Кэмерон запомнила номер и поблагодарила оператора. Она подумала, что стоит позвонить Блэр, но поняла, что ей нечего сказать по телефону. К тому же Кэм не была уверена, стоит ли делиться с ней новостью, и сможет ли Блэр понять то, что ей, возможно, придется сделать.
Глава 22
Блэр приветственно кивнула и, пробормотав "рада тебя видеть", поспешно прошла через коридоры западного крыла к большому офису, по сути являющемуся центром политической власти. Она остановилась у стола, за которым сидел бледный рыжеволосый молодой человек с напряженным взглядом, и спросила:
– Она меня ждет?
Он ответил низким голосом, характерным для уроженца Среднего Запада:
– Сейчас уточню. Она разговаривает по телефону с госсекретарем.
Через минуту Блэр быстро обняла и поцеловала в щеку женщина, которую она знала с самого детства. Только перед ней Блэр чувствовала благоговейный трепет, и только она, как никто другой, могла вселить в нее отвагу.
– Полагаю, на четверть часа смогу избавить Вас от очередного телефонного звонка, – сказала Блэр, усаживаясь на кожаный диван в офисе главы аппарата Белого дома.
Люсинда Уошберн была статной женщиной с темно-рыжими волосами, слегка за пятьдесят. На ней было темно-синее платье и изящные золотые украшения. Прислонившись к широкому столу, на котором находился компьютер, толстые папки и куча меморандумов, она смотрела на Блэр с удивленной улыбкой.
– Причина должна быть весьма серьезной, чтобы ты добровольно пришла в Белый дом.
– Думаю, Вы сами мне об этом скажете.
Люсинда вздохнула, и глаза ее потемнели.
– Ну, это зависит от…
– От чего?
Люсинда посмотрела на Блэр взглядом, который заставлял вытягиваться по струнке руководителей штабов. Блэр даже не вздрогнула. Она и раньше встречалась с ее взглядом и научилась принимать его с бесстрастным выражением лица.
– Давай прекратим бег с препятствиями, Блэр. Все зависит от того, кто был с тобой на фотографии и какова вероятность того, что это повторится. Утром на пресс-конференции Аарон Стерн уже ответил на вопросы, относительно этой фотографии. Пресса и общественность хотят знать, почему они не слышали о твоем романе раньше. Все хотят подробностей.
Блэр приложила максимум усилий, чтобы не огрызнуться. Потребовалась вся ее огромная сила воли, чтобы не послать общественность к черту. Вместо этого она сказала:
– Я не понимаю, почему мы должны давать объяснения. Завтра это будут уже вчерашние новости.
– Возможно, ты права. Но для репортеров нет ничего приятнее, чем сочное смакование Первой семьи. Пока не произойдет очередное стихийное бедствие или военное зверство это вполне можно использовать в качестве сенсации.
– Прекрасно. Скажите им, что это было свидание. И все.
– Да брось ты. Свидание на пляже среди ночи в городе, который половина Среднего Запада считает реинкарнацией Содома и Гоморры? Не притворяйся такой наивной, я знаю, как будет лучше. Здесь, в Белом доме, наше жизненное кредо – всегда быть готовыми. Мне хочу, чтобы меня застали врасплох. Особенно с такой информацией, которая может напрямую отразиться на президентской семье.
Блэр умолкла. Она знала это и без нее. Потому она и приехала в Белый дом для встречи с Люсиндой. Наконец она сказала:
– Чего Вы хотите?
– Если вы собираетесь вести открытые отношения, мы должны хоть что-то сказать, когда нас об этом спросят. А ты чертовски хорошо знаешь, о чем нас спросят. Так что расскажи мне обо всем сейчас.
– Вы можете сказать, что я состою в серьезных отношениях с женщиной. Но я не стану называть ее имени.
Выражение лица Люсинды не изменилось. Блэр решила, что ее откровение не стало для нее неожиданностью. Уошберн была слишком проницательна, чтобы не знать об этом раньше. Но между предположением и знанием есть огромная разница.
– Ну, это потребует некоторой подготовки, – сдержанным тоном ответила Люсинда. – Если ты откажешься назвать ее, это только даст людям повод думать, что вам есть что скрывать. Поэтому репортеры будут преследовать вас до самой смерти. Есть что-нибудь, что я должна знать о ней – скандалы, темное прошлое?
– Нет.
– Полагаю, вы не готовы держать свой роман в тайне до того времени, пока президент не получит партийное одобрение для переизбрания?
– Это же будет только через год.
– Ты хочешь сказать, что один год – слишком долгий срок для тебя? Или дело в ней? Если эта женщина так важна…
– Вы переходите черту, Люси.
Темные глаза Люсинды Уошберн вспыхнули от ярости. На долгую секунду она замолчала, затем медленно выдохнула:
– Блэр, в распоряжении твоего отца всего восемь лет – это максимум, в течение которого он может пребывать на самом влиятельном посту в мире. Сколько нужных и правильных вещей он может сделать для своей страны и всего мира за эти восемь лет. Скажи, что это тебя не волнует. Скажи мне, что ты готова этим рискнуть.
Это всегда было проблемой. Все во внутреннем круге ее отца, включая Люсинду, пожертвовали своей личной жизнью, чтобы он достиг своего положения. У одних просто не было времени на отношения, у других они редко длились долго. Блэр было непросто балансировать между политическими амбициями отца и собственной потребностью в независимости. Это было справедливо – поставить личное счастье выше общего блага. С точки зрения Люсинды, ее желание личного счастья могло показаться эгоистичным.
– Я молчала о своей жизни больше десяти лет. Избегала любых публичных заявлений или скандалов. Я не хотела той фотографии в газете и не могу изменить себя даже ради отца.
– Я не прошу, чтобы ты изменила себя. Я лишь прошу, чтобы вы не привлекали внимания.
– Я пыталась жить по принципу "Не спрашивай, не говори". Это очень похоже на жизнь в тюрьме.
На краткий миг Блэр увидела в глазах Люсинды сочувствие, которое быстро испарилось.
– Ты дочь своего отца, Блэр. Ты примешь правильное решение.
Прощаясь, они не стали обниматься.
Когда Блэр шла мимо закрытой двери в Овальный кабинет и мимо агентов Секретной службы, стоявших по сторонам от входа, она увидела лицо Кэмерон и задалась вопросом, хватит ли у нее сил принять верное решение.
* * *
Около полуночи Кэмерон открыла дверь и впустила Клэр. Посетительница была в обычной уличной одежде и почти без макияжа. Так она казалась гораздо моложе и беззащитней. Она была прекрасна в простой белой блузке, темных брюках и туфлях на низком каблуке.
– У тебя все хорошо? – спросила Кэмерон, как только они оказались лицом к лицу за закрытой дверью.
– Да, все хорошо, – заверила ее Клэр, однако голос ее звучал неискренне.
– За тобой не было слежки?
Клэр улыбнулась и покачала головой.
– Нет, не думаю. Хотя не уверена, что я бы ее заметила. Обычно я не пользуюсь подобными приемами. В нашем деле вполне достаточно охраны, чтобы гарантировать безопасность.
– Ладно, сейчас это не имеет значения. Проходи, присаживайся.
Клэр оставила сумочку в прихожей на столике и прошла к дивану в гостиной. Кэмерон присоединилась к ней и вручила ей бокал вина, не спрашивая согласия.
– Спасибо.
Клэр пригубила вино и тихо сказала:
– Я позвонила тебе потому, что вопросов стало еще больше, по всей видимости, теперь я тоже в списке.
– Кто обращался к тебе, клиент?
– Да.
– Мужчина?
– Нет, в первый раз нет.
Кэмерон скрыла свое удивление. Она думала, что это, возможно, был Дойл. Теперь она не знала, что и думать.
– Ты знаешь клиента?
– Новый клиент. Очевидно, с безупречной рекомендацией, но не знаю, кто это.
– И она спрашивала обо мне?
– Не напрямую. Просто неопределенные вопросы о том, сколько людей с Капитолийского холма пользуются нашими услугами. Хочешь знать, какой она была собеседницей? – ничего особенного, если бы я не знала о том, что другим задавали похожие вопросы, ничего бы и не заметила. – Она глубоко вздохнула, будто собираясь с духом, прежде чем продолжить. – Второй раз был мужчина, и он спрашивал о тебе.
– Что именно он пытался выяснить? – спокойно спросила Кэмерон.
– Он не называл твоего имени, просто показал мне фотографию и спросил, знаю ли я тебя.
– Тоже клиент?
– Выдавал себя за него, – сказала Клэр с оттенком отвращения. – Я сразу поняла, что что-то не так, потому что он чувствовал себя неловко.
Кэмерон вопросительно подняла бровь.
– Люди, с которыми я имею дело, обычно не испытывают неудобства от нашей, если можно так сказать, работы.
– Разумеется. Все они цивилизованные, деловые и эмоционально отчужденные. Такой была вначале и она сама. Когда же это изменилось? Когда они с Клэр стали общаться по именам?
– Во всяком случае, секс его не интересовал. Он явно тянул время и пытался меня разговорить. Когда я отказалась, прибег к силе.
– Распускал руки? – Кэмерон напряглась, обхватывая пальцами предплечье Клэр.
– Нет, ни в коем случае, – быстро ответила Клэр, накрыв руку Кэм своей. – В основном бушевал, угрожал и намекал, что я могу оказаться в тюрьме.
– С чего бы это?
– Я спросила его об этом, – сказала Клэр, пренебрежительно пожав плечами. – Это не какой-то закулисный бизнес с сомнительными клиентами. Во всех смыслах слова это – мощный бизнес с влиятельной клиентурой. Любой, кто попытается засветить нашу клиентскую базу, сам окажется в тюрьме.
– Вот тогда он и показал тебе фотографию?
Она кивнула:
– Да. Думаю, в тот момент он понял, что ничего от меня не узнает, и просто решил посмотреть на мою реакцию.
– Клэр, – мягко произнесла Кэмерон, убирая свою руку, – я не хочу, чтобы ты защищала меня. Ты должна защищать себя, даже если это будет означать раскрытие твоей связи со мной.
Клэр повернулась, и их колени соприкоснулись. Она положила руку на темно-синие джинсы Кэмерон. Прикосновение было нежным, но не обольстительным.
– Я не стану этого делать.
– Если по каким-то причинам тебе нужно будет выступать в качестве свидетеля, не давай ради меня ложных показаний что бы ни случилось потом. В том, что мы делали, нет ничего противозаконного. Никто не сможет доказать финансовые операции. А даже если бы и смогли, всегда можно оспорить состав преступления.
– Ты права. Практически невозможно отследить доходы, полученные от бизнеса конкретным лицом.
– Что ты намерена делать?
Клэр грустно улыбнулась.
– Я собираюсь отойти от дел.
Они замолчали, потому что знали, что это значит: скорее всего, они больше никогда не увидятся.
– Ты покинешь Вашингтон? – тихо спросила Кэмерон.
– Еще не знаю. Наверное.
– Возможно, скоро что-то произойдет. У меня такое чувство, что идет сбор компрометирующих материалов. Похоже, небольшая группа людей пытается накопать компромат на всех, на кого только можно. Иначе в этом сборе информации нет смысла. – Кэм протерла глаза и скривилась. – Думаю, если ты уйдешь, будет лучше, так как они четко идентифицировали твою принадлежность к организации.
– Чувствую, грядет неизбежная реструктуризация бизнеса. Возможно, полная реорганизация эскорта. Сейчас все под подозрением.
– Если тебе что-нибудь понадобится, – сказала Кэмерон, – ты знаешь, как меня найти. В любое время.
– Спасибо. Я была в бизнесе, потому что это было очень прибыльным делом. Нет повода для волнений о чем-то вроде этого.
– Я просто имела в виду…
Клэр мягко положила пальцы на губы Кэмерон.
– Я знаю, что ты имела в виду.
Они обе молчали. Пальцы Клэр по-прежнему неподвижно лежали на губах Кэм. Наконец она переместила свою руку на шею Кэмерон – неотрывно, пристально глядя на нее. Дрожа всем телом, она спросила низким голосом:
– У тебя кто-то есть?
Кэмерон подняла руку и притянула пальцы Клэр к своим губам, затем нежно поцеловала их, прежде чем позволила им отстраниться.
– Да.
– Я так и думала. В последние месяцы ты совсем пропала.
– Я…
Звонок в дверь прервал ее фразу.
– Извини, – пробормотала Кэмерон, удивившись, что швейцар не известил ее о посетителе.
Она быстро подошла к двери и посмотрела в глазок. Ошеломленная, даже забыв выругаться, Кэм открыла дверь Блэр Пауэлл.
Глава 23
– Что ты делаешь в Вашингтоне? – не веря своим глазам, спросила Кэмерон.
– Прости, что без предупреждения, – легкомысленно ответила Блэр.
Она засунула руки в карманы джинсов, а на ее лице светилась довольная улыбка, которую она не могла скрыть. Когда Кэмерон не ответила, улыбка исчезла с ее лица. Видя явное замешательство Кэм, Блэр спросила:
– Что-то не так?
Кэмерон вышла в коридор, прикрыв за собой дверь, и посмотрела по сторонам в поисках агентов.
– Где сопровождение?
– Агенты моей команды в отеле, а агенты Белого дома думают, что я сплю.
– Проклятье. Блэр, я думала, мы это уже обсуждали.
– Послушай, Кэмерон, – быстро сказала Блэр, напуганная раздражением в голосе Кэм, хотя и ждала, что та разозлится. – Я хотела увидеть тебя. Я должна была увидеть тебя.
Кэмерон закрыла глаза и глубоко вздохнула. Когда она заговорила, ее голос снова стал мягким.
– Извини. Мне просто показалось, что я не смогла донести до тебя, что ты не можешь бегать по городу сама по себе.
– Я и не бегала. Я взяла такси. – Она провела рукой по груди Кэмерон и игриво толкнула бедром ногу Кэмерон. – Итак, я могу войти?
– Извини. Нет.
Блэр изумленно вытаращила глаза.
– Почему нет? Не говори, что злишься из-за того, что я ускользнула от охраны, и агенты не знают, где я. Чтобы успокоить тебя, могу позвонить в Белый дом начальнику охраны. Я делала так и раньше.
– Не в этом дело. – Кэмерон колебалась, подбирая правильные слова, но затем поняла, что таких слов просто нет. – Я не одна, тут со мной кое-кто.
– Кое-кто… – Блэр уставилась на нее, ища глаза Кэмерон и не находя в них ничего, кроме боли. – Вы закончили, или она останется на ночь для второго раунда?
– Конечно, нет! Черт подери, Блэр…
– Это моя ошибка – я должна была позвонить.
Прежде чем Кэм успела возразить, Блэр развернулась и вышла на лестницу через пожарный вход. Слышалось лишь глухое эхо ее каблуков.
* * *
Блэр стояла в тусклом свете, прислонившись к фонарному столбу перед домом Кэмерон, где она только что побывала. Она и так знала, кто эта блондинка. Как будто специально, женщина обернулась, и их глаза встретились. Когда блондинка направилась в ее сторону, Блэр оттолкнулась от фонарного столба и пошла ей навстречу. Они остановились на краю мерцающих теней от уличного фонаря.
– Я бы представилась, – мягким сочным альтом сказала женщина, – но, должно быть, это не очень хорошая идея.
– Не очень, – согласилась Блэр. – Кэмерон напомнила бы нам, что мы не можем говорить о том, чего не знаем.
– Верно.
– Вы сами ушли или она попросила? – непринужденно спросила Блэр.
– Она. Вы в этом сомневаетесь?
Блэр пожала плечами. – Время от времени.
– Не стоит.
– Я бы могла поверить в это лет через десять – двадцать.
Блондинка улыбнулась с легкой завистью.
– Я должна идти. Она очень волнуется за Вас.
– Вот, оказывается, как я на нее воздействую…
– По-видимому, гораздо сильнее. Вам очень повезло.
– Я могла бы сказать то же самое о Вас, – беззлобно сказала Блэр. – Она пригласила Вас для приятного времяпрепровождения, не так ли?
– Нет, только чтобы попрощаться. Ее сердце принадлежит Вам, – блондинка протянула руку. – Доброй ночи. Не думаю, что мы снова увидимся.
– Доброй ночи.
И Клэр ушла в ночь.
* * *
Как только двери лифта снова открылись на этаже Робертс, Блэр оказалась с ней лицом к лицу. Кэм ужасно спешила.
– Куда ты собралась? – спросила Блэр, одной рукой удерживая двери лифта открытыми. В лифте у нее за спиной раздался звуковой сигнал. На Кэмерон были потертые джинсы, простая хлопковая рубашка и мокасины без носков. Блэр показалось, что она даже не взяла служебное оружие.
– Искать тебя.
– Почему ты решила, что я не отправилась обратно в Белый дом? – спросила Блэр, выходя из лифта, двери которого тут же закрылись у нее за спиной. Они остались одни в полной тишине пустынного коридора.
– Я знала, что туда ты не вернешься.
Прислонившись плечом к стене, Блэр изучала лицо Кэмерон. Ее воображение нарисовало Кэм в руках очаровательной блондинки – стало больно. Это мешало протянуть руку и успокоить боль, которую она видела в глазах Кэмерон.
– И куда, ты думаешь, я могла пойти?
Кэмерон пожала плечами.
– В клуб.
– И в чужую кровать?
Кэмерон вздрогнула как от удара.
– Блэр, пожалуйста…
Блэр взяла Кэм за руку и потянула ее к дверям квартиры.
– Мы не можем обсуждать это здесь.
Кэмерон молча вставила ключ в замок, не в силах остановить дрожь в руках. Она не просто испугалась, когда Блэр умчалась вниз по лестнице. Она пришла в ужас от того, что Блэр ринулась сломя голову в ночь, ведомая болью, гневом и предательством. Возможно, в поисках утешения в чужих руках. Кэм видела, как она делала это раньше, и наблюдать за этим было мучительно даже в первый раз, еще до того, как Кэмерон полюбила Блэр. Теперь же это бы ее убило.
Наконец она смогла открыть дверь, и они вошли. Прихожая была слабо освещена лунным светом; из приоткрытой двери в комнату падал косой луч от лампы.
– Она очень красивая, да? – Блэр резко остановилась в дверях просторной гостиной.
– Блэр…
– Ты любишь ее?
– Нет! – хрипло воскликнула Кэмерон, изо всех сил сдерживаясь от того, чтобы ее обнять. Резкий голос Блэр, словно удар стали по камню, предупредил ее о том, что лучше держаться на расстоянии. – Позволь мне объяс…
– И все же ты с ней спала, так?
– Да. Только…
– Сегодня вечером?
– Нет! Давно, очень.
– Она доводила тебя до орг…
– Ради бога, Блэр. Остановись.
– Эти мысли сводят меня с ума, – срывающимся голосом прошептала Блэр.
Кэмерон дрогнула от нестерпимой боли, которой в голосе Блэр было куда больше, чем ярости. Она обняла девушку за талию и крепко прижала к груди. Зарывшись лицом в ее волосы, Кэм прошептала:
– Знаю. Господи, я знаю.
Руки Блэр легли на плечи Кэм. Щекой, влажной от слез, о которых она даже не подозревала, Блэр прижалась к Кэмерон.
– Боже, только не плачь, – взмолилась Кэмерон, задыхаясь от безумной потребности успокоить Блэр. – Это не то, что ты думаешь. Богом клянусь.
– Не говори больше ничего, – попросила Блэр. Ее пальцы обхватили руки Кэмерон. – Только, пожалуйста… утешь мою боль.
– Это я тебе обещаю.
Кэмерон нащупала в темноте руку Блэр и провела девушку в спальню. Остановившись у кровати, она нежно поцеловала сначала глаза, затем уголок рта, потом ее губы спустилась к гладкой коже на шее. Нежные пальцы проделали путь вдоль линии подбородка, по плечам и затем по груди, задевая большими пальцами твердеющие соски.