Я люблю сидеть в саду. От фасада усадьбы открывается чудесный вид на Грин: зеленая травка, старая церковь со шпилем до самого неба, стоящие рядком шесть старинных коттеджей. Посреди Грина находится пруд с утками и деревянной скамеечкой у воды. Но мне больше нравится вид с противоположной стороны дома. Я люблю наш луг, окаймленный еловой рощицей. Приходя в сад, я обычно иду в огороженный заборчиком розарий и сажусь в одно из плетеных кресел, которые стоят там.
Там я сидела и на этот раз, делая вид, что читаю, но на самом деле мечтая о том, как встречусь с Магнусом. Наедине. Сегодня он с нами обедал, и у меня сердце замирало от счастья. Надежда на то, что удастся поговорить с глазу на глаз о действительно важном, меня не покидала.
– Мисс Анна Алиса… – раздался голос одной из горничных. – Вас спрашивает джентльмен.
Я подскочила.
Мысли мои были полны Магнусом, и я по глупости решила, что это он, поэтому и не спросила имени. Каково же было мое изумление, когда вместо Магнуса я увидела Десмонда Фезерстоуна.
Я почувствовала, как по телу прошел холодок мрачного предчувствия, которое он мне так часто внушал в прошлом.
– Мисс Анна Алиса. Рад видеть вас.
– О… Мистер Фезерстоун… Давно мы вас здесь не видели.
– Я скучал по нашим встречам… Очень.
– Так вы вернулись.
– Увы, ненадолго.
– Давайте пройдем в гостиную. Быть может, вы хотите перекусить с дороги?
– Я пришел увидеть вас… Все остальное неважно.
– Прошу, входите. – Я провела его в маленькую гостиную рядом с передней. – Прошу, присаживайтесь.
Он положил шляпу на стол.
– Схожу велю принести чего-нибудь. Хотите чаю?
– С удовольствием.
– Пойду распоряжусь.
– О, прошу вас… – Он протестующее поднял руку, несомненно, удивляясь тому, что я не дернула шнурок звонка, чтобы вызвать слугу. Но у меня на это были причины, и я поспешно покинула гостиную.
Я бросилась к комнате отца. К счастью, он был у себя, дремал в кресле.
– Папа, у нас гость, – воскликнула я. – Друг мачехи. Мне кажется, вы должны спуститься к нему.
– Конечно, конечно. Друга моей жены нужно принять как полагается. Он представился?
– Это мистер Фезерстоун.
– Ах да! Припоминаю.
– Он в маленькой гостиной. Вы спуститесь? Я пойду велю приготовить чай.
Он спустился вместе со мной и вошел в гостиную. Вернувшись, я застала Десмонда Фезерстоуна за разговором с моим отцом.
Мне показалось, что при моем появлении он посмотрел на меня осуждающе. Принесли чай. Они разговаривали о погоде, а потом Десмонд Фезерстоун участливо поинтересовался здоровьем отца. Отец ответил, что здоров как бык. Не думаю, что он сказал правду, но после свадьбы он все время настаивал на том, что прекрасно себя чувствует.
– Давно я у вас не бывал. Мисс Анна Алиса вытянулась, честное слово!
– Скоро у нее день рождения. Восемнадцать лет исполняется.
– В самом деле! Замечательный повод для праздника.
Меня этот разговор начал раздражать. Мне было крайне неприятно, что они говорят обо мне так, будто я не стояла рядом с ними, словно я была ребенком, чей рост заслуживал обсуждения.
– Да, – сказал отец. – Конечно же, мы будем праздновать. Моя жена так к этому готовится, точно это ее день рождения.
– И когда это великое событие случится?
– Через несколько дней. Если точнее, двадцать первого. Не знаю, сколько гостей будет. Список постоянно растет.
– На правах старинного друга семьи мисс Мэллори позволю себе бестактность… И попрошу вас пригласить и меня.
– Для друга миссис Мэллори у нас всегда открыты двери, правда, Анна Алиса?
Я была рада, что он не стал дожидаться ответа, хотя Десмонд Фезерстоун с любопытством приподнял брови.
Отец продолжил:
– Мы надеемся, что боги окажутся милостивы, и вечер будет теплым. Если придется собраться в доме, боюсь, нам будет тесновато.
– Я уверен, боги будут милостивы в такой знаменательный день, – произнес Десмонд Фезерстоун.
Я рассердилась. Так он, значит, будет на моем празднике. Меня охватило тяжелое предчувствие, что он его испортит.
Прошло немало времени с тех пор, как я в последний раз думала о нем, и вот он явился собственной персоной.
Когда вернулась мачеха, я поняла, что она не меньше моего поражена, увидев Фезерстоуна, и заметила, что приветствовала она его подчеркнуто холодно.
– Я снова оказался по соседству, – пояснил он. – И знаю, вы бы никогда не простили меня, если бы я не зашел к вам.
– Надолго? – осведомилась мачеха довольно бестактно, как мне показалось.
– Все зависит от дела.
Отец сказал:
– Мистер Фезерстоун дал слово, что придет на праздник.
– Вот как, – негромко промолвила мачеха.
Я обрадовалась, когда он ушел.
И все же я уже не чувствовала себя так беззаботно, как прежде.
21 мая
Мой день рождения и самый захватывающий день в моей жизни! Как удивительно, что это произошло именно в мой день рождения!
С утра небо заволокло тучами, и мы все очень боялись, что пойдет дождь. Слуги то и дело выбегали на улицу проверить, не началось ли.
Я рассматривала свое платье, висевшее в шкафу, наверное, раз двадцать, не меньше. Никогда еще у меня не было такого красивого платья. Я упросила мачеху разрешить Фредди лечь спать хотя бы на час позже. Она неохотно согласилась, но неохота ее, кажется, была притворной. Она по-настоящему любит Фредди, и это установило связь между нами… Несмотря на мое противление.
Днем тучи развеялись, и все сказали, что погода все же наладится. Ветер прекратился, и было решено, что, если не пойдет дождь, будем начинать, как и планировали, на свежем воздухе.
Мачеха чувствовала себя в своей стихии, руководила, организовывала, раздавала направо и налево команды. Отец взирал на нее с недоумением и нежностью. Как же он изменился после свадьбы! По крайней мере мачеха сделала его счастливым. Я уверена, он никогда прежде не был таким… Даже когда была жива мама.
Начали прибывать гости. Я, отец, мачеха и малыш Фредди как полноправный член семьи принимали их.
Как я обрадовалась, когда появился Магнус в сопровождении Мастерса! Меня поразило, как элегантно он выглядел в своем простом костюме. При виде его мне стали казаться смешными любые излишества, столь любимые задающими ныне тон в моде пустыми франтами и щеголями.
Погода установилась идеальная. Даже луна показалась на небе, придав происходящему еще более волшебный вид. Гости вскоре разбрелись по лугам и садам. Угощения должны были подавать в передней и столовой, чтобы люди, при желании, могли выйти и посидеть с едой в саду.
Все это омрачало одно: присутствие Десмонда Фезерстоуна. И мне казалось, что он подбирался ко мне все ближе и ближе.
Как же я радовалась, что Магнус так же твердо вознамерился весь вечер оставаться рядом со мной, и нам вместе удалось помешать осуществлению планов Десмонда Фезерстоуна!
Фредди ушел спать, когда ему велели. Он послушный мальчик и, по-моему, привык выполнять указания, не задавая вопросов. У меня подобное качество вызывает только жалость, и я часто думаю о том, какой должна была быть его жизнь с невесткой моей мачехи. Я никогда не расспрашивала его об этом, потому что чувствую, как он нахохливается, когда разговор заходит об этом. Наверное, мальчик хочет оставить это в прошлом.
Разумеется, раз это был мой день рождения, мне приходилось выполнять кое-какие обязанности и перед другими гостями. Я потанцевала с несколькими друзьями отца. Среди них были и именитые картографы, съехавшиеся из разных уголков страны.
Я могла разговаривать с ними о картах гораздо более уверенно, чем раньше, и все это благодаря Магнусу.
Правда, может быть, я показалась им слегка рассеянной, но это потому, что я все время думала о том, как бы поскорее вернуться к Магнусу, и, когда я возвращалась, он ждал меня, желая быть со мной так же страстно, как я желала быть с ним.
А потом были те несколько упоительных мгновений в цветнике, наполненном опьяняющим ароматом роз. Я всегда буду помнить этот окруженный невысокой стенкой розарий таким, каким он был в двадцать первый день мая 1792 года, потому что то был волшебный вечер. Я не забуду его, сколько буду жить.
Мы сели рядом на двух плетеных креслах, которые поставили у стенки, лицом к кованой калитке, чтобы сразу заметить, если кто-нибудь будет приближаться.
Из дома доносилась игра скрипки, то и дело раздавались взрывы смеха. Благоухающий воздух был тепл и свеж.
Он взял мои руки и поцеловал их.
А потом сказал:
– Как только я увидел вас, я понял.
– Я тоже.
– Как будто какая-то искра прошла между нами… Искра понимания. Да? Вы понимаете меня, я понимаю вас.
– Да, именно так и было.
– Жизнь прекрасна, но мне кажется, что такая гармония случается редко.
– Она бесценна.
– Мы сохраним ее такой.
– Магнус, – спросила я, – а что будет дальше? Ведь ваш дом не здесь.
– Да, – сказал он. – Я здесь на год… может, чуть дольше. А потом мне нужно возвращаться домой. Мы поженимся.
– И будем жить долго и счастливо… Прямо как в сказке.
– У нас будет много детей. Они станут работать с нами. Они будут исследовать мир. Это прекрасная жизнь.
– Я так счастлива, – промолвила я. – По-моему, еще никто и никогда не был так счастлив на свое восемнадцатилетие.
Немного помолчав, он добавил:
– Мы вместе отправимся на поиски моего острова.
– Ах да! Остров. Я все время чувствовала, что вы хотите рассказать мне о нем.
– Давайте я расскажу сейчас. Это место больше всего похоже на прекрасный сад. Я так давно хотел поговорить с вами об этом. Иногда это похоже на какой-то волшебный сон. Порой мне кажется, что я выдумал это место.
– Расскажите, мне ужасно хочется узнать.
Поколебавшись мгновение, он начал:
– Я попал в те широты с экспедицией, целью которой было составление морских карт. Мы знали, что там находится еще множество островов, кроме уже известных, и мы хотели их найти. Я, кажется, нашел один. Я даже уверен, что нашел. Но все по порядку. Мы плыли через Тихий океан от Сандвичевых островов, где лет десять назад капитан Кук погиб под палицами туземцев. Как же мне описать вам, что чувствуешь, когда плывешь по морю, где, возможно, ни один человек еще не плавал до тебя? Капитан Кук совершил так много открытий, что я побаивался даже, что нам ничего не осталось…
– Расскажите про остров, который вы открыли.
– Да, вы должны знать: я хочу, чтобы мы вместе отправились на его поиски. Я не буду знать покоя, пока не увижу его снова. И, когда это случится, я хочу, чтобы вы были рядом.
Я подняла руку, чтобы прикоснуться к его щеке, он перехватил ее и покрыл поцелуями.
– Вы почувствуете то, что чувствовал я, – продолжил он. – Почувствуете зов моря. Оно ждет нас. Ждет, когда человек его исследует… приручит и станет использовать себе во благо. Как же нам повезло родиться на этой Земле! Но я хотел рассказать о своем острове.
– Да, да, расскажите. Мне иногда кажется, что вы скрываете… не хотите говорить со мной об этом. Вы говорите, что расскажете, а потом… Начинаете сомневаться. Что же не так с этим островом?
Несколько секунд он молчал, потом продолжил:
– На море был штиль… Такой штиль, что трудно было поверить, что под нами море. А потом в считанные секунды начался шторм… Такой шторм вы и вообразить не можете, Анна Алиса. Вам не представить ярости урагана, ветра, подобного тысяче демонов, воющих, визжащих, стегающих дыбящиеся волны так, что море становится похожим на бурлящий котел. Дождь под неистовым напором ветра не падает сверху вниз, а летит горизонтально. Ураган похож на безумца, который в приступе ярости хочет разрушить все, что оказывается у него на пути. В такой шторм у судна нет шансов спастись. Я знал, что это случится. Мы молились, чтобы произошло чудо, но знали, что этого не будет. Мы знали, что судно не выдержит этого бешенства. Я понял, что настала моя последняя минута. Как ни странно, после этого я успокоился. Больше всего я жалел о том, что так и не открою новых земель, еще не известных человечеству. Мое имя умрет вместе со мной. Жизнь моя – пустяк, мелочь, не имеющая никакого значения, но у меня были грандиозные планы. Магеллан, Генрих Мореплаватель, Дрейк, Кук, Птолемей, Меркатор, Хондиус… Я мечтал стать одним из них. Человеку, чтобы заявить о себе, нужно время. Я с тех пор часто думал о людях, которых смерть забрала молодыми. У них не было возможности осуществить свои мечтания. Тогда мне показалось, что я стану одним из них.
Море швыряло нас, как щепку. Вверх, вниз, в одну сторону, в другую. Ветер завывал, как будто в насмешку над нами, а дождь, гром и молнии делали все, чтобы лишить нас последних крупиц мужества. И прямо посреди бушующего моря судно развалилось… Палуба вылетела у нас из-под ног, куски бортов и мачт полетели в воду. Надежды не осталось. Мы были обречены.
Мне каким-то чудом удалось уцепиться за бревно, вероятно, осколок палубы. В том, что конец близок, я не сомневался. Выжить в таком море было невозможно.
Я примерно представлял, где мы находились до того, как начался шторм, но не имел возможности вычислить, куда нас занесло. Думал я об одном: как удержаться на своем обломке бревна. Море швыряло его из стороны в сторону. Я уходил под воду… а потом снова всплывал. Я закрыл глаза и стал ждать смерти.
Говорят, когда человек тонет, ему вспоминается вся его жизнь. Он вспоминает каждую подробность… детство… школу. Со мной такого не было. Быть может, из-за того, что я слишком замерз. Не знаю, как я удержался на своем плоту. Но, очевидно, я это сделал, и прошлое мне не вспоминалось. Все существование мое тогда сосредоточилось на одном: не отпустить кусок древесины, единственное, что могло мне помочь в борьбе с бушующим морем. Борьба истощила мои силы, и я почувствовал, что сознание ускользает.
Когда я пришел в себя, все полностью изменилось. Я услышал легкий шелест набегающих на песок волн. Дул едва заметный свежий ветер. Открыв глаза, я увидел чистое голубое небо и море, спокойное, как озеро. Какой мягкой и ласковой была эта прозрачная синь. Позже я узнал, что оно может быть и чисто-зеленым. Это море казалось не похожим ни на одно из тех морей, которые я повидал по всему миру. Но я оказался у острова, и там все было по-другому.
– Значит, вот как вы попали на остров?
– Да, так я попал на остров. Открыв глаза на берегу, первым делом я увидел… людей. Они сидели на корточках в некотором отдалении от меня. Высокие мужчины и женщины с голыми детьми смотрели на меня большими удивленными темными газами. У них была светло-коричневая кожа, на голове – копна темных волос. Я заметил, что все они обвешаны украшениями, отчего казалось, будто их тела сделаны из золота. У женщин на шее и лодыжках висели цветы.
Самый рослый из мужчин – я принял его за вождя – подошел ко мне и что-то произнес на языке, которого я не понимал. Я попытался объяснить… Но все было и так понятно. Мое состояние и кусок дерева, который вынес меня на берег, говорили сами за себя.
Все то время, пока я находился там, в основном мы общались знаками, жестами и мимикой. Они принесли носилки из нескольких нетолстых бревен, связанных травой, и уложили меня на них. У меня не осталось сил, чтобы идти самому. Двое мужчин понесли меня в одну из хижин, круглую, с соломенной крышей. Позже я узнал, что то была хижина вождя. На земляном полу внутри хижины стояли грубые скамьи. На одну из них меня бережно уложили, несколько человек обступили меня и начали рассматривать. Мне принесли еду: манго, папайю, сладкие бананы, орехи и еще фрукты, которых я никогда прежде не пробовал. Меня напоили чем-то огненно-горячим, отчего у меня закружилась голова и все поплыло перед глазами. Когда я отвернулся, мне принесли кокос с молоком.
Я пытался представить, что они хотят со мной сделать. Конечно, я слышал рассказы о свирепости туземцев некоторых отдаленных земель. Капитана Кука забили насмерть палками, когда он высадился на Сандвичевых островах, чтобы вернуть украденный с корабля баркас. Мне бы могли мерещиться видения страшной смерти, которую они мне готовили, но этого не было. Как ни странно, я сразу почувствовал доброту этих людей. Высокие и сильные, они могли быть воинственными, но в них была какая-то мягкость, и, несмотря на мое положение, я не чувствовал страха.
Утолив голод, я провалился в глубокий долгий сон. Время от времени просыпаясь, я всегда замечал устремленные на меня темные глаза, иногда несколько пар. Мне подносили еду: кокосовое молоко и еще какой-то фрукт, которого я раньше не пробовал, но знал, что это плод так называемого хлебного дерева.
Я думаю, что они ухаживали за мной самое меньшее дня четыре, прежде чем я окончательно окреп.
Когда я встал, они захлопали в ладоши, закричали, а один из них выбежал из хижины и начал бить в некое подобие примитивного барабана, что, как я позже узнал, служило призывом к общему сбору. Следующий час, или около того, я не забуду никогда. Туземцы начали входить в хижину, чтобы поглазеть на меня. Они ходили вокруг меня, щупали, удивляясь, догадался я, белизне моей кожи. Они с изумлением заглядывали в мои голубые глаза, но больше всего их поразили мои светлые волосы.
Никакого страха я не испытывал. Вот что самое удивительное. Вокруг меня стояли рослые, крепкие мужчины и женщины в сверкающих золотых украшениях и цветах. Они могли меня пытать, могли убить самым жутким способом… Но тогда мысли об этом мне не приходили в голову. Лишь покинув остров, я впервые подумал об этом.
Это были счастливые люди. Они много смеялись, приседали на корточки вокруг меня, трогали мои волосы снова и снова, протягивали фрукты и разбитые кокосы с напитком.
Я сел рядом с вождем. О том, что это вождь, я догадался по количеству его украшений. На нем их было больше, чем на остальных. Да и держался он властно.
Вот… Таким был мой остров.
– И как долго вы на нем прожили?
– Не знаю. Я потерял счет дням. – Он повернулся ко мне. – Я должен найти его. Все на нем было таким необычным, мне даже порой казалось, что такого места просто не может существовать, что это плод моего воображения.
– Разве такое возможно?
– Нет, невозможно. Я на самом деле побывал там.
– Расскажите еще. Расскажите все, я хочу знать все, что случилось с вами в этом приключении.
– Мы общались знаками. Я выучил несколько их слов. "Идти", "приходить" – такого рода слова. Этот народ жил в благоденствии, потому что у них было все, что они хотели. Рыбы и фруктов хватало всем. Они выращивали какие-то растения, которых я никогда раньше не видел. Еду они готовили в земляных печах, которые представляли собой зарытые в землю золотые горшки, нагреваемые лучами солнца, и иногда использовали особую конструкцию, наполненную сухой травой, в которой доведенные до кипения продукты томились до окончательной готовности. Питались они большей частью рыбой, которая водилась у острова в изобилии и ловилась без особого труда. Вся их одежда была сплетена из листьев или волокон растений. Жили они просто, и никогда, ни в одном другом месте я не наблюдал такой гармонии, как на том острове. Они просто верили в добро… Работали сообща… Один за всех и все за каждого… То был рай, Анна Алиса.