– Ну что поделаешь! Только я обязательно провожу вас до метро. Миша! Пойдем прогуляемся – составь компанию, – обратился он к приятелю. – Нужно Светочку проводить.
То ли он что-то приметил в поведении Михаила, то ли от него не ускользнуло безразличие Светы к Олегу, Михаил будто этого и ждал – мгновенно поднялся и последовал за ними. Они гурьбой спустились по лестнице, пересекли дворик и вышли в Малый Афанасьевский.
После душной, несмотря на распахнутые окна, квартиры так приятна вечерняя прохлада – дышалось легко и свободно. Светлана понимала – надо поторапливаться, а то не успеет до прихода отца; но домой не хочется... "И чего я так боюсь папу? Съест он меня, что ли? Ведь я уже взрослая", – рассуждала она, в общем-то, здраво. Даже обрадовалась, когда на углу у Гоголевского бульвара Марик неожиданно предложил:
– Ребята, давайте прогуляемся до метро "Кропоткинская", а? Сядете в метро там. Хочется подышать воздухом. У вас на это уйдет лишних пять минут, а нам-то с Мишей возвращаться – душновато в доме.
Возражений не последовало, и все пятеро направились по бульвару к станции метро "Кропоткинская": впереди – Олег с девушками, немного позади – Марик и Миша. В этот теплый августовский вечер на Гоголевском было еще многолюдно: шли по аллее прохожие, гуляли пожилые и юные пары; веселились компании молодежи.
Одна из таких, разухабистая, неприятная, разместилась на лавочках по обе стороны главной аллеи: подвыпившие парни блатного вида что-то мычали под гитару, наяривали цыганочку прямо поперек дороги. Стоило Олегу со Светланой и Надей с ними поравняться, как путь загородили двое.
– Вот это крали! – восхищенно воскликнул один. – Куда торопитесь? Присоединяйтесь-ка к нам! – И с неуклюжей, издевательской галантностью протянул руки девушкам, будто их спутника не существовало.
– Ребята, вы что, не видите? Девушки заняты, – с суровым видом, но миролюбиво выступил вперед Олег, выпрямившись во весь свой могучий рост и расправляя плечи.
Страха он не чувствовал: в этот час, на виду у многочисленной публики шпана не посмеет затеять драку.
– А ты, шкаф, подвинься! – презрительно-добродушно посоветовал жилистый тип, с белобрысой челкой, спадающей на глаза из-под кепки. – Лучше двигай-ка отсюда, не то перо в бок получишь, – почти ласково прошепелявил он.
– Ты слушай, слушай, что тебе говорят, слоненок! – так же тихо, приветливо обратился к нему второй, повыше и покрепче на вид. – Не лезь на рожон – не стоит.
Олег понял – с ними не шутят; страх охватил его. Он оглянулся: Марк и Миша остановились позади, наблюдают за развитием событий. Он приободрился, собрался с духом и, рисуясь перед девушками своей мощью, сделав угрожающий шаг вперед, предупредил.
– Вы что, парни? А ну, прочь с дороги! Кого путаете? Вон, милиция рядом! На нары захотели?
При этих словах вся компания вскочила на ноги как по команде. Ах так?! Теперь уж не до девушек! Жилистый так двинул Олегу кулаком ниже пояса, что тот, взвыв от боли, согнулся пополам. Тогда противник нанес ему удар в лицо – заплыл глаз, потекли "кровавые сопли". Вся остальная компания вмиг набросилась на Олега со всех сторон, и он завертелся среди них, как медведь среди своры охотничьих собак, вопя:
– Что вы делаете?! За что?!
Он даже не пытался дать сдачи – не умел драться: рос большим и сильным от природы; самый рослый в классе, никого не обижал; ну и к нему не лезли – побаивались. Сам он считал, что, если понадобится, постоять за себя сумеет. А теперь вот растерялся, поддался...
И Марк, и Михаил ребят этих из своего района давно знали – о них шла дурная слава – и потому не вмешивались – авось все кончится миром. Да и от Олега веет силой, вид у него суровый и внушительный, а урки силу уважают. Но, поняв, что из него сейчас сделают отбивную, а может, и ножом пырнут, не сговариваясь бросились на выручку.
– Ребята, атас! Смывайтесь! Эй, Батон, ты что – не видишь? – Подбежав, Марк схватил за руку коренастого, толстого громилу, замахнувшегося на Олега ногой. – Кончай! Это свой парень!
– А ты чего здесь мельтешишь? – огрызнулся, узнав его, Батон. – Вали отсюда, а то и тебе достанется!
Михаил не разговаривал, – он действовал умело и быстро: в мгновение ока расшвырял нападавших, загородил Олега своим большим телом и, бесстрашно глядя на это хулиганье, решительно заявил:
– Хватит, братва! Вы его прилично отделали. Говорят вам – это свой парень. Кто его тронет – будет иметь дело со мной!
"Братва" заколебалась – Михаила здесь хорошо знали.
– Это Мишка-самбист... Крутой малый... – слышалось в прошелестевшем ропоте.
Справиться-то они с ним справятся – их вон сколько, – да не стоит связываться: не всегда ведь ходят компанией...
– Светочка, тихо-тихо идите в метро, – подойдя сбоку, шепнул Марик, воспользовавшись возникшим замешательством. – Это опасные ребята, мы тут сами разберемся. Выручим Олега!
Неизвестно, чем кончилась бы стычка, если бы вдруг не раздался истошный крик:
– Полу-ундра! Фарао-оны!!
От метро, не слишком торопясь, бежали в сторону "происшествия" два милиционера, – видимо, кто-то из прохожих сообщил, что на бульваре драка, и потребовал от них действий. Шпана бросилась врассыпную. Миша и Марик под руки подвели избитого, растерзанного Олега к лавочке, усадили и стали приводить в чувство.
Подоспевшие, как всегда, поздно стражи порядка хотели составить протокол, благо в свидетелях недостатка не ощущалось. Поначалу Олег согласился, переполненный жаждой мести за боль и унижение. Но друзья, выручившие его из беды, отсоветовали:
– Это уголовная шпана, Олег, – многие сидели. Тебе же будет хуже, с ними лучше не связываться!
– А вы что же не предупредили, ведь видели, как они пристают?! – набросился на них Олег. – Тоже мне друзья! Вы же их знаете!
– Мы бы помогли. Тебе не стоило им угрожать – для них это что красная тряпка для быка, – спокойно объяснил Марик. – Не обижайся! Нескладно вышло, но царапины заживут, а нам еще отдуваться.
– Никогда не имел дела с подонками и, надеюсь, не буду! – проворчал Олег, потирая ушибы и поправляя на себе костюм, потерявший, разумеется, в драке свой шикарный вид.
Он уже полностью оправился от шока, боли не чувствовал, но обидно ведь и стыдно – проявил полную беспомощность, так и не сумел дать сдачи...
После нового удара, нанесенного его мужскому достоинству и авторитету, Олег понял: в сердечных делах со Светланой он потерпел окончательное фиаско. Она теперь долго этого не забудет – женщины беспомощности не прощают! Вот не везет! Мало было этой несчастной лодки, так шпану нечистый на него наслал! Дяде не понравится – недоволен будет, если Светлана от него отвернется. Что поделаешь, придется разыгрывать бескорыстного друга, а там он что-нибудь придумает. К нему скоро возвратился природный оптимизм – Олег не привык унывать. "Позвоню-ка Наденьке, – решил он, – благо вниманием не избалована: кроме спорта, ничего не видит. Зато танцует – высший класс! Может, с ее помощью и Свету подзаведу?"
Однако надежды Олега были беспочвенны: Светлана не придала новому инциденту большого значения; он не открыл для нее в Олеге ничего нового, лишь подтвердил, что он герой не ее романа. Огорчительное, конечно, происшествие, жаль Олега – ведь он пострадал из-за них с Надей. Но ее больше занимал Михаил – она восхищалась, как отважно он вступил в схватку с опасными подонками из своего района и, что самое главное, вышел победителем. Какое счастье, что она согласилась пойти к Марику, – ведь иначе не познакомилась бы с Мишей... К нему прикованы сейчас все ее помыслы. Вот как случается – никогда нельзя знать заранее, что тебя ожидает.
Так размышляла она, уютно устроившись в кресле у открытого окна. Здесь, на даче, в своей комнате, ей хорошо: из сада струится душистый сосновый воздух августовского леса, не жарко, тишина... Встретиться бы с ним еще раз, убедиться, что не ошибается в нем, что не обманывает ее опять природный женский инстинкт...
Из этой мечтательной задумчивости девушку вывел телефонный звонок. Никого в доме нет – Света подняла отводную трубку.
– Марик! – обрадовалась она. – Как раз о тебе вспоминала! Удивлен, что легко дозвонился? А у меня аппарат такой: когда мне надо – сразу соединяет! – Не испортило ли впечатления вчерашнее? Да нет, нисколько! Удивлен? – Вздохнула – как ему лучше объяснить? – Понимаешь, жалею я Олега, что ему крепко досталось. Но... он такой большой, сильный парень – должен бы уметь постоять за себя. А он даже не сопротивлялся. Поделом ему – пусть учится! Понравилось ли мне у тебя? Даже более того! Не знала, что у тебя такие интересные друзья! Заметил, что я Мишей заинтересовалась? А почему бы нет? Он что, недостоин? Жена и много детей ? Да не-ет, не разыгрывай – когда ему так преуспеть! – И умолкла, слушая, что говорит Марик; посерьезнела. – Вовсе не портит он тебе перспективу! На этот счет, по-моему, мы с тобой уже договорились – и давай больше не будем! К Олегу ведь ты не ревновал и тут не надо! Тем более что Миша – твой друг. – Вдруг ее осенила неожиданная мысль.
– Вот что: если правда, что он обо мне расспрашивал, пожалуй, дам ему шанс. – Она делала вид, что шутит, но сильно волновалась. – Приезжайте ко мне в ближайшие выходные! Когда вам удобнее... Мы скоро уже в город переезжаем, а на даче у нас так здорово! Вам с Мишей понравится... – Согласится Марик или нет? Она замерла в ожидании. – Ну что, поговоришь с ним? Буду ждать твоего звонка – нужно предупредить охрану.
В субботу после обеда Света вернулась с прогулки по лесу, грустно отметив явные признаки уходящего лета – пожухшие травы, пожелтевшую листву деревьев... На пороге террасы ее окликнула мать:
– Светочка! Тебе Марик звонил. Я сказала, что тебя нет, и он просил, чтобы ты срочно перезвонила. Что ему от тебя понадобилось? Надеюсь, у вас с ним ничего нет? Папе он не нравится!
– Ну знаешь, мама! Я что, должна выбирать друзей по папиной указке? Встречаться только с теми, кто ему нравится?! – возмутилась Света. – Это же домострой! – Одернула себя, объяснила: – Чтобы вы зря не волновались, могу заверить: Марик меня не интересует. Просто товарищ по училищу. – Открыть матери свою сердечную тайну? Так и тянет поделиться. – Мамулечка, дорогая, дело вот в чем... У Марика есть друг – Миша. Мы познакомились на дне рождения. Это такой парень... – Она остановилась – как его описать? – И лишь беспомощно махнула рукой. – Не могу подобрать слов!
Вера Петровна, обеспокоенная, смотрела на дочь.
– Доченька, ты что же – влюбилась? А как же Олег?
– С ним у меня все покончено!
Кажется, мать еще больше встревожилась – надо ее успокоить.
– Да ты не волнуйся, мам! Мы не поссорились, по-прежнему друзья. Но только он... он не настоящий мужчина, понимаешь?.. Я это еще тогда поняла... он же сплоховал на реке. – Девушка серьезно смотрела в глаза матери. – Нет у меня к нему больше уважения, разочаровалась... Значит, и полюбить не смогу!
Вера Петровна молча слушала; в душе ее шла борьба жизненного опыта с горячей любовью к дочери. Естественное чувство взяло верх.
– Вот что, доченька. По правде сказать, я давно поняла, что Олег, несмотря на рост и силу, человек слабовольный, да и слишком избалован родителями. – Она вздохнула и тихо продолжала, огорченно глядя на дочь ясными серыми глазами: – Но идеального в природе нет. Поживешь – сама убедишься. Ты совсем юная, и я как мать должна все за тебя взвешивать. Лучше ведь знаю жизнь.
Она взяла дочь за руку.
– Главная проблема, признаюсь тебе, – в папе. Он так настроен породниться с Николаем Егоровичем... И тебя очень любит. Но скажет: "Если не Олег, так выбери еще лучше" – по его меркам, конечно. Любого не примет. Он считает, что ты достойна самого лучшего, и он прав!
После такого ушата холодной воды Светлана стушевалась. Какие найти аргументы, чтобы мать разрешила пригласить Марика и Мишу на воскресенье? Не лучше ли всего не кривить душою перед ней, чистосердечно признаться, раскрыться... Она прижалась к матери, поцеловала ее нежно, заговорила еле слышно, но решительно:
– Мамулечка, мне очень нравится Миша. То, что ты сказала, справедливо. Но почему ты думаешь, что он хуже Олега? Сама же говоришь – папа не будет против, если окажется, что Миша лучше. – Она остановилась. – А я знаю: он лучше всех! Мне о нем вот оно все сказало. – Девушка прижала руку к сердцу – как сильно, часто бьется... Надо собраться с духом. – Мне хочется, мамочка, чтоб ты сама убедилась, посмотрела! Прошу тебя – разреши пригласить Мишу к нам на дачу – завтра!
Мать озадачена, не знает, что ответить, для нее эта просьба – полная неожиданность.
– Он вместе с Мариком приедет, иначе неудобно. Вы с папой, пожалуйста, с этим примиритесь. А Миша вам понравится – обязательно! Если же ошибаюсь – все! Буду жить только по твоей подсказке! – повеселев, пошутила она, видя что уговоры подействовали. – Мамуля, папа должен знать: у меня есть право выбора. Пусть не спешит расстраиваться. – Она лукаво улыбнулась. – Договорились, мамочка, да? Тогда пойду позвоню Марику.
– Ты знаешь, Ванечка, завтра тебя ждет сюрприз, – сообщила мужу Вера Петровна, когда они улеглись спать. – Светочка пригласила на завтра к себе ребят – Марика и его друга – Михаила. Этот парень ей очень нравится, – торопливо добавила она, памятуя, что Иван Кузьмич недолюбливает юного музыканта и против дружбы с ним дочери.
– А что, Олег больше не устраивает? – насторожился Григорьев. – Зачем ей еще какой-то Миша?
– Ну, Ванечка, ты уж слишком болеешь за Олега, – с вкрадчивой настойчивостью внушала ему жена, – сам знаешь. Я не против породниться с Николаем Егоровичем, и Олег, конечно, парень и интересный, и перспективный. Но согласись, избалован очень, эгоистичен. Разве это хорошо для Светы?
– Нехорошо... коли так. А почему ты решила, что он эгоистичен?
– Да уж больно дорожит собой. Как ты думаешь, почему он на реке оплошал?
– Пора забыть эту историю! И на старуху бывает проруха. Он же все объяснил.
– А Светочка не забыла. Они друзья по-прежнему, но вижу – не по сердцу он ей. Какая тогда жизнь? – И, заглядывая ему в глаза, ласкаясь, как бы ненароком предложила: – Может, дадим ей шанс, а Ванечка? Ты же любишь ее! Может, Миша этот по душе ей придется? И нам тоже. Как скажешь, а, Ванечка?
– Ну ладно, посмотрим, – благодушно отозвался Иван Кузьмич: он и в субботу работал, очень устал, и ему хотелось спать.
Таким образом вопрос был улажен, и на следующий день, около часа, Света побежала встречать гостей к проходной, как только вахтер сообщил – прибыли. До обеда еще далеко, можно повести их на прогулку. Прошли по большому участку соснового леса, по ухоженному парку, спустились к реке и обогнули дом.
Размеры и богатство государственной дачи Григорьева поразили Михаила – никогда подобного не видел, и представить не мог, что в Советском Союзе кто-то может жить в таких шикарных условиях, пусть и члены правительства.
– Это же настоящее поместье! Зачем семье государственного чиновника выделяется такая огромная территория? – удивлялся он, считая: нецелесообразно это, излишество. – А дом похож скорее на дворец, чем на дачу. Сколько же в нем комнат? Зачем вам так много?
Марик отнесся к увиденному спокойно. Он много знал от отца, но вопросы, заданные Мишей, и у него вызывали неподдельный интерес.
– Это на первый взгляд так кажется, Миша, – охотно объясняла Света. – Просто у нас люди не привыкли жить нормально. Увы, но пока это доступно лишь... ну, крупным государственным деятелям... народным артистам там... академикам, авиаконструкторам и всем таким. Но придет время – все так будут жить, все! Это папа говорит, а я... я ему верю! – Она перевела дыхание. – Вот сам посуди – много ли комнат. Прихожая, гостиная с камином, столовая... кабинет, музыкальный салон, три спальни – для нас и гостевая, – комната прислуги, кухня, кладовая... Как говорится, без излишеств. Просто комфорт! Ведь красиво жить не запретишь! – Света произнесла все это вполне серьезно, но глаза у нее смеялись – чувством юмора она обладала.
Однако Миша не воспринял юмора – он внимательно смотрел ей в глаза, словно желая прочитать в них, что она думает на самом деле.
– Все это было бы понятно, если б большинство имели хоть приличные человеческие условия. Хоть маленький клочок земли за городом – отдохнуть летом. А так... пир во время чумы получается. Прости, Света, за откровенность.
В ожидании обеда долго сидели у реки. Купальный сезон уже кончился; кататься на лодке ребята не предлагали, помня, что у Светы на этот счет теперь аллергия. Говорили в основном о кинофильмах – обсуждали содержание, игру известных актеров; потолковали и о школьных делах, и даже о международных событиях.
Света как хозяйка активно поддерживала разговор, но ее эти темы мало интересовали. Она страстно желала узнать все о Мише, о его жизни, увлечениях; главное – встречается ли он с кем-нибудь... с девушкой... Расспросить бы его, поговорить с ним одним... Но как к этому подступиться?..
За обедом беседа шла оживленная – всем было интересно. Приглашая ребят, Света очень боялась, что родители неласково его примут – из-за Олега, – и сам он станет дичиться и выкажет себя хуже, чем есть на самом деле. Но она ошибалась.
Михаил явно понравился обоим – и Вере Петровне, и, что особенно обрадовало Свету, Ивану Кузьмичу. Отец был строг, внимательно приглядывался к ее новому знакомому, как бы оценивая, на что тот годится, и не выказывал сразу возникшей несомненной симпатии.
Держался Михаил как ему свойственно – просто и уверенно, не стараясь "произвести впечатление"; охотно отвечал на вопросы и сам, не стесняясь, спрашивал обо всем, что его интересовало. Марик – тот больше молчал, опасливо косясь на Григорьева, – побаивался его, что ли. А Мишу, казалось, нисколько не смущало высокое положение хозяина дома.
– В идеальных условиях вы живете, Иван Кузьмич, – спокойно говорил он. – Я, конечно; еще молод и мало знаю жизнь, чтобы судить, но мне кажется, что наше руководство не может себе позволять излишества, пока уровень жизни народа так низок. Ведь известно: скромность вождей в быту помогает людям легче переносить трудности.
Тон его был дружелюбный, безукоризненно вежливый, но критический смысл высказывания от этого не уменьшался. Света заметила, что отцу эта сентенция пришлась не по вкусу. Тем не менее он взглянул на Михаила с уважением, приняв его речи как равного.
Как выяснилось, у Миши уже есть цель в жизни: отец его погиб от рук преступников, и он решил посвятить себя борьбе с этой язвой общества.
– Хочу работать следователем, а если повезет, стать прокурором – способствовать тому, чтобы в стране царил единый господин – закон! – без всякого пафоса высказал он свою мечту.
– Но это же война без линии фронта. Очень опасное дело! – сразу откликнулся Иван Кузьмич. – Вы уверены, что вам это по силам?
– Да вот готовлюсь уже поступать на юрфак; по физподготовке программу выполнил. – Миша непроизвольно, без всякой рисовки повел могучими плечами. – Мастера спорта получил – по самбо.
– Хороший парень у тебя появился! – шепнула Вера Петровна, когда Света собралась провожать гостей к проходной. – Молодец, дочка!
Иван Кузьмич внешне не проявил эмоций, но его предложение, произнесенное небрежным тоном, прозвучало достаточно красноречиво:
– Я распорядился, чтобы вас подбросили до города, машина ждет у проходной.