Барбара пронзительно завизжала, но тут же зажала рот руками. Она широко раскрытыми глазами смотрела, как муж несколько раз шмякнул ее любовника об стенку, а потом начал безостановочно молотить его кулаками. Руки его двигались, словно поршни, с хлюпающим звуком ударявшие в мокрое тело. Тренер был моложе Берка лет на пятнадцать, более мускулистый и тренированный, но преимуществом Берка были внезапность и стремительность. Сам Берк сейчас не думал ни о преимуществах, ни о разнице в силах. Он обезумел от ярости, он просто бил. Ему хотелось, чтобы еще кому-то тоже было больно, хотелось лупить твердым кулаком в мягкую плоть.
Он бил парня до тех пор, пока тот не запросил пощады. Напоследок он ударил противника коленкой в пах, тренер дико заорал, зажал пах руками и рухнул как подкошенный на пол. Его лицо было залито кровью и слезами.
Тяжело дыша, Берк подошел к раковине, вымыл руки, сполоснул лицо холодной водой. Выпрямившись, он увидел в затуманенном от пара зеркале, как Барбара накидывает на себя халат (все-таки не совсем стыд потеряла). Однако она не проявила ни малейшей заботы о своем поверженном любовнике, что удивило Берка. Ей на него наплевать, что ли? Очень может быть. Может, она и любовника-то завела, лишь бы привлечь внимание мужа? А может, Берк себе льстит.
– Ну, полегчало? – с сарказмом поинтересовалась она.
– Нет, – честно ответил Берк, вытирая лицо полотенцем. – Несильно.
– Теперь займешься мной? Он повернулся и посмотрел на нее, удивляясь, когда она успела стать такой злой и стервозной. Не всегда же она такой была? Или годы несчастий и разочарований превратили ее в эту озлобленную женщину, сейчас испепелявшую его взглядом? Как бы то ни было, он не узнавал в ней нежную и веселую девушку, когда-то бывшую его невестой. Эту женщину он совсем не знал, да и, откровенно говоря, не имел ни малейшего желания знать.
– На этот вопрос я и отвечать не собираюсь.
– Ты оскорбил меня, Берк. Хуже, чем если бы ударил.
– А мне плевать. – Он обогнул ее и пошел в спальню. Там он достал из-под кровати чемодан и начал вытряхивать в него содержимое ящиков письменного стола.
– Что ты делаешь?
– Разве не понятно?
– Даже не надейся, что причиной развода назовешь мою измену, – прошипела Барбара. – Наши проблемы начались гораздо раньше…
– Раньше, чем ты начала трахаться с другим мужиком в душе?
– Да! – заорала она. – И он не был первым.
– Меня это не интересует. – Берк запихнул в чемодан кое-какую одежду, застегнул замок.
– Куда ты направляешься?
– Понятия не имею.
– Но я ведь знаю, где тебя можно найти в любое время дня и ночи, не так ли?
– Так, – согласился он, не желая ввязываться в перепалку. Не хватало ему еще оправдываться перед неверной женой за то, что он все силы и время отдает работе. – А что до развода, Барбара, поступай как знаешь. Я ничего не стану опротестовывать. Напиши, что я мало зарабатываю, что я грубиян и извращенец. Мне все равно.
Он огляделся, не забыл ли чего, и вдруг до него дошло, как быстро и легко он собрался. Они не жили вместе в этой комнате, они проживали. Здесь не имелось ничего, дорогого лично ему. Он упаковал только самое необходимое, и вещи, которые он покидал в чемодан, могли принадлежать кому угодно. Он уходил из этого дома, не оставляя за спиной ничего ценного. В том числе и Барбару.
* * *
Берк не был уверен, что тот дом еще стоит на прежнем месте. Однако приземистое здание все же уцелело под натиском новых домов.
Строительство, связанное с туристическим бумом, быстро разрушило неповторимый облик Нью-Орлеана, ради которого, собственно, туристы сюда и приезжали. Это противоречило логике, но факт оставался фактом.
Берку было бы страшно обидно, если бы и этот дом оказался снесенным. При всей его ветхости в нем было очарование старины, был характер. Он, словно вдовствующая герцогиня, с достоинством и вызовом держался за моду прошлых лет. Часть балконной решетки на втором этаже отвалилась, кирпичная дорожка, ведущая к дому, зияла выбоинами. Через щели штукатурки лезли сорняки, однако у крыльца горделиво высились пальмы в кадках. Берк толкнул входную дверь, и она со скрипом отворилась.
Первая дверь слева была украшена табличкой "Управляющий". Берк нажал кнопку звонка. Сутулый пожилой мужчина, появившийся на пороге, не был тем управляющим, которого помнил Берк, но был на того очень похож. Из комнаты пахнуло душной жарой и резким кошачьим запахом. На руках у хозяина, смотревшего на посетителя красными глазами хронического алкоголика, восседал огромный жирный кот.
– У вас есть свободные квартиры? Единственным условием для снятия квартиры был чек на сто долларов в качестве аванса.
– В стоимость входит смена полотенец каждые три дня, – сообщил управляющий и зашаркал в домашних шлепанцах вперед, чтобы показать Берку угловую квартиру на третьем этаже.
Строго говоря, это была одна комната. Потрепанная занавеска, отгораживающая умывальник и ванну, являлась жалкой попыткой создать иллюзию ванной комнаты. У двойной кровати заметно просели пружины. На кухне были лишь раковина, узкая навесная полка, холодильник размером с почтовый ящик и двухконфорочная плита, в исправности которой хозяин почти не сомневался.
– Вряд ли я буду много готовить, – успокоил его Берк и взял ключ.
Прикованный цепью к стене черно-белый телевизор был единственной роскошью, добавившейся здесь с тех пор, когда Берк более двадцати лет назад поселился в этом доме. Он тогда приехал из своего родного Шривпорта, чтобы приступить к работе в нью-орлеанском отделе по борьбе с наркотиками. Думая в ближайшее время подыскать себе подходящее жилье, он снял квартиру здесь и прожил в ней полтора года.
Он довольно смутно помнил свою тогдашнюю квартиру. Берк редко бывал дома, почти все время проводил в участке. Учился у старших, вызывался сам на сверхурочные дежурства, корпел над бумажками – всегдашним бичом полицейских во всем мире. Бейзил был тогда молод, полон сил и чувствовал себя крестоносцем, призванным освободить землю от преступности и преступников.
Сегодня вечером куда менее идеалистично настроенный Берк Бейзил наполнил старую ванну на чугунных ножках горячей водой и влез в нее, прихватив с собой бутылку "Джека Дэниэлса". Он пил прямо из бутылки, равнодушно глядя, как по стене ползет таракан размером с его большой палец.
Когда застаешь жену на месте преступления с другим мужиком, перво-наперво – после того, как набьешь морду тому мужику, – надо купить бутылку виски, выпить ее и удостовериться, что еще способен на эрекцию.
Итак, свободной рукой он приступил к делу. Берк закрыл глаза и постарался вместо Барбары, трахающейся с футбольным тренером, вызвать в воображении картину, которая помогла бы эрекции продержаться подольше и привести к оргазму.
И в то же мгновение перед его мысленным взором предстала та шлюха из беседки в саду Дюваля.
Он отогнал прочь все неприятные мысли и сосредоточился на образе женщины в облегающем черном платье, на ее блестящих волосах цвета воронова крыла, груди, на которую лился ласкающий лунный свет.
Но ее лицо пока оставалось размытым. Он мысленно приблизился к ней. Она взглянула на него в упор своими темными глазами. Произнесла его имя. Погладила своими нежными пальцами. Прикоснулась мягкими губами. Ее язык…
Он кончил, грязно выругавшись сквозь стиснутые губы.
Берк чувствовал легкое головокружение и слабость, но, возможно, этому способствовали горячая вода и виски. Приятно было осознавать, что он по-прежнему нормальный, полноценный мужчина. Однако настроение от этого если и улучшилось, то ненадолго.
Размякший от ванны и уже пьяный, он вылез, обмотался вокруг пояса двумя тонкими полотенцами, сел на край кровати и принялся размышлять о своем будущем.
Наверное, надо связаться с адвокатом, заморозить банковский счет, аннулировать кредитную карточку – в общем, поступить так, как обычно поступают люди, чтобы отомстить неверной супруге, если их семейная жизнь становится частью бракоразводной статистики.
Но Берку было неохота затевать все эти юридические дела. Черт с ней, с Барбарой, пусть пользуется чем хочет из их совместно нажитого имущества. Он взял с собой все, что ему было нужно: кое-какую одежду, значок полицейского, пистолет.
Порывшись в куче одежды, сваленной на кровати, он достал пистолет, взвесил его на ладони. Именно из него была выпущена пуля, убившая Кевина Стюарта.
С личной жизнью – полный крах. С работой тоже. Былые иллюзии, высокие слова о чести и доблести были для него теперь пустым звуком. Только идиоты продолжали верить в подобную чушь. Эти понятия устарели, они не применимы к современному обществу. Когда Бейзил поступил в полицейскую академию, он воображал себя рыцарем, но рыцари Круглого Стола – всего лишь старая-старая сказка.
Берк Бейзил стал парией, вечным занудой в отделе по наркотикам, человеком, застрелившим собственного напарника и требовавшим справедливого суда, в то время как остальным на это было глубоко наплевать.
Уэйн Бардо вышел на свободу, чтобы снова убивать, и уже появились новые жертвы.
Дюваль спокойно сидит в своем роскошном доме со своими слугами, своими богатыми друзьями и своими дорогими шлюхами.
А Берку Бейзилу тем временем наплевали в душу за желание помочь; жена завела себе молодого любовника и трахается с ним в его, Берка, собственном доме.
Он снова взвесил на руке пистолет. Что ж, он станет не первым полицейским, осознавшим бессмысленность своей работы и пустившим себе пулю в лоб. Долго ли о нем будут горевать? Да и кто? Пату? Мак? Возможно. А про себя, наверное, будут рады, что избавились от такой мороки.
Когда труп начнет разлагаться, управляющий сначала будет долго стучать, потом вызовет полицию. А когда его найдут, вряд ли кого-нибудь удивит, что лейтенант Бейзил решил свести счеты с жизнью. Скажут, это все из-за семейной катастрофы. Поползут сплетни: слыхали, он застал свою бабу, ну, ту, с роскошной фигурой, трахающейся в душе с другим мужиком. Бедняга. Покачают головами, повздыхают, что он так и не оправился после убийства Стюарта. Вот когда начались все его проблемы.
Пока вдова Стюарта едва сводит концы с концами, этот бесстыжий адвокат и его бандиты-клиенты закатывают роскошные гулянки, празднуя свою победу над правосудием. Старина Берк Бейзил примириться с этим никак не мог. Больше ему не под силу тащить на своих плечах это всепоглощающее чувство вины.
Все, хватит. Пора кончать.
Кажется, он себя жалеет? Ну и что с того? Разве он не имеет права посочувствовать самому себе? Нэнси Стюарт обидела его до глубины души, хотя, конечно, он понимал, что она была права. Она сейчас вцепилась в жизнь обеими руками. Боль после смерти Кевина понемногу утихнет, Нэнси еще может кого-то встретить и снова выйти замуж. Она не винила Берка в случившемся, но его посещения пробуждали в ней горькие воспоминания.
Берку хотелось думать о Барбаре только как о блудливой гадине, не пожелавшей понять его и постараться помочь, когда он был совершенно раздавлен гибелью друга. Однако, если быть до конца честным… Барбара, конечно, не без недостатков, но ведь и он тоже никогда не был идеальным мужем, даже до того рокового случая. Если бы их брак завершился раньше, было бы лучше для них обоих.
Он сделал в своей жизни много ошибок. Неправильно выбрал жену. Неправильно выбрал работу. Кому нужны эти сверхурочные дежурства и работа на износ? В результате он так ничего и не совершил.
Ничего.
Хотя, нет, почему же ничего. Он убил Кевина Стюарта.
Господи, как же ему недоставало этого парня! Берку не хватало спокойной рассудительности Кева, его глуповатых шуток, непоколебимой уверенности в том, что хорошо, а что плохо. Берк скучал даже по его вспышкам ярости. Кевин был бы не против погибнуть при исполнении служебного долга. Да что там: именно такую смерть он считал самой достойной.
А вот чего бы он не потерпел, так это того, что его гибель осталась неотомщенной. Преступники, повинные в смерти Кевина, благополучно увильнули от закона, защите которого Кев посвятил всю свою жизнь. С подобным Кевин Стюарт не смирился бы.
Эта мысль отрезвила Берка Бейзила, как холодный душ.
Он поставил бутылку на шаткий прикроватный столик, рядом положил пистолет. Сбросив с себя полотенца, лег на жесткую кровать и заложил руки за голову. Он лежал так несколько часов, смотрел в потолок и думал.
Хотя думать было не о чем.
Он уже знал, что должен делать дальше. Знал, кого должен убить. Уж во всяком случае, не себя.
Когда Бейзил наконец уснул, он спал так, как не спал уже много месяцев – спокойно, глубоко и без кошмаров.
Глава 9
– Уволиться?
– Уволиться, – повторил Берк. На мгновение Пату потерял дар речи.
– Вот так просто взять и уволиться? Но почему, скажи на милость?
– Не "так просто", Дуг. Ты сам знаешь почему.
– Из-за Кева?
– Главным образом да. А еще из-за Дюваля, Бардо и Сэчела. Я могу идти?
– Это невозможно! – Пату вскочил со стула и начал нервно расхаживать по кабинету. – Если ты из-за них бросишь работу, которую любишь, значит – они победили. Черт возьми, легко же ты сдаешься! Позволяешь им вмешиваться в твою жизнь, управлять твоими поступками.
– Может, так, а может, и нет. Если бы все было так просто.
Пату перестал бегать из угла в угол и взглянул на Берка.
– Что-то еще произошло?
– Мы с Барбарой разошлись. Пату отвел глаза, потом сочувственно посмотрел на Берка.
– Мне очень жаль. Вы разошлись на время?
– Нет, насовсем.
– Господи. Я видел, у вас не все гладко, но не подозревал, что дела до такой степени плохи.
– Я тоже, – признался Берк. – До вчерашнего вечера. Не буду утомлять тебя деталями, но, поверь мне на слово, наш разрыв окончательный. Я ушел и сказал, что она может сама выбрать причину для развода. Так что с семейной жизнью покончено.
– Мне очень жаль, – повторил Пату.
Берк тоже жалел о том, что брак, пусть даже не самый удачный, развалился. Особенно о том, как это произошло.
Берк сказал:
– Но вообще я в порядке. Правда. Это не вчера началось и длилось довольно долго. А что касается работы, то это тоже длится уже давно. Я сгорел, Дуг. В моем нынешнем состоянии тебе не будет от меня никакой пользы.
– Чушь. Ты лучший полицейский в отделе.
– Спасибо, конечно, но так будет лучше для всех.
– Послушай, Берк. У нас только что был неудачный процесс. Ты расстроен из-за разрыва с Барбарой. Сейчас неподходящее время принимать кардинальные решения. Возьми недельку отпуска…
Берк помотал головой, не дав Пату закончить.
– Нет, Дуг. Ты предлагаешь недельку отпуска. Это все равно что предлагать пластырь больному, нуждающемуся в операции на сердце.
– Ну, тогда, может, тебе на какое-то время оставить оперативную работу? – предложил Пату. – Поработать в качестве эксперта. Ну, чтобы снять напряжение.
– Прости, Дуг. Я уже принял решение.
– Давай я хоть отстраню тебя на время, с сохранением содержания. Ты сможешь вернуться, как только почувствуешь себя лучше. Твое место останется за тобой.
Предложение звучало заманчиво, Берк колебался какую-то долю секунды, но потом отрицательно покачал головой.
– Нет, Дуг, если я не перережу эту пуповину, у меня может возникнуть соблазн ею воспользоваться. И через несколько недель я снова окажусь в той же ситуации. Нет, я хочу обрубить все концы.
Пату вернулся за свой стол, пригладил руками редеющие волосы.
– Просто не могу в это поверить. Я – глава отдела, но ты – его сердце, Берк.
Бейзил фыркнул.
– Решил переменить тактику, Дуг? Попробовать доверительную беседу?
– Но это правда!
– Спасибо за комплимент, но меня этим не прошибешь.
– Ну, хорошо, – нетерпеливо отмахнулся Пату. – Черт с ним, с отделом. А ты сам? О себе ты подумал? Ты-то что будешь делать?
– Не имею ни малейшего представления. Дуг.
В том-то и кайф.
Первый раз в жизни Берк солгал своему другу.
Бордель располагался в солидном здании, с виду похожем на филиал публичной библиотеки.
Дом, окруженный решетчатым железным забором, прятался в тени роскошных магнолий. Когда-то он принадлежал богатой креольской семье, торговавшей хлопком. Это было до того, как началась, если выражаться на местном жаргоне, агрессия Севера против Юга.
Янки захватили все корабли и склады, принадлежавшие семейству, сожгли плантацию в верховьях реки, а дом захапали для своего штаба. Это было последней каплей, страшным оскорблением, после которого богатое креольское семейство так и не оправилось.
После Гражданской войны здание пришло в полный упадок. В то время мало кто мог позволить себе приобрести во владение такой дом и платить налог на недвижимость. Но в начале 1880-х некий бизнесмен с Севера буквально влюбился в особняк. Он вбухал огромные деньги в реставрацию, и в результате дом получился еще великолепнее, чем прежде. Однако внук и наследник бизнесмена имел склонность надувать своих партнеров и в результате потерял не только все семейное состояние, но и собственную жизнь. С ним произошел весьма подо – зрительный "несчастный случай на охоте" в Аллее дуэлей.
Дом снова пустовал до 1920 года, когда группа инвесторов превратила его в злачное место. В верхних комнатах было еще веселее, чем в роскошном салоне на нижнем этаже. Торговля телами шла так же успешно, как и торговля контрабандным виски. Вскоре у "мадам" появилось достаточно денег, чтобы выкупить особняк у партнеров в полное владение. Под ее руководством бизнес процветал.
Когда она умерла, дело продолжила ее дочь. Нынешняя владелица борделя, Руби Бушеро, была "мадам" в третьем поколении. Она заправляла здесь с начала шестидесятых. По предприимчивости Руби оставила далеко позади и мать, и бабку.
Дом Руби Бушеро был неотъемлемой частью магической привлекательности Нью-Орлеана. Поэтому с местной полицией у Руби было полное взаимопонимание. Ей не мешали заниматься ее бизнесом, если к нему не примешивалась торговля наркотиками.
Были случаи, когда кое-кто из девушек Руби пробовал подзаработать, предлагая клиенту наркотик, обещая суперкайф и невероятную потенцию. Хоть Руби и не любила перерывов в работе, которые неизбежно случались во время полицейских рейдов, но еще меньше ее прельщала перспектива закрытия борделя, если один из богатеньких клиентов вдруг окочурится от удушья во время оргазма. Ей также не нравилось, когда девушки проявляли предприимчивость, с которой она не получала процентов. Так что Руби относилась к полицейским набегам, как к неизбежному злу, и старалась поддерживать с властями хорошие отношения.
Берк был здесь дважды по долгу службы. Голых мужчин, хватавшихся за свои костюмы и часы "Ролекс", выволакивали из роскошных кроватей и стаскивали вниз без малейшего почтения, словно очумелых наркоманов, побирающихся на Джексон-сквер. Если кого-то из клиентов Руби уличали в том, что он секс приправляет наркотиком, Берк без малейшего сомнения арестовывал его, невзирая на богатство или положение в обществе.
Открывший дверь вышибала подозрительно оскалился.
– Скажи мисс Бушеро, что с ней хочет поговорить Берк Бейзил.
– Полицейский?