Не было смысла продолжать об этом думать, Тайлер не одинок. Женщины бросаются к нему по первому зову. Он богат, удачлив. А все остальное – просто романтическая чепуха, которая лезет в го-лову, заставляя воображать, будто что-то в его душе взывает к ней. Кроме того, мечты о Тайлере – это прямой путь к разбитому сердцу, потому что любить Уэстлейка – значит в конце концов потерпеть поражение в любви.
Вдруг словно неоновый знак вспыхнул перед ней. Да она уже полюбила Тайлера, Но ведь еще не слишком поздно поступить разумно и остановиться.
Она выйдет за кого-нибудь из своих, местных парней. Он вернется к той жизни, которую избрал для себя, – жизни свободы и страстей.
Эта мысль не давала ей покоя. Ее губы дрожали.
– Что случилось? – спросил Тайлер, но не могла же она ему сказать. Он будет чувствовать себя виноватым. Он ц так уже винит себя за неудачный брак. Ни за что не позволит она ему думать, будто он в чем-то обманул ее ожидания. Это не так.
– Ничего. Просто я... принюхиваюсь, – попыталась она улыбнуться. – Ты собираешься угощать меня? Мне кажется, я чувствую запах пищи.
– Лайла, – с нарочитой медлительностью произнес он, – неужели ты могла подумать, что я оставлю тебя голодной? Никогда. Уэстлейки – в ресторанном бизнесе, и, кроме того, я только что привез нового шеф-повара. Приготовься. Откинься назад и расслабься, моя дорогая мисс Остин.
Лайла откинулась на спинку стула. Она почувствовала некоторое раздражение оттого, что ее назвали "мисс Остин", тогда как она привыкла к "милой" и "ангелу", ыо зацикливаться на этом не стала.
Через секунду Тайдер поднялся со своего стула.
Послышался тихий щелчок, и мягкая музыка полилась в ночи, сливаясь с хором волн и морских чаек.
– Отдыхай, – сказал Тайлер. – У тебя была трудная неделя, полная событий и людей. Тебе нужно время на размышления. Я хочу, чтобы у тебя было его столько, сколько требуется. Твои желания – вот что важно.
Его низкий, глубокий голос успокаивал, и ей захотелось, чтобы он подошел ближе, но он не сделал этого. Когда ее ушей достиг звук шагов по траве, за которым последовало звяканье фарфора, Лайла выпрямилась. Аромат тимьяна и базилика защекотал ноздри.
Тайлер поблагодарил того, кто принес еду.
– Не возражаешь, если я покормлю тебя? – спросил он после того, как человек ушел. У нее внезапно перехватило горло.
– Я... я полагаю, это было бы неплохо. Он усмехнулся.
– Судя по голосу, ты не очень в этом уверена. Доверься мне, Лайла.
Она доверялась, поэтому позволила покормить себя. Он поднес вилку к ее рту. Она раскрыла губы, и на какую-то долю секунды ей почудилось, что он вздохнул чуть глубже, но, должно быть, она ошиблась, потому что в следующую секунду он заговорил абсолютно спокойно.
– Я не смущаю тебя, нет? – спросил он.
Лайла дала пище растаять во рту. Она проглотила, смакуя вкус, и поняла, что, если бы это был кто-то другой, она бы смутилась. Но при этом она испытывала и чувство неудовлетворенности. Тайлер сделал вое, чтобы она наслаждалась звуками, запахами, прекрасно приготовленными блюдами, но... не прикасался к ней. Он словно нарочно держал свои руки подальше от нее.
Почувствовав себя глубоко несчастной, она осознала, как жаждет его рук на своем теле и губ на своих губах. Она хотела, чтобы он прикасался к ней. Ужасно хотела. Она едва сдержалась, чтобы не отыскать его руку и не прижать к своей щеке.
– Лайла! – позвал он. – Я смущаю тебя? – спросил он снова, и она поняла, что не ответила на его вопрос.
Она энергично покачала головой.
– Нет, – сказала она тихо, стараясь скрыть боль и разочарование. Она теряет его. Она в отчаянии. Но он не должен об этом знать. – Ты не можешь смутить меня, – сказала она искренне. – Для того, кому не часто доводится кормить кого-то с ложечки, ты делаешь это очень хорошо. Из тебя получилась бы замечательная мама.
Он усмехнулся.
– Я буду иметь это в виду и включу в свое реноме.
– Тайлер?
– Да? . .. .
– Ты скоро уезжаешь? Последовало долгое молчание.
– Думаю, да, – наконец ответил он. – А почему ты спрашиваешь?
– Это похоже на прощание.
– Да, действительно. Но у нас еще есть немного времени.
Повисло молчание; единственным звуком, нарушавшим тишину, был плеск волн о скалы.
Потом она почувствовала его руку под своим локтем. Он помог ей встать и тут же отпустил.
– Идем, – сказал он, кладя ее ладонь на свою руку.
Она слепо пошла за ним.
Они достигли места, где особенно силен был запах роз.
– Сад уже завершен? – взволнованно спросила она.
– Да, почти все уже завершено. – Его слова были отголоском того, что она сказала раньше. С завершением реконструкции ресторана завершатся и их с Тайлером отношения – странные и такие необъяснимые.
Она почувствовала, как он осторожно снимает повязку с ее глаз. На секунду гаснущий солнечный свет ослепил ее, потом мир опять обрел четкие очертания. Лайма огляделась, залюбовавшись красотой гор, моря и цветущих растений.
Тайлер словно намеренно избегал смотреть на нее, сосредоточившись на удалении шипов со стебля сорванной им красной розы.
С грустной улыбкой он отвесил ей церемонный поклон и украсил розой ее прическу.
– Не изволите ли совершить прогулку, миледи? – сказал он и сделал приглашающий жест. Она увидела направляющееся к ним открытое черное ландо, запряженное белой лошадью. Кучер натянул вожжи и остановился.
Тайлер протянул руку, чтобы помочь ей зайти в ландо. Она вложила свою ладонь в его и тут же почувствовала... безопасность.
– Куда мы едем?
Тайлер взглянул на нее. Его губы улыбались, но глаза были темными, напряженными и непроницаемыми.
– Просто прогулка по городу. Я доставлю тебя домой прежде, чем кучер превратится в крысу, – пообещал он.
Он сидел рядом, соблюдая дистанцию. Они ехали в город. Она любовалась люпинами, окаймляющими поля, и думала о том, что в августе, когда златоцвет предстанет во всем своем пышном великолепии, а ягоды лесной голубики усеют горные склоны, Тайлера здесь уже не будет. Как бы ей хотелось повести его в Песчаную бухту во время отлива, где по песчаному наносу можно дойти до Песчаного острова. Ей бы хотелось вместе с ним побывать в этих живописных местах, куда когда-то он приезжал на лето, но она понимала, что это невозможно.
Да, Тайлер был внимательным и галантным кавалером, настоящим рыцарем. Спрашивал ее о достопримечательностях, которые они проезжали, и внимательно слушал, словно каждое ее слово было золотом. Но, увы, этот вечер отличался от прежних их вечеров. Не было ни ласковых слов, ни интимных взглядов, ни нежных прикосновений. Он оставался на своей стороне ландо. Когда они подъехали к городу, Тайлер улыбнулся.
– Здесь красиво, – сказал он. – Тебе подходит тут жить. Как и остров, ты большую часть времени тиха и прелестна и лишь изредка можешь быть своенравна и непредсказуема. Жители этого городка ценят тебя, Лайла. Ты умная и наблюдательная. Ты внимательна к людям, добра и заботлива. Ты заслуживаешь, чтобы с тобой обращались по-королевски.
– Я правда такая хорошая? – спросила она с лукавым видом.
– Вне всяких сомнений, – подтвердил Тайлер. Он не сводил с нее глаз, и она не отводила взгляда, но никто не сделал даже попытки придвинуться ближе. В отличие от их прежних появлений на людях не было никаких прикосновений. Лайла была уверена, что они давались Тайлеру так же естественно, как улыбка.
Она думала, чем же можно объяснить такие перемены в его поведении. И вдруг вспомнила: братья с первого его появления в магазине всячески пытались избавить ее от него. Стоило бы спросить его, не виделся ли он с ними в последнее время, но разве он скажет? Он же просто помешан на защите женщин и не захочет обидеть ее, критикуя ее семью.
Она решила проверить свои подозрения насчет братьев. Но это завтра.
А сегодня Тайлер был единственным, о ком ей хотелось думать. Казалось, он следит за каждым ее движением. Когда он остановил экипаж перед цветочным магазином, Лайла вопросительно взглянула на него.
– Подожди, – сказал он с улыбкой. Дверь магазина открылась, и вышел мистер Трентон.
– Твой молодой человек знает, какие ты любишь, – сказал он, улыбнувшись. – Такая редкость в наши дни. – Он вложил в руки Лайлы прекрасный букет, состоящий из белых садовых роз, смешанных с дикими розовыми, а также с желтыми ирисами и яркими фиалками.
– Как ты узнал? – удивилась она. Тайлер покачал головой.
– Если мужчина решает подарить женщине цветы, он должен не пожалеть времени и поднести ей ее любимые.
– Этот парень знает, как ухаживать за женщиной, – прокомментировал мистер Трентон.
Вдыхая аромат цветов, Лайла подняла глаза и увидела группу любопытных прохожих, наблюдающих за ними.
Ландо продолжало движение, лошадь цокала копытами по асфальту, и на этот шум люди высовывались из окон. На углу Центральной и Березовой улиц экипаж снова остановился. Тайлер помог Лайле выйти и подвел ее к одному из столиков перед рестораном "Горный пейзаж". Появился официант с двумя чашками.
– Горячий шоколад, – сказал он.
– Ты с кем-то говорил о моих пристрастиях, – сказала она, когда он подвинул к ней чашку. Ее подозрения еще больше окрепли, когда появился Джереми Флинн со скрипкой и заиграл что-то очень мелодичное. Она всегда питала слабость к скрипке. Когда-то она даже училась играть сама, но это был ее секрет.
Тайлер уклончиво улыбнулся.
– Есть вещи, которыми нужно просто наслаждаться, – заметил он. – В твоей жизни всегда должны быть радости, Лайла. Мужчине, который захочет создать с тобой семью, следует хорошенько тебя узнать.
Его голос был таким глубоким и напряженным, что она подняла на него глаза, встала и сделала к нему шаг.
На долю секунды ей показалось, что Тайлер сейчас обнимет ее, но он просто взял ее за руку.
– Уже поздно, дорогая, – сказал он. – Джентльмен не должен задерживать леди, если знает, что завтра ей рано вставать.
Но ведь раньше они задерживались и позже, подумала она.
Конечно, тогда они делали это с определенной целью, напомнила она себе. Теперь же он держит ее на расстоянии, потому что теперь у него уже нет причин вести себя иначе. Он не хочет поцеловать ее, как бы ей ни хотелось, и с этим ничего не поделаешь. Он – сама вежливость и ведет себя как друг, как добрый сосед, но не больше. Стены, разделяющие их, никогда еще не были такими явными.
Лайла на секунду прикрыла глаза, пытаясь удержать свои эмоции в узде. Она медленно и глубоко вдохнула, боясь, как бы он не заметил, как ей больно и чего стоит изображать непринужденность.
Когда они подъехали к дому и он проводил ее до двери, легонько поцеловав в щеку, Лайла почувствовала, как у нее перехватило дыхание.
– Будь счастлива, Лайла. – В его голосе сквозило беспокойство. – Хотел бы быть уверен, что ты будешь счастлива и любима, когда я уеду. – Он открыл перед ней дверь, посмотрел, как она вошла, и ушел. Очень скоро, подумала она, он уйдет из ее жизни навсегда.
Лайла закрыла дверь, механически поставила цветы в воду и приготовилась ко сну. Но сон не шел.
Сегодняшний вечер был само очарование и изящество. Тайлер проявил себя идеальным спутником, но не тем мужчиной, которого она знала. Это был мужчина, который настойчиво ухаживал за ней, а потом оставил.
Пресность Даррела предпочтительнее, чем милые комплименты Тайлера. Но самое страшное, что он, Тайлер, удаляется от нее все дальше и дальше.
Он вежливо готовит почву для своего отъезда, чего так хотели от него ее братья. И вновь она подумала, что именно они приложили к этому руку. Почему же еще ее смеющийся, поддразнивающий, страстный Тайлер исчез так бесповоротно?
Он не любит ее. Она это знает. Всегда знала, что этого не будет, но сегодняшний холодно-вежливый Тайлер не тот мужчина, который пришел несколько недель тому назад в ее магазин. Не тот мужчина, которого она полюбила.
Мужчина, которого она полюбила. Вот оно, опять. Эти слова стояли перед ее мысленным взором, словно десятифутовое заглавие на киноэкране. Больше от правды не убежать. Не притвориться, что она перестанет любить его.
Насколько это заметно и не заподозрили ли чего-то ее братья и сказали об этом Тайлеру? Ведь если так, он будет чувствовать себя виноватым.
Схватив ключи, она подошла к телефону и позвонила Хэнку.
– Я хочу поговорить с вами, – сказала она. – Буду через несколько минут.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Когда она приехала, Билл, Хэнк и Томас уже были там. Вскоре появился и Фрэнк, на ходу засовывая рубашку в брюки и приглаживая рукой спутанные волосы.
– Лучше бы это было что-то хорошее, Лайла, – сказал он.
– Я этого не обещала, Фрэнк.
– Ну, и к чему вся эта горячка? – спросил Хэнк.
– Я хочу знать, что вы сказали Тайлеру. Билл поднял бровь.
– Ты имеешь в виду, в последние дни?
– Мне кажется, вопрос в том, что он тебе сказал, – присовокупил Томас. Она покачала головой.
– Про вас ничего.
– Я слышал, он устроил вчера целое представление, – заметил Фрэнк. – Тебе что, не понравилось?
– Я же человек, Фрэнк, мне понравилось, но... было такое впечатление, будто я не женщина. Он ни разу даже не прикоснулся ко мне. – Она поняла, что ее глаза, должно быть, мечут молнии, потому что Билл ухмыльнулся.
– Значит, ты злишься из-за того, что он не прикасался к тебе, и думаешь, что это мы виноваты.
– Тайлер всегда прикасается ко мне!
– Хочешь объяснить это, сестричка? – потребовал Хэнк.
– Нет, я хочу, чтобы вы сказали мне, не угрожали ли вы ему каким-то образом. Хочу знать, что вы рассказали ему обо мне, что такого выдумали еще. Он вел себя так, будто... – Она задумалась.
– Будто что? – переспросил Томас.
– Он обращался со мной как с королевой.
– И это, надо полагать, ужасно, – усмехнулся Фрэнк.
– Это хорошо, – призналась она. – И, говоря по правде, он всегда относился ко мне с уважением, но вчера чего-то не хватало. Он будто давал урок. Вы что-нибудь об этом знаете?
Все четверо братьев стояли озадаченные. Она смотрела на них с ожиданием и надеждой.
– Думаю, ничего не изменится, если я скажу, что люблю его.
Хэнк выругался. Томас ударил кулаком о стену.
– Но он меня не любит. Он никогда не поощрял меня, – поспешила она добавить. – . Й я не хочу, чтобы он узнал об этом, но подумала, может, вы догадались и рассказали ему. Он бы не захотел причинить мне боль. Что вы ему сказали? Томас переступил с ноги на ногу.
– Лайла, – сказал он обеспокоенным тоном, – мы не разговаривали с ним в последнее время, но...
– Что "но"?
– Он приходил к Елене, – продолжил Фрэнк. – Он считает, что местные парни относятся к тебе не так, как ты того заслуживаешь. Наверное, он решил лично продемонстрировать, как следует обращаться с такой женщиной, как ты.
Глаза ее наполнились слезами от этих слов. Она не понимала почему. Как глупо чувствовать себя такой несчастной из-за того, что мужчина хотел сделать для нее что-то хорошее. В конце концов, они с Тайлером с самого его приезда пытались повлиять на мужчин города. Но это совсем другое. Он сделал это один, не посоветовавшись с ней. Он знал, что мужчины начнут приглашать ее на свидания, и решил, что они ее недостойны и что ему одному известно, какой человек ей нужен.
Кроме того, это превратило их последний вечер в представление, и не для кого-нибудь, а для нее. Она думала, что он относится к ней как к женщине из плоти и крови, но он обращался с ней как с хрупкой фарфоровой статуэткой, как с идолом, которому все должны поклоняться. Такой она не хотела бы быть ни для кого, тем более для Тайлера. Ведь она любит его. И ей хочется быть для него живой и настоящей.
Конечно, он никогда не полюбит ее, но... черт возьми, мужчина отказался от развлечений на несколько недель, чтобы она могла больше получить от жизни. Он приносил ей жертву, но сам не позволил ей ничего отдать.
Это несправедливо по отношению к нему. Разве он не заслуживает большего, чем получил от жизни в последнее время? Разве он не отказался от женщин, которые готовы были предложить ему себя? Разве не мог бы он приятно проводить время с красавицами по своему вкусу, если бы не помогал ей?
Разумеется, мог бы. И если Тайлер решил, что для нее лучше, и постарайся сделать все, чтобы она это получила, то почему ода не может сделать то же для него?
Лайла решительно вздернула подбородок и расправила плечи.
– Спасибо за откровенный разговор, – сказала она братьям.
– Мне не нравится твой настрой, Лайла, – заметил Фрэнк.
– Это твоя проблема, только не стой у меня на пути, Фрэнк.
– Что ты собираешься делать? – спросил Билл.
– Собираюсь встретиться с ним и исправить несправедливость. Собираюсь кое-что изменить.
– Что изменить? – насторожился Фрэнк. Она смерила его холодным взглядом.
– Увидите. У меня есть план.
По дороге домой она пыталась размышлять хладнокровно.
Тайлер – мастер устраивать зрелища, думала она, вспомнив, сколько трудов он вложил в их последний совместный вечер. Она должна сделать что-то не хуже. Когда он уедет отсюда, они будут квиты. Она надеялась, он уедет счастливее, чем был вчера вечером.
– Думаю, надо выбрать что-то красное... и облегающее, – говорила она себе. – Может кожаное, черное... и короткое.
Когда наступило утро, она позвонила Елене, у которой имелось несколько фривольных, экзотических вещиц, именно то, что было ей нужно.
Иногда требуется кувалда, чтобы ошеломить мужчину. Тогда он, может быть, будет способен что-то понять.
Было девять часов утра, когда зазвонил телефон. Тайлер был еще в постели. Он не спал, невеселые мысли одолевали его. На протяжении всей ночи он почти не сомкнул глаз. Он не мог думать ни о чем, кроме того, что скоро покинет Лайлу. Он должен уехать до того, как она выберет своего мужчину. Немыслимо остаться и смотреть, как она дарит свою улыбку другому. А если он увидит, как Фил, или Даррел, или Айвери целуют эти губы...
– О, дьявол! – тихо выругался Тайлер.
Телефон продолжал звонить. Он не хотел снимать трубку, но сегодня его брат собирался приехать в город посмотреть, как идут дела. Может быть, это он.
Он поднял трубку.
– Тайлер? – послышался голос Лайлы на другом конце провода, низкий, чуть хрипловатый и невозможно нежный.
Тайлер нервно провел рукой по волосам.
– Что-то случилось? – сказал он. Она никогда раньше не звонила ему.
Несколько секунд в трубке не раздавалось ни звука.
– Ничего особенного, – наконец ответила она. – Но мне надо с тобой встретиться. Буду ждать тебя возле магазина.
– Ангел... – начал он, но Лайла повесила трубку. - Черт, – буркнул он, хватая брюки. Возможно, Эддисон пристает к ней. Если она вынуждена ждать возле магазина, а не внутри, значит, какой-то негодяй преследует ее. Ее магазин – это ее спасительная гавань.
Ему пришло в голову, что через несколько дней он будет уже не в состоянии помочь Лайле, но сейчас он не может об этом думать. Ему бы только поскорей добраться до нее.
Взвизгивая шинами на поворотах, он несся по городу. На его счастье, было еще рано и на улицах мало людей, но когда он свернул на Мэйн, то обнаружил, что ошибался.