– Тебе неприятно само слово "независимость", так?
– Я уже говорил тебе, я хочу, чтобы ты была со мной в любое время. А карьера отнимает много времени.
– Ты же не хочешь сказать...
– Ты уже давно должна была уяснить, я всегда говорю то, что думаю.
Бруни замолчала. Она уставилась в окно, пытаясь привести в порядок свои мысли. Неужели Кейн и правда хочет, чтобы я стояла у плиты, как какая-нибудь домохозяйка? – пронеслось у нее в голове.
– Я бизнесмен, – продолжал между тем Кейн. – И я хочу видеть тебя дома, когда возвращаюсь с работы, а не ждать, пока ты освободишься.
– А я не игрушка, которую можно достать с полки в любое время! У меня есть обязательства перед моими учениками. И не забывай о Паулине.
– Твои обязательства меня мало волнуют. Теперь, когда мы будем жить одной семьей, ты не должна работать целыми днями. Я хочу, чтобы моего ребенка воспитывала мать.
– Ты все время говоришь о том, чего хочешь ты, а как насчет того, чтобы спросить меня, чего я хочу? И что-то я раньше не замечала у тебя особого желания завести детей.
– А я заметил, что у тебя дурацкая привычка противоречить всему, что я говорю. Признайся честно, Бруни. Ты ведь хочешь того же, что и я.
Бруни замолчала и отвернулась, считая секунды до того момента, как она сможет выйти из машины и избавиться от присутствия Кейна, которое начало раздражать ее.
Как только машина остановилась, Бруни выскочила на улицу и направилась в сторону дома. Она достала ключи, которые Кейн дал ей накануне, и начала открывать дверь, несмотря на просьбу Кейна остановиться и подождать его.
Дверь открылась. По всей округе раздался вой сигнализации, такой оглушительный, что девушка выронила сумку из рук и закрыла уши.
– Довольна? – спросил Кейн, подойдя к двери, чтобы отключить охранную систему.
Поддавшись неведомому импульсу, Бруни показала ему язык и прошла в дом, слыша позади его смех.
Бруни заперлась в спальне. Остаток вечера она не выходила из комнаты, хотя ей очень хотелось провести это время с Кейном.
Время шло к полуночи, а Бруни все не ложилась. Она думала, что вряд ли ей удастся заснуть сегодня, однако, едва коснувшись головой подушки, молодая женщина погрузилась в сон...
Спустившись на следующее утро на кухню, Бруни обнаружила там записку. А это значило, что Кейн уже уехал. Сожалея о своем вчерашнем поведении, Бруни снова поднялась наверх, чтобы переодеться.
Когда Бруни приехала в балетную школу, Паулина сидела за столом, просматривая какие-то документы. Заметив появление подруги, она сдвинула очки на нос и произнесла голосом Марлен Дитрих:
– Ну, здравствуйте. Как вам новая жизнь с мужчиной вашей мечты?
– Нормально.
– И все? – спросила Паулина уже своим голосом.
– Ну тогда потрясающе.
– Так-то лучше. Но я думала, вы вернетесь не раньше, чем еще через неделю.
– Кейн уехал в Мельбурн сегодня утром, объяснила Бруни. – По делам.
– Почему ты не поехала с ним?
– Я подумала, это нечестно – оставлять тебя одну так надолго.
– Я уже большая девочка, Бруни. И я могла бы попросить Джемму взять часть твоих учеников. Ты же знаешь, она так хочет преподавать.
– Я позвоню ей как-нибудь, – сказала Бруни, жалея, что не подумала об этом раньше.
– У тебя все в порядке? – забеспокоилась Паулина.
– Ну конечно! – притворно улыбнувшись, ответила Бруни.
– Ты скучаешь по нему, да?
Молодая женщина хотела было что-то возразить, но потом вспомнила, что Паулина, как и все остальные, думает, что она вышла за Кейна по любви.
– Да, скучаю, – вздохнула Бруни, понимая, что говорит правду.
– Бедняжка, – посочувствовала Паулина. – Но зато только представь, что будет, когда он вернется, – закатила глаза подруга. – Второй медовый месяц.
Бруни отвернулась. Она не хотела, чтобы Паулина заметила ее смущение. Воспоминания об их ночах были еще так свежи в памяти, что тело ее горело от одних только мыслей о Кейне.
– Кстати, твоя мама сегодня звонила. Она оставила номер, по которому ты можешь связаться с ней.
– Странно, что она не позвонила мне на мобильный, – удивилась Бруни.
– А он включен?
Бруни достала мобильный из сумочки и поморщилась.
– Наверное, он разрядился, когда...
– Пожалуйста, – шутливо взмолилась Паулина, прикрыв уши ладонями, – прошу тебя, избавь меня от деталей. Я еще невинна.
– Я лучше позвоню маме, – рассмеялась Бруни. – Я на минуточку.
– Конечно. Пока разогреюсь. Малышки будут здесь совсем скоро.
Гленис ответила после третьего гудка. В ее голосе слышалась паника.
– Бруни? О, слава богу, ты позвонила!
– Мам? – забеспокоилась Бруни. – Что случилось?
– Твой отец... – заплакала Гленис, – у него случился удар.
– Когда? Как он? Как ты?
– Вчера ночью, милая... кажется, это серьезно. Я не знаю, что делать, – захныкала женщина.
– Он в больнице?
– Да, но здесь все так примитивно, на этом острове! Доктор почти не говорит по-английски, и всем наплевать, что твой отец находится в одной палате с другими больными. Я этого не вынесу! Мне кажется, я просто сойду с ума, если никто ничего не предпримет!
– Мы должны перевезти папу в Сидней, – стараясь не волноваться, сказала Бруни. – Ты уже связывалась с посольством Австралии?
– Какое посольство! Здесь даже парикмахерской нет, – заплакала Гленис. – И я не хочу быть далеко, когда твой отец очнется.
– Он без сознания?
– С того самого момента, как у него случился приступ.
– Ты только не волнуйся, мам. Я все сделаю. Вы где сейчас?
Бруни выслушала мать, попрощалась и повесила трубку.
Она думала, что делать дальше, как вдруг телефон зазвонил снова.
– Да?
– Бруни? – услышала она знакомый голос. – Все в порядке? Ты какая-то растерянная.
– Отец... у него случился приступ. Я должна привезти его в Сидней. Мама переживает и...
– Я все сделаю, – прервал ее Кейн. – А ты держись и жди, когда они вернутся домой.
– У них больше нет дома! – закричала Бруни, поддавшись эмоциям.
– Предоставь это мне, Бруни. Успокойся и жди меня. Если удастся, я буду дома уже сегодня. Сможешь выдержать?
– Д-думаю, да.
– Вот и хорошо, моя девочка. До встречи.
– Пока.
С минуту Бруни молча смотрела на телефон, пытаясь привести свои мысли в порядок. Отец всегда был таким сильным и властным; трудно представить, чтобы его мог хватить удар. От мысли, что ожидает маму, если отец не вполне оправится после приступа, у Бруни невольно сжалось сердце. Оуэн Мерсер, конечно, превратит жизнь жены в ад, вымещая на ней всю свою злобу и бессилие.
– О, Остин! – всхлипнула Бруни. – Почему ты умер и оставил меня одну?..
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Позже Бруни задумалась о том, как переживет первые несколько дней по возвращении родителей. Отношения с Кейном отошли для нее на второй план, она волновалась, что ее мама будет нуждаться в поддержке.
Кейн снял для Оуэна Мерсера место в частной клинике, где тот пошел на поправку. Когда врачи объявили, что жизнь старика вне опасности, Кейн посоветовал перевезти его в Мерсифилдс, где он смог бы спокойно жить под присмотром специально нанятой для него сиделки.
– О, Кейн, это было бы чудесно, – Гленис посмотрела на зятя глазами, полными слез. – Даже не знаю, как отблагодарить тебя за все, что ты для нас сделал.
– Нет проблем.
Бруни прекрасно знала, что у родителей нет денег, и, как только ее мать отправилась на свое ставшее ежедневным дежурство у постели мужа, накинулась на Кейна с обвинениями.
– Как мои родители расплатятся за клинику и сиделку, хотелось бы мне знать?! – воскликнула Бруни. – У них ведь нет ни цента за душой!
– Я и не думал заставлять их платить.
– Да? Тогда кто оплатит счета? Я? Не сомневаюсь, за это мне придется ублажать тебя в постели!
Кейн не ответил, отчего Бруни еще больше разозлилась.
– Или, может, это входило в твой хитроумный план мести? Ты уже отобрал бизнес моего отца, дом в Мерсифилдс, меня, а сейчас еще и моя мать тебе безмерно благодарна! Ты этого хотел? Чтобы они принесли тебе свою гордость на тарелочке?
– Ты расстроена и не понимаешь, что говоришь. Пойдем домой. Ты поспишь... – Кейн потянулся к ней, но Бруни отняла руку.
– Не прикасайся ко мне!
Кейн прищелкнул языком и посмотрел на Бруни так, словно перед ним стоял капризный ребенок, а вовсе не взрослая женщина.
– И не смотри на меня так!
– Я буду смотреть на тебя, как мне будет угодно. А теперь пойдем в дом, пока я не потерял терпение и не поцеловал тебя на глазах всего персонала.
Бруни оглянулась. В нескольких метрах от них и правда стояли несколько медсестер в белых халатах.
Стиснув зубы, Бруни последовала за Кейном к выходу из больницы.
По пути домой они почти не разговаривали. Бруни бесило спокойствие Кейна, и в конце концов она не выдержала:
– Ты что, так и собираешься молчать?
– А что ты хочешь от меня услышать? – вопросил Кейн бесстрастно.
О, она хотела услышать от него многое. Например, что он любит ее, и желает, и поддержит ее в любой ситуации. Но Кейн молчал. А главное, он больше не пытался к ней прикоснуться. И пока Бруни старалась убедить себя в том, что Кейн не беспокоит ее потому, что она недавно пережила сильный стресс, какая-то часть ее мечтала оказаться в его объятиях.
Кейн, вздохнув, шел вслед за Бруни, которая пулей выскочила из машины, как только они подъехали к дому. Он обсуждал состояние Оуэна Мерсера с врачом, но тот не сказал ничего утешительного. Стало совершенно очевидно, что отец Бруни останется инвалидом. И это беспокоило Кейна. Оуэн Мерсер не отличался терпением и будучи здоровым, что же с ним станет, когда он будет прикован к инвалидному креслу? И сколько новых трудностей это доставит Бруни и ее матери?..
Тем временем Бруни отключила охранную систему и повернулась к мужу.
– Видишь? – с вызовом сказала она. – Я не так глупа, как ты думаешь.
– Никогда не считал тебя глупой. – Кейн пропустил Бруни в дом. – Упрямой, может быть, нетерпеливой и вздорной, но никак не глупой. Есть хочешь? – спросил он. – Ты ведь целый день провела в клинике, а больничная еда, по-моему, подходит только для пациентов.
– Я голодна как волк, – призналась Бруни, устав спорить. – Бутерброд, что я съела в клинике, был больше похож на резину.
– Не хочешь принять душ, пока я поколдую на кухне? – улыбнулся Кейн, развязывая галстук.
– Почему ты так мил со мной, когда я весь вечер веду себя как стерва?
– Никакая ты не стерва, дорогая моя. Ты просто временами раздражительна, нетерпима к окружающим, но ты вовсе не стерва.
Его слова растрогали Бруни. Она подошла к мужу и захныкала, уткнувшись ему в грудь.
– Ну-ну, что ты, – гладя ее по голове, успокаивал Бруни Кейн. – Что я такого сказал?..
– Н-ничего. Просто эмоции. Я...
– Я понимаю. – Кейн лишь крепче обнял ее.
– Я так старалась быть сильной. Ради мамы. Но сейчас...
– Тебе нелегко пришлось.
– Я нужна маме. А с тех пор, как умер Остин, я осталась совсем одна. У меня даже не было времени, чтобы погоревать, потому что родители нуждались в моей поддержке. Я больше так не могу.
– Ты не одна. Я с тобой.
– Но почему ты помогаешь нам? Ты ведь всегда ненавидел мою семью? – спросила Бруни, подняв на него заплаканные глаза.
– Я настороженно отношусь к твоему отцу, вот и все.
Если Кейн больше не презирает моих родных, подумала Бруни, возможно ли, что он может полюбить меня? Она смотрела на него, всем сердцем желая, чтобы у нее хватило смелости сказать ему, как сильно она его любит. Но Бруни промолчала.
Кейн осторожно выпустил ее из своих объятий.
– Иди, надень свою самую удобную пижаму, – произнес он ласково. – Жду тебя на кухне через пятнадцать минут. Обещаю, я приготовлю роскошное угощение для тебя.
Бруни последовала его совету, но вместо своей пижамы надела халат Кейна. Ей нравилось вдыхать его запах. Когда Бруни вошла в кухню, он мыл посуду.
– Налей себе вина, – Кейн подал ей открытую бутылку и бокал. – Я недолго.
– Чем это так вкусно пахнет? – не удержалась молодая женщина, вдыхая чудесный аромат, витающий в кухне.
– Курицей с чесноком под соусом песто.
– Так быстро? – удивилась Бруни, когда он поставил на стол готовое блюдо.
– Я приготовил это заранее, как все знаменитые шеф-повара.
Бруни не смогла сдержать улыбку. Кейн улыбнулся в ответ.
– Ешь, пей и наслаждайся жизнью.
– Завтра кто-то может умереть, – закончила Бруни цитату.
– Твой отец не умрет, Бруни.
– Знаю, это ужасно, – сказала девушка, не поднимая глаз, – но иногда мне хочется, чтобы он умер; так моя мама наконец станет свободна.
– Уверен, Гленис вовсе не хочет обретать свободу таким способом. Ты не понимаешь, почему твоя мать любит его столь сильно, но это так. И быть может, теперь Оуэн поймет, какая хорошая жена была у него все эти годы.
– Возможно, ты прав... – Бруни посмотрела на мужа. – Мой отец всегда считал, что мама слишком чувствительна. Он постоянно упрекал ее за то, что она всегда слишком опекала всех нас. Но теперь ему понадобится ее поддержка.
– Жизнь иной раз преподает нам уроки. Я верю, ничто не случайно в этом мире.
– Судьба, – вздохнула Бруни. – Но что такого сделал мой отец? Ты так и не сказал мне, за что он мог бы сесть в тюрьму.
– Теперь это уже неважно. Я все уладил.
– Но как?
– Как обычно решают такие дела.
– Деньги?
– Это единственный язык, который понятен кредиторам. Или плати, или умри.
– Папа был в опасности?
– Боюсь, что так. Он действительно разозлил нескольких опасных людей, но чего ты ожидала? Если ты якшаешься с преступниками, рано или поздно плохо кончишь.
Бруни безразлично размазывала еду по тарелке. Аппетит вдруг пропал. Она знала, что ее отец не был идеальным, но Бруни и подумать не могла, что он мог быть связан с криминальным миром. В ее воображении проплывали страшные картины – заказные убийства, шантаж...
– Конечно, я не был заинтересован в том, чтобы спасать твоего отца, – продолжал Кейн. – Но те люди серьезно пригрозили ему, и я не мог просто закрыть глаза на эти угрозы.
– К-какие угрозы?
– Кредиторы Оуэна Мерсера прекрасно знали о том, что у него есть жена и дочь.
– Они собирались избавиться от меня и мамы? – ужаснулась Бруни.
– Ты была в их списке первой. Потом Гленис.
– Но как... – девушка сглотнула, – как ты убедил их не делать этого?
– Я женился на тебе. Им пришлось изменить свои планы. Вступив в наследство, я выплатил им все, что задолжал твой отец, включая проценты.
У Бруни голова пошла кругом. Она думала, что Кейн женился на ней, чтобы наказать ее отца, но если все, что он говорит правда...
– Но почему ты не рассказал мне об этом раньше? Почему не сказал, что женишься на мне, чтобы защитить меня? Почему заставил меня думать о тебе все самое худшее?
– Не правда, – возразил Кейн, вставая из-за стола. – Ты возненавидела меня с того самого момента, когда я впервые переступил порог Мерсифилдс. Ты с самого начала воротила от меня свой прелестный носик, как и все твои родные. Я же отброс, забыла? Ничтожный сын горничной, который поощрял ее связь с хозяином дома только потому, что хотел есть.
– Ты должен был рассказать мне, – повторила Бруни. – Я имела право знать правду.
– Я не хотел рисковать. Ставки были слишком высоки. И у меня не было времени убеждать тебя в искренности моих намерений. Вот я и решил сделать все, чтобы у тебя не оставалось иного выбора, кроме как выйти за меня замуж. Знаю, это своего рода шантаж. Но я не хотел даже думать о том, к чему мог привести твой отказ.
– К чему? – спросила Бруни.
Кейн не ответил. Он собрал тарелки со стола и отвернулся, избегая смотреть на жену.
– К чему, Кейн? – Бруни перехватила его руку, заставляя его взглянуть ей в глаза. – Чего ты боялся?
– Оставь, Бруни. Теперь все вы в безопасности. Это все, что тебе нужно знать.
Кейн отвернулся к раковине, давая ей понять, что разговор окончен. Он вымыл посуду и вытер руки полотенцем.
– Я собираюсь принять душ, – сообщил он. – Иди спать. Я не побеспокою тебя сегодня.
– Ты...
– Ты устала, Бруни. У тебя круги под глазами.
– Но... я не хочу спать одна. Прошу тебя, – взмолилась девушка, облизывая пересохшие от волнения губы. – Я хочу быть с тобой сегодня.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Кейн заговорил.
– Если бы я был истинным джентльменом, я бы отправил тебя спать, – произнес он, привлекая Бруни к себе.
– Я не устала, – перебила его девушка.
С вызовом вскинув голову, она запустила пальчики в волосы Кейна и поцеловала его. Бруни чувствовала жар его тела, ощущая, как в ней разгорается страсть. Она видела, как он напрягся, когда с трудом оторвался от ее губ.
– Если мы не уйдем отсюда прямо сейчас, на этой кухне будет слишком жарко, – прошептал Кейн хрипло.
– Насколько?
– Хочешь проверить? – соблазнительно улыбнулся он.
– Почему бы и нет?
Кейн подхватил Бруни на руки и усадил на кухонную стойку. Он потянул пояс халата, и тот упал к ее ногам, обнажая великолепное тело. Она обвила ногами его торс. Ее тело горело от желания, глаза подернулись туманом страсти, когда он нежно вошел в нее. Из груди Бруни вырвался стон наслаждения. Тела их двигались в такт, пока не настал момент, когда оба не могли больше контролировать себя. Это был бурный, необузданный экстаз. Воздух как будто весь пропитался возбуждением, разжигая все новую и новую волну страсти...
– Мне понравилось, а тебе? – спросила Бруни, справившись наконец с дыханием.
– Ты же знаешь ответ... – сладко улыбнулся Кейн, нежно целуя жену в губы.
– Ну что, может быть, пойдем в постель?
– Отличная мысль.
Несколько минут спустя они снова занимались любовью. Бруни таяла в объятиях Кейна, она отдавалась ему со всей страстью, на какую только была способна. Она хотела слиться с ним настолько, чтобы уже не было понятно, где кончается он и начинается она...
Потом, когда они наконец насытились друг другом, Бруни еще долго лежала на его груди, вдыхая его аромат, и думала, как она могла жить без него все эти годы.
В его объятиях она чувствовала себя в безопасности.
Кейн был ее защитником. Ему она обязана жизнью...
Когда Бруни проснулась, Кейна уже не было. Пытаясь побороть чувство разочарования, молодая женщина попыталась чем-то занять себя. Она решила помочь матери перевезти отца в Мерсифилдс.
К тому времени, как она прибыла в клинику, Оуэна Мерсера уже погрузили в машину "скорой помощи". Бруни должна была бы чувствовать жалость к отцу, но ничего, кроме отвращения, она не испытывала.
Вскоре после того, как Оуэна Мерсера привезли в Мерсифилдс, раздался звонок в дверь.