- Я пойду! - вскинулась Диккери. Ее все ещё трясло от злости. - Я пойду, я знаю! Ненавижу… Ох, Дарун, миленький…
- Тише. - Хакк положил ей руку на плечо. - Если желаешь - иди. Я останусь на месте. Но что собираетесь делать вы? - обратился он к Ригуми, глядя без страха в глазах и без сомнения.
Мастер поднялся, вновь переплетая руки на груди и пряча кисти в рукавах. Лицо его выглядело отрешенным, но воздух вокруг едва ли не потрескивал.
- Дети, - произнес он наконец после долгого молчания. - На побережье вы не считаете их детьми в одиннадцать или двенадцать лет Ведь они могут работать почти как взрослые… Но я считаю. И мне не нравится, когда из детей делают материал.
Я замерла, постепенно втягивая воздух, ставший вдруг раскаленным. В ушах звучали слова Лао: "Сын Ригуми Шаа был убит тридцать лет назад. Вместе с той, что произвела дитя на свет".
- Не нравится? - долетел вопрос хакка точно издалека.
Лиора тоже дышала тяжело, словно ее тоже мучал жар вокруг и жутковатое давление. А Тейт словно и не замечал ничего. И до меня вдруг дошло: никакое это не изменение реальности вокруг, а всего лишь эмоции Ригуми Шаа.
Но, шрах, какие сильные!
- Да, - ответил мастер, опуская ресницы, словно чернилами очерченные вдоль линии роста. - И я собираюсь сказать об этом свободным, которые увели детей. Так, как маги говорят друг с другом.
Атмосфера неуловимо изменилась.
Люди вокруг вдруг начали подниматься - один за другим, сперва представители, которых отрядили для переговоров, потом другие, подслушивающие за раздвижными дверьми. Слова мастера передавались все дальше, дальше, их услышал и свободный и, спрыгнув с дерева, побежал прочь, невидимый для всех, кроме Лао и меня.
А люди вставали, как один - прижав руку к груди и слегка склонив голову к плечу.
- Спасибо, - сказал хакк то, что остальные думали или шептали.
Ригуми ничего не ответил - развернулся и подал знак, чтобы мы следовали за ним. Я шла, то ли зачарованная, толи подавленная его эмоциями, и потому не сразу заметила, как соскочил с настила мальчик с повязкой на глазах, тот самый, чьи мысли так сложно было расслышать и распознать в быстром потоке смазанных образов. Он проскользнул под рукой у Кагечи Ро и легко обогнул замешкавшуюся Айку. На какую‑то невероятно долгую секунду мне показалось, что он идет к Ригуми Шаа, потом - ко мне… Но мальчик ухватил Тейта за край одежды, одним движением принуждая опуститься на колени.
И рыжий почему‑то послушался - рефлекторно, без раздумий.
Ты чужой, - сказал мальчишка тихим хрипловатым голосом. Сердце у Тейта зачастило - я ощущала его, как свое собственное. - Совсем чужой, но мир тебя слушает. Я тебя слушаю… Делай то, что ты делаешь. Мне это угодно.
А потом он вдруг повернул ко мне голову - жутким птичьим движением, на такой угол, что у другого ребенка шея бы сломалась - и произнес ещё тише:
- Не позволяй его убить. Никогда.
По щекам у меня текли слезы - горячие, жгучие дорожки. Воздух царапал горло.
- Я бы и так не позволила. И без твоих просьб.
…Последнее, что мне запомнилось перед глубоким обмороком, - черные зрачки Тейта, расширенные от удивления.
Глава 20. ОХОТА БЕЛОГО МАСТЕРА
То, что остается от противников Ригуми Шаа; исходный материал, используемый для воплощения.
Из свитка "Загадки Лагона"
Мне снилось, что я - крошечное гладкое семечко, которое пытается выпустить корень и укрепиться в скале. Белесый ростоктыкался в камень снова ненова, но ничего, кроме слабой зудящей боли, это не приносило. Что‑то было неправильно, категорически неправильно…
А рядом росло огромное, мощное дерево, почему‑то ярко - синее и покрытое мелкой чешуей.
- Рано ещё, - вкрадчиво прошелестело оно и хищно клацнуло белыми колючками. - Все должно получиться само собой.
- Ну - ну, - скептически откликнулась я. - А если меня раньше склюют?
Как назло, в ясном небе тут же закружили зловещие черные птицы - жирные, с иззубренными клювами и хриплыми голосами. Они нарезали круг за кругом, постепенно спускаясь ниже, пока одна не обнаглела окончательно и не уселась на ветку.
- А ты попробуй сделать так, - предложило сине - чешуйчато - колючее дерево.
И резко сомкнуло колючки.
Птица заверещала.
"А ничего себе способ", - подумала я и принялась усердно отращивать шип.
- Можно сделать их ядовитыми, - соблазнительно прошелестело дерево.
От глубокого тембра мурашки побежали по спине… Тут я, собственно, вспомнила, что у меня есть спина, и проснулась.
Надо мной нависал Кагечи Ро, мрачно сдвинув круглые брови к переносице. К счастью, полностью одетый и без фиолетовых светящихся манипуляторов. Как там говорилось в социально - просветительном ролике? "Избегайте стрессов, и ваша нервная система скажет вам спасибо!" Ну вот - спасибо.
- Сколько? - мрачно поинтересовалась я, параллельно выверяя купол. Все слои были на месте, даже неориентируемая поверхность медленно вращалась - что ж, значит, хотя бы за собственный разум можно быть спокойной.
- Двенадцать катов, - ответил Кагечи Ро. Сразу понял, о чем вопрос… Специалист, что скажешь - Ты не повреждена. Как себя чувствуешь? Можешь встать? Если да, то вставай быстрее, а то этот болван меня сейчас взглядом сожжет. И я не шучу, с ним такое уже бывало.
Я скосила глаза. "Этот болван" сидел в углу, вывернув ноги как восточный мудрец, и пялился исподлобья. Рыжие волосы стояли торчком и на фоне темно - серого камня стены казались живым пламенем.
Больше никого из нашей теплой компании видно не было. Ушли, интересно, или поблизости выжидают? Судя по копошению на границе купола, - второе.
- Спасибо за помощь, - произнесла я наконец и начала подниматься. Тейт тут же подскочил и протянул руку. - Слушайте, а тот мальчик…
От Кагечи Ро повеяло кисловатой неловкостью, и он отвернулся, скрывая выражение лица. Рыжий досадливо цокнул языком:
- Иди первый, скажи, мы сейчас будем.
Его друг склонил белобрысую голову к плечу в знак согласия и проскользнул сквозь занавеску из бусин. Когда шаги стихли, Тейт одной подсечкой повалил меня, втиснул в подстилку всем весом и поцеловал - быстро, сильно, так что заболели губы и дыхание сбилось. Затем, улыбаясь, помог подняться снова - самоуверенный до сияющего ореола, наглый до скрежета зубовного.
Я машинально облизнулась; кожу все ещё покалывало там, где он прикасался.
- Извини, - произнес рыжий, ни на гран не ощущая вины. - Ты как, голова не кружится?
Кружится, кружится. Только чья это заслуга, интересно?
- Нет, - соврала я спокойно, оглядывая серые стены. Отдыхать меня поместили в каменную коробку с одним - единственным круглым окном под крышей и тоненьким лежаком на полу. - Так что там с мальчишкой? Он тоже маг?
А теперь надо глубоко вздохнуть и привести в порядок гормоны, ещё немного - и первой ступени биокинеза явно станет недостаточно.
- Нет, - ответил Тейт, и взгляд у него забегал. Чувство стыда промелькнуло в мысленном фоне и угасло, подавленное волевым усилием - рыжий преодолел какую‑то моральную установку, чтобы заговорить, и он сделал это ради меня. Как… тепло - Для таких, как он, нет специального названия. Они просто существуют. Не обязательно дети - может, старики или молодые люди в полной силе, мужчины и женщины, кто угодно. В каждом селении есть один такой, неважно, деревня это или город. Рождаются они в простых семьях, не у магов. И через некоторое время начинают видеть и слышать мир. Весь сразу. Тогда им прокалывают перепонки в ушах и завязывают глаза.
- Жуть какая, - вырвалось у меня.
- Да нет, - вздохнул Тейт. Он говорил с натугой, то и дело запинаясь, точно слова ему приходилось из себя выталкивать. - Пойми, они другие. Все равно слышат и видят больше, чем самый крутой маг. О них нельзя говорить, это как, ну… стыдно и страшно одновременно, как на обнаженное сердце смотреть, когда ребра разворочены. Ты смотришь, а оно сжимается… Видела? Ну, не важно. Они ходят, куда хотят, и берут, что им угодно. Никогда не болеют, и тело у них всегда чистое. И… я, в общем, не знаю, как объяснить… мир говорит через них.
Я сощурилась, глядя на кусочек неба в круглом окне. Что‑то вертелось на кончике языка, но никак не желало оформляться в слова, и никакая логика не помогала.
- Боги? - предположила я, сопровождая незнакомое слово рядом мысленных образов. - Религия? Жрецы? Святые?
- Не знаю. - Рыжий выглядел измученным. - Ну правда, не знаю. Вроде похоже, но не то. Ты не спрашивай, ладно? Потом ещё в городах насмотришься, сама поймешь.
Невольно я улыбнулась. "Насмотришься в городах", - по - моему, оптимистично звучит Значит, по крайней мере из этой переделки мы выберемся.
Тейт застыл в дверном проеме, сдвинув в сторону блестящие красно - розовые нитки бус у себя над головой. Из‑за плеча его бил свет, невыносимо яркий и теплый, и силуэт казался вырезанным из угольно - черной бумаги.
- Трикси? Задумалась о чем‑то?
- Да, - улыбнулась я. - О том, что ты хорошо смотришься.
Он ничего не ответил, только хмыкнул, но в мысленном фоне промелькнула вспышка радости и нежности - как пушистый фейерверк, бесшумно распустившийся в ночном небе, призрачный серебристо - голубой цветок. На пороге Тейт замешкался, и мы соприкоснулись руками, потянувшись друг к другу синхронно, полуосознанно и не глядя. И, хотя времени прошло предостаточно, никто не обратил внимания на нашу задержку - кроме Итасэ Рана, который бросил обжигающе сердитый взгляд, подумав: "Идиоты".
Это отрезвило.
Соберись, Трикси. Вы тут йена курорте. Рассуждай логически, действуй рационально, ожидай худшего. Шрах, будто рядом с рыжим такое вообще возможно!
- Ни о чем не хочешь спросить, Трикси - кан? - спокойно произнес Ригуми, обменявшись взглядами с подмастерьем и с Кагечи Ро.
Я снова вспомнила мальчишку с завязанными глазами и прикусила язык.
"Делай то, что ты делаешь. Мне это угодно". Ох, как это похоже на какое‑нибудь торжественное благословление на царствование… Или приглашение в жертвенные овечки, что, в принципе, практически то же самое.
Услышать более подробный и связный рассказ, конечно, хотелось, но мысль о том, чтобы заставить мастера нарушить табу, вызывала почему‑то почти физическое неудобство. Тем более, время не слишком удачное… Да и есть кандидатура получше для обсуждения запретных тем - Оро - Ич. Вот кого нарушение неписаных правил не смутит, а только порадует.
Значит, буду пока держать паузу.
- Ничего, Шаа - кан, - ответила я, опустив глаза, - Прошу прощения, что задержала всех. Готова идти немедленно, если потребуется.
Ригуми Шаа сузил глаза. Наверное, в других обстоятельствах он бы так или иначе вынудил меня раскрыться и выложить то, что тяжелой гирей повисло на душе. Но сухой испепеляющий жар, исходящий от его разума, выдавал сейчас полную сосредоточенность на другой цели - на свободных.
- Хорошо, - ровно сказал мастер и отвернулся. - Повторю снова, когда все рядом и вместе. Охота началась. Это значит, что я запрещаю преследовать кого‑либо в одиночку. За Бланш Трикси и Танеси Тейтом смотрит Итасэ Ран. - Подмастерье склонил голову к плечу, хотя и без особого энтузиазма. - Маронг Игамина, Исэ Лиора и Кагечи Ро держатся только втроем, когда вернется Ренгиса Лао, он присоединится к ним. Айка - кан!
- Айе! - вытянулась в струнку девчонка. Движения ее стали спокойнее, исчезла суетливость, а из мысленного фона пропало любопытство.
- Ты со мной, - с едва заметной улыбкой приказал мастер. - Будь на расстоянии до десяти шагов, не дальше. Диккери- кан, оставайся рядом, но избегай сражения.
Деревня точно вымерла. Я шла, распахнув купол, и не ощущала поблизости никого живого. И лишь в отдалении слышался шепот чужих разумов, тревожных и рассеянных. Похоже, все, кто мог держаться на ногах, ушли и рассыпались по округе, скрылись в пещерах и гротах. Лежачих и беспамятных не бросали - увозили, уносили на себе, не жалея сил. Тяжелые каменные ворота остались открытыми, да и от кого их было запирать?
У меня мурашки по спине пробежали.
Широкая дорога - мелкая галька, намертво втоптанная в глинистую землю - уводила вниз, к океану. Мимо жутковатых колец из каменных столбов, мимо террас, где рос приземистый мелколиственный кустарник с вытянутыми черными ягодами, вдоль белесого пляжа… Резкий смолистый аромат постепенно уступал морскому, йодистому, от которого страшно хотелось пить. У самой кромки берега, на приличном расстоянии от деревни, стояло несколько домов на сваях, ещё чуть дальше поднимались из волн скалы, облепленные игольчатыми панцирями и сизыми водорослями; вода мерно накатывала и отползала, сердито шипела и надувалась пеной, отчего‑то красноватой.
- Старуха живет там, - указала Диккери на дома, остановившись. - Это все ее. Еду и подарки оставляли на пороге, в корзинах. Внутрь проходили только те, кому нужен был совет… ещё отец и я.
- Ты училась у нее пению, я помню, - склонил голову к плечу Ригуми Шаа. Глаза у него странно потемнели, и это был не световой эффект, а реальное изменение цвета, словно багрово - черная краска, подобная той, что на губах, стала сочиться из зрачков. - Спой, Диккери - кан. Пой, пока я не скажу замолчать.
Он поднял руку, делая знак остановиться, и дальше пошел один. Девчонка сперва дернулась за ним, но точно лбом на стену налетела и растерянно обернулась - на Лиору, затем на меня. Отступила на шаг, другой… и запела, поначалу очень тихо. Звук был низкий, горловой, вибрирующий; он чем‑то напоминал мелодичные голоса сойнаров, только в иной тональности. От него пробирал озноб, и губы пересыхали, и пробуждалось что‑то в сердце - тревожное, сладкое, немыслимое.
Ригуми Шаа шел вперед; когда до деревянного настила оставалось несколько метров, свет солнца стал меркнуть.
Небо оставалось абсолютно чистым.
Я отшатнулась, проскользнула между Итасэ и рыжим, напрягая купол. Песок вокруг ног вздымался змейками, закручивался в знаки бесконечности, в спирали и воронки. Тейт изгибал пальцы, точно в них суставов не было, и шептал что‑то под нос, но его голос тонул в пении Диккери - уже не гортанном, а утробном; при одной мысли, что такой низкий звук исходит от изнеженной девчонки с округлыми плечами, накатывала жуть.
Мастер ступил на просоленный настил.
Солнце стало черным.
Дома на сваях задрожали, как мираж, потемнели и скрутились в одну точку, поглощающую свет. Звуки исчезли, точно кто‑то щелкнул тумблером. Темная точка дрогнула и извергла из себя все, что поглотила ранее.
Я вскрикнула, кажется, падая на колени, и песок обнял меня, укрывая мягким щекочущим облаком. У него был привкус мыслей Итасэ, такой же злой и сосредоточенный, но обещающий защиту. Тейт нависал надо мной, источая суховатый жар и угрозу…
А затем все закончилось.
Песок осыпался; волна удушающей силы схлынула.
Ригуми Шаа стоял у хрупких, белесых, изъеденных ядовитым ветром обломков и улыбался.
- Ты замолчала, Диккери - кан. А ведь я просил петь.
- П - простите… - прошептала девчонка, неотрывно глядя на развалины. Ноги у нее подкосились. - Я не…
- Мастер пошутил, - мягко произнесла Лиора, опускаясь рядом с ней на сыроватый песок. - Успокойся, ну… и выпусти оружие, оно сейчас не нужно. Шаа - кан, это была ловушка?
- Да, но не на меня, - ответил мастер, задумчиво глядя на то, как волна перекатывается через сваю, дырявую, как сыр. - Никто и никогда не посмел бы так оскорбить мое мастерство и создать ловушку из воплощенного ничто. Что ж, Диккери - кан, новости хорошие. Твой любовник жив, и свободные его не поймали. Это, - он повел рукой, обводя развалины, - было создано для него. Отчего‑то свободные были уверены, что он вернется и придет к старухе.
- Странно, - нахмурился вдруг рыжий. - На Рана ведь напали другие? Ну, в смысле, растворить скалу - дело испепелителей, скорее всего. Магия незнакомая, но вообще если нужно что‑то без следа разрушить, это только к ним. Направляющие удар у них точно есть, как тот, который за нами следил. И мастера тварей - айров помните? Которые Диккери преследовали? Теперь ещё и овеществляющие ничто. Так вот, не многовато ли для одной семьи?
Ригуми опустил глаза:
- Возможно, союз… Или отщепенцы из разных семей.
Он ещё что‑то сказал, но дослушать я не смогла.
Затылок свело резкой болью; меня дугой выгнуло, словно от удара током. Там, за пределами купола, произошло что‑то мерзкое, страшное.
Перед глазами промелькнул размытый образ.
Лао.
- Лао, - прохрипела я, пытаясь восстановить дыхание. - Далеко. Его… пытались ударить. Сейчас преследуют. Будет… скоро. Шаа - кан, три ката!
В глазах мастера промелькнула тень досады.
- Не говори, покажи!
- А… вы не возражаете? - спросила я автоматически.
На какую‑то долю секунды взгляд у Ригуми Шаа стал испепеляющим.
- Время, Трикси - кан.
Я сглотнула.
Ой, дура… И мысли не возникло, что можно нарушить чужую приватность и просто - напросто вложить в разум нужный образ. К шраху эти цивилизованные привычки!
Купол ощетинился иглами, впился в чужие сознания - сквозь пелену поверхностных мыслей, как у Айки, сквозь непрочные щиты Лиоры и Ригуми Шаа. Я впечатала все разом, спутанный комок образов времени и места пополам с собственными чувствами, страхом за Лао и тягой к нему - время, время поджимает, некогда разделять нужное и ненужное. Маронг закашлялся, встряхивая головой - кажется, у него разлетелось несколько ментальных блоков. Рыжий пялился на меня, и во взгляде читалось: "Почему он?"
Я отмечала это, но не обдумывала, не реагировала.
Все потом.
Задержите дыхание, - коротко приказал Ригуми Шаа. Я послушалась и ещё отчего‑то зажмурилась, вслепую отыскивая руку Тейта.
Звуки снова пропали, как тогда, в первый раз. Во рту появился привкус крови, в солнечное сплетение врезался невидимый кулак- ох, не только мне было не до нежностей и осторожностей - и вдруг стало холоднее.
Я открыла глаза.
Мы парили над деревней в прозрачном пузыре - все вместе, включая безразличных к происходящему айров. Мир распадался на три части: холодное голубое небо, синий океан и зеленая земля - чем дальше к северу тем более темная и пустая, царапающая горизонт островерхими горами; туда мы и летели.
Лао был уже близко, километрах в шести, а за ним двигалось нечто, до неузнаваемости размывающее рельеф, как фильтр для редактирования фотографий.
Мастеру потребовалось не больше десяти секунд, чтобы принять решение.
- Далеко не отходите, - сказал он и уронил нас на землю. Красиво расписанный план боя изящно полетел в тартарары, и мы вместе с ним.
Диккери завизжала.
Падать спиной в пустоту, раскинув руки, было страшно, но не страшнее, чем видеть, как Ригуми Шаа с чудовищной скоростью несется наперерез пятну, размывающему ландшафт. Ветер свистел в ушах, визжала Лиора; Тейт как‑то умудрился извернуться и сцапать меня в охапку, а потом падение замедлилось, точно сам воздух стал гуще.