– Да нигде не бываю, – серьезно и грустно ответила Надя. – Ни сил, ни времени нет. Не помню, когда брала в руки книгу, кроме учебников. Газеты мама выписала – "Правду" и "Вечерку", – но их я даже не вижу. По-моему, мать в них селедку заворачивает. – Когда достанет, конечно, – весело рассмеялась она; потом опять опечалилась. – А в театре, не помню, когда и была. Разве что с подружками в кино схожу. Представляешь – даже телек не смотрю!
– Может, не стоит надрываться, а жить, как другие девочки? – озабоченно высказался Степан Алексеевич. – Уж слишком много сил ты отдаешь спорту. По-моему, такое одностороннее развитие тебе повредит, доченька. Нужно уделять внимание не только физическому, но и духовному развитию!
– А как же я поступлю в Инфизкульт? Не будет результатов – не пройду по конкурсу! – уверенная в своей правоте, заявила Надя. – Для меня главное – физическая культура. Я верю в свой спортивный талант! Повезет – стану рекордсменкой! А тогда-а... – мечтательно протянула она, – известность, заграница, деньги, модные тряпки... Словом, роскошная жизнь! – Она помолчала. – Ну что меня ждет, если я займусь своим, как ты говоришь, культурным развитием? – вопросительно посмотрела она на отца. – Кем стану? Что получу? Жалкие гроши, как все? Нетушки! Не хочу!
Розанову не по душе пришлась философия дочери, ее чрезмерный прагматизм, но что скажешь – во всем этом много жизненной правды... Он все же счел своим долгом заметить:
– Что ж, ты уже взрослая, Наденька. Сегодня я это как-то особенно ясно увидел. Делай что считаешь нужным, к чему лежит душа. Но прислушайся иной раз к отцу. Любя тебе говорю: не станешь культурным человеком – с тобой будет общаться неинтересно. В личной жизни трудно придется... Подумай, дочь!
Наученная неудачным любовным опытом, Надежда не поощряла ухаживаний мужчин: все они эгоисты и заботятся лишь о том, чтобы удовлетворить свою похоть. Но однажды все же не выдержала характер. Бескорыстная преданность и постоянное дружеское внимание долговязого, сутуловатого Кости из мужской волейбольной команды возымели свое действие. Не скрывая, что влюблен, он почему-то всегда оказывался у нее под рукой.
Спрашивал с дружеской улыбкой:
– Как дела, Наденька? Какие у нас проблемы?
И если таковые были – приходил на помощь. Мужской красотой он не блистал, но был физически развит, силен и резок в игре. Надя знала, что ребята его побаиваются – был скор на руку, если надо дать сдачи. Несколько раз он уже защитил ее от хамства "ходоков", которые к ней приставали. Постепенно она привыкла, что Костя всегда ждет ее после тренировок, провожает домой, болеет за нее на соревнованиях, и стала отвечать взаимностью.
Ходили вместе в кино, на танцы, и ни разу Костя не докучал объяснениями – видел: не расположена она к еще большему сближению. Его терпение и выдержка наконец заинтриговали девушку. "Интересно, а он вообще нормальный парень? – думала она иногда. – Если нет, тогда зачем он за мной ходит?" Так, незаметно для нее самой, в Наде проснулся к нему чисто женский интерес, и она вдруг открыла, что он привлекателен как мужчина, что волнует ее.
Однажды, когда они возвращались домой после тренировок, Костя повел ее новым путем.
– Это куда же ты меня потащил? – запротестовала Надя. – Мы здесь никогда не ходили.
– Погоди немного, узнаешь. – Он посмотрел на нее загадочно и широко улыбнулся. – Есть одно дело!
Что ж, прогуляться она не против – погода прекрасная, время не поджимает... Вышли на Сретенку; Костя завернул в узкий переулок и остановился у старой, облупленной трехэтажки.
– Вот здесь я живу, вместе с мамой. Может, зайдем?
– Никак соблазнить меня решил? – рассмеялась Надя. – Долго же собирался!
– Лучше поздно, чем никогда, – так же весело ответил он. – Не хочешь познакомиться с моей мамой?
– Если ты, Костя, жениться на мне решил, то зря, – в том же шутливом тоне заметила Надя. – Я еще несовершеннолетняя – ничего не выйдет!
– А что, это идея! – не сдавался он, сохраняя тон шутки. – До твоего совершеннолетия рукой подать, а вместе жить веселее.
– Как знать, всякое может быть, – посерьезнела Надя, но тут же, как бы отбросив сомнения, тряхнула головой. – А впрочем, пойдем посмотрим! Думаю, твоя мама тоже хороший человек!
Костиной мамы, конечно, не оказалось дома, – Надя поняла, что это только предлог, но это не смутило. Она беспечно уселась на узкий диван в его маленькой комнатке.
– Ну что, правильно я оценила твое коварство? Решил подвергнуть меня искушению?
Не боялась она ничуть: он сильный, но, если захочет, она сумеет дать достойный отпор.
– Ты права, как всегда, – не смущаясь, признался Костя. – Мне давно уже надо с тобой поговорить, да все откладывал, опасался плохих для себя результатов. – И поднял на нее теплые карие глаза. – Как видишь, наконец решился. А к себе привел, потому что дома и стены помогают.
– Так что ты хотел сказать? Говори! – Надя все еще пыталась дружески шутить. – Боюсь, если сейчас не скажешь – еще на полгода замолчишь!
– Тогда слушай. – Он сел рядом, коснулся ее рукой.
Ей тут же передалось его волнение, его трепет и искренность.
– Я почему тебя заметил и полюбил? – без предисловий начал он, горячо глядя ей прямо в глаза. – Видел, как ты нуждаешься в поддержке, понял – жестоко кем-то обижена. Это ведь не скроешь под маской безразличия – ну там ко мне, к другим... кому ты нравилась.
Видя, что Надя молчит потупив взгляд, он понял, что недалек от истины, и с жаром продолжал:
– Ты красивая, Наденька, очень, но есть и другие симпатичные девчонки. Я не мальчик и сразу понял: тебя мучает сердечная боль. Вот ты сразу и запала мне в душу. Мужчина создан, чтобы защищать женщину! – Сел поближе, прижал ее к себе, обхватив большой, сильной рукой. – Что же стряслось с тобой, Наденька? Ты нормальный человек, а сколько я провел с тобой времени – ты на меня вот ничуть не реагировала. А ведь я знаю, что нравлюсь женщинам. – И, повернув ее лицом к себе, нежно обнял обеими руками, прижал ее волнующуюся грудь к своей – широкой, мускулистой.
Ей и хорошо было с ним, и очень жалко себя. Он по-человечески к ней относится – с любовью и заботой. В его поведении нет и намека на животное стремление лишь удовлетворить плотское желание, чем отпугнули ее прежние избранники. Но она все еще не верит ему, нет... "Неужели и он такая же скотина? Неужели лжет, разыгрывает комедию, чтоб доверилась? Ну если и в нем я ошибаюсь... – с болью в сердце думала она и, не выдержав горьких воспоминаний, разрыдалась.
Он растерялся, чувствуя к ней подлинное сострадание. Не зная, как утешить, стал покрывать поцелуями ее лицо и шею, постепенно загораясь желанием и страстью. Захлебываясь слезами, ручьем лившимися из глаз, она доверчиво к нему прижалась, отвечая страстными поцелуями. Такой бурный отклик с ее стороны после долгого безразличия совсем его распалил, но он любил ее и сдержался. Не стал спешить: нежно, едва касаясь, расстегнул на ее груди блузку, стал тихо ласкать большой, теплой рукой.
– Поверь, Наденька... ты мне так дорога... я так желаю тебе счастья... – шептал он, задыхаясь от избытка чувств. – Просто нет у меня слов!
Девушку захлестнула горячая волна страстного томления – ни о чем не надо думать... отдаться желанию... пусть это произойдет, и поскорее! Сама сняла с себя трусики, откинулась на спину, увлекая его за собой.
– Костенька, Костенька!... – шептали ее губы. – Больше она ничего не могла вымолвить, только стонала от нетерпения.
Он тихонько разделся, не торопясь, давая ей время, и лег рядом; стал целовать, ласкать руками, губами ее горячее, юное тело. Он был терпелив и нежен, он довел ее до сладкого исступления и только тогда, помогая себе рукой, мягко, осторожно – не дай Бог сделать ей больно, неприятно, – вошел в нее и стал медленно двигаться, чутко прислушиваясь к ней, к ее дыханию, к ее эмоциям.
Когда она застонала, страстно прижимая его к себе, он усилил темп, и Надя впервые испытала высшее наслаждение, осознала, что теперь лишь, с ним, стала женщиной... Он продолжает двигаться, ей все еще так изумительно сладко... Но вдруг он остановился, отстранился с мучительным стоном, и вскочил, выбежал из комнаты... Вернулся быстро, ласково обнял, поцеловал:
– Прости меня, так было нужно.
Надя не произнесла ни слова, только благодарно улыбнулась и, обняв, прижалась к нему всем телом. "Какая же я была дура! – Есть же настоящие мужчины!"
Они лежали рядом, молчали, отдыхали, радовались оба, что судьба соединила их. А потом снова обняли друг друга...
Жарким июльским днем, в воскресенье, когда тысячи москвичей отдыхают, устремляются за город, на природу, поближе к деревьям и к воде, Костя позвонил.
– Наденька, тут ребята из команды собрались поехать на пляж в Татарово – в волейбол поиграть вместо тренировки. Не хочешь присоединиться? Тоже потренируешься: вода в Москве-реке теплая. А потом... – он сделал паузу и жарко прошептал: – Ко мне заглянем. Маманя моя в гости собралась. Ну как ты?.. Как тебе такая перспектива?..
Ей понравились его неуверенность, его горячий шепот в телефонную трубку.
– Сам знаешь... – И зарделась, чувствуя, как горят щеки и грудь. – С тобой – хоть на край света!
– Тогда живо собирайся – встречаемся на "Соколе" в десять. И не опаздывай! – с шутливой строгостью приказал он. – Ребята наверняка прихватят девчонок – не одна будешь.
Когда шумная компания добралась до модного Татаровского пляжа, уже стоял полдень. Нашли подходящее место, пристроили вещи и затеяли пляжный волейбол.
Загорая на пушистом мелком песочке, Надя наблюдала: классно играют, и все такие стройные, сильные, молодые...
– Люблю своего Костика! – вдруг прошептала она, радуясь переполнявшему ее горячему чувству, искренней вере: он – ее судьба.
Перерыв... Костя, тяжело дыша, опустился рядом с ней на песок.
– Знаешь, уже после того, как ты из дома выехала, я чуть всех не подвел, – сообщил он ей то, чего не хотел говорить раньше, чтобы не испортить настроения. – Мама прихворнула, так что планы наши на сегодня... сама понимаешь... рухнули. Мне надо пораньше домой вернуться. Огорчена ты, да? – И ласково растрепал ее коротко остриженные волосы.
Вместо ответа Надя попросила:
– Давай полежим немного рядышком, поговорим... Мы так мало знаем друг о друге.
– Да я и сам хотел... – Он перевернулся на спину. – О чем сначала? Выбирай сама, Надюша.
– Я вот давно не решаюсь тебя спросить... Почему вы с мамой живете вдвоем? А где отец?
– Не люблю говорить на эту тему, но тебе скажу. Разошлись они – другую нашел. Банальная история.
– А кто он? Вы с ним видитесь?
– Очень редко. Он сейчас большой человек – областной прокурор. В Иркутске. Его мадам против наших встреч.
– А он вам не помогает? Вы так бедно живете...
– Очень слабо помогает. А последнее время – никак.
Мама с ним не была зарегистрирована.
– Поня-ятно... У меня ведь похожая история, Костик.
– Похожая, да не совсем. Твой отец – порядочный человек, хоть и не прокурор. – Нахмурил брови и, желая закончить неприятный разговор, признался: – Теперь понимаешь, почему я землю рою на тренировках, стараюсь поскорее мастером спорта стать, попасть в сборную!.. Ничего так не хочу, как утереть нос этому законнику – он знать не хочет собственного сына. Вот прославлюсь – пожалеет тогда! – Вздохнул, спохватился, что грустить не время и не место. – Пойдем лучше искупаемся, а? Поговорим о чем-нибудь более приятном...
Они взялись за руки, побежали к воде и с разбега окунулись в речную прохладу. Плавали, ныряли, окатывали друг друга водой, радуясь жизни, молодости и прекрасному летнему дню, – чувствовали себя счастливыми.
Глава 11
СПАСЕНИЕ НА ВОДАХ
В начале того лета город оказался во власти антициклона – стояла жара; вода в Москве-реке прогрелась до 23 градусов, как в теплом море. Москвичи задыхались от духоты и пыли в раскаленном городе.
Но на шикарной даче Григорьевых царила тенистая прохлада (рядом большой участок соснового леса, и потому воздух чистый, свежий). Света, свободная от всех дел, позавтракав на террасе, удобно расположилась в кресле-качалке с "Иностранной литературой" в руках – давно собиралась почитать новый роман. Ох, конечно, зазвонил телефон, а трубку снять некому – родители ушли на утреннюю прогулку. Девушка, досадливо поморщившись, неохотно встала – вот некстати!
– Светлана Ивановна! Тут к вам молодые люди пришли. Передаю трубку Олегу Хлебникову, – услышала она голос дежурного охранника: он хорошо знал Олега, часто приезжавшего к Григорьевым и к своему дяде, на соседнюю дачу, но правила службы требовали – докладывать.
– Пропусти их, Степаныч! – разрешила она.
Вздохнула невольно: сегодня почему-то хочется побыть одной, усталость, видно, накопилась. "Сейчас, конечно, потащат к реке – купаться, кататься на лодке..." – подумала безрадостно. Плавает она плохо, воды боится – в детстве не учили. Мама плаванием не увлекалась: у них в деревне и речки не было настоящей – так, узкий ручей. А Иван Кузьмич все умел, но тут как-то оказалось недосуг. Вот идут по аллее Олег, его школьный приятель Вадик... Светлана отложила журнал, встала и пошла им навстречу.
– Так и знал – в тени отсиживаешься. Это в такой-то чудесный день! Непорядок! – с энтузиазмом воскликнул Олег, тепло пожимая ей руки и ласково глядя в глаза; поцеловать ее при Вадике все же не решился – счел неудобным.
– Прости, что мы без предупреждения. Собирался к дяде Коле нагрянуть – у него тоже своя лодочная станция. Ведь на общем пляже сейчас не протолкнешься! – Он будто оправдывался. – А по дороге вот передумал. – И горячо посмотрел на Свету. – Так вдруг захотелось тебя повидать, пообщаться! Ты ведь знакома с Вадимом? Помнишь, мы встречались с ним в театре?
– И не только в театре, – еще на концерте в консерватории, на футболе... Ты, верно, забыл? – поправил его Вадим, подходя к Свете. – Здравствуй, Светочка, и, пожалуйста, относись ко мне как к старому знакомому!
Ростом он немного пониже Олега, но такой же крупный, тяжелый; вместе они занимались штангой. Молодые люди стояли, переговариваясь, у террасы огромного бревенчатого дома, с широкими, светлыми окнами в резных наличниках, утопающего в декоративных кустарниках и цветах. Вся территория вокруг тщательно ухожена. Болтая, они и не заметили, как к ним подошли, поднимаясь по склону от реки, Иван Кузьмич и Вера Петровна.
– Так у нас гости? – удивилась хозяйка и поздоровалась. – Ты, Олег, всегда сваливаешься как снег на голову, – слегка пожурила она. – А кто этот мальчик с тобой?
– Мой товарищ Вадим – мы с ним вместе и в школе, и на тренировках; штангу толкаем, – весело представил Олег приятеля. – Светочка меня уже простила за вторжение. И у вас прошу прощения! – Он с шутливой покорностью склонил белокурую шевелюру. – Повинную голову меч не сечет!
– Ну ладно, придется простить. Как, папочка? – взглянула на мужа Вера Петровна: она любила молодежь, и кутерьма, которую всегда затевала юная компания, ей не досаждала. – Чайку хотите? Или чего-нибудь посущественнее? – радушно предложила она. – Мы с Иваном Кузьмичом, например, проголодались после прогулки.
– Спасибо огромное, но мы с утра хорошо заправились, – за обоих ответил Олег. – Наша единственная цель – песочек, река, лодочка! Мы пришли, чтоб и Светочку вовлечь в эти удовольствия.
– Ну и отлично! Только, пожалуйста, будьте поосторожнее! – напутствовала Вера Петровна.
После недолгих сборов троица вышла из дома, переодетая по-пляжному. Светлана, выступавшая с царственной грацией, – в красивом двухцветном купальнике, облегающем ее юные, соблазнительные формы, и босоножках; ребята, оставившие верхнюю одежду на даче, – в безрукавках нараспашку, плавках и сандалиях на босу ногу.
По травянистому склону спустились к крошечному пляжу, с кабиной для переодевания и деревянным помостом для схода в воду. К нему пришвартована моторка, привязаны цепью две маленькие свежеокрашенные лодки.
– Эх, жаль, никто из нас с мотором не умеет обращаться! – огорчился Вадим. – А здорово бы по реке прокатиться, на людей поглядеть, полюбоваться окрестностями...
– Пустяки! Мы и на лодочке... Вам, лодырям, грести не придется, не бойтесь! – заверил Олег, поводя широкими плечами и немного рисуясь. – Мне полезно немного размяться.
– Ну как, поплывем? – дуэтом обратились ребята к Светлане.
– Да я не против! – охотно согласилась она. – Только обещайте не бузить: я очень боюсь воды и плохо плаваю. – Сказать "совсем не умею" почему-то постеснялась.
– С нами тебе нечего бояться, – снисходительно заверил Олег. – Ты только посмотри, какие мы сильные! Ну а плаваем как рыбы!
Взяли весла и уключины из раздевалки, отвязали лодку, удобно в ней устроились: Олег сел на весла, а Вадим и Света – на широкую, удобную лавочку на корме. Вадик управлял рулем. Мощными гребками, красиво раскачиваясь в такт атлетическим торсом и получая от этого большое удовольствие, Олег быстро вывел лодку на середину реки.
Поплыли мимо Серебряного бора, с огромным пляжем, усыпанным до отказа отдыхающими. Москвичи любили Серебники – здесь все, что необходимо для отдыха: благоустроенный пляж со спасательной станцией, кафе, закусочные, кинотеатр. В общем, одна из заповедных зон отдыха. Главное достоинство – чистый воздух, сосновый лес – все заботливо оберегается. Здесь ведь и частные дачи, и казенные, и пансионаты, спортивные базы. Вот и приезжали сюда в большинстве простые москвичи – в выходные дни, семьями, компаниями и поодиночке.
Блеск воды, солнечные лучи, пестрый калейдоскоп "жанровых сценок"... а сколько лодок, сколько купающихся переплывают с берега на берег... Ребятам, видно, нелегко давалось управление лодкой в этой тесноте и многолюдье.
– Светочка, здесь что-то слишком много народу. Давай обратно, в сторону Татарово, а? Там река свободнее! – предложил Олег, переглянувшись с приятелем.
– Да как хотите, мне все равно... – Света блаженно откинулась на спинку сиденья, с бумажкой, приклеенной к носу, – она загорала.
Осторожно, чтобы не задеть головы купающихся, молодые люди развернули лодку и поплыли в обратном направлении.
В этот солнечный, жаркий день на молодежном пляже в Татарово, на берегу Москвы-реки неподалеку от Серебряного бора, народу было полно, конечно, – не меньше, пожалуй, чем там, откуда наши герои уплыли на лодке.
В одной из маленьких компаний, усеявших весь пляж, среди группы товарок из команды по водному поло, загорала Надежда Розанова. Не развлечься в такой замечательный выходной день грешно, да и форму надо поддерживать, плавать, готовиться.
Надя предпочла бы очутиться здесь сегодня с Костей – она очень к нему привязалась. Но друг ее отбыл с командой на Украину – на межреспубликанские соревнования. Встречались они в последнее время редко из-за беспрестанных разъездов: то сборы, то состязания... Спортивные профессии у них разные, да пусть хоть и одна – все равно у мужчин и женщин пути расходятся.
Но существовала и еще одна, может, даже более огорчительная причина: Костю не приняла, знать не хотела Лидия Сергеевна. Ревностно следила она за спортивными делами дочери и заметила, разумеется, что у Нади появился постоянный друг – часто провожает до дома.