Она вздрогнула, увидев, как его глаза наполнились слезами. В ее клане мало кто из мужчин плакал в открытую, и, когда по щекам у него потекли слезы, она ощутила беспокойство. Слезы - источник определенной силы, так же как кровь, моча и слюна. Но он просто вытер их и произнес какое-то непонятное слово. Когда она в замешательстве посмотрела на него, он произнес его снова, и только когда он повторил это слово несколько раз, показывая на холмик, она поняла, что он произносит имя ребенка.
Лалиари в ужасе вскочила на ноги и, быстро оглядев пещеру, в которую, конечно же, проник дух мальчика, стала неистово изображать в воздухе магические знаки, чтобы защититься.
Зант был в недоумении. Ему нравилось произносить имя ребенка. Это приносило такое облегчение. Почему она так испугалась? Поднявшись, он вновь подошел к могиле и, опустившись на колени, с нежностью стал водить ладонью по свеженасыпанной земле. Но Лалиари только в страхе качала головой.
Это заставило Занта задуматься. Он вернулся к костру и, снова присев на корточки, просунул руку под облегавшую его торс шкуру. Вынув оттуда небольшой серый камень, он протянул его Лалиари.
Она не взяла камень, тогда он пробормотал что-то и, к ее величайшему изумлению, улыбнулся. Его лицо преобразилось. Грубость черт внезапно исчезла, и он превратился в самого обычного человека, очень похожего на ее соплеменников. Он настойчиво протягивал ей камень, и она все же взяла его. Она нахмурилась, с недоумением разглядывая зажатый в ладонях предмет.
Она держала тщательно обработанный серый камень, который был заострен сверху и снизу, а середина его состояла из гладких закругленных выступов. Лалиари никак не могла понять, что это такое, пока Зант не дотронулся кончиком пальца сперва до ее обнаженной груди, а потом - до одной из округлых выпуклостей на камне. Она пристальней вгляделась в камень и через мгновение узнала знакомые формы. Камень изображал беременную женщину.
Лалиари задохнулась. Она еще никогда не видела изображения человека. Какие магические последствия могут возникнуть от того, что она держат сейчас в своей руке маленькую женщину?
А затем свет пламени, скользнув по поверхности фигурки, рассеялся снопом искр, и Лалиари увидела, что в живот статуэтки вставлен самый красивый голубой камень из всех, которые она когда-либо видела. Он был похож на замерзшую воду или на кусочек летнего неба. Он был таким же голубым, как глаза Занта, и когда в нем опять отразилось пламя костра, он вспыхнул так ярко, что Лалиари, как завороженная, не могла отвести от него взгляда.
Она поднесла камень ближе к глазам и пристально вгляделась в его полупрозрачную сердцевину. Беллек захрапел у себя в углу, а Лалиари все всматривалась в синеву кристалла, пока не увидела… Она вскрикнула.
Внутри синего камня она увидела ребенка в материнском чреве!
Зант попробовал объяснить ей, что когда-то давно его предки отобрали синий камень у пришедших с юга захватчиков и что некая целительница из его племени вставила его в живот этой каменной статуэтки. Однако Лалиари не могла знать, что, когда предки Занта пошли вслед за стадами на юг, где был более теплый климат, они взяли синий камень с собой и таким образом принесли его обратно в земли, где жили его первые владельцы, потомки Высокой, от которой, по иронии судьбы, восходил и род самой Лалиари.
А сейчас он пытался объяснить, что объединяло фигурку беременной женщины и покоящегося в яме мертвого ребенка. Но Лалиари, как ни силилась, так ничего и не поняла.
Внезапно пещеру огласил громкий стон, и Беллек стал звать Лалиари. Она подбежала к нему и увидела, что он скрючился на боку и его сильно лихорадит. Она начала растирать его закоченевшие руки и ноги и согревать его своим дыханием, но Беллека стало трясти еще сильнее, а губы у него посинели. Зант, мягко отстранив ее, взял на руки немощного старика и отнес к огню. Выбрав для Беллека место потеплее, Зант уложил его и, взяв мех, на котором он спал, накрыл им дрожащее тело. Через некоторое время Беллек снова затих и мирно уснул. Зант положил на его влажный лоб свою громадную неуклюжую ладонь и забормотал какие-то слова, которые сбитая с толку Лалиари не могла разобрать.
Состояние Беллека ухудшилось. Рана загноилась, и его сильно лихорадило. Но Зант продолжал бережно ухаживать за ним. Невзирая на проливной дождь, он каждый день уходил из пещеры и возвращался с пищей, которую мог жевать старик - мягкими кореньями, яйцами и орехами, которые он растирал в съедобную кашицу, и со снадобьями - алоэ, которое он прикладывал к ране, и корой ивы, которую он заваривал в горячей воде, чтобы унять жар. И, глядя, с какой нежностью Зант ухаживает за старым шаманом, как осторожно поддерживает его хрупкую голову своей мощной рукой, помогая ему напиться, тихо приговаривая что-то на своем непонятном языке, Лалиари почувствовала, что ее страх и неприязнь к незнакомцу исчезают.
И все же он оставался для нее загадкой.
Почему он здесь совсем один? Где его народ? Может быть, его клан вымер из-за того, что пропала луна? Был ли похороненный ребенок последним представителем его рода, и поэтому Зант теперь один?
Что случилось с пасущимися в долине стадами, куда они ушли?
И, наконец, эта маленькая беременная женщина с ребенком в синем камне у нее в животе. Что все это означает?
Помимо этих вопросов, роившихся у Лалиари в голове, ее мучило беспокойство о том, что стало с ее племенем, оставшимся в лагере у озера. Теперь, без могущественного покровительства Алавы и Беллека, они сделались еще более беззащитными и уязвимыми.
Пока Зант выхаживал Беллека, он и Лалиари, мужчина и женщина из разных племен, узнали и открыли для себя много нового. Зант посвятил Лалиари в тайны целебных трав, растущих в этой долине, а Лалиари собрала коренья и овощи и показала, как люди ее племени их готовят. Но Зант отнесся к ним свысока. Его народ питался только мясом. Он презрительно отмахнулся от зелени:
- Для лошадей, - сказал он. - Не для мужчин.
И объяснил, что он - член Волчьего Клана, а волки едят мясо. Лалиари никогда не видела волков.
Возле пещеры были расставлены какие-то странные каменные чаши, наполненные остатками сожженного животного жира. Зант показал, для чего они предназначены, когда поджег одну из них и протянул Лалиари. Она изумленно смотрела на нее. Чаша горела ровным ярким пламенем. Ее народ не селился в пещерах - они всегда жили в укрытиях, сооруженных под открытым небом, при свете звезд и луны, поэтому они не изобрели светильники. И если они знали, как нужно взять уголек, чтобы разжечь огонь, то держать в руках огонь им не приходилось!
Зант пользовался сумками, сделанными из мочевых пузырей, желудков и шкур животных. А Лалиари, сходив к реке, где в изобилии росли высокая трава и тростник, принесла корзину, удивившую Занта, который никогда не видел переплетенных стеблей травы.
Зант и его народ привыкли к мясу, поэтому они так и не обучились хорошо ловить рыбу. А зачем, когда вокруг столько дичи? Но теперь дичи в долине почти не осталось, ему почти ничего не удавалось поймать, поэтому Лалиари пришлось показать ему, как можно ловить рыбу сетью, сплетенной из стеблей растений и сухожилий животных. Они дождались такого дня, когда дождь на короткое время прекратился, а сквозь облака проглянуло солнце, и спустились к ручью, в котором кишела рыба. Развернув сеть, которую она принесла с собой в корзине, Лалиари положила в нее для веса несколько камней и забросила в ручей. Зант, которого восхитил вид такого количества бьющейся в сетях рыбы, с плеском бросился в воду, чтобы вытащить их, но поскользнулся и упал в ручей, а Лалиари заливисто хохотала, пока он выбирался на берег и смешно отряхивался. Его меховая накидка насквозь промокла, поэтому он сдернул ее и повесил сушиться. Смех Лалиари оборвался, когда она увидела его обнаженный торс.
Его кожа была белой, как летние облака, но ее покрывали тонкие черные волосы, в которых блестели капли воды. Грудь у него была широкой, на плечах и руках перекатывались мощные мускулы. Когда Зант поднял руки, чтобы выжать свои длинные волосы, Лалиари увидела, как под мокрой кожей напряглись и заходили мускулы, и от этого зрелища у нее перехватило дыхание.
Солнце выглянуло из-за туч, и Зант подставил лицо под его теплые лучи. Он стоял совершенно неподвижно, по его обнаженному телу, на котором блестели капли воды, скользили солнечные блики, его длинные черные волосы спадали ему на спину. Лалиари, как околдованная, смотрела на него сбоку - на его мощную грудную клетку, на выпуклые надбровные дуги и крупный нос и думала, что, наверное, именно так и выглядят волки.
Затем солнце вновь скрылось за тучами, похолодало, и все закончилось, но Лалиари никак не могла справиться с охватившим ее чувством. Глядя, как Зант поднимает свою промокшую накидку, она не переставала удивляться его силе, размышляя об окутывавшей его тайне и чувствуя, как внутри нее поднимается неизведанная доселе жаркая волна. Когда он резко обернулся и посмотрел ей в глаза своими голубыми глазами, сердце дрогнуло у нее в груди, как никогда раньше - исполненное радости, счастья и полноты жизни.
Но она опечалилась, вспомнив, как он одинок.
Каждый день Лалиари наблюдала, как Зант уходит из пещеры, вооруженный копьем и топором, и исчезает в пелене дождя. Он возвращался нескоро, всегда с добычей, но замерзший и дрожащий, и, не произнося ни слова, сдирал со зверя шкуру и кидал мясо в огонь. Она смотрела, как он садится на корточки и смотрит в пламя костра, с выражением безнадежной скорби на лице, и не переставала удивляться. Почему он остался? Почему он не покинул эти края? Время от времени он отрывал взгляд от костра, как будто чувствуя, что она за ним наблюдает, и тогда их глаза встречались, и Лалиари чувствовала, что в этой теплой, заполненной дымом пещере что-то происходит - только она не понимала что. Потом Зант приносил им с Беллеком готовое мясо. Он внимательно следил за тем, чтобы сначала наелись они, и только потом доедал остатки. А когда она ела, то чувствовала на себе его взгляд, полный одиночества и звериной тоски.
Днем они были заняты поиском пищи, по вечерам с трудом пытались общаться, а ночи проводили в беспокойных снах. Оба не могли выразить словами то, что с ними происходит, оба не могли понять охватившие их чувства. Лалиари с Зантом заботились о Беллеке, выхаживали его, но чувствовали, что в пещере происходит что-то еще, потому что каждый из них ощущал нарастающее внутри тепло. Лалиари гадала, как наслаждались сородичи Занта, а он думал о том, как сходились мужчины и женщины из ее племени. Между ними стояли неизвестные табу и боязнь их нарушить.
Когда однажды Лалиари ушла из пещеры, взяв с собой свои пожитки и кое-какую еду и прошептав старику какие-то успокаивающие слова, Зант все понял. Женщины из его клана также удалялись на время месячных.
Когда через пять дней она вернулась в пещеру, Зант показал ей нечто настолько поразившее ее, что у нее открылись глаза на многое, чего она прежде не понимала.
Дождь на время прекратился, тучи разошлись, и выглянуло солнце. Удостоверившись, что Беллеку тепло и уютно, Зант взял Лалиари за руку и повел ее из пещеры вверх по узкой тропинке, которая вела на вершину утеса. И там, стоя под бескрайним небом на самой вершине мироздания, Лалиари почувствовала, как ветер подхватил ее душу и вознес на своих крыльях к непостижимым высотам. Она увидела внизу холмистые равнины и возвышенности, которые уже тронула первая весенняя зелень, а в отдалении - огромное пресноводное озеро, у которого расположился лагерем ее народ. Лалиари еще никогда не смотрела на мир с такой высоты, никогда не видела ничего подобного.
Однако не это открыло ей глаза. Не говоря лишних слов, Зант повел ее по плоской столовой горе к самому дальнему острому краю. Ее привела в ужас одна мысль о том, чтобы подойти к крутому обрывистому склону, но Зант взял Лалиари за руку и ободряюще улыбнулся. Она подошла к краю и, страшась, что ее сдует ветром, посмотрела вниз. И ужаснулась.
Прямо под ними из глубокой лощины поднималась гора мертвых лошадей. Животные не были расчленены - у них было только вспорото брюхо - а шкура, кости и хвосты оставались целы. Трупы разлагались, от них шел тошнотворный запах. Наблюдая за жестикуляцией и мимикой Занта, Лалиари сделала страшное открытие: это стадо истребили Зант и его народ. Так они охотились. Она вспомнила о тушах антилоп, на которые они с соплеменницами набрели несколько недель назад и недоумевали, почему эти животные прыгали с такого крутого утеса, обрекая себя на неизбежную гибель. Теперь она поняла, что их загнали туда люди, одержимые духом убийства.
С нарастающим ужасом она поняла, что они забирали лишь незначительную часть лошадей. Пока Зант с трудом пытался ей все это разъяснить, неуклюже размахивая руками, перед Лалиари вставало картина бойни: люди из племени Занта вспарывают животному брюхо, живьем, руками вынимают нежные внутренности, пожирают еще бьющееся сердце и дымящуюся печень и раскрашивают тела кровью, чтобы приобщиться к могуществу духа лошади.
Сначала Лалиари ужаснула эта бессмысленная резня. Ее соплеменники не выбросили бы ни одного органа, ни одного сухожилия, они нашли бы применение даже лошадиным гривам. А затем она увидела, что нарушено самое страшное табу: в основном это были кобылы. Члены ее клана охотились только на самцов, потому что самцы не могут давать потомство и, таким образом, не нужны для выживания стада. Убивать самок означало убивать их будущее потомство, а значит - полностью истребить стадо. Глядя в смятении на результаты этой бессмысленной резни - некоторые кобылы были беременны - она вдруг вспомнила, что за все время своих странствий от Тростникового Моря их клан не встретил ни одной лошади. Может быть, этих истребили последними, и больше их не осталось?
Она повернулась к мужчине, который волновал и притягивал ее, но теперь он снова вызывал ужас и неприязнь, как в первый вечер их встречи. К мужчине, который с такой осторожностью прикасался к гнойной ране старого больного человека и который так жестоко и бездумно мог истреблять целые стада лошадей. И, пока он говорил что-то еще, указывая своей мосластой рукой на север и хвастливо ударяя себя в грудь, на нее внезапно, как луч солнца, нашло озарение: Зант вовсе не последний представитель своего рода. Его клан, уничтоживший всю дичь в этой долине, был вынужден двинуться на север в поисках новых стад. Он объяснил, что они были Волчьим Кланом, поэтому и шли за стадами по следам волков. Его народ разбил лагерь всего в нескольких днях ходьбы, севернее, за озером, в горах, где и ждал его.
Наконец Беллек поправился, и Зант объявил, что ему пора уходить. Он собрал свои пожитки, и они с грустью стали прощаться. И теперь уже ничто не мешало им прикасаться друг к другу, потому что пришло время расставания.
- Лали, - произнес он с такой тоской в голосе, что у нее дрогнуло сердце, и теплые волны побежали по телу, когда он притронулся к ее щекам своими шершавыми пальцами. Она накрыла его руку своей и прижала ее к лицу, прильнув губами к мозолистой ладони.
Она увидела, как в его голубых глазах под нависшими бровями заблестели слезы. Он снова назвал ее по имени, но она не ответила. Ее затопили чувства, которым она не могла найти названия. Ничто и никогда не волновало ее так сильно - ни первые объятия Дорона, ни его смерть. Этот таинственный и загадочный человек из другого мира открыл в ней что-то, о чем она прежде и не догадывалась.
Он заключил ее в объятия, и она потерлась губами о его щеки. Его дыхание опалило ее шею. Он опустил ее на пол пещеры и неловко гладил ее руки и ноги, повторяя се имя. "Зант", - прошептала она и притянула его к себе.
Беллек, тактично ждавший снаружи на краю скалы, присел на корточки и стал выбирать у себя из волос насекомых.
Семь дней и семь ночей Зант и Лалиари провели вместе, все глубже познавая друг друга; днем они отправлялись на рыбалку и охоту, а ночи проводили в страстных объятиях. И, когда они наконец расстались, то знали, что больше никогда не увидятся. Место Лалиари было среди ее народа, где когда-нибудь - хотя она об этом еще не знала - она наденет на голову газельи рога. А Зант должен был спешить на север, чтобы присоединиться к своему клану, уничтожившему целые стада мамонтов, лошадей, северных оленей и других животных, что привело к вымиранию многих из этих видов. Вместе со своим народом Зант перебрался на север, не подозревая, что их раса также находится на грани вымирания по причинам, которые не удалось выяснить и тридцать пять тысяч лет спустя, когда их племя стали называть неандертальцами.
После того как Зант ушел, Лалиари стала с грустью собирать свои вещи, чтобы возвратиться с Беллеком на озеро, когда обнаружила в одной из своих корзин маленькую статуэтку с синим камнем-младенцем в животе. Прощальный подарок Занта.
Пока они пробирались через равнину, Лалиари помогала Беллеку идти, потому что теперь он хромал, оба гадали про себя, не переехал ли лагерь в другое место - ведь они долго отсутствовали. Но потом они увидели дым костров, а ветер донес до них детский смех. Но приблизившись, они увидели…
Привидения!
Беллек остановился как вкопанный, из его горла вырвался сдавленный звук. Но у Лалиари зрение было лучше, и она увидела, что эти мужчины - не привидения, а их собственные охотники, которых считали утонувшими в море, живые и здоровые. Они ускорили шаг, а потом Лалиари побежала, отчаянно высматривая в толпе одно-единственное родное лицо, Дорона. И она его увидела!
Их отнесло на несколько миль вниз по течению, торжественно рассказывали они взволнованным слушателям, и вынесло на берег - противоположный тому, вдоль которого шли женщины. Поэтому им пришлось ждать, когда сменится прилив и Тростниковое Море отступит, прежде чем они смогут перейти на другой берег. Они понятия не имели, куда направились женщины. У них ушло несколько дней на то, чтобы отыскать следы своего клана, а потом они просто шли по магическим знакам, которые Беллек вырезал на деревьях, пока женщины продвигались вверх по реке.
И вот они здесь, и клан снова в полном составе. Лалиари смотрела на Дорона со слезами радости на глазах, но в мыслях у нее был Зант…
И этой ночью, когда Беллек развлекал всех рассказами об их жизни в пещерах - хоть он и проспал большую часть этого времени, - а Лалиари передавала по кругу статуэтку плодородия, чтобы все могли на нее подивиться, с дальнего конца лагеря вдруг послышался крик. Один из охотников, которому поручили следить за появлением луны, бежал к костру, размахивая руками, с обезумевшим выражением лица. Все повскакали со своих мест и побежали между деревьями на опушку, где увидели…
Все так и ахнули.
В звездном небе стояла большая круглая яркая луна.