными золотыми буковками на воротничке, оставался чистеньким, коричневые брюки - отглаженными и ровненько заправленными в высокие сверкающие черные сапожки. На голове у него красовалась твердая черная шляпа, завязанная под подбородком.
Пони звали Сэр Ланселот. Тим выставлял его на соревнования по прыжкам и хвастался, что его мать платит за это кучу денег.
У них тоже был пони, дома, в Коуве, - им подарил его старый Кит Джонс, который жил в трейлере где-то в Ковати. В благодарность за то, что отец вылечил его, мистер Кит привел им этого пони, выученного всяким штукам - кланяться, считать, отбивая удары передним копытом. Но уж если на пони надевали седло, то он валился на спину и катался до тех пор, пока седло не слетало. Взнуздать его тоже было невозможно, так что они скакали на нем как бог на душу положит.
Папа сказал, что это ужасное зрелище и что на этом пони им не выиграть никакого приза, кроме наклейки от коробки с собачьим кормом. Пони назвали Грэди.
Глядя, как Сэр Ланселот ровно скачет по кругу, не делая никаких попыток сбросить с себя Тима, Джейк думал, что с Грэди все-таки куда интереснее.
- Хотите покататься? - спросил Тим и, натянув роскошные кожаные поводья, остановил Сэра Ланселота. - Уверен, вы даже и не надеялись, что я вам позволю.
Элеонора скосила глаза на Джейка.
- Это уж точно, - сказала она насмешливо.
Джейк улыбнулся сестре, когда они выходили из беседки, - он почувствовал, что у нее руки чешутся натворить что-нибудь этакое.
- Я покажу вам правильную посадку, - важно заявил Тим, слезая с Сэра Ланселота. - Поскольку вы мои родственники, я не хочу, чтобы вы сидели на лошади как дебилы-индейцы.
Джейк только пожал плечами. Элеонора же рассвирепела, как дикая кошка.
- Индейцы не дебилы! - взорвалась она. - Что, мой отец дебил?! Он врач, к твоему сведению. Если бы он был дебилом, вряд ли хоть кто-то в городе лечился бы у него.
- Он не дебил, потому что ваши дедушка и бабушка индейцы лишь наполовину, - со знанием дела объяснил Тим. - Мама мне рассказывала. А знаете, кто вы? Вы - квартероны, потому что ваша мама полностью белая.
- Что еще за глупости? - покосилась на брата Элеонора.
Джейка утомила эта дискуссия. Его совершенно не интересовало, как они называются.
- Брось, - махнул он рукой. - Квартероны, макароны. - Он взял сестру за локоть и попытался взглядом успокоить ее. Мама с папой постоянно напоминали им, что Тим и дядя Уильям - их кровные родственники и потому с ними нужно быть вежливыми. Хотя мама сама никогда не приезжала в Хайвыо, их она сюда отпускала. Хотя им не нравилась тетя Александра и ее идеи относительно индейцев, предполагалось, что не стоит обращать на это внимания.
- Лучше я покажу тебе, как надо скакать, - сказал Джейк Тиму и, не обращая внимания на его взволнованные протесты, снял с Сэра Ланселота седло, вскочил ему на спину и шлепнул по заду. Сэр Ланселот подпрыгнул и понесся по кругу галопом.
Тим умолял его остановиться, но тут Элеонора поймала руку Джейка и вскочила на пони позади него, как они делали это с Грэди.
Но Сэр Ланселот был отнюдь не Грэди. Он заметался в ужасе, дети упали на землю и начали громко хохотать. В конце концов, земля была мягкая, выездной круг был засыпан песком. Элеонора приземлилась прямо в кучку подсохшего навоза, и Джек просто-таки за живот схватился от смеха. Она швырнула твердое сухое конское яблоко ему в голову, он ответил тем же - и попал прямо в пластмассовый обруч, который немедленно полетел бог знает куда. А когда к ним с расширенными глазами подбежал Тим, они стали бросаться какашками в него. Вскоре он тоже хохотал вместе с ними.
Еще немного, и завязалась настоящая битва - повсюду мелькали засохшие конские яблоки. Сэр Ланселот, как солидный пони, предпочел скрыться за воротами. А вот Грэди ни за что не остался бы в стороне.
Джейку все это ужасно нравилось несмотря на то, что Тим угодил ему в челюсть еще достаточно свежим шариком, что было весьма неприятно. Он соскреб с лица лепешку и бросил в Тима, и она со смачным шлепком прилипла к его груди.
Тим застыл. Опустив голову, он смотрел на большое вонючее пятно; рот его искривился, а лицо стало ярко-красным. Когда он снова посмотрел на них из-под узких полей своей твердой черной шляпы, они увидели, что по щекам его катятся слезы.
- Мама, - он всхлипнул, губы его задрожали, - мама страшно на меня рассердится.
Джейк и Элеонора встревоженно переглянулись. Несмотря на свое высокомерие, двоюродный брат им нравился, и они совсем не желали ему неприятностей.
- Он ее боится, - прошептала Элеонора. - Он ее очень боится. Нам нужно что-то придумать.
Джейк кивнул, соглашаясь. - Скажем ей, что это мы во всем виноваты.
Они потащили Тима в конюшню и там попытались смыть пятно водой из поилки, но добились только того, что пятно растеклось и стало похожим на мамины акварели. Тим заревел.
Все трое в молчании побрели к большому серому каменному дому. Тим всхлипывал и шмыгал носом. Дом, окруженный красивым обширным газоном, стоял на холме, с которого был виден весь город. Сразу за домом начиналось Пандорское озеро; а в конце подъездной аллеи высились кованые железные ворота. Этот дом сколько помнили старожилы, всегда принадлежал Вапдервеерам, и мама говорила, что если бы дядя Уильям не женился на тете Александре, то двери старого особняка по-прежнему гостеприимно распахивались бы для всех.
Из дверей черного хода, увитых виноградом, вышла мисс Мэтти, чернокожая экономка тети Александры. Увидев пуловер Тима, она занервничала, сморщила нос и быстро отвела их в кухню.
- Сейчас же замолчи, - резко сказала она Тиму, который никак не мог перестать всхлипывать. - А то мама услышит и придет посмотреть, что случилось. - И мисс Мэтти через голову стащила с Тима пуловер, подбежала к металлической раковине в мраморном выступе стены и открыла кран.
Тим поспешно вытер слезы. Джеку было за него стыдно, и он старался не смотреть на розовую грудь и распухшие заплаканные глаза двоюродного брата. Элеонора подошла к нему и отстегнула его дурацкую шляпу.
- Вот, - сказала она, аккуратно кладя шляпу на рабочий столик, где лежало столовое серебро, приготовленное для чистки.
Джек дружески потрепал брата по коротким рыжим волосам.
- Ну, - сказал он. - Ну, ладно. - Именно так мужчины выражают сочувствие.
Услышав громкое цоканье каблуков по мраморному полу, все насторожились. Мисс Мэтти затаила дыхание, и руки ее заработали еще быстрее, отстирывая пуловер Тима.
В дверях кухни показалась тетя Александра. Длинные гладкие светлые волосы, красивое платье - она всегда носила платья, если только не собиралась заниматься верховой ездой. От нее пахло духами, глаза были аккуратно подведены - в уголках глаз она нарисовала тонкие черные стрелочки. Она не очень ловко застегивала сережку в ухе, потому что ей мешало еще одно украшение, зажатое в руке. Положив его на серебряное блюдо, стоявшее на краешке стола, тетя Александра взглянула на Тима и сощурила глаза, как-то особенно неприятно поджав губы.
Джейк смотрел на блюдо. Среди золота и серебра, как застывшая капелька крови, сверкал рубин. "Это не ее рубин, - подумал он мрачно. - Это мамин рубин".
- Что это вы делаете? - спросила Александра очень ровным голосом. Мама говорила, что ее специально учили так говорить в какой-то школе для социально преуспевших.
- Да ничего особенного, миссис Вандервеер, - сказала мисс Мэтти, продолжая возиться в раковине. - Посадил пятно на пуловер.
- Александра? - из переговорника на стене раздался певучий голос дяди Уильяма. - Ты здесь, дорогая? Не знаешь, где мой портфель? Я опаздываю в суд.
Тетя Александра подошла к переговорнику и резко нажала кнопку.
- Ищи сам. Я одеваюсь для ленча в клубе.
С дядей Уильямом она говорила удивительно грубо - Джейк никогда не слышал, чтобы его родители так друг с другом разговаривали. Дядя Уильям был добрый, он был как большой рыжий Санта-Клаус, - но Джейк никогда не слышал его смеха. Мама говорила, что до женитьбы он смеялся часто. От дяди Уильяма всегда особенно пахло, чем-то похожим на зубной эликсир; а когда он обнимал Джейка, тот чувствовал его одиночество и печаль.
Тетя Александра сунула руку в раковину, вытащила пуловер - и поморщилась. "Ох, как он воняет конскими какашками, - подумал Джейк. - Да и вся кухня ими провоняла".
- Так что за несчастный случай с тобой произошел? - спросила она Тима. Тот съежился и молча тряс головой.
Джейк расправил плечи.
- Я швырнул в него конской кака… конским яблоком.
- И я тоже, - сказала Элеонора. Джейк посмотрел на нее. Вот уж кто не похож на неженку и маменькину дочку.
Тетя Александра подозрительно взглянула на них.
- Вот как? А почему же вы перепачканы сами?
- Просто промахнулись, - серьезно ответил Джейк.
- Кто-то здесь лжет - или не говорит всей правды. Мисс Мэтти, позвоните моей невестке и попросите ее забрать детей. Визит закончен. - Мама и тетя Александра не разговаривали уже много лет.
Александра положила руку на плечо сына, и его плечо подпрыгнуло вверх, словно на пружине.
- Сынок, - произнесла она все тем же ровным голосом, - что я говорила, причем много раз, о том, как нужно беречь свое имущество? Ну-ка, повтори. Что?
- Бог помогает тем, кто сам себе помогает, - с надеждой ответил Тим.
- А еще? Подумай.
- Нам воздается по делам нашим, - голос Тима слабел и дрожал.
- Правильно. Ты заслужил наказание?
- Нет, - вмешался Джейк.
- Нет, мэм, - подтвердила Элеонора.
Тетя Александра посмотрела на них и взяла Тима за подбородок, словно он лошадь, которой нужно открыть рот, чтобы вставить удила. В другой руке у нее как-то незаметно оказатся злополучный полувер. Глаза Тима наполнились слезами, он икнул, и лицо его стало совсем бледным.
Джейка охватил ужас. Она засунула навозное пятно Тиму в рот. Джейк чувствовал вкус навоза, словно это ему пихали в рот Тимов пуловер. Элеонора закашлялась, зажимая рот рукой.
- Иди к себе в комнату, - сказала тетя Александра Тиму, ничуть не повышая голос. - Мэтти, пойдите с ним и помогите ему отмыться.
Тим, натыкаясь на мебель, поплелся вслед за экономкой. В руках у него был мокрый пуловер, а по щекам катились крупные слезы.
Ярость Джейка росла, как черное облако. Он не мог делать вид, что ничего не произошло. Кроме того, его как магнитом притягивал лежавший на столе рубин; он не понимал, почему так хочет прикоснуться к камню, но ничего не мог с собой поделать.
Рука его оказалась на серебряном блюде, он крепко обхватил рубин пальцами. Рука дернулась. Однажды он дотронулся до обгорелого места на шнуре маминого утюга, и его дернуло током; сейчас ощущение было сходное. Джейк едва не упал.
Вдруг он застыл, полузакрыв глаза. Перед его мысленным взором вспыхнула сцена. Все было четко и ярко, как в кино, - и тут же погасло.
- Что ты делаешь? - громко сказала тетя Александра.
Джек выпустил рубин, и в голове окончательно прояснилось. Тетя сверху вниз смотрела на него. Он с трудом дышал. "Не позволяй гордыне взять верх над лучшим в тебе, - говорила им бабушка. - Держи при себе то, что узнал. Не позволяй духам заподозрить, что ты знаешь лишнее".
- Ничего, - ответил он почти спокойно.
- Ничего?! А мне показалось, что ты собираешься взять мое ожерелье.
Джейк просто обомлел от такого предположения.
- Я не вор! - крикнул он прямо в лицо ведьме.
- Джейк даже не отщипывает виноградины от гроздьев в магазине, - дрожащим от возмущения голосом сказала Элли. - Хотя это делают все.
Тетя Александра все сверлила его тяжелым взглядом.
- Тогда почему ты взял то, что тебе не принадлежит?
- Я просто хотел посмотреть. - Джек не собирался переходить в наступление.
- Держи свои грязные руки подальше от всех вещей в этом доме, ты понял? Я терпела тебя и твою сестру, потому что Тим ваш двоюродный брат, но теперь я сыта по горло. Я могла бы вообще не пускать вас на порог этого дома после того, что ты сделал с моей племянницей!
У Джейка перехватило дыхание. - С Самантой? А что я с ней сделал?
- Ты ее напугал. Ты сказал ей, что я ведьма. Из-за тебя ее мучили кошмары.
- Это неправда. - Он знал, что спорить со взрослыми не полагается, но столь вопиющая несправедливость не могла остаться без ответа. - Вы хотели оставить ее здесь. И если бы это удалось, вы бы сейчас проделывали с ней страшные вещи - как с Тимом. - Джейк уже не владел собой; иначе он сумел бы остановиться вовремя. - Вы не сможете ее сожрать, потому что она моя, и я о ней позабочусь.
Тетя Александра смотрела на него так, словно он сошел с ума.
- Боже мой, - сквозь зубы процедила она. - Наверняка Сара внушила ему эту чушь. - Она откашлялась. - Ну что ж, позволь тебе кое-что сказать, молодой человек, и обязательно передай это своей матери. Я действительно ведьма. - Она наклонилась ниже и шипела ему прямо в лицо: - Если кто-нибудь из вас впредь будет лезть в дела моей семьи, я всех вас превращу в ящериц!
Это было уже слишком. Джейк не знал, был ли его дар колдовством, но чувствовал себя в силах потягаться с любой ведьмой. За Саманту! Картина, показанная ему рубином, не давала ему покоя. В ящериц, значит?! Ну-ну. И он выпалил: