- Разумеется, уверен, - стоял на своем Роланд. - Силы небесные, Вентресс-Вэлли и сейчас небольшой городок, а тридцать четыре года назад он был еще меньше. Жене Гордона Вентресса было бы невозможно завести роман, чтобы об этом тут же не стало известно кому-либо из членов семьи.
- Даже если бы это было так, даже если бы у Патриции и был роман, то это ничего не меняет, ровным счетом ничего! - выкрикнул Франклин. - Вот что здесь важно. Гордон не имел права выставлять семью на позор и подвергать ее унижениям ни при каких обстоятельствах. Этому просто нет оправдания.
Роланд пристально смотрел на Калеба.
- Франклин прав. Я ни на одну секунду не поверю, что у Патриции был роман, но даже если и был, это оправдывает безответственности Гордона.
Франклин бросил на Калеба полный гнева взгляд.
- Твоего отца чрезмерно баловали с самого рождения. Роланд прощал ему все, что бы он ни сделал. Роланд настаивал, чтобы у него было абсолютно все. Пока я рос, я все время видел, что моего кузена воспитывают так, словно он представляет собой что-то особенное, словно он - просто юный принц, ожидающий коронования и возведения на трон клана Вентресов. А мне доставались лишь объедки.
- Довольно, Франклин, - твердо сказала Филлис. - Что было, то было. Нам всем известно, к чему привела избалованность Гордона. Важно то, что его поступкам нет оправдания. - Она метнула на Калеба сердитый взгляд. - Как и твоим, неблагодарный мальчишка. Когда я думаю о том, что все мы сделали для тебя, мне просто плакать хочется.
Чувство безысходности охватило Сиренити. Она встретилась глазами с Калебом.
- Мы никогда не узнаем правды, - проговорила она. - В некотором роде это ведь и не наше дело, верно? Что бы ни случилось между твоим отцом и Патрицией, это все в прошлом, где и должно остаться. Нам надо думать о будущем.
- А как насчет будущего нашей семьи? - требовательно спросил Роланд.
Губы Франклина сжались в тонкую линию.
- Очевидно, твоего внука это не волнует.
- Я всегда знала, что этим все кончится, - пробормотала Филлис. - С самого начала я видела, что Калеб так по-настоящему и не стал членом нашей семьи. Я знала, что он лишь терпел нас, чтобы извлекать пользу из денег и положения Роланда. Я чувствовала, что он никогда не любил никого из нас, сколько бы мы для него ни делали.
Лицо Роланда выражало непреклонность.
- Это все зашло достаточно далеко, Калеб. Ты ведешь себя так, как вел себя Гордон в тот день, когда сказал мне, что собирается жениться на Кристал Брук. И я скажу тебе сейчас в точности то же самое, что сказал тогда ему.
- И что же это? - спросил Калеб.
- Если ты пойдешь на этот позорный брак, я вычеркну тебя из завещания. Клянусь Богом, вычеркну. Ты не получишь ни цента из принадлежащих Вентрессам денег.
Сиренити заметила, что Филлис и Франклин были ошеломлены этой угрозой. Калеб устало усмехнулся.
- Неужели вы на самом деле думаете, что я буду сильно переживать, если вы лишите меня наследства? Хотите знать правду? Это будет для меня огромным облегчением.
- Облегчением? - У Франклина отвисла челюсть.
- Это даст мне свободу, - сказал Калеб.
- Как ты можешь так говорить? - ахнула Филлис. - Подумай о том, что ты потеряешь.
Калеб коротко и без интереса взглянул на нее.
- Мне не нужны деньги деда. В прошлом году мой личный доход от "Вентресс венчерс" был почти равен совокупному доходу всей семьи. Если я захочу, в будущем году он может стать еще выше. - Его губы сурово сжались. - Уверяю тебя, тетя Филлис, деньги - это самая незначительная из моих проблем.
- Я не могу этому поверить, - прошептал Франклин. - Ты не можешь говорить такое серьезно. После всего, что Роланд для тебя сделал? После всего, что сделала для тебя наша семья? Возьмешь и уйдешь от целого состояния, даже не оглянувшись?
- Как мне представляется, единственное, от чего ухожу, это тридцать четыре года непрерывной расплаты за грехи, как при шантаже. Так что это действительно будет облегчением.
- Шантаж? - Роланд вскочил на ноги. - Что это еще за чертовщина? Что это значит?
Калеб встал перед Роландом, слегка расставив ноги.
- Всю свою жизнь я расплачивался за то, что сделали мои родители. Мне не позволили забыть ни на минуту, что это я был причиной скандала и всей трагедии, постигшей семью.
- Минуточку, черт побери… - зарычал Роланд.
- Мне всегда ясно давали понять, что если бы не было меня, то все могло кончиться по-другому. Mожет, от Кристал Брук удалось бы откупиться. Может, мой отец в конце концов опомнился бы и вернулся домой, к жене. Кто знает? Но ничего этого не случилось, потому что родился я.
- Ты все не так понял, - прошептал Роланд.
- Неужели? Сколько раз вы говорили мне, что боитесь повторить со мной те же ошибки, которые вы сделали в отношении моего отца? Сколько раз вы говорили, что я во всем должен быть лучше, чем был отец? Что я должен доказать, что не испорчен дурной кровью моей матери?
- Ты не понимаешь, - раздраженно бросил Роланд.
- Сколько вы прочитали мне наставлений о долге и обязанностях перед семьей? Сколько раз вы называли мою мать шлюхой?
- Кристал Брук и была шлюхой! - яростно завопил Франклин. - Она все погубила!
Калеб даже не взглянул на него, продолжая неотступно смотреть на Роланда.
- Всю жизнь я занимался тем, что старался исполнять ваши желания. Но, что бы я ни делал, этого всегда было мало, верно? Я мало выигрывал матчей и мало получал призов - недостаточно, чтобы удовлетворить вас. Мало делал денег для семьи.
- Но послушай, - гневно заговорил Роланд, - если я и был немного строг с тобой, то это для твоего же блага.
- Нет, это было для вашего собственного блага, - возразил Калеб. - Вы пытались использовать меня, чтобы исправить ошибки прошлого. Вы заставили меня платить за них. Это и есть шантаж. А в отношении шантажа несомненно одно: он никогда не кончается. Но я ведь могу и перестать платить. Именно так я и собираюсь поступить.
У Роланда затряслись губы. Он отвернулся от Калеба и указал пальцем на Сиренити.
- Ну, так знай: если ты покинешь этот дом, чтобы уйти с этой женщиной, то можешь больше сюда не возвращаться.
- Я здесь с первого дня был нежеланным пришельцем, - тихо произнес Калеб. - Мне позволили остаться из милости. Вам пришлось довольствоваться мной, потому что, кроме меня, у вас не осталось ничего.
- Проклятие, ты говоришь в точности так, как твой отец, - сквозь зубы процедил Роланд.
- Дурная кровь всегда сказывается, не так ли. - Калеб протянул руку Сиренити. - Пошли отсюда, Сиренити.
От подступивших слез у Сиренити защипало глаза. Словно ты на борту "Титаника" и знаешь, что должно случиться, но не в силах предотвратить надвигающуюся катастрофу. Она медленно вложила свою руку в руку Калеба.
Он направился к двери, таща ее за собой.
- Это все она. - Франклин почти подпрыгивал от возбуждения. - Это она во всем виновата.
- Мне очень жаль, - прошептала Сиренити.
- А мне - нет, - сказал Калеб. Он коротко кивнул Долорес, появившейся в дверях. - До свидания, Долорес.
- Пожалуйста, не надо так делать, Калеб, - умоляюще произнесла Долорес.
- Я вынужден так поступить. - Калеб остановился и оглянулся на Роланда. - Вам не следовало доводить меня до крайности. Я, вероятно, так и продолжал бы вечно расплачиваться, уступая шантажу. Так и продолжал бы лезть из кожи вон, исполняя ваши желания. Но вы сделали одну ошибку. Вы попытались встать между мной и тем единственным, что нужно мне.
Роланд смотрел на Калеба глазами, в которых бушевала неистовая ярость.
- Давай, убирайся отсюда. Забирай свою потаскушку и больше никогда не возвращайся.
- Пошли, Сиренити, - пробормотал сквозь зубы Калеб и потянул ее за собой в коридор.
- Минуточку. - Она отчаянно цеплялась за дверной косяк, продолжая смотреть в глаза Роланду. - Приезжайте пообедать с нами в четверг. Это послезавтра. Пожалуйста. Я приготовлю овощи с карри. Вам понравится.
- Сиренити, да прекрати же, наконец! - Калеб сильно дернул ее за запястье, и ему удалось оторвать ее руку, мертвой хваткой вцепившуюся в косяк двери.
- Уиттс-Энд, - крикнула Сиренити, пока Калеб тащил ее по коридору. - Час езды. А там просто спросите любого, где я живу. Если пойдет снег, остановитесь в Буллингтоне. Мы приедем за вами. У меня есть цепи на колеса.
- Черт побери, Сиренити, замолчи сейчас же! - Калеб уже открыл наружную дверь.
- Мы будем ждать вас, мистер Вентресс! - крикнула Сиренити. - В шесть. Если хотите, приезжайте раньше. Можете остаться и на ночь. Места хватит.
Калеб вытащил ее на крыльцо.
- Проклятие. - Он с грохотом захлопнул входную дверь и стал спускаться с крыльца к "ягуару". - Какого дьявола? Что на тебя нашло?
- Пробую изменить прошлое.
- Кое-кому это наверняка не понравится.
Глава 16
Мягкие аккорды вальса проникли в беспокойные сновидения Сиренити. Казалось, что музыка звучит теперь гораздо ближе, чем раньше.
Она прижимает к себе младенцев и нежно баюкает их, ожидая, когда откроется дверь наполненной солнцем белой комнаты.
Сиренити вздрогнула и проснулась. Оказалось, что она в постели одна. Приподнявшись на локте, она посмотрела на настольные часы. Три часа утра. Она нахмурилась. Звуки вальса все еще доносились издали, хотя сон рассеялся.
Сиренити откинула одеяло и выбралась из постели. Стеклянный занавес задрожал, сыграв целую симфонию для колокольчиков с молоточками. Она засунула ноги в шлепанцы и потянулась за халатом. Звуки вальса стали слышны громче, когда она шла по короткому коридору в гостиную. В доме было холодно. Прогоревшие угли в печи давали очень мало тепла.
Ее встретил мягкий свет лампы, когда она остановилась в арочном проеме, ведущем в гостиную. Калеб в одних джинсах сидел на диване. Волосы его были взлохмачены, словно после неспокойного сна. Несмотря на холод, он был босиком.
Он сидел, подавшись вперед, поставив локти на колени. Перед ним на кофейном столике стояла открытая шкатулка Кристал Брук. Он внимательно следил за судорожными движениями крошечных танцоров.
- Я не ожидал, что разбужу тебя, - сказал Калеб, не отрывая глаз от шкатулки.
- Не страшно. Тем более, что я не очень хорошо спала. - Мягко ступая, Сиренити вошла в комнату и опустилась на диван рядом с ним.
- Это тоже из-за меня. Мне не следовало вовлекать тебя в эту сцену у деда в доме.
- Я же сама настояла, чтобы ты взял меня с собой.
Калеб наблюдал за фигурками танцоров.
- Знаешь, он не приедет в четверг обедать.
- Ну, если не приедет, я снова приглашу его на воскресенье.
- Ты зря теряешь время.
- Может, да, а может, и нет. - Сиренити спрятала руки в рукава халата и наклонилась вперед, чтобы посмотреть на шкатулку. Газетные вырезки во внутреннем отделении были все так же аккуратно сложены. - О чем ты думаешь?
- Об одной вещи, которую сказал сегодня Франклин.
- Он сегодня много чего говорил. Он, похоже, думает, что его долг - сохранять прошлое свежим и живым. Какой это печальный и озлобленный человек!
- Печальный и озлобленный?
- Именно такое впечатление он и производит, - сказала Сиренити. - Сегодня у него было какое-то странное выражение в глазах, когда он говорил о твоем отце и о Патриции.
- Я думаю, что Франклин всегда завидовал моему отцу. И, конечно, он очень часто говорил мне, какой красавицей была Патриция Клэрвуд. Безупречная леди, как любит напоминать мне тетя Филлис. Она всегда говорила о ней как о женщине, которая должна была быть моей матерью.
- Женщина, у которой, возможно, была любовная связь за спиной твоего отца, - в раздумье проговорила Сиренити.
- Роланд и Франклин правы. Даже если у Патриции был роман с другим мужчиной, это не оправдывает поступка моего отца. Ему бы следовало сначала развестись с Патрицией, а потом уже делать ребенка Кристал Брук.
- Ну, как я уже говорила сегодня, это все в прошлом. Там пускай и остается, Калеб.
- И мне бы этого хотелось. - Калеб смотрел на миниатюрные вальсирующие фигурки, пока не замерли звуки музыки. - Но прошлое почему-то вернулось и неотступно меня преследует.
- Это из-за меня. - Сиренити тяжело вздохнула. - Если бы не я, этой ужасной сцены между тобой и твоими родными никогда бы не было.
- Ошибаешься. - Калеб повернул голову и посмотрел на нее. Его глаза лихорадочно блестели. - Никогда больше такого не говори. Я уже столько живу среди призраков - с того дня, когда Роланд привез меня в Вентресс-Вэлли. Я так привык к ним, что и сам уже начал превращаться в призрак.
Сиренити испуганно посмотрела на него:
- Что ты хочешь этим сказать?
- Ничего. - Калеб взял в руки шкатулку и снова завел музыкальную пружину. - Это больше не имеет никакого значения.
- Нет, имеет. - Она тронула его за руку. - Ты и сейчас чувствуешь, будто превращаешься в призрак?
- Нет. - Он поставил шкатулку обратно на стол. Фигурки задергались под звуки вальса. - В последнее время я очень остро ощущаю себя живым. - Он слабо улыбнулся. - Я ощущаю себя так впервые за много лет. И все благодаря тебе.
Он потянулся к Сиренити и привлек ее к себе. Она сразу же почувствовала в нем бурный прилив страсти. Ее подхватил мощный поток мужской энергии и силы. И понес вдаль на крутой волне растущего возбуждения.
- Калеб.
- Ты даже не можешь себе представить, какое это потрясающее ощущение. Как славно звучит мое имя, когда ты вот так его произносишь. - Калеб повалился назад на подушки дивана, не отпуская Сиренити. - Как это здорово хотеть женщину так сильно, как я хочу тебя.
- Я рада, что ты хочешь меня. - Сиренити приникла к его обнаженной груди и запустила пальцы ему в волосы. Вспышка его желания вызвала у нее глубоко внутри ответный всплеск. Ее обдало жаром, дыхание стало неровным.
Калеб жадно впился ей в губы. Поцелуй становился все глубже, пока она не задрожала в ответ. Тогда его губы стали ласкать ее шею. Он потянул за пояс ее халата. Когда халат распахнулся, он сунул под него руки, сдвинул подол ее ночной рубашки до самой талии и накрыл ладонями ее ягодицы. Его пальцы жадно и нежно стали мять податливую плоть.
Сиренити резко втянула в себя воздух. Она почувствовала, как под ней шевельнулась его нога. Он поднял колено. Грубая ткань его джинсов шершаво прошлась по внутренней стороне ее бедер, обжигая кожу, открывая путь его прикосновениям. Животом она ощутила пульсацию его рвущейся на волю эрекции.
- Ты такая мокрая, что я чувствую это даже сквозь джинсы, - пробормотал Калеб. - Я хочу тебя сейчас. Пока не сошел с ума.
Она улыбнулась, глядя на него сверху вниз.
Он порывисто сел, подхватил ее на руки и встал с дивана. Сиренити поцеловала его в плечо и прочесала пальцами волосы у него на груди.
Калеб обогнул подлокотник дивана и сделал два шага в направлении коридора. Тут он остановился и застонал.
- Проклятие, я не успею добраться до спальни.
Он опустил Сиренити на пол. Она еле держалась на ногах и в поисках опоры прислонилась к спинке дивана, облокотившись на нее обеими руками. Послышался звук расстегиваемой "молнии".
Она отвела в сторону свесившиеся ей на глаза волосы, и ее взору предстало тело Калеба во всей красе наивысшего возбуждения. Пакетик из фольги был уже вскрыт, и в считанные секунды он был готов.
- Я хочу быть в тебе. - Его голос превратился в хриплый шепот. Глаза горели огнем чувственного голода.
Он придвинулся вплотную, встал между ее ногами. Обхватил ее за талию и приподнял. Сиренити задохнулась и еще крепче вцепилась в спинку дивана. Неотрывно глядя ей в глаза, он мощным толчком вошел в нее.
Сиренити выгнулась и негромко вскрикнула, когда он стал частью ее. Голова ее запрокинулась. Он поцеловал ее шею, крепче сжал ей бедра и начал двигаться в ней. Его неистовое желание распалило в ней ответную страсть. Она почувствовала, как нижнюю часть ее тела охватывает это фантастическое ощущение стягивания, сжатия. Инстинктивно она подалась ему навстречу. Ее ногти впились в обивку дивана.
- Обхвати меня ногами, - пробормотал Калеб ей в шею. - Прижмись крепче. Да. Вот так. И еще. Да. Да. - Одной рукой он нащупал маленький, упругий бутон у нее между ног.
Она тихо вскрикнула, когда начались нежные судороги.
В следующее мгновение Калеб остановился и замер, достигнув своей вершины. Сиренити ощутила, как раз за разом содрогается его тело.
Откуда-то до нее опять донеслись звуки вальса.
Теперь ближе. Совсем близко.
Много позже Калеб пошевелился на диване. Он нахмурился, ощутив, что в комнате стало холоднее. Надо бы встать и расшуровать печку, подумал он. А еще лучше, наверно, будет забраться в постель вместе с Сиренити под груду одеял. Они оба замерзнут, если останутся здесь на диване надолго.
Он почувствовал, как она шевельнулась на нем. Одна гладкая нога проскользнула у него между бедрами. Небольшой пухлый сосок переместился по его груди. Калеб улыбнулся. Подумав, он решил, что у них вряд ли есть шанс замерзнуть. Тепла, которое они совместно генерировали, хватило бы, чтобы снабдить энергией большой кусок северо-западного побережья в середине зимы.
Черт возьми, я просто здорово себя чувствую после часа любви с Сиренити. В мире нет ничего лучше этого ощущения.
- Калеб?
- Да? - Он запустил руку в ее потрясающие волосы.
Она подняла голову и заглянула ему в лицо своими таинственными, как у феи, глазами.
- Ты так и не рассказал мне, о чем тогда думал. Что-то связанное с Франклином. И вообще, что тебя заставило выскочить из постели?
Калеб вспомнил о шкатулке, оставшейся на кофейном столике. Он повернул голову на подушке и долго смотрел на нее. Музыка умолкла несколько минут назад. Танцоры неподвижно застыли над старыми газетными вырезками, в которых прятались тени его прошлого.
В голове его снова заворочались беспокойные мысли, вытесняя до того владевшее им ощущение тепла и довольства.
- Я не мог уснуть, потому что меня преследовали мысли о том, что сказал Франклин. О двух сделках, которые, по его словам, были у него с Эстерли.
- А что с этими сделками?
- Он утверждал, что в обоих случаях в точности следовал инструкциям. - Калеб неохотно выбрался из-под теплой, уютной тяжести Сиренити, плотно укутал ее в халат и сел рядом с ней. - Он припарковывал машину, уходил в аллею.