Специально сказал так, давая понять: ложись как есть, не раздеваясь. Но женщина встала и спокойно сняла ночнушку. У Олега аж в глазах потемнело, так красиво было ее нагое тело. Такие женские тела он раньше только на картинах видел. А Катюша покрасовалась немного, улеглась на спальник попой вверх. Не желая мучить женщину ожиданием экзекуции, Олег почти тут же стеганул ее.
- Раз, - раздался за его спиной Сонин голос.
От смущения и ошеломления Катиной красотой Олег даже не сразу заметил, что Соня не только считала удары, но и фотографировала всю эту процедуру. Заметив настороженный взгляд Олега, Соня рассмеялась:
- Не бойся, шантажировать не будем. Самим любопытно посмотреть, как выглядели, - и строго добавила. - А этот удар у тебя не получился, засчитывать его не буду.
Олег сдержал вздох, поняв, что женщины заставят-таки его выпороть их всерьез. Нанеся уже десятка полтора ударов Олег вдруг поймал себя на том, что испытывает удовольствие от истязания Кати. Понял это и устыдился…
- Что ж, Сонечка, теперь твоя очередь, - сказал Олег, отбрасывая прут.
- Повинуюсь, - с улыбкой ответила женщина и принялась стаскивать с себя ночнушку.
И вновь Олег смущен и ошеломлен ударом красоты. Соня вытягивается на спальнике, а Катя считает удары и фотографирует, следя, чтобы и ее подругу жалели не больше, чем ее саму.
Олег не сомневался, что ужин пройдет в столь же тягостном молчании, что и чаепитие после переправы. К его удивлению обе женщины вели себя столь непринужденно и весело, словно не их всего лишь час назад пороли. Олег и сам не заметил, как повеселел, разговорился. Хорошо ему было сейчас рядом с ними, так хорошо, что вновь представил их нагими и подумал крамольно: вот бы иметь счастье каждый вечер видеть их обнаженными… Подумал так и устыдился.
Костер, между тем, догорал. Олег вздохнул подошел к сушившимся на камнях спальникам, пощупал их, поморщился: сырые еще.
- Пора спать, девчата, - сказал он негромко, подходя к угасающему костру. - А спальники ваши еще не просохли. Собирайте все сухие вещи и устилайте ими коврик. Накроетесь вдвоем моим спальником, а я примощусь сбоку.
Катя с Соней переглянулись и юркнули в палатку. Олег отгреб в сторону угли, снял со стропы подсохшие женские вещички, аккуратно сложил их, подождал, пока камни не остынут настолько, чтобы можно было разложить на них сырые спальники без опаски подпалить их. Лезть в палатку он никак не решался, стыдно ему было, ох, как стыдно. Он вновь закурил, усевшись в стороне. Курил, смотрел на яркое полночное солнце над хребтом, корил себя и думал, научится ли он когда вести себя с женщинами по-человечески…
- Ну, хватит заниматься самокопанием, - рассердился он вдруг на себя. - Сейчас ты должен отдохнуть. Не хватало еще погубить Катю и Соню из-за того, что у тебя не будет сил переть на трудных участках рюкзаки, страховать женщин. А трудных участков впереди много, можешь не сомневаться. А ну не раскисать! Сделанное не исправишь, не вычеркнешь.
Он прислушался: в палатке было тихо. Тогда, бережно взяв стопку женских вещичек, он осторожно, страшась потревожить спящих, полез под полог. Сложив принесенное в углу палатки, Олег примостился спать так, чтобы и не касаться краев расстегнутого спальника. Но тут же почувствовал, как четыре руки бережно, но настойчиво тянут его. Он и сам не заметил, когда оказался посередине, между обеими женщинами. Его ласкали, целовали, и он ласкал и целовал горячие, трепетные женские тела. И наконец, повинуясь внезапному, неодолимому порыву, он привлек к себе одну из них, кажется, Катю и слился с ней в отчаянном любовном экстазе. Потом и вторая женщина подарила ему столь же сладостное наслаждение, а еще позже все трое разом погрузились в сон, слившись в едином страстном поцелуе…
Проснулись поздненько. Как ни странно, после столь бурной ночи Олег не чувствовал себя разбитым. Напротив, он ощущал необыкновенный прилив сил и радостное желание идти вместе, быть вместе.
Позавтракав, стали собираться. Промокшие накануне спальники почти высохли. Спустя час они уже шли вверх по отрогу. Олег вспоминал минувшую ночь и смущенно улыбался, шедшие за ним гуськом женщины негромко переговаривались, то и дело восклицаниями приветствуя новые красоты. И это щебетание, эти возгласы восторга, еще вчера если и не раздражавшие Олега, то уж точно казавшиеся ему не совсем уместными на оказавшимся столь непростым маршруте, сегодня радовали его.
В середине дня они без каких-либо происшествий и задержек переправились через безымянный приток Заячьего ручья. Поднявшись по склону, Олег остановил группу.
- Готовьте обед, а я схожу на разведку.
Сбросив рюкзак, он легко зашагал наискось к вздымавшимся справа скалам. Отойдя шагов на сто, он неожиданно для себя обернулся и помахал женщинам рукой…
Увы, высказанные Кузьмой опасения оправдались: осыпи на глазах опускались, подмываемые бурным потоком воды. Спускаться здесь нельзя, самоубийственно спускаться здесь. У них оставался один путь - через вершину. Олег пристально разглядывал круто поднимающийся гребень: одно дело все это представлять по карте и совсем иное - увидеть воочию.
- За два дня мы дойдем до конца отрога, - размышлял он, дробя предстоящий путь на переходы. - С ночевками проблем не будет, ровных площадок много. Послезавтра пойдем по крутому, но травянистому склону вверх. Весь сегодняшний, завтрашний и большую часть послезавтрашнего пути девчата пройдут с рюкзаками, только на самых крутых участках я буду перетаскивать все три рюкзака. А вот дальше сложнее, там крутые каменистые осыпи. И все-то надо пройти метров четыреста вверх, но какие эти метры. Так, девчат пугать не буду… Да что это я упрямо изображаю из себя поводыря слепых, - рассердился вдруг Олег на самого себя. - Не слепые они. Со мной идут хорошие девчата, не испугаются они. Хватит. Пора кончать с высокомерием мэтра.
Он достал из внутреннего кармана блокнот, набросал схему предстоящего восхождения, отметил ориентиры. За то время, что Олег провел в разведке, женщины приготовили обед. Поели. Сполоснули миски.
- Что ж, девчата, - негромко сказал Олег. - Давайте обсудим нашу ситуацию. Мои надежды спуститься по осыпям и выйти на ту седловину не сбылись, непроходимы осыпи. Придется нам идти вот через эту гору.
Олег показал на вздымающуюся перед ними вершину.
- Какая красивая, - ахнула Катя. - И высоченная…
- Влезем ли, - задумчиво проговорила Соня…
После большого, обеденного, привала Соня целиком отдалась горам. "Горы, милые мои горы, - вопрошала она. - Правильно ли я повела себя? Ту ли дорогу выбрала? Способен ли Олег понять нас с Катей? Не предаем ли мы своих дочерей? Ведь то, чего мы хотим, для чересчур многих дико, противоестественно".
Ей показалось, что горы призадумались.
- Естественно то, что ложится на душу, - вдруг услышала она беззвучный шепот гор. - Ты хочешь жить втроем? И ты уверена, что и Катя хочет того же? И потому хочешь, чтобы Олег принял твое и Катино желание как вполне естественное для себя. А готова ли ты принять желание Олега как вполне естественное для себя? И готова ли к такой жизни Катя?
Соня вздрогнула: ей вдруг почудилось, что чуть слышный шепот стал громогласным. Она даже вскинула голову, насторожилась: неужели ее общение с горами услышали все. Но Олег спокойно шагал впереди, Катя восклицала, фотографировала открывающиеся ее взору новые красоты, порой хлопая в ладоши от восторга. Только она одна слышала горы, только ей одной дано общаться с ними…
- А чего хочет Олег? - спросила она, ощущая, как в ее сердце закрадывается тревога.
- Мы не знаем, - ответили горы. - Можем только предполагать, гадать.
- И о чем вы догадываетесь, горы? - спросила Соня.
- К примеру, он может захотеть и в повседневной жизни наказывать вас так, как наказывает вас в походе. Во искупление вашего небезупречного прошлого. Примешь ли ты такое его условие?
- Приму, - ни секунды не колеблясь ответила Соня. - Лучше ноющая от порки попа, чем умирающая от брани душа.
- Ты умна.
Соне показалось, что горы улыбнулись. И впрямь, улыбнулись: облака разбежались, и солнечные лучи заискрились на скалах, на снежниках. Женщина приободрилась.
- Но и наивна, - продолжили горы, как показалось Соне, с усмешкой. - Ведь позволив наказывать себя так, как наказывает вас сейчас Олег, ты позволяешь мужчине относиться к тебе, как к маленькой девочке. А у тебя есть дочь. Как воспримет она маму-девочку? Или ты надеешься, что она не заметит своеобразия ваших отношений?
- Заметит, - растерянно прошептала Соня. - Обязательно заметит. А вот как отнесется… И как восприму недоуменные взгляды дочери я… Не знаю… И все равно хочу жить с Олегом. И с Катей.
- А как отнесется к этому Катя? - продолжали допытываться горы. - Ведь и сейчас в вашей паре Катя - младшая. Когда же к вам присоединится Олег, вы вдвоем можете обратить ее в своего ребенка. А она ведь сама мама. Как ей тогда строить отношения со своей дочерью.
- Я постараюсь не допустить этого. Постараюсь…
- А если не получится?
- Не знаю… Горы, зачем вы меня мучаете? Зачем?
- Рассердилась? А зря. Ведь ты не нас, на себя рассердилась…
Попытки девушек провести перед ужином второй сеанс наказания Олег решительно пресек.
- Сейчас не время, - твердо сказал он. - Вот спустимся с горы в котловину, к озеру, устроим длинную дневку, тогда, если не раздумаете, вернемся к этому разговору.
- Не раздумаем, - быстро сказала Соня и строго посмотрела на Катю.
Та дерзко посмотрела подруге прямо в глаза и рассмеялась.
- Если ты не передумаешь, то я и подавно, - с вызовом сказала девушка.
Соня смутилась, отвела взгляд, осознав вдруг правоту гор: ей, Соне, надо прежде всего справиться с самой собой, не видеть в Кате младшую, чуть ли не дочку. Чуть было не возникшую напряженность разрядил Олег, заговоривший о предстоящем им пути к вершине. Он так подробно и интересно рассказывал о предстоящем им восхождении, что девушки заслушались.
И еще день они поднимались по пологому отрогу к началу собственно хребта, увенчанного вершинами. Олег внимательно наблюдал за своими спутницами. Соня после переправы почти не изменилась, все так же молчаливо внимала горам, все так же, даже не замечая этого, отставала, погруженная в свои грезы. А вот Катя стала собраннее, строже к себе, да и к подруге. Теперь чаще Катя, а не Олег, замечала Сонино отставание, поторапливала ее.
Вечером, за ужином, Олег стал рассказывать своим спутницам о себе, втайне надеясь вызвать и их на откровенность. Обе женщины внимательно слушали его, изредка задавали вопросы, но о себе говорили вскользь, между прочим.
Утром они начали восхождение. Олег проложил маршрут так, чтобы в первый день сложных участков не было. Ведь при прохождении таких участков роль замыкающего велика, а потому нужно оценить возможности и способности молодых женщин. В первой половине дня Олег то и дело менял Соню и Катю местами, присматривался. К обеденному привалу выбор был сделан: Катя. Она и идет увереннее, и внимательнее Сони, не отвлекается, вся сосредоточена на маршруте. Да, произошедшее на переправе сильно изменило Катю, раскрыло дремавшие дотоле черты характера: умение быть собранной, не упускать из поля зрения группу, но при этом и видеть то, что сбоку, готовность в нужный момент подставить плечо. Уже начинало смеркаться, когда их маленькая группа подошла к первому сложному участку: довольно-таки крутая сыпуха. Ее предстояло пересечь наискось с выходом на явно видимую отсюда площадку, обходя как нагромождения скал внизу справа, так и нависающий слева скальный пояс. Олег остановил свой маленький отряд, задумался. Можно, конечно, отложить прохождение этой сыпухи на утро, отдохнут, восстановят силы. С другой стороны, Катя уже осваивается с ролью замыкающей, идет все увереннее, неплохо закрепить это прохождением первого серьезного участка, а вот завтра размяться на травяном склоне.
- Устали, девчата?
- Есть немного, - улыбнулась Соня.
- Хватит сил подняться на ту площадку?
- Конечно, хватит, - задорно воскликнула Катя.
- Только учтите: это сыпуха. А потому вы все время должны иметь две точки опоры. И вот что еще, Катя: тебе надо будет подстраховывать Соню. А тебя подстраховывать некому, потому будь осторожна и внимательна. Поняла?
- Поняла.
- Тогда пошли. Дистанция между идущими - полтора метра, чтобы при падении впереди идущая не сбила ту, что ниже ее. Но и не больше, потому что ты, Катя, должна успеть помочь Соне. Вперед, девчата.
Небольшая заминка возникла в самом начале подъема по сыпухе: Соня загляделась, оторвала от земли левую ногу раньше, чем оперлась на палку, и, не удержавшись на одной ноге, заскользила вниз. Катя не успела подхватить подругу, подъем пришлось начать сначала. Вторая попытка была успешнее. Они медленно поднимались по осыпи, забирая вправо. Еще раза два Соня оступалась, но и Катя была начеку, и сама Соня уже сосредоточилась на подъеме и быстро исправляла свои ошибки. Олег уже выходил на площадку, когда Соня сорвалась по-настоящему. Расслабилась, загляделась на открывшуюся вдруг панораму ущелья и зацепилась ногой за ногу. Упала на бок и, набирая скорость, покатилась вниз, туда, где зловеще вздымала острые грани скальная гряда. Обернувшийся на крик Олег быстро сбросил рюкзак и устремился вниз. Но Катя не сплоховала, не подвела. Жестко упершись ногами и палкой, она ухватила уже набравшую скорость Соню за клапан рюкзака, удержала ее. Подбежавший Олег рывком поднял Соню на ноги, прижал ее к себе. Соня уткнулась лицом в его грудь и расплакалась. В этих слезах и всхлипах излились и пережитый только что ужас показавшегося неотвратимым падения вниз, на камни, и охватившая вдруг женщину обида: все годы дружбы с Катей она, Соня, была сильнее, именно она выручала подругу. А вот сейчас впервые сильнее, надежнее оказалась Катя…
- Ну, не плачь, не плачь, - утешал ее Олег, гладя, как маленькую, по голове. - Все обошлось.
Но Соня уже не могла сдержать поток слез, ей было обидно, что она оказалась слабее подруги, обидно, что на переправе она ничем не смогла помочь Кате, а здесь, на осыпи, Катя спасла ее. И было стыдно от того, что все эти годы она считала Катю слабенькой, ни на что негодной, а себя сильной, что присвоила себе право быть старшей, относясь к подруге как к ребенку.
Следующий день прошел без происшествий. Катя все больше и больше помогала Олегу, когда Олег уходил разведать очередной сложный участок, Катя подтаскивала сброшенный внизу Сонин рюкзак. Пока Олег и Катя готовили прохождение следующего этапа пути, Соня покорно сидела камне, все больше смиряясь с тем, что в горах ей придется быть младшей. Во время одной такой остановки, когда Катя, скинув с плеч Сонин рюкзак, буквально рухнула рядом с подругой, Соня не выдержала.
- Катя, - тихо проговорила она, сдерживая слезы. - Катюша, похоже, выбор сделан. Вы с Олегом просто рождены друг для друга, вы будете чудесной парой. А я… Я не буду мешать вашему счастью, уйду…
- Что ты мелешь, Сонечка? Куда ты уйдешь? Ты чего, всерьез думаешь, что я тебя покину?! Нет, нет и нет!
Катя аж привстала от возмущения.
- Катюша, ну посуди здраво. Олег не может жить без гор, ты ему под пару, вы будете ходить вместе, с его Командой. А я… Я буду только обузой. Ведь так?
- А я разве не была тебе обузой?
- Но то мне…
- Соня, скажи честно: ты ни в чем не хочешь быть младшей.
- Не в этом дело…
- В этом, Сонечка, в этом, моя милая.
- Катюша, наш спор бессмыслен, - улыбнулась Соня. - Пока еще Олег не сделал предложение ни мне, ни тебе…
- Ни нам обеим, - рассмеялась Катя. - А вот и Олег идет.
Подошедший Олег подсел к женщинам, достал сигарету, закурил.
- Предстоящий участок проще, чем я ожидал, - сказал он негромко. - Но все-таки, Соня, иди-ка ты без рюкзака. И так сегодня намаялась. Поднявшись, выходим на предвершинную площадку. Там и ночевать будем. А перед ночлегом налегке поднимемся на саму вершину. Согласны?
- Конечно, - воскликнули обе женщины.
- Олег, а это настоящая вершина? - неожиданно для самой себя спросила Соня.
Спросила и смутилась, покраснела. Катя чуть заметно усмехнулась.
- Конечно, настоящая, - улыбнулся Олег. - И не такая уж маленькая, более тысячи двухсот метров. Для первого горного похода даже многовато. Пошли?
- Пошли, - сказала Катя, резко вставая.
Поднялась и Соня, смущенно посмотрела на свой рюкзак.
- Оставляй, - добродушно сказал Олег. - Я потом за ним сбегаю. А вы с Катей начнете ставить палатку.
Подъем, и впрямь, оказался не очень тяжелым. Даже Соня шла легко, правда, втайне радуясь, что идет без рюкзака. Не прошло и двух часов, как они вышли на пологий участок. Метрах в пятидесяти от откоса вздымалась сама вершина, крутая, показавшаяся Соне неприступной. Видевшая эти вершины только издали, она даже замерла от восхищения и овладевшего вдруг ею трепета. Неужели они дерзнут подняться на нее?
- Сбрасывай рюкзак, Катя, - негромко сказал Олег. - Я сейчас сбегаю за третьим рюкзаком. Потом мы слегка перекусим и пойдем на восхождение.
Он подмигнул женщинам и быстро пошел вниз. Катя и Соня расстегнули рюкзак Олега, достали палатку и принялись ее устанавливать. Женщинам очень хотелось не сплоховать, не только до возвращения Олега поставить палатку, но и приготовить перекус. И это им удалось. Когда Олег вернулся с Сониным рюкзаком, палатка уже стояла, а на плоском камне уже были расставлены миски и кружки. Олег аж присвистнул от изумления.
- Какие же вы молодцы, девчата. Ведь первый раз ставили палатку самостоятельно.
Женщины зарделись, смущенные похвалой.
- Прошу к столу, - с улыбкой сказала Катя.
Восхождение было нелегким, в некоторых местах Олег проводил женщин по одной, страхуя. Кое-где Олег забирался на скалы, подтягиваясь на руках, а потом втаскивал своих спутниц. Соне начало уже казаться, что подъему не будет конца. Но вот она с помощью Олега и подталкивающей ее сзади Кати одолела очередную глыбу, выпрямилась и ахнула. Вершина. Вот ты какая, вершина. Подошла Катя, обняла подружку и тоже застыла в восхищении. Далеко внизу узенькой полоской вилась река, к ней с горы устремлялись бурные в половодье ручьи. Вокруг же высились другие вершины, некоторые пониже, другие выше. Подошел Олег, обнял обеих женщин. Катя и Соня прижались к нему. Несколько минут они стояли молча.
- Девчата, не обижайтесь и не сердитесь, если то, что сейчас скажу, вам придется не по нраву, - вдруг тихо проговорил Олег. - Девчата, давайте и после похода не расставаться, давайте жить вместе, одной семьей.
Катя и Соня переглянулись, теснее прижались к обнимавшему их мужчине.
- Мы станем твоими женами, - тихо проговорила Соня. - И ты будешь нас пороть…
- Раз в неделю, по субботам, - рассмеялась Катя.
Олег густо покраснел, опустил голову, чуть отстранился. Катя и Соня рассмеялись, прильнули к нему.
- Мы согласны, Олег, - тихо сказала Соня. - И быть женами согласны, и на порку согласны. Только вот…
- Понимаешь, Олег, у нас Соней есть дочери. Моей восемь, а Сониной девять…
- Так это же чудесно, - воскликнул Олег, прижимая женщин к себе. - У меня сразу будут и жены и дочери. Спасибо вам, милые.
Соня чуть отвернулась, боясь, что Олег заметит выступившие слезы. А он прижал их к себе и принялся истово целовать.