- Что, если это кто-то из родственников приехал забрать его вещи? Или полиция? Если не возражаете, то мне не хотелось бы быть схваченным за руку, когда я выношу какие-то вещи из дома умершего человека. - Калеб бегом вернулся наверх, перепрыгивая через две ступеньки, и быстро закрыл дверь в подвал Потом он опять спустился вниз, схватил Сиренити за руку и заставил прижаться к стене.
- Да вы что? Что это вы делаете? - выдохнула Сиренити.
- Тихо. - Калеб щелкнул вторым выключателем, который находился у подножия лестницы. Подвал моментально погрузился в сплошную темноту. - Если нам по-настоящему повезет, то визитер, кто 6ы он ни был, просто уедет.
- Я уверена, что это кто-то знакомый, - недовольно сказала Сиренити.
- Ни слова больше, - прошептал ей на ухо Калеб. Теперь Сиренити на самом деле почувствовала страх, несмотря на свое храброе заявление, что беспокоиться не о чем. Она услышала, как наверху открылась входная дверь. Шаги быстро пересекли комнату.
Кто бы это ни был, он или она, похоже, этот кто-то знает, куда пришел, подумала она. Значит, кто-то из друзей Эмброуза. Джесси, может быть.
Она уже хотела было поделиться своим умозаключением с Калебом и сказать ему, что причин для тревоги нет, когда услышала, как шаги прозвучали прямо у нее над головой и направились к двери, ведущей в подвал. Она беззвучно застонала и толкнула Калеба локтем. Она надеялась, он понимает, что спрятаться здесь негде, если кто-то наверху откроет эту дверь.
- Проклятие, - пробормотал Калеб. - Похоже, придется действовать по обстоятельствам. Попробуйте держаться как ни в чем не бывало. Просто старая приятельница наводит порядок или что-то в этом роде.
- В самом деле, Калеб, вы слишком сильно беспокоитесь.
- А мы, консультанты высокого класса, всегда беспокоимся. За это нам и платят такие высокие гонорары.
- Когда же вы перестанете, наконец, говорить о ваших безобразных гонорарах?
- Эта тема мне очень близка и дорога. Так, давайте это сюда. - Он выхватил конверт у нее из-под мышки.
- Калеб, это мое.
- Я потом вам отдам. - Он снова щелкнул стенным выключателем. Верхняя лампочка осветила комнату без окон. - Ладно, начинаем наступление. Ведите себя так, будто у нас есть полное право здесь находиться.
- Это так и есть. В некотором смысле.
Наверху лестницы открылась дверь. Показался какой-то мужчина.
- Что за черт? Кто там внизу?
- А вы кто такой? - спросил Калеб тоном того естественного высокомерия, которое люди склонны связывать с полицейскими и другими облеченными властью фигурами. - Это частная собственность.
Незнакомец наверху заметно вздрогнул и неуверенно посмотрел вниз.
На вид ему было под шестьдесят, он был худой и жилистый, с узким лицом курильщика и глубоко посаженными глазами. Одет он был в старый свитер и брюки и выглядел беспокойным, дерганым человеком, живущим в основном за счет нервной энергии. Он был явно встревожен тем, что в подвале кто-то есть. Его рот открылся, закрылся и опять открылся.
- Нет, минуточку, черт возьми, - громко сказал он наконец. - Я имею право здесь быть.
- Привет, - сказала Сиренити. Краем глаза она заметила, что конверт с ее фотографиями исчез во внутреннем кармане куртки Калеба. - Мы не хотели испугать вас, извините. Вы член семьи?
- Семьи? - Человек уставился на нее. - Какой семьи?
- Семьи Эмброуза, - мягко объяснила Сиренити. - Извините нас за вторжение. Мы не знали, что у него были близкие родственники. Он никогда ни о ком не упоминал.
- Я не родственник, я друг. - Мужчина запнулся. - Я хочу сказать, я был его другом. Meня зовут Галлахер Файрбрейс. Я фотограф из Сиэтла. Я знаю, то есть знал Эмброуза очень давно. Вчера вечером мне позвонил один знакомый фотограф из Буллингтона и сказал, что слышал, будто произошел несчастный случай. Вот я и приехал узнать, не могу ли быть чем-то полезен.
- Калеб Вентресс, - с легкостью представился Калеб, словно ему было не привыкать, чтобы его заставали прячущимся по чужим подвалам. - А это Сиренити Мейкпис. Она тоже дружила с Эмброузом. Мы зашли немного прибраться.
- Понятно. - Галлахер взглянул на Сиренити верху вниз. - Вы правы. У Эмброуза нет родственников.
- Интересно, кто все это унаследует? - задала вопрос Сиренити.
- Понятия не имею. - Глаза Галлахера прошлись по массе дорогого оборудования, сложенного в подвале - Он был должен мне кучу денег.
- Да? - Калеб внимательно наблюдал за ним.
- По всей вероятности, он у многих поназанимал денег. - Галлахер тяжело вздохнул. - Он был чертовски хорошим фотографом. Жаль только, что не справился с собой в личном плане. Выпивка как раз и сгубила его дело.
- Похоже, выпивка постепенно губила у Эмброуза все, - тихо произнесла Сиренити.
- А под конец убила и его самого. - Галлахер стал медленно спускаться. - Удивляться тут, видно, не приходится. Но все-таки это был мой приятель, брат-профессионал, и я вроде как надеялся, что он все-таки бросит пить. Ну, теперь-то поздно об этом рассуждать. Интересно, что будет со всем его оснащением. Знаете, он истратил на него целое состояние. В том числе и кучу моих денег.
- Здесь и в комнате наверху действительно есть несколько по виду довольно ценных вещей, - заметил Калеб.
- Эмброуз не очень-то интересовался людьми, но в фотооборудование был просто влюблен, - сказал Галлахер. - Дурачок несчастный. Он всегда был так уверен, что стоит только купить новый фотоаппарат или осветительный прибор по последнему слову техники, как его дела сразу же придут в порядок.
Сиренити нахмурилась.
- Я до сих пор как-то не очень задумывалась над этим, но Эмброуз, должно быть, действительно потратил кучу денег на оборудование за все эти годы.
- Мне вы можете не говорить. - Галлахер удрученно усмехнулся. - Одному Богу известно, сколько я ему передавал. И кто знает, кого еще он уговорил одолжить ему несколько баксов.
- Наверно, его подруга Джесси давала ему что-то, - сказала Сиренити. - Я знаю, Джулиус давал ему немного денег время от времени. И Монтроуз, и Куинтон. Да и я, если на то пошло.
- Сколько бы кто ни давал ему, ему всегда нужно было еще и еще, - продолжал Галлахер. - Haдо прямо сказать, парень доил кого мог. И все-таки было в Эмброузе что-то такое, что невольно вызывало к нему симпатию, правда?
- Правда, - откликнулась Сиренити. - Это его страсть к работе, я полагаю. На нее люди и реагировали.
- Наверно, так оно и было. - Галлахер помолчал. - У Эмброуза был талант. Но в Сиэтле он прославился тем, что слишком часто являлся на съемки пьяным, и это каждый раз ставило на нем крест. Он перебрался сюда, в Уиттс-Энд, и практически стал недосягаем для всех нас. Но все же, когда я услыхал, что случилось, то решил приехать и проверить, правда ли это.
- А может, и разжиться кое-чем из фотооборудования, которое собрал Эстерли? - предположил Калеб. - По приблизительной прикидке я бы сказал, что, например, объектив "Никон" - вон тот, на последнем в ряду ящике, - стоит где-то тысячу, а то и полторы.
- Э, послушайте, - рассерженно начал Галлахер. - Я же сказал, он был мне должен деньги. Кучу денег. Я имею право получить долг так или иначе.
- Возможно, у окружного шерифа найдется, что сказать по этому поводу, - предположил Калеб. - Если не появятся ближайшие родственники или наследник, чтобы заявить права на эту хижину со всем содержимым, то имуществом покойного распорядятся власти штата.
Галлахер сжал губы в тонкую, недовольную линию.
- Да, наверно, так.
- Можете не сомневаться. - Калеб взял Сиренити под руку и стал решительно взбираться по лестнице. - Думаю, нам всем пора идти. Похоже, здесь особенно прибирать нечего.
Сиренити посмотрела на Галлахера, когда она и Калеб достигли верхней ступеньки.
- Мы, наверно, скоро устроим поминки по Эмброузу. Я могла бы позвонить вам и сообщить время и место.
- Спасибо, но я завтра уезжаю в Портленд на съемку, - сказал Галлахер. - Годовой отчет для крупной фирмы. Буду занят несколько дней.
- Понимаем. Дело прежде всего. - Калеб выключил свет и закрыл дверь в подвал. Потом насмешливо-вежливо наклонил голову.
- После вас.
Галлахер бросил последний, разочарованный взгляд на закрытую дверь подвала и пожал плечами. Потом впереди всех прошел через комнату и вышел на крыльцо.
- Пока. - Спускаясь по ступенькам и направляясь к невзрачному зеленому седану, Галлахер вынул из кармана пачку сигарет.
- Будьте осторожны, - машинально крикнула ему Сиренити.
Галлахер рывком открыл дверцу.
- Проблем вроде бы не должно быть. Туман наконец рассеялся. - Он сел за руль и захлопнул дверцу.
Когда Галлахер включил двигатель и задним ходом тронул с места, на дорожку въехала еще одна машина - не первой молодости "шевроле".
- Для покойника у Эстерли определенно что-то многовато посетителей нынче утром, - пробормотал Калеб.
- Это Джесси Бланшар, - объяснила ему Сиренити. - Эмброузу она была ближе, чем кто-либо друтой.
Джесси, строго и артистически элегантная женщина в возрасте сорока девяти лет, вышла из машины. Она была одета, как всегда, во все черное: свитер, джинсы и высокие сапожки. Поверх этого на ней была черная куртка, а длинные пальцы рук были унизаны серебряными кольцами с бирюзой.
Этот стиль, который Джесси очень давно довела до совершенства и никогда не меняла, подчеркивал ее черные с серебром волосы и экзотические черты лица. Она обернулась и посмотрела вслед зеленой машине. Потом взглянула на Сиренити.
- Кто это был? - спросила Джесси. Голос у нее звучал с хрипотцой.
- Его зовут Галлахер Файрбрейс. Сказал, что был приятелем Эмброуза, - объяснила Сиренити.
- Файрбрейс. - Джесси сдвинула брови. - Кажется, Эмброуз упоминал это имя время от времени. Он ведь из Сиэтла, да?
- Очевидно. - Сиренити сбежала с крыльца и обняла Джесси. Джесси казалась усталой, но спокойной, почти смирившейся с судьбой. - С тобой все в порядке?
- Нормально. - Джесси улыбнулась ей усталой улыбкой. - Какая-то часть меня всегда знала, что все так и кончится. Бедный Эмброуз никак не мог расстаться с бутылкой более или менее надолго, чтобы привести свою жизнь в порядок. Но в последнее время я действительно стала позволять себе думать, что на сей раз это и правда может ему удаться. Он очень старался.
- Мы все надеялись, что ему это удастся, - мягко произнесла Сиренити.
- Да. - Джесси посмотрела на Калеба. - Bы должно быть, новый деловой консультант Сиренити. Вы тот, кто ночевал в коттедже Джулиуса.
Калеб криво усмехнулся.
- Вот что значит маленький городишко, не так ли? Ничто не остается незамеченным. Я Калеб Вентресс.
- Жаль, что Эмброузу не довелось встретиться с вами, - сказала Джесси.
Калеб поймал взгляд Сиренити.
- Я бы и сам не возражал переброситься с ним парой слов.
Сиренити поспешила переменить тему разговора. Сейчас было не время и не место обвинять Эмброуза в шантаже.
- Ты не знаешь, что будет с вещами Эмброуза, Джесси?
Джесси посмотрела на нее с удивлением.
- Он все оставил мне.
- Эстерли оставил завещание? - резко спросил Калеб.
Джесси кивнула.
- В прошлом году он съездил к адвокату в Буллингтон и составил его. У Эмброуза был как раз такой период, когда он убедил себя в том, что его талант так и не будет признан при жизни.
- И он стал надеяться на чуточку посмертной славы, так? - спросил Калеб.
Джесси вздохнула.
- Я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы привлечь к его работам внимание критиков. Он определенно этого заслуживает. Он действительно был очень талантлив. Просто жаль, что он… ну да ладно. Сейчас поздно говорить об этом, не так ли?
- Эстерли оставил вам все? - спросил Калеб. - И коттедж, и все свое фотооборудование?
- Да. Как только я вывезу вещи Эмброуза, думаю передать дом агенту по недвижимости в Буллингтоне. Пусть сдаст или продаст его. Мне в общем-то все равно. Фотооборудование я, наверно, попробую продать. Может, дам объявление в буллингтонской газете.
- Вам лучше присматривать за оборудованием, пока оно не продано, - серьезно сказал Калеб. - Похоже, что им очень интересуются.
Глаза Джесси слегка округлились.
- Что вы хотите этим сказать?
- Кажется, мистер Файрбрейс думает, что имеет какие-то права на него, потому что, как он говорит, давал Эмброузу деньги в долг все эти годы, - пояснила Сиренити.
Джесси оглянулась через плечо в направлении, где исчез Галлахер.
- Зная Эмброуза, я ничуть не удивлюсь, что он умep, будучи должен деньги многим людям. Если мистер Файрбрейс захочет связаться со мной, то, может быть, мы как-то это уладим.
- Только если он сможет представить доказательства того, что действительно одалживал Эстерли деньги и долг не был возвращен, - решительно заявил Калеб. - Удостоверьтесь, что у Файрбрейса есть подлинные долговые расписки за подписью Эстерли, прежде чем согласитесь передать ему какое-то оборудование.
Джесси слегка улыбнулась.
- Вы определенно бизнесмен, не так ли?
- Это то, чем я занимаюсь.
Джесси пожала плечами.
- Спорный вопрос здесь вряд ли возникнет. Эмброуз был одержим сохранением всего, что касалось его работы. Если он занимал у Файрбрейса деньги на фотоаппаратуру, то можете не сомневаться, что в одном из этих ящиков найдется документальное тому подтверждение.
- Кстати говоря, - сказала Сиренити, - я за шла сюда за негативами тех фотографий, для которых ему позировала в прошлом году весной. Я точно не знала, к кому перейдут все его вещи, вот и подумала, что лучше их взять, пока не явились родственники.
- Ну и правильно. Ты нашла их? - спросила Джесси.
- Нашла.
- Прекрасно. Они, разумеется, твои. Эмброуз всегда говорил, что ты можешь взять их, если захочешь. Я бы никогда не послала их на выставку без твоего разрешения.
- На выставку? - Калеб, казалось, был поражен. - Надеюсь, что нет, черт побери!
Джесси улыбнулась.
- Эти фотографии, безусловно, относятся к лучшим работам Эмброуза. Вы их видели?
- Нет. - Калеб искоса взглянул на Сиренити. - Еще не видел.
- Уговорите Сиренити показать их вам, - настаивала Джесси. - Вы сразу поймете, что я имею в виду. Временами Эмброуз был просто гениален. Эти снимки Сиренити были сделаны в один из таких периодов подъема. Он назвал эту серию "Весна". Думаю, он намеревался также запечатлеть ее в образах Лета, Осени и Зимы, но руки до этого у него так и не дошли.
- За что мы можем ему быть лишь благодарны, - пробормотал себе под нос Калеб.
- Калеб не любитель художественной фотографии, - сказала Сиренити.
- Правда? - Джесси как-то странно взглянула на Калеба.
- Джесси, если нормально будет оставить тебя здесь одну, - быстро заговорила Сиренити, - то мы, пожалуй, пойдем. Мне надо быть в магазине. Дай мне знать, если тебе потребуется помощь в сортировке вещей Эмброуза.
- Ладно. - Джесси наклонила голову и сторону Калеба. - Приятно было с вами познакомиться, Сиренити говорит, вы собираетесь сделать великое дело для нашего маленького городка.
- Это еще будет видно, - холодно заметила Сиренити. - Ты ведь знаешь, что говорят о самых лучших намерениях. - Она сунула руки в карманы куртки и зашагала по дорожке.
- До свидания, Джесси, - вежливо попрощался Калеб. - Уверен, что мы скоро снова увидимся.
- Обязательно. - Джесси стала подниматься по ступенькам крыльца.
Сиренити слышала, как у нее за спиной хрустит гравий - Калеб шел следом за ней к дороге. Она не оглядывалась. Он догнал ее тремя широкими шагами. Сиренити протянула руку.
- Я возьму конверт, если не возражаете, - отрывисто произнесла она.
Поколебавшись, Калеб полез внутрь куртки за конвертом. Он медленно вытащил его, но не отдал ей, а продолжал держать.
- Сиренити, я хотел бы кое о чем поговорить.
Она нетерпеливо щелкнула пальцами.
- Пожалуйста, отдайте мои снимки.
- Я все это время думал о ваших фотографиях, - осторожно сказал Калеб.
- Неужели? И что же именно вы о них думали?
- Я хотел бы их увидеть.
- Только через мой труп. - Сиренити не убирала протянутую руку.
Выражение лица Калеба стало мрачным.
- Ладно. Раз вы так хотите. - Он отдал ей конверт.
- Спасибо. - Сиренити сунула конверт под мышку и продолжала идти.
- Сиренити?
- Да?
- Можете ли вы представить себе такие обстоятельства, при которых вам было бы удобно показать мне эти фотографии?
- А зачем вам их видеть?
- Не знаю. - Калеб продолжал смотреть прямо перед собой на дорогу.
- Неужто в вас пробудился нездоровый интерес? - ехидно спросила она.
Выражение его лица было непроницаемым.
- А вы как думаете?
- Я не знаю, что мне думать. Пару дней назад вы буквально взбесились, узнав о существовании этих фотографий. Теперь вы говорите, что хотите их видеть.
- Вы можете просто ответить на мой вопрос? - тихо спросил он.
Она немного подумала.
- Вы хотите знать, могу ли я вообразить какие-то обстоятельства, при которых я бы спокойно могла показать вам эти фотографии? Ну, может, и могу. То есть, говоря гипотетически.
- Что это за обстоятельства?
- Ну, говоря гипотетически, я могла бы их вам показать, если бы почувствовала, что могу доверять вам.
- Если бы почувствовали, что можете мне доверять. - Калеб резко остановился посередине пустой дороги и схватил Сиренити за руку, вынуждая и ее остановиться. - Вы что, хотите сказать, что не доверяете мне? Это же чертовски оскорбительно слышать, леди. В деловых кругах у меня такая репутация, которой нет ни у кого. Спросите любого, кто когда-нибудь имел со мной дело. Спросите кого угодно. Никто, ни один человек, никогда еще не обвинял меня в ненадежности.
Сиренити была поражена силой его реакции на ее замечание. Но одновременно почувствовала и раздражение.
- О, я не сомневаюсь, что вы абсолютно надежны когда речь идет о том, как вы ведете дела. Ваши контракты наверняка не оставляют никаких лазеек, и вас, очевидно, никогда не обвиняли в мошенничестве. Ho я говорю о возможности доверять вам в личном плане.
- Черт возьми, Сиренити, мне это очень не нравится. Я не лгу.
- Если это вам так сильно не нравится, то вы вольны уехать из Уиттс-Энда в любое время. Никто не собирается вас удерживать.
Калеб отпустил ее руку. Он двинулся вперед, и в его шагах было что-то гневное и угрожающее.
- Вы нарочно хотите все осложнить, не так ли?
- Осложнить? - Сиренити ускорила шаг, чтобы догнать его. - Калеб, я не понимаю, что здесь происходит. Что вы от меня хотите после всего, что между нами произошло?
- Разве не ясно? Хочу, чтобы вы дали мне еще один шанс.
- Но вы и так получаете ваш второй шанс, - возразила она. - Похоже, что я не могу вам в этом помешать. Как вы говорите, мне от вас не отделаться, и вы остаетесь моим консультантом, хочу я этого или нет.
- Я говорю сейчас не о деловой стороне всего этого. Я это говорю в личном плане.
Вопреки своей настороженности и глубокой неуверенности Сиренити вдруг ощутила трепет радостного возбуждения и надежды. Она крепко сжала конверт.