– У него зайчик! Маленький белый зайчик, – закричала Лена, рассмотрев с двухсот метров представшую ее глазам картину. – Он трепыхается! Он живой! – и расплакалась.
– Что ты, что ты, Лена, – стал я гладить её по льняным волосам. – Не надо, это вечный закон природы – сильный поедает слабого.
Девушка в ужасе прижалась ко мне, как бы ища защиты.
– Милая, я с тобой, я теперь всегда буду с тобой.
– Правда? – её распахнутые глаза ещё излучали испуг, но постепенно взгляд ее потеплел, она успокоилась.
Я взял её руку, повернул ладонью вверх и вжался губами в нежную теплую лощинку посередине. Потом кончиком языка стал слизывать линии бороздок, образующих затейливый рисунок, неповторимый для каждого, словно пытался проникнуть в тайну ее натуры, постичь загадку этой непостижимой прелести и глубины. Затем тем же способом стал ласкать промежутки между тонкими пальчиками и нежно щекотать их боковые поверхности. Я делал все бездумно, повинуясь одному желанию нежно ласкать любимую. Лена затихла, замерла, не шевелилась. Потом, другой своей рукой, она обняла меня за шею и поцеловала – сначала возле подбородка, потом возле самых губ. Я едва не задохнулся, а она, положив мне на глаза ладонь, очень нежно взяла мою нижнюю губу в свои губы. Её мягкие, тёплые губки трепетали, вибрировали. Потом она ртом втянула мои губы в свои, прикусила их зубками и кончиком языка нащупала мой язык.
Я прижал ее к себе.
Долго сдерживаемое безумство вспыхнуло во мне со всей силой. Но я оцепенел, отдавшись во власть того, что делала Лена с моими губами. Казалось, она вся переливается в меня, наше дыхание стало общим, я чувствовал на губах вкус крови – нашей общей крови.
Я немного отодвинулся, желая вдохнуть побольше воздуха, и, опустив глаза, в вырезе сарафана заметил белые крупные полукружья девичьих грудей. В первый раз увидел я при ярком дневном свете восхитительные сокровища, изумительной формы, ослепительной чистоты, с маленькими розовыми сосками посреди таких же розоватых пигментных пятен.
Не в силах преодолеть искушения, я страстно, но нежно впился губами сначала в один сосок, потом в другой. Лена застонала и, откинув лицо назад, с открытыми глазами, замерла, глядя куда-то внутрь себя. "Господи, несчастный маньяк, опять испортил всё!" – пронеслось в моей голове.
Неожиданно, девушка положила руку на мои давно взбугрившиеся штаны и зажала в ладони добычу. По её лицу пробежали судорожные волны. На несколько секунд она затихла, отдавшись чему-то внутри себя…
С минуту она сидела в полной прострации, потом неожиданно вскочила и побежала в сторону фуникулёрной площадки. Я, одурманенный нашей близостью, не сразу понял, что произошло, но тоже вскочил и кинулся за ней.
Несколько секунд моего замешательства решили дело – мне было не догнать ее.
– Не догоняй и не ищи меня! – крикнула Лена.
Я остановился, сжав в руках куртку. Мои пальцы ощутили влагу. На ткани куртки расплывалось довольно большое пятно – оно источало аромат, похожий на медовый. Я не удержался и лизнул его – сладкий, чуть горьковатый терпкий вкус, как у молодого вина.
Догадка промелькнула в моем разгорячённом мозгу, но не оформилась законченной мыслью.
Я бросился догонять свою любовь.
Увы, фуникулёр уже уносил вниз мою красавицу, она стояла, вплотную прижавшись лицом к стеклу кабины.
Увидев меня, девушка подняла руку с двумя растопыренными пальцами – в виде буквы "V" – и что-то беззвучно проговорила, повторив два раза.
По губам, одной только обострённой интуицией, я прочитал: "Не хочу быть зайчиком".
17. Страдания молодого Вертера
В долгой всенощной бессоннице я понял, что именно произошло с Леной. Я слышал о внегенитальном оргазме у женщин. Но о том, что это может случиться с Леной, я и подумать не мог, когда ласкал ее в гроте. Если бы, если бы я знал, если бы я тогда почувствовал это!
Я до предела возбудился в мечтах о сумасшедшей девчонке, показавшей мне из фуникулёра зайчика.
– Нет, я не хищный орёл, чтобы сломать в когтях твоё непорочное тело, бросив его потом на съедение другим. Ты судьба, подаренная мне Богом, подаренная именно тогда, когда я нахожусь на распутье жизни. Это не может быть пустой случайностью! Я не могу тебя потерять, Лена!
В этих взбудораженных мыслях я забылся только к утру и проспал до обеда.
Пообедав на скорую руку, я отправился в здравницу "Кубань".
Уже знакомая мне по празднованию Первого мая дежурная ошарашила меня так, что я, забыв о приличиях, сел на её стол, подкосились ноги.
– А девушки уехали.
– Куда у – е – е – хали?
– Куда, куда. Домой, в Сибирь.
– В какую Сибирь? Может быть, есть записка для меня?
– Нет, ничего не оставили. Только самая красивая просила передать тебе привет, если появишься. И семейного счастья.
Потом дежурная помолчала и сурово добавила:
– Крутите тут голову девушкам. А жена с детьми дома мается. А ну, слезай! Расселся тут…
– Когда они уехали? – я нащупал ногами пол и выпрямился, готовый бежать неведомо куда, но лишь бы догнать Лену.
– Рано утром.
"Слюнтяй, – подумал я про себя, – размечтался на всю ночь. Надо было ещё вчера найти её, идиот!"
Шатаясь, я покинул вестибюль гостиницы.
Как описать моё состояние в те несколько часов? Полная опустошённость и дикая, почти звериная тоска.
Оставаться один в таком состоянии я не мог. Вспомнил, что Липарит с Наташей снимают комнату недалеко от "Кубани", один раз я там даже был. Прихватив в магазине бутылку "Твиши", я побрёл к своему курортному другу, побрел обреченно, без единой мысли в голове, механически передвигая ноги.
Наташа, в одном купальнике, мыла во дворе, под колонкой, ноги, ставя их попеременно на венский стул и оттирая что-то зелёной резиновой губкой.
– Заходи! – приветствовала она меня, – а я только что из "Ривьеры", Липарит пристроил меня туда на грязи, что-то плохо отмылась я там.
И медленными, нарочито зазывными движениями она продолжила омовение – высоко подымая впечатляющие ножки к водяной струе, поворачивая бёдра в разные стороны. Однако этот неожиданный стриптиз в натуральных природных условиях ничуть не впечатлил меня.
– Где Липарит? – тупо спросил я ее.
– Он придёт позже, зашёл к врачихе. А что это там у тебя в руках? – Наташа отключила воду и не торопилась сменить позу, застыв у крана, изогнувшись крутым бедром. Потом медленно выпрямилась и, плавным же движением, взяла из моих рук бутылку. Рассмотрев, воскликнула:
– Чудное вино! А то Липарит совсем споил меня коньяком. Проходи в комнату, – и она вернула мне презент.
Почти половину небольшой уютной комнаты занимала широкая двуспальная кровать. Липарит знал своё дело, когда выбирал квартирку!
Я поставил бутылку на тумбочку, в другом углу от кровати, а сам, за неимением в комнате стульев – единственный забрала для процедуры Наташа – присел на нее.
Она впорхнула в дверь неожиданно, закутавшись в мохнатое полотенце.
"Случайно" зацепилась им об острый угол спинки кровати, полотенце упало на пол.
– Ой!
Моему взору открылось роскошное загорелое женское тело. Капельки воды на чёрном треугольнике лобка переливались бриллиантами в солнечном свете, падавшем из окна. Очень красивая грудь. На все это великолепие я смотрел почти равнодушно и отстраненно. И в то же время…
Внешностью Наташа очень напоминала Лену, это заметил ещё Липарит, как только увидел её.
"Клин клином?", – промелькнуло у меня в голове, но я вспомнил Липарита и собственную фразу: "У нас в России не принято отбивать девушек у друзей" и сказал: – Оденься!
Наташа хмыкнула:
– Ну, ты джентльмен. Спасибо, что не воспользовался растерянностью бедной девушки.
Напоследок, сверкнув внушительным задом перед моими глазами, "бедная девушка" натянула на голое тело тонкое платье, ничуть, кстати, не делавшее её менее обнажённой.
– Так и ходишь – без трусиков и лифчика? – поддел я её.
– Так нравится Липариту, – не смутилась она.
На пороге, легок на помине, появился любитель обнаженной натуры.
"Господи, судьба уберегла меня от встречи с опасно ревнивым кавказцем, зайди он минутой раньше – великого скандала было бы не избежать".
– Ти что здесь делаешь? – обратился он ко мне, сверля большими чёрными глазами.
– Липарит, у меня несчастье, вот пришёл к тебе как к другу, – ответил я. – Запить тоску, – я показал на пузырь "Твиши".
Кавказцы – удивительно добрые, когда обращаешься к ним за помощью. Липарит благодушно оживился и широким жестом приказал любовнице:
– Наташ, доставай коньяк, и что там есть кушать! (Кавказцы никогда не говорят "закусить").
– Настоящий мужчины в отпуске пьют только коньяк!
– А я, Липарит, хочу "Твиши". – Наташа достала из маленького холодильника бутылку коньяка, лимон и банку шпрот. – Мне же можно не коньяк, я женщина?
– Тебе можно, что ти хочешь, – великодушно согласился Липарит.
А где мой любимый стул?
– Я ноги мыла после грязей, у колонки, сейчас принесу, – Наташа прошмыгнула в дверь.
– Дал деньги врач, – сказал Липарит, всё ещё подозрительно сверкая на меня орлиным взором. – Пусть лечится девочка.
– Не бери в голову, Липарит. У меня беда – уехала Лена.
– Ты что, снова дружил с Лена? – расслабился, наконец, ревнивец, чувствуя неподдельную тоску в моём голосе.
– Да, пошёл к ней.
– Правильно! Такой цимус, девушка! – и Липарит поднес к губам сложенные горсткой пальцы.
Вернулась Наташа. Напитки были розлиты, закуска открыта, и я рассказал о вчерашней встрече с Леной, опустив самые откровенные детали. Но Наташа, похоже, поняла всё:
– Она боится сама себя. Я тоже была когда-то чистой невинной девочкой, – заглотила она полный фужер вина.
– Ты и сейчас чистый девочка, – польстил ей Липарит.
– Ну, да, только что вымылась, – в тон ему ответила Наташа.
– Э! Без вас хорошо, но без вас нельзя! – махнул рукой сластолюбец.
– Дима! – встрепенулась Наташа. – У меня в Ереване есть подружка – семнадцать лет, но формы! Акселератка! Хочешь, позвоню ей, тут же приедет?
– Твой подружка – билядь! – зажестикулировал армянин. – Она выкачает из Димы все деньги, а потом будет ходить по отель Сочи.
– Липарит, успокойся, – сказал я. – Девушек здесь больше, чем в Ереване, но только мне не надо никого.
– Ты благородный человек, Дима! Выпьем за неразделённую любовь, только она достойна уважения.
Меня не пришлось уговаривать. Накачался так, что Липарит вызвал такси, и они с "Наташ" проводили меня до самой палаты, где я рухнул, не раздеваясь, на постель и провалился в кошмарный сон.
– Я не зайчик! – видел я огромные глаза любимой, – здесь так прекрасно, на юге, а потом – холодная Сибирь, без тебя.
– Лена, Лена, я обманул тебя. Я не из Новосибирска – из Челябинска. Это подальше от тебя, но, в остальном я не врал.
– Обманувший раз – обманет потом, – грустно отвечала моя психо-логиня.
– Да, я подошёл к тебе с желанием развлечься, все врут при этом. Сейчас другое дело – я не могу жить без тебя.
– Сможешь, найдёшь другую, только будешь искать похожую на меня.
– Какая ты умная! Зачем искать, когда есть ты?
– Ты понимаешь? Я поехала на юг ПРОСТО отдохнуть. Ты не входил в мои планы.
– Вот как! Ты тоже не входила… в мои планы.
– Я входила в твои планы, ты хотел развлечься с куклой. Я не кукла.
– Лена! Ты думаешь, что, когда спланируешь себе суженого-ряженого, он появится вдруг?
– Примерно так.
– Откуда такое убеждение?
– Я просто не задумывалась про любовь.
– Любовь приходит внезапно.
– Но я знаю тебя только два дня. Ты сам сказал, что здесь, на юге, каждая щепка лезет на щепку.
– Лена, у тебя горе от ума. Ты, психолог, слышала про дионисий-скую любовь?
– Слышала, это бездумная вакханалия разврата, преподносимая как единение с природой.
– Здесь, на юге, мы могли бы пережить её с тобой, но именно она закрепила бы наши чувства на всю жизнь!
– Кто стремится к неограниченному сексу, тот постоянно будет искать все новые приключения.
– Но новые приключения можно искать и вдвоём с одним партнёром. Главное, чтобы они всегда желали друг друга и были в поисках нового.
– Нет, для некоторых людей: новое – в новых партнёрах. Ты, Дима, из их числа.
– Почему? Разве познавшие друг друга не будут раскованно искать в сексе предельную откровенность чувствования?
– Я не знаю, Дима. Может быть, ты и прав.
– Почему ты уехала? Я даже не знаю твоего адреса.
– Дима, ты умней и опытней меня. Я не боюсь тебя. Я… я боюсь себя.
Бесконечно притягательный образ любимой девушки медленно отплыл от меня и растворился в воздухе.
Я проснулся.
Поняли ли мы с Леной в этом телепатическом общении друг друга? У меня не было сомнений – да. Чувства не знают ни расстояний, ни времени.
Мы совершенно разные, но тянемся друг к другу. Вдруг я преисполнился гордости – от того, что мне открылся Ленин секрет, то, о чем она мне не сказала сама – о том, что произошло с ней на скамейке. В гроте. Впервые она испытала это со мной!
Но как она испугалась!
Она чиста и безгрешна, эта девочка! Она и целовалась-то раньше, потому что так принято в кругу подруг, не испытывая, кажется, ничего.
Удивительное явление в эпохе всеобщей распущенности!
Но развитый уже организм требует своего. Гормоны бродят, гормоны ищут существо другого пола, который произведёт оплодотворение, ради продолжения рода человека на Земле.
Тут я задумался. Ради продолжения ли рода?
Бесстрастная статистика свидетельствует, что для зачатия достаточно в сто раз меньше половых контактов, чем происходит их в мире.
Все же секс подарен нам высшими силами как самодостаточный процесс, чтобы скрасить скучное и безрадостное земное существование.
Два последующих дня я беспробудно пил.
18. Дагомыс
На третий день меня разбудила Земфира.
– Так, у мальчика запой, – глянула она на батарею бутылок под столом. – Отрадная картина. – В ее голосе звучала ирония.
Я потянулся за бутылкой с остатками вина.
– Нет, на выпей вот это. – Она достала из сумочки пузырёк граммов на сто и вылила содержимое в стакан.
– Пей!
– Что это?
– Текила индиго, из кактуса. Градусы и вкус обычной текилы, но это лекарство от похмелья.
Я выпил. Действительно, сразу полегчало, все мышцы как бы расслабились, голова стала ясной.
– Что не звонил?
– Сама видишь – запил.
– Что-то случилось?
– Ничего, просто ушёл в запой. – И потом добавил с детской хитростью, чтобы отстала от алкоголика:
– У меня это хроническое.
Она присела рядом и поцеловала в губы:
– Ерунда! Зато после попойки ты должен быть сексуально озабочен. Знаю по другим мужикам.
И сделала попытку скинуть платье, чтобы прыгнуть в постель.
– Что ты, что ты, – испугался я. – Сегодня тотальный медосмотр, сейчас врачи придут.
– Тебе это надо?
– Да нет.
– Тогда быстро умываться, одеваться и едем в Дагомыс – развлекаться.
Я сдался. Грешным делом, Земфира была права. Я сильно хотел женщину, просто ещё не вошёл полностью в норму.
Что ж теперь делать? Хранить верность Лене? Этого я не мог обещать ни ей, ни себе.
"Лена уехала, – подумал я, – пора возвращаться в нормальную курортную жизнь. Ну, прогоню Земфиру, а потом сопьюсь…
По дороге Земфира, ведя "Тойоту", живописала прелести элитного курортного комплекса.
– Там шикарно! Пляж, парашюты над морем, рестораны и мои любимые водные горки! Ух, душа замирает!
Мы с женой насладились водными горками за границей в Турции, поэтому я откликнулся с полным пониманием:
– Здорово!
Дагомыс впечатлял. Роскошные высотные здания гостиниц, новый, недавно выстроенный аквапарк с разноцветными горками – высокими, прямыми, под небо, и спиральными, завитыми вдоль горных склонов. Пляж из желтого насыпного песка (в Сочи пляжи галечные), море рассекают стрекочущие водные мотоциклы и катера с прицепленными на тросах лыжниками, надувные "бананы" с оседлавшими их любителями острых ощущений, парящие в небе парашюты и беззаботная элитная публика.
Радость жизни, купленная за деньги…
Земфира повела меня внутрь гостиницы, там у неё были знакомые из персонала, и сказала мне:
– Закажу номер, останемся на ночь.
– Но ведь это, наверняка, дорого!
– Я заплачу.
– Земфира, ты, вообще-то, с мужем живёшь?
– Вообще-то, да. Но у меня свобода.
Я не стал дальше уточнять, но, оказавшись нечаянно, впервые в жизни, в роли жиголо, почувствовал себя неуютно. Пока она заказывала номер, я прикупил в холле по паре великолепных фирменных (российских!) маек и плавок, в Сочи я их не встречал, это была монополия Дагомыса.
Мы поднялись в номер и Земфира, вспомнив первую ночь, сказала:
– Хочешь, помучаю тебя по-другому?
– Как это?
Она достала из дорожной сумки два комплекта сексуальной кожаной снасти.
– Раздевайся!
Я со страхом посмотрел на амуницию любовных истязаний: ошейники, плётки, наручники – чёрт знает что!
– Но я не умею это надевать?!
– Я сама тебя запрягу! – захохотала насильница.
Через пять минут, снаряжённый в кожаную сбрую, я был уже поставлен на четвереньки, а лихая наездница, обнажённая, затянутая только в узкие ремешки, похлёстывала меня плёткой по бокам и заднице.
– Ты не слишком-то старайся! – взмолился я после горячего шлепка, наездница входила в раж.
– Будет ещё больнее! Ты мой раб!
– Пощади, госпожа! – принял я условия игры. – Я никогда раньше не был рабом!
– А мне не нужны бывшие рабы! Я люблю превращать в раба свободного человека!
– Да ты просто царица Тамара! Та после ночи страсти сбрасывала любовников в пропасть!
– Ну, до этого не дойдёт. Если, конечно, будешь слушаться!
Тут она заёрзала по моей спине. Такого приятного массажа я ещё не знал. Воздух весь наполнился запахом жасмина, выжимаемого её плотью. Я схватил её за прыгающую ножку в туфельке на высоком каблуке и, сбросив туфлю, начал яростно всасываться губами в высокий подъём и пальчики с фиолетовым педикюром. Земфира только этого ждала. Она соскочила с моей спины и бросилась на ковёр рядом со мной. Я исступлённо целовал её ноги, передвигаясь всё ближе к заветному месту.
В этот раз плутовка добилась от меня всего, чего недополучила в первую ночь.
– Я слышал, что запах жасмина будит сексуальность у мужчин, – сказал я Земфире, когда мы, уже без сил, отдыхали. – Но на меня он раньше не действовал так возбуждающе, в чём дело?
– Ладно, открою тебе секрет! Надо употреблять не духи с жасмином, а чистое масло из него. Настоящие афрозодиаки – только масла.
– Почему "афро", африканцы, что ли придумали?