Вилли сглотнул подступивший к горлу комок. Он утопал в зловонии: приходилось ходить под себя, и он мучительно стыдился этого.
Вилли чувствовал, как слезы обжигают лицо. Он пытался их сдерживать - нельзя сломаться сейчас. Возможно, пока он лежит здесь в отчаянии, Пэт ведет переговоры о его освобождении. Повернув голову, Вилли увидел глазеющую на него большую крысу. Он тряхнул головой и решил, что нужно снова начать считать, лишь бы отвлечься от окружающей жути. А вдруг он все же не выдержит и начнет кричать и плакать?
Это пугало Вилли больше всего. Всю жизнь он стремился к тому, чтобы никто и никогда не увидел его слабым. Но сейчас Уильям Гэбни, мужчина сильный и телом, и духом, был очень близок к тому, чтобы сломаться.
Дженни и Кейт прорабатывали всю поступавшую к ним информацию, и обе понимали, что их команда деморализована. Убийство ребенка даже видавших виды офицеров выбило из колеи.
Кейт наблюдала за мрачными лицами сослуживцев. Поступок Ленни Паркса в какой-то степени воодушевил их. Они понимали, что в лице Кевина потеряли ценного свидетеля, но считали вполне заслуженной кару, постигшую этого негодяя. Дэйви Карлинг также был мертв.
Иногда Кейт думалось: хоть бы всем прекраснодушным правозащитникам довелось на себе прочувствовать тот ужас, который вызывает убийство ребенка! Попробовали бы они после этого оправдывать виновных! Если бы они только знали, сколько времени полицейские отдают своей работе. Сверх всяких норм - по сути дела, безвозмездно. А какое отвращение они испытывают, выслушивая снова и снова грязные подробности преступлений! А какой страх охватывает порой на допросе, когда вспоминаешь, что перед тобой сидит беспощадный убийца!
Кейт знала: большинство ее коллег весьма охотно лично казнили бы детоубийцу, если бы удалось его поймать и если бы закон допускал смертную казнь.
Кейт слушала, как Дженни поднимает боевой дух команды. Стремясь дать людям почувствовать их нужность для расследования, Дженни благодарила их за хорошую работу. Если бы только удалось найти хоть что-нибудь, связывающее воедино все последние преступления против детей, они праздновали бы это всю ночь.
- Если мы знаем личности этих женщин, почему мы ничего не можем сделать?
Голос молодого детектива прозвучал тихо и неуверенно, но Кейт видела: все закивали головами, соглашаясь с ним.
- Я хочу сказать, мэм, что все эти матери, возможно, причастны…
Кейт встала, чтобы ответить на вопрос.
- Сам факт, что они являются матерями пострадавших детей, делает их как бы причастными. Возьмите чисто технический аспект расследования. Матери часто прикасаются к своим детям. Естественно, при таком постоянном контакте на одежду, волосы, кожу детей могут перейти волосы и частицы кожи матерей, волокна тканей их одежды. Все это обычно используется нами для определения чьей-либо причастности к преступлению. Не забывайте: у одной из матерей, Джеки Палмер, очень хорошее алиби. Она не могла присутствовать на месте преступления, и это доказывает видеозапись, согласно которой в то же самое время, когда был похищен ребенок, она находилась в салоне "Черная роза". По отношению к Палмер у нас руки вообще связаны.
Как Кейт и ожидала, в разговор вмешался Голдинг:
- Но она единственная, у кого есть хоть какое-никакое алиби. Мы просмотрели видеозаписи, сделанные всеми камерами наблюдения в районе, и не смогли установить местонахождения Керри Элстон, которая утверждает, будто в день исчезновения своего ребенка она оставила детей дома и уехала. Другая дамочка вообще не говорит, где она была. Эта Регина Карлтон - тварь бесчувственная, ее совершенно не мучает совесть из-за того, что она оставляла своих детей одних и уходила на всю ночь, а то и на пару суток. Тем не менее мы по-прежнему пытаемся доказать их причастность к преступлению даже несмотря на шаткость имеющихся у нас данных судмедэкспертизы. Выводы экспертизы - так, тьфу, поскольку, как вы говорите, матери находятся в постоянном контакте с детьми. Но ведь у нас есть свидетели - хоть это должно что-то значить?
Кейт слышала в голосе Голдинга неприкрытую злость, но могла ему только посочувствовать. Все присутствующие закивали в знак согласия с ним.
- Мистер Голдинг, поскольку вы выбрали такую профессию, вам еще не раз придется столкнуться с подобными делами. Вам нужно запомнить правило: необходимо располагать неопровержимыми уликами. Любой хороший адвокат разнесет все ваши построения в пух и прах. Такие дела нередко попадают в суд, но когда обвинение основывается на шатких уликах, обвиняемый выходит из зала суда свободным человеком. Я не намерена этого допустить, вам понятно? У нас есть фотографии детей, и я держу пари, что где-нибудь существуют и видеопленки. Мы должны найти брата Кевина Бленкли и проверить его на причастность к делу. Все сегодняшнее утро я просматривала материалы отдела опеки. Я размножу их: мы должны знать, что думают соцработники о своих клиентах. Эти сведения могут сослужить нам неплохую службу.
- Личность ребенка, тело которого найдено на свалке, все еще не установлена, - продолжала Кейт. - Мы связались с Интерполом, поскольку не исключено, что ребенок прибыл из другой страны. Как вы знаете, такое вполне вероятно. Два года назад несколько десятков иностранных детей, преимущественно из Румынии, обнаружили в Амстердаме. Все эти дети использовались в секс-индустрии. Несколько детей появились даже в нашей стране. Будем надеяться, что до Грантли эта волна не докатилась.
Кейт обвела взглядом свою команду и сказала:
- Я прошу вас раскопать всю подноготную этих женщин, их семей, их друзей. Мы должны что-нибудь найти - мы просто обязаны. Не надейтесь на свидетелей - мы все знаем, насколько легко их обработать. Хороший адвокат может запутать самого лучшего свидетеля и выставить его лгуном. Вы все это прекрасно понимаете. Поэтому нам необходимо как можно больше бесспорных вещественных доказательств.
На лицах коллег Кейт увидела одобрение. Она улыбнулась:
- Сейчас мне нужно несколько добровольцев - необходимо сопоставить все данные по компьютеру. Я хочу доказать, что некоторые из проходящих по делу женщин знали друг друга. На тот случай, если подозреваемые и их жертвы будут это отрицать.
Теперь настала очередь Дженни:
- Я хочу поговорить с лицами, проходившими по статьям о сексуальных преступлениях. Необходимо выяснить, кого из них мы можем найти в городе, и попытаться выудить у них любую информацию о наших мамашах и их детях. Отцы детей, бабушки и дедушки - другая проблема. Мы не знаем, кто отцы детей, женщины не говорят - то ли сами не знают, то ли скрывают. Мы должны попытаться установить имена отцов - это поможет нам выяснить, сколько людей замешано в деле. Лично я не думаю, что дети связаны между собой, но в виновности некоторых из мамаш я почти уверена. Однако предполагать и доказать - не одно и то же. Единственное, что связывает этих женщин, - вовлеченность их детей в педофилию, но в настоящий момент педофилия к делу не относится, речь идет об убийстве и попытке убийства.
- Меня тошнит от таких вещей. Эти женщины - дьяволово отродье, - вставил рослый краснолицый детектив.
Кейт напомнила:
- Повторяю, мы должны сохранять объективность. Если женщина плохо заботится о своих детях, это еще не значит, что она способна на насилие. Не позволяйте эмоциям влиять на ваши суждения. У нас у каждого есть сегодня своя цель. Посмотрим, сможем ли мы ее достичь.
Спустя десять минут Кейт и Дженни грустно смотрели друг на друга, сидя в противоположных углах пустой комнаты для совещаний.
- Слушай, Кейт, не волнуйся, так всегда бывает, - успокаивала Дженни. - Все приуныли, потому как дело очень уж мерзкое. Едва им удастся что-нибудь раскопать, все почувствуют себя намного лучше. Поверь мне, настроения людей меняются.
- Это хорошая команда, Джен, самая лучшая.
- Я знаю, - улыбнулась Дженни. - И сейчас они набираются нового опыта, который здорово пригодится им в будущем. Теперь мы должны допросить Каролину и выбить из нее информацию. Она что-то скрывает, причем с самого начала. Я намерена выяснить, чего она так боится.
Жак Виньон торжественно откинул край брезентового верха кузова. Он всегда считал, что у него нюх на контрабандистов. Открывая дверь кабины, водитель явно нервничал, но это вполне естественно для англичан. Из-за торговой войны между двумя странами только такого поведения и можно ожидать.
Но когда Виньон услышал всхлипывания, доносящиеся из кузова, он был потрясен. Направив луч мощного фонаря в темноту, Жак увидел маленького ребенка с перепачканным грязью, чернилами и соплями лицом, сидящего между коробками с грузом. Он был ужасно напуган.
Жака, отца шестерых детей, захлестнули чувства, когда маленькая фигурка, спотыкаясь, подошла к нему и протянула ручки. Он вытащил ребенка на морской воздух и, с трудом сдерживая слезы, повернулся к своим коллегам. Они впали в такой же шок, как и он. За все годы работы они не видели ничего подобного.
Водитель грузовика сначала не понял, что произошло, а затем ему пришлось схватиться за край брезента, чтобы не упасть в обморок.
- Откуда он взялся? - От потрясения голос Джонатана сорвался. Он знал, что думают о нем другие мужчины, знал, что многие считают, будто геи и педофилы - одно и то же. Так, например, полагал отец Джонатана и дружки отца, старые ослы.
Когда все таможенники уставились на Джонатана, ему захотелось крикнуть, что он тут ни при чем, но горло у него перехватило, и он только беспомощно открывал рот.
Теперь ребенок громко плакал, словно солнечный свет и свежий ветер вдохнули в него жизнь. Французы пытались успокоить его и согреть, завернув в чье-то пальто. Один где-то раздобыл плитку шоколада, другой налил из банки в пластиковый стаканчик немного кока-колы. Ребенок хотел пить и есть и сразу перестал плакать, обратив внимание на еду, в которой сейчас так нуждался.
Ребенка окружили люди, которые не переставали удивляться его красоте, стойкости и чудовищности ситуации, в которой он оказался. Они все горячо сочувствовали малышу, а на Джонатана кидали такие свирепые взгляды, словно собирались линчевать его прямо здесь и сейчас. Прибыла полиция, Джонатана задержали для дачи показаний, а ребенка передали женщине-полицейскому, которая хорошо говорила по-английски. Малыш так крепко ее обнял, что на глаза присутствующих навернулись слезы.
Джонатан был в ужасе. Он объяснял, что ехал из Грантли со своим обычным грузом и не имел ни малейшего понятия о том, что везет ребенка. Но он видел: ему не верят. Он понимал: его гомосексуальность, которую он так отчаянно пытался скрыть, сделает его подозреваемым номер один. От этой мысли ему становилось плохо. Человек из Интерпола приехал с кофе и бутербродами. По его словам, полиция Грантли уже связывалась с Интерполом относительно пропавших детей и у французов нет иного выбора, кроме как отпустить водителя после допроса. Но Джонатан тем не менее оставался подозреваемым в похищении ребенка. Осознав это, Джонатан горько заплакал.
После того как врач тщательно осмотрел ребенка, его вымыли и переодели в чистую одежду. В огромных голубых глазах малыша отражался искренний интерес к происходящему, но он не переставал звать маму. Стараясь успокоить найденыша, полицейские и работники порта обрушили на него целую лавину шоколадок, игрушек и одежды. Малышу явно нравилось быть в центре внимания, и он ел все, что ему давали. В тот же день его отправили домой, и предстоявшее путешествие тоже привело его в восторг.
Джонатана держали в камере до тех пор, пока его не допросили как французские, так и английские полицейские. Он дал показания, и его отпустили без предъявления обвинения, но было ясно: этим дело не кончится. Джонатан возвращался домой в слезах, лишенный и своего грузовика, и душевного покоя. Он вполне мог потерять и работу, и мужчину своей мечты.
Каролина Андерсон по-прежнему не говорила ничего определенного ни о своей работе, ни о своей жизни. Кейт начинала злиться. Она закурила, пытаясь скрыть нарастающую злость.
- Брось, Каролина, ты знаешь больше, чем говоришь нам.
- Я ничего не могу вам сказать о своей работе…
Дженни прервала ее:
- Это очень подозрительно, дорогая. Сама посуди: будь ты на нашем месте, что бы ты подумала о человеке, который отказывается отвечать на вопросы, хотя дело касается его ребенка?
Каролина закусила губу, сразу сделавшись моложе и беззащитнее.
Голос Кейт прозвучал мягко:
- Просто скажи, на кого ты работаешь. Обещаю, мы никому не причиним никаких неприятностей.
Каролина заколебалась. По опыту Кейт знала: страх может заставить молчать кого угодно.
- Я знаю, чтó вы обо мне думаете, и не виню вас. Но я боюсь человека, на которого работаю. Он для меня страшнее полиции. - Каролина почти плакала. - Он убьет меня, если узнает, что я рассказала о нем.
- Мы гарантируем тебе защиту.
Каролина в ужасе затрясла головой:
- Только не от него. - Она была на грани истерики: ее голос начал срываться, а руки дрожали так сильно, что ей пришлось зажать их между коленями. - У него не меньше власти, чем у вас. Он достанет меня где угодно: в камере ли, на свободе.
Каролина начала плакать. По ее лицу катились огромные слезы, которые она даже не пыталась вытирать.
- И кто же может быть настолько всемогущ? - спросила Дженни. Нотки недоверия, прозвучавшие в ее голосе, казалось, проникли в сознание Каролины.
- Сами думайте, леди. Зря вы решили, будто я собираюсь вам все выложить.
Дженни тихо рассмеялась и произнесла с насмешкой:
- Отдаю тебе должное, Каролина, ты молодец. Правильно действуешь. Ты намекаешь на то, что это полицейский?
- Я ни на что не намекаю. Я вообще ничего не говорю. Я и так слишком много сказала. Вы можете меня здесь запереть и выбросить ключи, можете пытать, если хотите. Больше я не скажу ни единого слова.
После этого заявления Каролина отказалась отвечать на вопросы - просто сидела и тихонько всхлипывала. Когда ее увели в камеру, Кейт поделилась с Дженни своим мнением:
- Она все-таки пыталась нам что-то сказать.
Дженни только отмахнулась:
- Все обвиненные в сексуальных преступлениях пробуют полицию на прочность. Если бы каждый раз, слыша подобное заявление, я клала себе в карман по фунту, я была бы уже миллионершей. Это обычная практика. Она забросила удочку и ждет, что мы клюнем.
Кейт не ответила, и Дженни продолжала:
- Смотри, она заинтриговала тебя. Цель достигнута: пока мы с тобой будем выяснять, кто же этот мерзавец, мы не станем задавать ей действительно важные вопросы. Например, почему она не хочет нам сказать, где была в ту ночь? Или: находилась ли она дома, когда произошло похищение детей? Знает ли она, как произошло похищение? Лучшая защита - нападение, не стоит об этом забывать. Особенно, если дело касается полиции, которой нужно заморочить голову.
- Ты права, но мы не должны сбрасывать со счетов страх. Что-то или кто-то мешает ей все рассказать…
- Какой-то сукин сын, не больше и не меньше. Какой-то негодяй, кусок дерьма, который использует и мучает детей. Извращенец, подонок, который богатеет на растлении других людей.
- Педофил - не обычный преступник, - заметила Кейт. - Обычные преступники ненавидят педофилов и насильников, поэтому-то тех и изолируют в тюрьмах.
Несколько секунд они молчали. Кейт поняла, что подсознательно защищает Патрика и его образ жизни. Это открытие ее расстроило. Патрик и ему подобные испытывали просто патологическую ненависть к тем, кого они называли извращенцами.
Дженни разбередила рану. Кейт знала, что эта рана не заживет до тех пор, пока она не забудет о существовании Патрика Келли. И совсем не случайно она сейчас попыталась сказать словечко в его пользу.
Обе женщины молчали, погруженные в собственные мысли.
Глава 11
- День ото дня дело становится все более странным, мисс Берроуз. - Привычный шуточный тон исчез из голоса Роберта Бейтмана.
- По-моему, самое странное еще впереди, - сухо ответила Кейт. - Вы можете мне рассказать еще что-нибудь об этих женщинах?
Он покачал головой:
- В последние дни я общался только с бедняжкой Региной, хотя должен быть в курсе всего, что происходит и с другими нашими клиентами. Вам лучше поговорить с другими работниками опеки, они помогут чем смогут. Но, как я вас уже предупреждал, они будут защищать своих клиентов. Таков уж наш кодекс поведения.
Кейт улыбнулась:
- Я понимаю. Были ли зарегистрированы другие случаи насилия, о которых мы не знаем? Или, допустим, кто-нибудь из вашей команды предполагает, что насилие имело место, но не может это доказать? Уверена, вы понимаете, о чем я говорю, Роберт.
- Конечно, понимаю, дорогая. Но это не для протокола, идет?
Он подошел к двери и торжественно ее закрыл.
- Керри Элстон и Джеки Палмер в школе дружили, - почти шепотом произнес Роберт. - Обеих обвинили в сексуальных домогательствах по отношению к другой девочке, но доказать что-либо не удалось. Девочка отказалась от обвинения и уехала из города. Я хорошо помню эту историю, потому что только начинал здесь работать и был просто шокирован: две девочки практически изнасиловали третью.
Роберт помолчал, собираясь с мыслями, и продолжал:
- Хотя в полицию поступило заявление, дело замяли. Понимаете, все фигурантки дела являлись несовершеннолетними. Плюс к этому обвиняемые утверждали, будто пострадавшая - если я не ошибаюсь, Полин Баркер - сама их соблазнила. Полин Баркер - это имя вам ничего не говорит? История очень и очень странная, ведь девочкам было всего по одиннадцать или двенадцать лет. Но документальных материалов вы нигде не найдете: дело не зарегистрировано.
Кейт удивилась:
- Почему?
- Потому что пострадавшая оказалась дочерью полицейского.
Кейт закрыла глаза и вздохнула. Она вспомнила, как шесть лет назад детектив Гарольд Баркер подозрительно быстро уехал из Грантли. Все думали, что его поймали на хищении денег, он не внушал особого доверия.
- И как же тогда вы узнали обо всем? - спросила она.
- Я был соцработником, опекуном Полин. Папочка… как бы это сказать… временами проявлял излишнее внимание к дочери, но он служил в полиции, и в результате дело замяли и отправили под сукно на веки вечные. Теперь вы понимаете, почему я не хочу, чтобы в этом деле мелькало мое имя? Поговаривают, что Баркер являлся лишь маленьким звеном в цепи секс-бизнеса. В основном таким бизнесом занимаются профессионалы. В конце концов Баркер оказался в отделе по борьбе с преступностью в Сохо. Как известно, и в Сохо, и в этом отделе подонков хватает.
Глаза Кейт засверкали от волнения.
- По-вашему, Гарри Баркер - настоящее чудовище! - выкрикнула она.
Роберт взволнованно замахал на нее руками.
- Я ничего не хочу сказать, дорогая. Я просто сообщаю факты. Но если вы намереваетесь орать во всю глотку, я ничего больше не скажу.
- Кто вам сказал об этом? О его повышенном внимании к дочери?
Роберт улыбнулся, видя, что Кейт никак не может ему поверить.