Они расстались восемь лет назад, и Айрис не думала, что когда-нибудь встретятся снова. И уж подавно она не хотела этой встречи - ведь Филипп Бартон предал ее. Но кто-то несоизмеримо более могущественный решил за них, что это должно произойти. Встреча когда-то любящих друг друга людей, ставших врагами, - что может быть неприятнее? Сумеют ли они сокрушить стену вражды, недоверия и непонимания, понять чувства друг друга и вернуть свое счастье?
Айрис Оллби
Чёрное и белое
Пролог
Их было двое в доме в тот закатный час - молодая мать и маленькая девочка лет семи.
В красивом интерьере нарядной комнаты приютились друг подле друга два любящих существа. И так мирно их сообщество, так хороши они, что сцена семейной идиллии просится на полотно. Удивительно живописны эти модели. Они похожи одна на другую лишь тем, что обе прекрасны: одна - торжествующей, уже сбывшейся красотой, другая - обещанием прелестной женственности.
Мать стройная, классически сложенная - при взгляде на нее невольно приходило сравнение с языческой богиней. Что придавало ее лицу это особое спокойное очарование? Щеки лишены явного румянца, и, тем не менее, ощущается их тепло. Каштановые с золотым отливом волосы, мягкое свечение зеленых глаз. Губы не то чтобы улыбаются, но будто хранят постоянный намек на улыбку - мягкие, нежные, чувственные, с чуть углубленными приподнятыми закраинами. Девочка, если и замерла, то явно ненадолго. Спокойствие не было и, возможно, никогда не станет ее добродетелью. Даже при внешней умиротворенности ее позы веселые, ярко-голубые глаза под шапкой черных кудряшек скрывали озорство. У старшей свидетельством расположения - приглушенный свет улыбки, у младшей - заразительный смех. Каким же сильным должно быть генное вмешательство отца, чтобы так резко развести красоту одной и очарование другой!
Удивительно хорошие минуты выдались им. Дочь неосознанно ощущает редкое блаженство покоя. Мать всем существом упивается покоем, который не часто дарила ей жизнь. Пусть бы и длилось невидное чужому глазу счастье. Да разве уговоришь его задержаться?
Расслабленная поза, улыбка нашла место в каждой черточке лица, мимика желает остаться в своей приятной сохранности, руки ленятся сделать лишний жест, мозг не ждет никаких откровений…
Ах, как хорошо! Как тихо… В таком благолепии невзначай вырвавшееся слово может прозвучать громом. Ну и не надо слов. Так хочется длить ощущение любви, понимания, тепла, покоя…
Однако логика жизни препятствует статике поз и настроений. Угроза умиротворению уже зреет в черноволосой головке. Вопрос, готовый сорваться с губ, пока не сформулирован до конца, но вот-вот родится. Что взять с ребенка? Не сегодня и не завтра научится девочка, если вообще научится когда-нибудь, ценить подобные минуты безмолвного согласия, созвучия дыханий.
- Мама, а почему у меня два папы?
Вопрос прозвучал. Гром грянул. И все! Нет величественного покоя - ни телу, ни глазам, ни лицу, ни душе. Старшая будто стерла то, что секунду назад виделось долгим спокойным очарованием на той самой не написанной художником картине.
- Ох, девочка, о чем ты? - Слова вплелись в судорожный вздох.
Маленькая не поняла всей разрушительной силы своего любопытства, но почувствовала болезненный срыв в настроении матери.
- Мамочка, ты только не волнуйся. Расскажи мне про моих пап. Я же все пойму. Я уже взрослая…
Взрослая! Вы сейчас так рано становитесь взрослыми… И все-то вы знаете. И всех безоглядно судите. Мать взглянула на юного голубоглазого прокурора и пришла к выводу: еще не настало время объяснять ей свою жизнь, свои грехи, ошибки, беды, промахи. Свое счастье.
- У каждого, малышка, есть только один папа. А если ты кого-то другого хочешь назвать прекрасным словом "папа", значит, он очень хороший человек. Хороший, как папа…
- Но дети-то не от двух пап бывают? И у меня - один? Который из них?
- А кого ты так называешь?
- Мамочка, не запутывай меня, пожалуйста! Ну, вот я никак не пойму…
- Вот видишь - не понимаешь, а твердишь, что взрослая.
- А ты понимаешь?
- Но я же, согласись, взрослая.
- Вы, взрослые, только все запутываете!
Вот тут, девочка, ты права на все сто процентов. Уж что умеем - то умеем. Себя, других… Жизнь, и ту запутываем. А заодно и тебя, малышка.
- Знаешь что, - обратилась к маленькой старшая, - мы сейчас пойдем в твою спальню. Мама ляжет рядом с тобой и расскажет тебе историю. Грустную-прегрустную. Она про несчастную девочку, у которой не было ни одного папы.
- Совсем-совсем?
- Совсем-совсем…
- И как же она?
- Расскажу, но сейчас - марш в ванную! Встреча в условленном месте!
Ну, слава богу! Пока миновало! Мысль дочери ушла в сторону от опасной дороги. Есть передышка. А там сообразим, как запутать ребенка пуще прежнего. Впрочем, может быть, настала пора - распутывать?..
1
Вдоль главной торговой улицы городка, не сливаясь с толпой, шла молодая женщина. Прекрасная фигура, прелестное лицо, которому особую живописность придавали каштаново-золотистые волосы. Ну, кто бы мог сказать, глядя на нее, что не по силам ей тяжесть житейских проблем? Впрочем, пока она под ними не согнулась. Пока она просто убегает от них. И помогает в этом предрождественская суета, царящая на улице.
Заботы по дому, непременные и привычные, не требуют ни работы ума, ни усилий души, оттого и не дают желанного спасения от грустных мыслей. Другое дело - магазины. Они отвлекали, они звали к себе, настраивая сердце на добро, а сознание - на удачу совпадения: право, какое чудо угадать подарок, который особенно порадует близкого человека! И дело не в номинальной ценности покупки, тут у нее возможности более чем ограниченные, а в совпадении подарка с невысказанным желанием адресата. Утомительные заботы, но приятные.
Айрис Олдфилд не очень любила бестолковые хлопоты предпраздничных дней. Но на этот раз с радостью разрешила суете закружить себя.
Улыбка направо, улыбка налево - "Здравствуйте!", "Как поживаете?". Она приветствовала, ее приветствовали. Да и как иначе, если прожила в этом славном городке всю свою, хоть и недолгую, признаться, жизнь. От улыбки до улыбки лицо не успевало посерьезнеть, и в промежутках между встречами оно по-прежнему озарялось выражением приветливой радости. А это, в свою очередь, смягчало ставшее для нее в последнее время едва ни не привычным состояние мрачной сосредоточенности. И плевать, что она не слишком нарядна, что ее одежде не догнать моду даже двухлетней давности! Впрочем, если быть до конца честной, этот маленький штришок тоже вносил свою печальную лепту в ее и без того не очень комфортное душевное состояние.
Айрис не хотелось признаться даже себе самой, но, назначая встречу с подругами, она интуитивно выбрала кафе, в котором можно не снимать верхней одежды. Стоит ли огорчать близких людей, да и саму себя своим скромным нарядом?
- Прости, что опоздала! - прокричала с порога Айрис, едва переводя дыхание после быстрой ходьбы. И устремилась через переполненный, шумный зал кафе к столику у окна, за которым сидела подруга.
- Могла бы и не торопиться, Кэтрин все равно еще нет. Эта женщина, пока не спустит все деньги, не успокоится. К тому же ее неутолимая страсть - знать все про всех… Недуг, чреватый летальным исходом, - сказала Джун Кемп.
- Что да, то да, - отозвалась приятельница.
Кэтрин, жена богатого и всеми уважаемого адвоката, не давала друзьям сомневаться в том, что составляет круг ее интересов: магазины, сплетни, пикантные новости.
- Ходить по магазинам в канун Рождества - настоящее самоубийство. - Айрис опустила на пол сумки, картонные коробки и облегченно вздохнула.
- Кто бы спорил… - согласно кивнула Джун. - Сегодня только четверг, а народу в супермаркете - как сельдей в бочке. Я не смогла купить даже половины из того, что запланировала. Айрис, будь другом, выручай. Моя драгоценная свекровь - не к ночи будь помянута - собирается подарить себя нам на все рождественские каникулы. Не могла бы ты приготовить для меня большой сливовый пудинг? И немного бисквитов - на случай непредвиденных гостей.
- Без проблем. Считай, что все твои заказы приняты, - ответила та. Просьба подруги явно доставила ей удовольствие.
- Большое спасибо, выручила, - удовлетворенно откликнулась Джун. - Кстати, каковы твои успехи на ниве бизнеса?
- Какие уж там успехи. Похоже, все эти дни мне придется проторчать на кухне. Магазины сделали много заказов на рождественскую выпечку. Вот только с постояльцами не везет. Не могу найти жильцов. В данный момент вообще никого нет. И если к этому добавить… - Она замялась. - Только между нами - не хочу, чтобы об этом раззвонили до того, как я решусь выложить печальную новость матери. Дело в том, что состоялся ужасный разговор с управляющим банком. Теперь абсолютно ясно, что мне придется, наконец, во всеуслышание заявить о плачевном состоянии моих дел и выставить дом на продажу.
- Ты хочешь сказать…
- Да, да, страшно, но это так. Я встречалась с господином Рейсом, агентом по недвижимости. Объявление о продаже появится в начале следующей недели.
- Не может быть! Как это грустно! - воскликнула Джун, озабоченно взглянув на собеседницу. Она знала Айрис с детства, так как девушки родились и выросли в небольшом торговом городке - Шилдтоне. И уж Джун ли не помнить все те несчастья, которые свалились на семью подруги, - публичный скандал и позор, сопровождавшие крах мощной корпорации отца Айрис. Вскоре после этого он умер. Мать в результате обрушившегося на семью горя почти потеряла рассудок. Как несправедливо, подумала Джун, сколько же испытаний выпало на долю одного человека, и вот снова немилосердная судьба посылает ей тяжелейшие проблемы.
- Конечно, это еще не конец света. В любом случае Олдфилд Холл слишком велик для нас, одни счета за отопление чего стоят, - проговорила Айрис, пытаясь смягчить ситуацию, которая - что уж притворяться? - и впрямь была безвыходной.
- Что же ты собираешься делать? - взволнованно спросила Джун. - Куда денетесь все вы после продажи дома?
- Пока не знаю. - Айрис тяжело вздохнула. - Надеюсь, мне удастся купить небольшой домик недалеко от Шилдтона. Не хочу отрывать Эшлинг от школы и друзей.
- Ну что ж, обещаю держать глаза и уши открытыми. Если прослышу о подходящем варианте, дам знать, - заверила ее Джун. Разливая по чашкам кофе, она не могла не думать о том, как же Айрис, привыкшая к огромному дому, сможет жить в дешевом коттедже.
Джун училась в колледже, когда восемнадцатилетняя Айрис вышла замуж за Чарлза Олдфилда, богатого молодого повесу. Он был владельцем Олдфилд Холла, старинного особняка в стиле Тюдоров, самого богатого дома в округе. Через шесть месяцев после того, как Чарлз женился на некогда богатой наследнице, ставшей затем фактически нищей, у них родилась девочка. Появление на свет ребенка на три месяца раньше положенного срока дало жителям провинциального городка обильную пищу для пересудов. Спустя год после женитьбы Чарлз погиб в автокатастрофе. Оказалось, что он был заядлым игроком, заложившим все свои земли. Соседей поразило, как Айрис, совсем молодая, неопытная женщина, справлялась с навалившимися на нее бедами. Чтобы расплатиться с долгами мужа, она продала все, кроме фамильного особняка. Вот тут-то юная хозяйка Холла заставила позабыть все недобрые о ней разговоры, вызвав всеобщее восхищение стойкостью характера и умением противостоять ударам судьбы.
Шли годы. Джун напрасно ждала, когда, наконец, ее невезучая подруга встретит хорошего человека и вновь обретет покой и счастье. Казалось, кому и быть счастливой, как не ей. Хороша собой. Великолепные густые рыжевато-коричневые волосы до плеч и большие зеленые глаза. Чего там говорить, просто красавица! Это мнение явно разделял и Джек Хоггин, молодой, но уже неплохо себя зарекомендовавший доктор. Ну, чем они не пара? - рассуждала Джун, делая отчаянные попытки устроить личную жизнь привлекательной вдовы. Однако все ее усилия оказывались тщетными. Она не понимала, почему Айрис, любящая мать и прекрасная хозяйка, так противится браку. Чем же так уж плох для нее доктор? В наше время такими мужчинами не разбрасываются.
- На днях встретила Джека Хоггина. Он едет на Рождество к своим родителям в Портсон.
- Правда? - тихо проговорила Айрис, украдкой поглядывая на подругу.
- Я только хотела спросить: он не предлагал тебе с Эш поехать к ним?
- Джун! Ты когда-нибудь прекратишь заниматься устройством моей личной жизни? - притворно простонала Айрис. - Ведь обещала же больше не предлагать мою кандидатуру каждому холостяку в городе!
Лицо "свахи" слегка покраснело.
- Поверь, я не хочу вмешиваться в твою жизнь. Но ведь прошло больше семи лет со дня гибели Чарлза. В твоем нынешнем положении единственное, что тебя выручит, - муж.
- Надеюсь, ты не считаешь, что я должна выйти замуж за Джека или кого-то другого исключительно ради спасения Холла? - прямо спросила Айрис.
- Конечно, нет, - запротестовала та. - Но, согласись, сейчас самое подходящее время подумать о будущем.
- Речь идет не только обо мне. Не забывай, что есть еще Эшлинг. Не каждому захочется взять на себя такую обузу - чужого ребенка. Я уж не говорю о полусумасшедшей матери.
С матушкой действительно временами было трудновато, мысленно согласилась с подругой Джун.
Люцилла Динмор, которая так и не оправилась после внезапной кончины мужа, была дополнительной и нелегкой обузой для своей дочери.
- Неужели ты не видишь, что Джек сходит по тебе с ума? Кстати, для Эшлинг он-то был бы прекрасным отчимом. Это как дважды два. Да и ты, прямо скажем, недурно смотрелась бы в качестве жены преуспевающего врача.
Айрис улыбнулась и покачала головой.
- Спасибо за доверие! Я понимаю, что ты желаешь мне добра, но… Хорошо, хорошо! Обещаю подумать об этом, - поспешно добавила она, заметив, что Джун собирается продолжить обсуждение темы. - Скажи лучше, свекровь действительно хочет приехать к вам на все рождественские дни? - спросила она, решительно меняя тему разговора.
Если бы Айрис могла объяснить подруге истинную причину своего поведения… Но ей было стыдно признаться, что и первое-то замужество было браком по расчету.
Чарлз Олдфилд оказался очень добрым, щедрым человеком, и все же Айрис отчаянно противилась повторению подобного союза - союза умов, но не сердец.
Когда Чарлз умер, Эш не было и года. С тех пор Айрис делала все возможное и невозможное, чтобы стать для ребенка одновременно матерью и отцом. Но ей не всегда удавалось успешно играть сразу две роли. С каждым днем это становилось все более очевидным. Может, Джун права и следует быть смелее - взять да и заставить себя принять практичное, здравое решение. Выйти замуж за Джека Хоггина? А почему бы и нет?
Джек - уважаемый практикующий врач. А если добавить сюда отменные манеры и деликатность, отдать должное его прекрасным карим глазам, не забыв отметить их контраст со светлой шевелюрой, то, спрашивается, чем не жених? А он еще и владелец большого дома… Так что нет смысла удивляться, если все друзья в один голос уверяют: этот привлекательный молодой человек самой судьбой предназначен Айрис в мужья. Да и ей он нравится. Но одно дело "нравиться", другое - "любить". Однажды она уже понадеялась мощным эмоциональным взрывом преодолеть ту грань, что разделяет просто симпатию и настоящую любовь. Опять обманывать саму себя?
- …Таким образом, старая карга намерена испортить нам праздник и… О господи! Кэтрин! Эта транжирка оставила-таки в магазинах целое состояние!
Айрис поняла, что пропустила мимо ушей почти все из сказанного ей Джун. Она взглянула в зал и заметила Кэтрин, миниатюрную блондинку, направляющуюся к их столику. Судя по бесчисленным коробкам, свертками, пакетам, которые она несла, поход по магазинам был нелегким, но удачным.
- Привет! Извините, что заставила вас долго ждать, - заговорила она, едва успев подойти к столу. - Столько народищу в магазинах я еще не видела. Но вы извините мне мое опоздание, когда услышите, что я вам расскажу. Потрясающая новость!
- Почему бы тебе не завести свою колонку слухов в нашей городской газете? - подтрунивая над опоздавшей, сказала Джун, обменявшись понимающим взглядом с Айрис.
- О, не будьте уж такими сверхщепетильными! - Кэтрин добродушно рассмеялась. Положив покупки на свободный стул, она присоединилась к подругам, наслаждавшимся кофе. - К тому же это не слух, а чистая правда, о которой скоро узнают все. Айрис, ты помнишь леди Хартли? Очень богатая была старуха. Она жила недалеко от тебя. Вспоминаешь? Год назад несчастная погибла в собственном доме. Жуткий был тогда пожар.
- Помню, но никогда с ней не встречалась. Она жила затворницей в течение многих лет. Дом, кажется, сгорел дотла.
- Совершенно верно. Мой супруг вел ее дела. Старая леди наотрез отказалась составить завещание, - продолжала Кэтрин. - Адаму с большим трудом удалось отыскать единственного родственника. Но все уже позади. Десять тысяч акров земли плюс деньги в ценных бумагах и акциях - один бог знает сколько их! И все это наследует… Бешеный Фил!
- Что? - Джун от изумления открыла рот. - Ты хочешь сказать… Быть не может! Сын старого викария Филипп Бартон?
- Вот именно! - Кэтрин буквально светилась от радости, наконец, удалось-таки ей ошеломить своих подруг! Вот он наступил для нее, желанный миг истинного счастья для дотошного коллекционера городских сплетен.
Подруги действительно переживали нечто похожее на шок. Судя по всему, новость особенно потрясла именно Айрис.
- Я знала, что вы ахнете, услышав о возвращении нашего школьного сердцееда, - продолжала блондинка. - Со дня смерти преподобного Августа Бартона прошло немало лет, поэтому неудивительно, что все забыли о его сыне. Я сама с трудом поверила, когда Адам сказал, что Фил возвращается в Шилдтон.
- Он, несомненно, заслужил свое прозвище! - рассмеялась Джун. - Помню, Филипп был жутким сорвиголовой и заслужил прочную репутацию ловеласа. В то же время… - Она замолчала на секунду, задумчиво уставившись в пространство, - надо отдать ему должное - этот бандюга был дьявольски красив. Вы согласны?
- Потрясающе великолепен, - кивнула Кэтрин. - Его кудрявые черные волосы и сверкающие озорные голубые глаза - смертельное оружие в борьбе за девичьи сердца!
- Хм, - Джун застенчиво улыбнулась, - на моем шестнадцатилетии Филипп поцеловал меня. После этого целый год я прямо-таки сходила по нему с ума!
- А мы все? - тяжело вздохнула охотница за слухами. - Айрис вряд ли знает о его сумасшедших проделках - она ведь на два года моложе нас. Джун, ты не забыла его огромный черный мотороллер? Помнишь нашу бешеную борьбу за право прокатиться на заднем сиденье?