- Тебе звонили дважды, - произнесла Дорис в ту же секунду, как он открыл дверь. Она помахала перед собой двумя розовыми листочками, после чего опустила их на стол. - Первый раз по делу, а потом твоя вторая бывшая жена. Она снова выходит замуж и хочет, чтобы ты был посаженным отцом. - Дорис неодобрительно сморщила нос и скривила губы. - Теперь я могу пойти поесть? Честное слово, каждый раз, когда ты обедаешь со своей первой бывшей женой, я едва не падаю в голодный обморок прежде, чем выбираюсь отсюда.
В лице Дорис он нашел идеальную секретаршу. Массивного телосложения, годившаяся ему по возрасту в матери, нахальная в одну минуту и по-матерински заботливая в следующую, более чем компетентная там, где дело касалось ее секретарских обязанностей и, самое важное, он ни на мгновение не испытывал желания попросить ее выйти за него замуж.
- Сегодня можешь быть свободна, - ответил он, прекрасно зная, что его обеды с Грейс обычно затягивались. - Пару часов я сам смогу отвечать на звонки.
Дорис улыбнулась и, проходя мимо, задержалась ровно настолько, чтобы протянуть вверх руку и по-матерински похлопать его по щеке.
- Ты хороший мальчик, Рэй.
Вместо того, чтобы войти в свой кабинет, он сел за стол Дорис, и начал просматривать оставленные ему сообщения. Первым звонил один из его постоянных клиентов, мужчина, уверенный в неверности жены, даже не смотря на то, что Рэй не сумел обнаружить в отношении нее ничего более противозаконного, чем проезд на внезапно загоревшийся желтый свет. Прочитав второе сообщение, он улыбнулся.
Он позвонит Триш, пожелает счастья и откажется от ее предложения. Он никогда не встречался с ее женихом, но даже самый святой мужчина не захочет увидеть свою невесту, идущей к алтарю под руку с бывшим мужем.
Странно, но он действительно не возражал бы повести Триш к алтарю. Она была милой девочкой, и он хотел видеть начало ее новой, замечательной жизни. Она заслуживала этого. И если Пэтти когда-нибудь выйдет за того доктора, с которым встречалась в течение всего прошлого года, он появится на ее свадьбе по первому зову с тостом в честь новобрачных и пожеланиями долгой и счастливой совместной жизни.
Если же Грейс когда-нибудь решит выйти замуж… его улыбка увяла. Какого хрена, сколько он ни старался испытывать к Грейси равнодушие, полностью добиться этого ему не удавалось. Как бы он ни пытался, а он, черт возьми, прилагал все свои силы, он до сих пор продолжал думать о ней, как о своей жене.
Чтобы отвлечься от предмета, над которым предпочитал не размышлять, он сосредоточился на более приятных воспоминаниях: выражении лица доктора Дулиттла, когда две недели назад дантист открыл дверь своего прекрасного дома и обнаружил стоящего на пороге Рэя. Как доктор начал пресмыкаться, когда Рэй очень спокойно пригрозил вырвать ему селезенку, если он снова потревожит Грейс, а затем пригрозил сделать то же самое, если тот когда-нибудь почувствует желание поделиться с ней деталями их беседы.
Черт, мужчина может прожить и без селезенки, подумал Рэй, закидывая сомкнутые в замок руки за голову и откидываясь на спинку стула Дорис.
Поскольку дом, который она снимала, располагался вблизи делового района Хантсвилля, Грейс с удовольствием бегала по утрам вдоль тихих улиц, мимо старых зданий и еще более старых деревьев. Маленький районный парк был особенно красив весной, благодаря цветущим кустарникам и изящным грушевым деревьям, растущим вокруг небольшого водоема.
Изредка ей встречались и другие бегуны, но чаще всего тротуар и парковые тропинки принадлежали только ей. Ради этого стоило вставать пока небо все еще оставалось темным и покидать дом прежде, чем солнце выглянет из-за горизонта. Она любила бегать в утренних сумерках и наблюдать за рождением нового дня.
Рэй жил рядом, факт, о котором, выбирая дом, она прекрасно знала. Он снимал квартиру над гаражом всего через пару улиц отсюда. Она не раз говорила себе, что близкое присутствие Рэя не имело к ее решению никакого отношения. Проживание в Мэдисоне или Южном Хантсвилле потребовало бы ежедневных поездок на транспорте в час пик. К тому же, арендованный ею маленький старый дом был недавно реконструирован и довольно удобен. И ей нравился район. Чтобы убедить себя в правдивости этих умозаключений она никогда не бегала по улице Рэя. Фактически, она сделала своим пунктиком бегать в противоположном направлении.
Сегодня утром ей не удавалось выбросить из головы все мысли, как обычно во время пробежек. Она продолжала думать о Рэе, размышлять, было ли возвращение в Хантсвилль такой уж хорошей идеей. Когда она принимала решение, ей так казалось. Предложение доктора Дерборна выглядело заманчивым, и, кроме того, ей нужно было перестать страдать по Рэю, оставить их отношения в прошлом и двигаться дальше. А этого не случится до тех пор, пока она продолжает мысленно считать его большим, чем он для нее является. Предполагалось, что хорошая порция реальности напомнит ей о причинах, по которым она его оставила, и тогда она сумеет наладить свою жизнь. Возможно, когда Рэй, наконец останется в прошлом, которому он принадлежал, она сможет подумать о повторном замужестве, родить детей и обрести счастье…
Пока это не срабатывало. Вплоть до вчерашнего дня, когда он упомянул о предложении работать в Мобиле, она находилась в серьезной опасности влюбиться в него снова. Когда ему было выгодно, он становился очаровательным, и временами она забывала о проблемах, из-за которых ушла, и вспоминала ночи, когда он приходил домой, к ней.
Ночи, когда он возвращался после тяжелого дня, чтобы забыть обо всем, что происходило за стенами их дома. Те времена, когда он неделями работал под прикрытием, но иногда посреди ночи прокрадывался домой в спальню, в их кровать. Просто, чтобы обнять ее, как он говорил. Потому что без нее ему было невыносимо.
Иногда по ночам она все еще просыпалась, чувствуя как проседает матрац, словно Рэй забирался в кровать, чтобы прилечь рядом. На мгновение, на один невыносимо яркий момент, заставлявший замирать сердце, ей казалось, что годы повернули вспять, и он пришел к ней, чтобы шептать ей на ухо нежности, сжимать в объятиях и любить.
Бывало, она лежала по утрам в постели и, закрыв глаза, притворялась, что слышит поющего в душе Рэя. Неизменно песни Лайла Ловетта . Фальшивя, но совсем немного. Он пел в душе не каждое утро, обычно она просыпалась под его пение после долгой, замечательной ночи, когда им удавалось поспать совсем немного. Она наизусть знала его любимые песни. "Она не леди". "Если бы у меня была лодка". "Я здесь". Пока она бежала, на лице помимо воли промелькнула улыбка.
Это становилось опасным. Ей следовало стереть из памяти хорошие моменты и думать о плохих, например, о том, когда Лютер постучал в дверь и первый раз сообщил, что в Рэя стреляли.
Это воспоминание вызвало у нее озноб, даже не смотря на то, что из-за бега она вспотела. Лютер уверял, что рана Рэя несерьезная, и с ним все будет в порядке. Не поверив ему ни на секунду, она набросила пальто поверх длинной ночной рубашки, натянула пару теннисных туфель, и пока Лютер вез ее в больницу, думала, как сможет продолжать жить без Рэя.
Она не смогла бы, и знала это. Рэй был частью ее самой, слишком большой частью, и без него она стала бы ничем. Никем. Молча сидя в автомобиле она пыталась представить свою жизнь без него. Прежде, чем они добрались до больницы, Грейс ощутила внутри пустоту и боль, будто кто-то вырвал из груди сердце. Пока она шмыгала носом и стирала непрестанно льющие слезы, Лютер старательно уверял ее, что Рэй в порядке. Она не верила ему до тех пор, пока не вошла в больничную палату и не увидела сидящего с перевязанным плечом Рэя и нескольких его приятелей, смеющихся над какой-то шуткой.
Она помнила, каким бледным он выглядел, как немного дрожали его руки, чего, казалось, никто больше не замечал. Увидев ее, он улыбнулся. Улыбнулся! Внезапно, развязанные шнурки на ботинках и выглядывающая из-под пальто длинная ночная рубашка показались смешными, а слезы глупыми. Но даже не смотря на то, что Рэй был в порядке, пустота ушла из нее не полностью. Теперь у нее появился новый и очень реальный страх: потерять Рэя из-за работы, которую он любил.
Она свернула за угол, мысленно находясь за миллионы километров отсюда. В настоящее ее вернул визг шин.
Автомобиль, дернувшись, остановился у бордюра, и из открывшейся пассажирской двери вывалился мужчина, скатившись по траве на тротуар. Она побежала в том направлении, чтобы узнать, не может ли чем-то помочь.
Упавший человек попытался встать, но не смог. Даже отсюда она видела, как он дрожит, и слышала стоны. Ему явно было ужасно больно. Кто-то еще, весьма крупный мужчина в бейсбольной кепке и мятом бежевом плаще, вышел из автомобиля со стороны водительского сиденья. Пока он обходил автомобиль, двигатель которого продолжал работать, его внимание было сосредоточено на лежащем на тротуаре человеке.
Грейс все еще находилась на приличном расстоянии, скрытая тенью выстроившихся вдоль тротуара деревьев. Когда водитель подошел и наклонился, чтобы поднять лежавшего, тот вскинул голову. Продолжавшая приближаться Грейс, решила, что тот был его приятелем. Водитель рывком поставил на ноги выпавшего из автомобиля беднягу, обхватил рукой его шею, что, вероятно, причиняло боль, а затем повернул голову раненного набок. И быстро произвел мощный рывок, неестественно крутанув голову.
Она услышала треск. Звук ломающихся костей заставил ее остановиться. Выпавший из автомобиля мужчина… нет, похолодев, она поняла, что тот не выпал, а выскочил… повредил ногу и упал. А здоровяк сломал ему шею.
Грейс, застыв на месте, стояла на тротуаре примерно в двадцати пяти метрах от происходящего. Не в силах поверить своим глазам, она торопливо подыскивала альтернативное объяснение и не находила.
Здоровяк в бежевом плаще поднял голову и увидел ее. На долю секунды их глаза встретились, и поймав смертоносный взгляд хладнокровного убийцы, она затаила дыхание. Он выпустил свою жертву, и мертвец рухнул на тротуар.
Грейс развернулась и побежала. На сей раз, это был не легкий спортивный бег, она бежала прочь от сцены убийства с такой скоростью, на которую только была способна. Ноги едва касались земли, сердце бешено и тяжело стучало. Прошло совсем немного времени, и она услышала позади себя шаги, тяжелые шаги, которые нагоняли ее слишком быстро.
Убийца носил ботинки с твердой подошвой. Его шаги четко и громко отдавались от тротуара. Она надеялась, что ботинки станут неудобством, но надежда быстро растаяла. Он продолжал приближаться.
Грейс сжала правой рукой закрепленный на талии газовый баллончик. Благослови Господь Рэя, который настоял, чтобы она брала его с собой, когда бегала в одиночестве. Для собак, сказал он, но она знала Рэя слишком хорошо и понимала ход его мыслей. Он видел опасности повсюду и на сей раз оказался прав.
Если она станет чересчур медлить, то потом будет слишком поздно. Если мужчина в плаще поймает ее сзади, то запросто сломает ей шею, как тому бедняге, который теперь лежал мертвым на тротуаре. Если же она повернется слишком рано, то даст ему время подготовиться. Грейс ждала, позволяя ему приблизиться еще немного, всего на несколько шагов, а потом сдернула с пояса газовый баллончик с перечным разбрызгивателем и повернулась лицом к преследователю.
По тому, как убийца внезапно замедлил шаг и пораженно распахнул глаза, она поняла, что этот маневр его озадачил. Не давая себе времени удивиться его бледным глазам, она подняла баллончик и направила струю ему в лицо.
Взвыв, убийца остановился и закрыл лицо мясистыми, крепкими ладонями. Пока он прижимал руки к глазам, Грейс со всей силы пнула его между ног. Он снова закричал, на сей раз громче, и съежился, защищая руками новую атакованную область. Глубоко вздохнув, она согнула ногу в колене и резко распрямила, опять пнув его, теперь уже в лицо. Здоровяк тяжело осел на землю.
Грейс повернулась и побежала, с каждым шагом набирая скорость. Сердце бешено колотилось, пока она прислушивалась к звукам позади себя. Если он встанет, получив два пинка - лучшее, на что она была способна - значит, она пропала.
Глава 2
Рэй перевернулся в кровати и посмотрел на будильник. Дьявол, кто может звонить в дверь в такую рань? За окном едва светало. Он медленно выбрался из постели, пробормотал ругательство, прихватил с ночного столика кольт, большим пальцем сняв оружие с предохранителя, и, зевая, направился к двери. Кто бы там ни был, он не прекращал трезвонить.
Открывая дверь, он снова выругался, но замолчал, как только увидел Грейс, дрожащую, потную и страшно бледную. Он взял ее за руку, втянул в комнату, и она упала в его объятия.
Все еще в полусонном состоянии, он начал интуитивно покачивать ее, словно утешая. Она почти безвольно прижалась к его груди, что вызвало удивление и отчасти беспокойство. На секунду, возможно две, он закрыл глаза и просто держал ее. Неужели ему это не снится? Как она прижимается к нему, мягкая и стройная, сильная и в то же время податливая. Как она пахнет, так тепло и сладко…
Ему пришлось заставить себя окончательно проснуться и напомнить, что в этом было что-то ужасно неправильное. Грейс дышала слишком старательно, словно каждый вздох причинял ей боль. Все ее тело, с головы до пальцев ног, дрожало. Густые темные волосы растрепались, выбившись из "конского хвоста", лицо и плечи повлажнели от пота.
С усилием собравшись мыслями и вернувшись к реальности, он пинком закрыл дверь.
- А теперь, - спокойно произнес он, - рассказывай, что случилось.
Она глубоко вздохнула, попыталась заговорить, но не смогла. Ее губы дрожали, она все еще дышала с трудом.
- Не спеши, - сказал он, сжимая ее в объятиях и изо всех сил пытаясь оставаться спокойным. Все равно в данный момент он больше ничего не мог сделать, так как практически удерживал ее в горизонтальном положении. Отпусти он ее, и она, вероятно, рухнет на пол. Одной рукой он плотно удерживал ее за спину, а второй щелчком вернул кольт на предохранитель.
Он чувствовал и слышал, как дыхание Грейс возвращается в норму. Она глубоко вздохнула, затем еще раз, медленно вдыхая и выдыхая теплый воздух. Дрожь прошла, но сердце продолжало стучать о его грудь слишком тяжело и быстро.
Грейс была хрупкой, женственной и изящной, но никак не беспомощной. На нее не похоже так разваливаться на части. Но она разваливалась сейчас, прямо здесь, уткнувшись в его грудь, словно пыталась спрятаться от всего мира. Тем не менее, он нашел время обратить внимание на ее божественный аромат, на то, какая она мягкая, сладкая и живая. И на то, что она здесь.
Неожиданно он пожалел, что направляясь к двери, не задержался и не натянул джинсы, а еще лучше и рубашку. Все, что он захватил, когда из-за резкого дверного звонка поднялся с кровати, был пистолет. Стоять здесь почти голым, в одних только боксерских трусах, и обнимать женщину, которую изо всех сил старался забыть в течение прошлых шести лет, было едва ли не выше его сил. На мгновение в голове мелькнула неосуществимая идея - поцеловать ее, чтобы успокоить нервозность, прижать к себе как можно ближе и стоять так долго-долго, пока весь ее страх не развеется.
И тут он заметил в ее руке газовый баллончик.
- Грейси, - хрипло прошептал он. - Что случилось?
Она подняла голову, осторожно взглянула на него и отстранилась, как будто только сейчас сообразила, где находится.
- Я видела, как убили мужчину, - ответила она таким тихим голосом, что он едва сумел разобрать слова. - Убийца просто… свернул бедняге шею, как будто это какой-то пустяк. - Она с трудом сглотнула и подняла руки, глядя на них так, словно не могла понять, как кто-либо мог обладать такой огромной силой, или как он мог использовать руки подобным образом. - А когда понял, что я все видела, погнался за мной. Мне показалось, что он меня догоняет, поэтому я воспользовалась газовым баллончиком, а потом пнула его. Дважды.
- Хорошая девочка, - прошептал он.
- А потом я убежала.
"Сюда" не добавила она. Она побежала не домой, не к ближайшему телефону, чтобы вызвать полицию. Она побежала сюда.
- Сначала, вот что, - сказал он, нежно беря ее за руку и подводя к кушетке. По-видимому, она больше не нуждалась в его поддержке, но в то же время, он не был уверен, что она сможет стоять самостоятельно. По крайней мере, не сейчас. Когда она села на край дивана, все еще напряженная и трепещущая, он схватил телефон и набрал домашний номер Лютера.
- Он за тобой следил?
Она отчаянно затрясла головой.
- Нет. Я долго не оглядывалась, но когда обернулась… его не было. Ни мужчины, ни автомобиля.
Рэй кивнул.
- Отлично. Где произошло убийство? - Лютер все не поднимал трубку.
- На углу Магнолии и Линкольна, со стороны парка, - ответила она. - Он просто сломал парню шею и бросил его на тротуар. - Она еще раз ошеломленно посмотрела на свои руки.
Наконец, с сердитым рыком, Лютер ответил.
- Встреть меня на углу Магнолии и Линкольна, - кратко произнес Рэй.
- Когда? - буркнул в телефон Лютер.
- Сейчас.
Он повесил трубку, пока Лютер еще жаловался и бранился.
- Лютер уже почти два года работает в отделе убийств, - сказал он, наблюдая, как Грейс расслабляется, становясь практически неподвижной. Сейчас она выглядела так, словно вообще ничего не чувствовала, оцепенев от увиденного.
Но затем она перевела на него ясный, умный взгляд. Ее карие глаза выглядели настолько темными и теплыми, что порой ему хотелось утонуть в них. Он всегда любил ее глаза, но никогда не говорил ей об этом.
Иногда последние годы словно исчезали. Когда она смеялась за обедом над его шутками, когда они спорили о ее работе на доктора Дулиттла, и она по-особенному ему улыбалась или смотрела на него так… как сейчас, в такие моменты казалось, будто она никогда не оставляла его, будто ничего не изменилось.
Грейс глубоко вздохнула.
- Спасибо.
Он пожал плечами и повернулся к ней спиной. Все изменилось.
- За что? Слушай, я должен одеться. Лютеру потребуется не больше пятнадцати минут, чтобы добраться до центра, и он обидится, если мы не будем ждать его там.
- Конечно, - ответила она и откинулась на мягкие подушки кушетки.
- Прямо здесь, - сказала Грейс, указывая на выглядевший совершенно невинным участок тротуара. - Мужчина выпрыгнул из движущегося автомобиля… по крайней мере, я предположила, что он выпрыгнул. Этого я не видела. Когда я его заметила, то сначала подумала, что он, выпал из машины.
Она отметила быстрый скептический взгляд Лютера, брошенный в сторону Рэя. Больше не чувствуя такого панического страха, она была оскорблена его явным недоверием.
- Что это был за автомобиль? - спросил Лютер, прижимая кончик карандаша к маленькому блокноту.
- Темный, - ответила она, - и большой.
Лютер поглядел на нее и ничего не записал.
- Темный и большой. Фургон или внедорожник?
Она покачала головой.
- Нет, это был автомобиль.
Ну ладно, такого описания недостаточно, безмолвно признала она, но она никогда не разбиралась в автомобилях. Черт, она была удивлена и испугана. Модель вхолостую работавшей машины беспокоила ее в тот момент меньше всего.