– Я оставил его простертым на кровати, куда его уложил сильнейший приступ боли. Его старый враг взял над ним верх: подагра, мой мальчик! Возможно, треволнения последних событий – или ужасный холод во время его последней поездки: кто может знать наверняка? – спровоцировали тяжелейший кризис. Он просто не смог бы выйти из дому! И вот я здесь, в своем двойном качестве. Надеюсь – не совсем уж нежеланный гость?
– О нет, что вы! – быстро сказала Элинор. – Как вы могли подумать… Прошу вас, присаживайтесь, сэр! Вы остановились… то есть, я полагаю, что вы остановились…
– Вы – сама доброта, кузина! Мой отец действительно вдохнул в меня надежду, что в Хайнунз я встречу самый теплый прием. Но, умоляю вас, не стоит волноваться! Мне будет вполне удобно в любой спальне, куда вы сочтете возможным определить меня, при условии, что труба не дымит – да-да, я сохранил самые ужасные воспоминания о последнем посещении этого дома – и окно не выходит на север. Мой врач настоятельно советует мне избегать холодных помещений, поскольку состояние моего здоровья оставляет желать лучшего.
Элинор не знала, что сказать, ведь простая вежливость не позволяла ей дать тот ответ, который моментально пришел ей на ум. Зато Никки, не стесненный подобными соображениями, выразился предельно лаконично:
– Тебе нечего здесь делать, Шевиот! В гостинице в Уисборо-Грин есть несколько вполне приличных комнат.
Френсис ответил ему с непробиваемой любезностью:
– Я не осмелюсь пойти на такой риск, потому что вы должны знать, что я не привез с собой простыней, поскольку взял себе за правило не останавливаться без них в гостинице. Никогда не знаешь заранее, проветрены ли тамошние простыни должным образом или нет. Господи милосердный, вы пугаете меня – неужели я причиняю миссис Шевиот какие-либо неудобства?
Элинор сочла себя обязанной разуверить Френсиса в этом заблуждении, сказав, что немедленно распорядится подготовить для него комнату. Он поблагодарил ее, заметив, что его вполне устроит и Желтая комната.
– Перебьешься! – заявил в ответ неисправимый Никки. – Эту комнату занимает миссис Шевиот!
– Ах, вот оно что! Я ни в коем случае не рассчитываю, будто она уступит ее мне! – сказал Френсис. – Это не имеет для меня ни малейшего значения, потому я умоляю вас, кузина, и думать забудьте о том, чтобы освободить ее для меня! Такой шаг поставил бы меня в крайне неудобное положение. Поселите меня в комнате бедного Евстасия! Там, пожалуй, немного мрачновато, но я готов потерпеть.
Элинор почувствовала, как Никки вперил в нее многозначительный взгляд, отчего щеки у нее зарделись, и она поспешно встала со стула, пробормотав, что идет отдать нужные распоряжения миссис Барроу. Никки тут же поспешил вслед за ней, заявив о своем желании убедиться в том, что Баунсер благополучно находится в доме. Тщательно прикрыв за собой дверь гостиной, юноша негромким напряженным голосом обратился к Элинор:
– Его ни в коем случае нельзя оставлять одного, кузина Элинор! Клянусь Юпитером, Нед был прав! Френсис явился сюда, чтобы попытаться найти ту бумагу: в этом не может быть ни малейших сомнений! Но мы окажем ему достойный прием! Вы когда-нибудь видели другого такого франта, как он?
– Ох, Никки, признаюсь тебе – он мне не нравится! Он пугает меня! Я бы очень хотела, чтобы ты убедил его переехать в Холл!
– Пугает вас? Кто, этот тип, который поднимет истошный крик, если мимо пробежит мышь? Да вы, наверное, шутите! Я уверен, Нед сказал бы, что мы обязательно должны оставить его здесь, под присмотром. Только представьте, кузина, если он знает, куда Евстасий упрятал этот злополучный документ, и приведет нас к нему! Я ничуть не удивлюсь, если он находится в спальне Евстасия, потому что вы наверняка обратили внимание на его предложение занять эту комнату. Шито белыми нитками, я бы сказал! И вот еще что: распорядитесь запереть ту комнату, а ему подготовьте спальню рядом с моей! Таким образом, если он попытается выкинуть какой-нибудь фокус ночью, я обязательно услышу это. Вот будет номер, когда я поймаю его с поличным, да еще до того, как Нед узнает о том, что он здесь!
– Никки, я сойду с ума от страха! Я хочу, чтобы ты отправил весточку в Холл своему брату с сообщением о прибытии Френсиса! Не то чтобы, – поспешно добавила она, – он сможет успокоить меня, поскольку в этом смысле он ничуть не лучше тебя и, скорее всего, заявит, будто это крайне удачное стечение обстоятельств или еще что-нибудь в таком роде!
– Что ж, я ничуть не удивлюсь, если он действительно скажет нечто подобное. Единственное, с чем не могу смириться, так это с необходимостью быть вежливым с этим типом! Вы знаете, он наверняка попробовал бы убить Баунсера своей шпажонкой, не окажись я рядом. Субъект, который предпочитает кошек собакам! Кошек ! – с невыразимым презрением пробормотал Никки.
– Да он и сам похож на кота. Ох, лучше бы он не приезжал сюда! И я тоже!
– Вздор! Мы славно повеселимся! – заявил Никки и отправился обратно в гостиную.
А Френсис Шевиот даже не думал обыскивать комнату и по-прежнему в изящной позе восседал подле камина, элегантно забросив ногу на ногу. Он сладко улыбнулся Никки и лорнетом с длинной ручкой указал на серебряные кисточки на своих ботфортах.
– Обрати внимание! – сказал он. – Я не должен так говорить, потому что это мое собственное изобретение, но на самом деле я восхищен. Серебряные кисточки, мой дорогой мальчик, серебряные, а не золотые, что лишь подчеркивает траурную ноту. Разумеется, для церемонии я надену черные панталоны. Я долго колебался, прежде чем позволил Кроули помочь мне облачиться вот в эти серые, поскольку мне не хотелось бы выказывать ни малейшего неуважения, но, полагаю, наше родство все-таки достаточно дальнее, чтобы я мог с чистой совестью носить их, не так ли? Льщу себя надеждой, что мой черный шейный платок лишь подчеркивает нужную строгость. Или ты считаешь, он делает меня похожим на военного?
– Нет, – с чистой совестью ответил Никки. – Этого не сможет сделать ничто на свете!
– О, как прелестно с твоей стороны, мой мальчик! Ты снял камень с моей души! – провозгласил Френсис и просиял. – А теперь скажи мне! Должен ли я буду в последний раз взглянуть на лицо Евстасия или могу с полным на то основанием надеяться, что гроб его уже заколочен?
– Разумеется, заколочен!
– Премного благодарен. Смерть причиняет мне нешуточную боль и, хотя я намерен соблюсти все… Ах, он, надеюсь, находится не в этом доме?
– Нет. Он лежит в часовне.
– И вновь ты меня утешил несказанно. Разумеется, я захватил с собой нюхательную соль, да и Кроули знает, как привести меня в чувство, но, признаюсь тебе, мне бы очень не хотелось ночевать под одной крышей с гробом. Я всегда отличался повышенной чувствительностью, вследствие чего со мной мог бы приключиться обморок. Но сейчас, если только я не подхватил простуду во время поездки сюда, нам нечего опасаться. Кортеж, насколько я понимаю, будет не слишком длинным?
– Карлайон распорядился провести приватную церемонию, – ответил Никки.
– Ему нельзя не посочувствовать, – пробормотал Френсис. Заметив, как порозовел Никки, он извиняющимся тоном добавил: – Никогда не замечал за собой подобной бестактности! Честное слово, я никого не хотел обидеть, дорогой Николас! Бедного Евстасия, увы, не любили в здешних местах! Но я надеюсь, что экипажей заказано достаточное количество, поскольку у него все-таки были друзья. И я убежден, они должны почтить своим присутствием место его последнего упокоения. Я, например, лично уведомил Луи де Кастра об этом печальном событии, поэтому не сомневаюсь в том, что завтра увижу его здесь.
От подобной наглости Никки лишился дара речи и мог лишь с раскрытым ртом взирать на своего собеседника.
– Ты ведь наверняка знаком с Луи? – немного удивившись, осведомился Френсис. – Очаровательное создание! Один из моих самых старых друзей!
– Да, – выдавил Никки. – Да, кажется, я встречался с ним!
В этот момент в комнату вернулась Элинор в сопровождении мисс Бекклз, и под шумок необходимых представлений Никки сбежал оттуда в сад – охладить разгоряченную голову. Поскольку в Хайнунз городской режим дня не соблюдался, вскоре настало время переодеваться к ужину, и неискренняя компания в гостиной распалась. Френсис удалился к себе, намереваясь отдаться в руки своего камердинера, мисс Бекклз отправилась надзирать за тем, как накрывают на стол, желая не опозориться перед столь утонченным гостем, а Элинор ушла на поиски Никки, чтобы вновь умолять его послать грума в Холл с сообщением для Карлайона.
Однако юноша опять наотрез отказался сделать это, настаивая, что для того, чтобы разобраться с таким трусом, как Френсис, помощь Карлайона решительно не требуется. Поэтому Элинор ушла к себе ни с чем, изрядно рассердившись на Никки.
Общество, вскоре собравшееся к ужину, выглядело настолько мрачным и траурным, что даже самый строгий критик не нашел бы, к чему придраться. Лишь мисс Бекклз внешне выделялась, решив по такому торжественному случаю порадовать остальных своим лучшим платьем из лавандового атласа. Френсис вырядился в черный сюртук и атласные бриджи до колен, которые куда уместнее смотрелись бы в Зале собраний "Олмакса", чем в деревенском доме; Элинор надела платье из черного атласа, а Никки, стремясь не дать кузену превзойти себя, остановил выбор на таком же наряде, как и у него, хотя и вынужден был признать, что покроем его собственный костюм значительно уступает.
Любезность вкупе с обходительностью гостя казались непревзойденными, однако мисс Бекклз не желала вносить свою лепту в поддержание общей беседы; Элинор терзали неопределенные, но дурные предчувствия; а попытки Никки скрыть свою явную неприязнь к Френсису лишь подчеркивали ее. Элинор с содроганием спрашивала себя, как они сумеют пережить предстоящий вечер. Когда она в сопровождении мисс Бекклз перешла в гостиную, старушка призналась девушке, что ей не нравится тон, который задает беседе мистер Шевиот, и она боится, что он – плохой человек.
– Я думаю, он – ужасный человек! – подхватила Элинор.
– Что ж, любовь моя, раз ты так говоришь, то и я могу без зазрения совести заявить, что считаю рассказанную им историю о мистере Ромео Коутсе – вот уж странное имя, право! – чересчур нескромной; твоя мама наверняка бы не хотела, чтобы ты ее слышала.
– Как я сожалею о его приезде к нам! Я боюсь его!
– Моя дорогая миссис Шевиот! О боже, боже! Любовь моя, запри дверь на замок ! Или нет, я буду спать на диване в твоей комнате!
Элинор, не выдержав, рассмеялась и сказала:
– Ох, Бекки, перестань! Я уверена, он не собирается покушаться на мое целомудрие! Но теперь, после того как я провела несколько часов в его обществе, у меня больше нет сомнений в обоснованности подозрений Карлайона. Френсис, безусловно, способен на любую подлость и предательство! Его нельзя ни на минуту оставлять без присмотра! Ах, если бы еще этот гадкий мальчишка предупредил обо всем Карлайона! И самое главное, как нам пережить сегодняшний вечер? Еще никогда в жизни мне не было так тягостно и неуютно!
– Знаешь, любовь моя, – с сомнением протянула мисс Бекклз, – если ты думаешь, что Френсису это понравится, я могу предложить ему сыграть со мной в триктрак.
К счастью, компаньонке Элинор не пришлось идти на такие жертвы. Не успели они переступить порог гостиной, как в холле раздались звуки – кто-то неожиданно приехал; уже через несколько минут дверь распахнулась, впуская Карлайона, его брата и еще каких-то леди и джентльмена, в которых несомненно угадывались представители высшего общества.
Леди, опиравшаяся на руку Карлайона, казалась явно моложе Элинор. Девушка отличалась незаурядной красотой, у нее были столь золотистые кудряшки и такие сверкающие голубые глаза, что даже без громогласного возгласа Никки: "Джорджи!" или негромкого представления Карлайона: "Моя сестра, леди Флинт", Элинор легко догадалась бы, кто она такая. Миссис Шевиот немедленно поднялась, слегка зарделась и присела в неглубоком реверансе, обнаружив, что ее рука оказалась в плену двух теплых ладошек, а к ней обращается ласковый и лукавый голос:
– Миссис Шевиот! Моя новая кузина! О, вы настоящая героиня! Я заставила Карлайона привезти меня взглянуть на вас! Это Флинт, мой супруг! Ой, Никки!
Она отпустила руку Элинор; в шорохе туманной дымки маркизета очаровательное создание бросилось к юноше, чтобы обнять его за шею, затем протянутой руки и улыбки удостоился Френсис, а после того как Элинор пробормотала имя своей компаньонки, юная леди пожала ручку мисс Бекклз. Все это время девушка так же мило и непринужденно щебетала, объясняя, что направляется в Гэмпшир с целью провести несколько недель в обществе вдовствующей миледи, и призналась, что не находила себе места от любопытства и сгорала от желания узнать, сколько же правды в том, что поведал ей Карлайон. Она настояла, чтобы Флинт привез ее сюда, поскольку это им почти по пути, желая остановиться на ночь в поместье Карлайона. Пока девушка болтала без умолку, ее супруг, серьезный и рассудительный, если судить по внешнему виду, мужчина несколькими годами старше жены с обожанием ласково взирал на нее; а Никки забросал сестру вопросами, на которые она отвечала, так же щебеча.
Карлайон воспользовался ее живостью, чтобы подвести к Элинор и объяснить: сестра, узнав со слов Джона о ее замужестве, загорелась столь пылким желанием познакомиться с ней, что ему пришлось перенести ужин на час вперед, дабы вся компания пожаловала в Хайнунз к чаю.
– Доставить их к ужину я не рискнул, – сказал его светлость. – Это наверняка причинило бы вам определенные неудобства. Надеюсь, мы не слишком вам помешали?
– Вовсе нет! – негромко ответила Элинор. – Я весь вечер жалела о том, что Никки отказался послать вам весточку о прибытии вон того джентльмена!
– Это и впрямь интересно, – заметил Карлайон, мельком взглянув в сторону Френсиса, который о чем-то беседовал с Флинтом.
– Так я и знала, что вы скажете нечто подобное, несносное вы создание!
– А где Бедлингтон?
– Повержен ниц! Подагрой!
По лицу лорда пробежала тень, но он ничего не ответил.
– Ради всего святого, милорд, что мне делать?
– Мы с вами обсудим это, когда представится более удобная возможность.
– Он же будет свободно бродить по дому ночью в поисках сами знаете чего!
– Не думаю. Разве пес Никки не с вами? Выпустите его на волю!
Разговор пришлось прервать, поскольку к ним подплыла леди Флинт, намереваясь продолжить знакомство со своей новой кузиной. Вскоре выяснилось, что Джон ничего не сообщил ей о странных событиях, имевших место в особняке. Разговор зашел лишь о замужестве, чрезвычайно заинтересовавшем бойкую и полную жизни миледи. Тем временем она увлекла Элинор на диван и завела с ней обстоятельный разговор, прерывая девушку короткими репликами в адрес братьев или Френсиса, с которым она, похоже, пребывала в прекрасных отношениях. Спустя некоторое время юная леди ловко упорхнула вместе с Элинор в ее спальню, где с очаровательной искренностью сообщила:
– Карлайон сказал, что мы приведем вас в замешательство, если прибудем всей компанией, да еще без предупреждения! Но вы ведь ничего не имеете против, не так ли? О, когда я увидела заметку в "Морнинг Пост", то едва не упала в обморок от удивления! Я немедленно послала на Маунт-стрит за Джоном! Честное слово, мне так хотелось поскорее узнать мельчайшие подробности, что я готова была отправить своего бедного Флинта на штурм Министерства внутренних дел! Но скажите мне – и не считайте меня назойливой, хотя, увы, это действительно так! – как вы отважились на подобный шаг?
Элинор ответила ей истинную правду:
– Мне и самой невдомек! Меня убедил лорд Карлайон, но, подозреваю, я лишилась рассудка.
Ее светлость, негромко рассмеявшись серебристым смехом, сказала:
– Милый Карлайон! Как же я буду подтрунивать над ним! Однако что это за история со взломщиками? Положительно, совсем как в приключенческом романе! Я намерена уговорить Флинта задержаться здесь подольше, потому что заинтригована, как никогда в жизни! Но, пожалуй, из этого ничего не выйдет. Я беременна, понимаете ли, и мой бедный дорогой Флинт вбил себе в голову такие глупости! Однако, клянусь вам, я никогда не чувствовала себя лучше! Но он настаивает, что мне следует непременно уехать в деревню, и, ставлю десять против одного, Карлайон окажет ему пособничество. Он вам нравится?
– Безусловно, – отозвалась ошеломленная Элинор, – лорд Флинт представляется мне очень любезным и обходительным…
– Глупая! Не Флинт! Карлайон!
Элинор с огорчением поняла, что краснеет, и чопорно ответила:
– Разумеется. Его манеры и обращение просто не могут не нравиться.
Ее собеседница скорчила недовольную гримаску и, лукаво взглянув на Элинор, заметила:
– Вот как! Очень жаль! Вы с ним поссорились? Или сердитесь на него?
– Если вам так уж необходимо знать правду, – заявила Элинор, – то он – самый невыносимый, деспотичный, невнимательный и отвратительный мужчина, какого я когда-либо встречала!
Она тут же удостоилась порывистого объятия.
– Прелестно! – воскликнула сестра Карлайона. – Как часто я говорила то же самое! Вы непременно поладите друг с другом. Я рада, что познакомилась с вами. Вы так чудесно выглядите в своем черном платье, что мне тоже захотелось стать вдовой! Как это нелепо с моей стороны – говорить подобные глупости, потому что вы должны знать: я обожаю Флинта! Френсис Шевиот намерен надолго задержаться у вас? Я была удивлена, увидев его здесь!
– Думаю, всего на одну ночь. Это несколько неудобно, однако он приехал вместо своего отца на… на похороны.
Аккуратные брови миледи недоуменно приподнялись.
– А, он вам не нравится! Но, знаете ли, он совершенно безвреден и его можно встретить повсюду! Я всегда приглашаю его на свои приемы: так делают все, потому что он забавен, к тому же считается законодателем мод! А вот мистер Бруммель говорит, что модником Френсиса делает его портной. Нет, вы слышали более нелестное замечание? Он очень мил и любезен и всегда знает, какой цвет вам пойдет к лицу и как лучше обставить новую гостиную.