– Тогда… Раз-два – взяли!..
Рахманов вдруг подхватил Ксению справа.
Линда – слева. Ксения почувствовала, что ноги ее оторвались от земли. И она оказалась на заднем сиденье автомобиля. Рядом с ней плюхнулась запыхавшаяся Линда. Рахманов с силой захлопнул за ними дверь.
– Продолжим знакомство, – сказал Рахманов, трогаясь с места. – Итак, Линда. Это ведущая на нашем радио.
– И не только ведущая, – прибавила Линда, – но еще редактор…
– И еще диджей! Причем все свои обязанности она выполняет блестяще. Вот что значит человек на своих местах!
– Да ладно тебе, Рахманов, – отмахнулась Линда.
– Нет не ладно. Работника нужно стимулировать хотя бы словесной похвалой. Теперь Ксения…
– Про Ксению мы премного наслышаны, – заметила Линда. – Он про вас, Ксюш, рассказывает нам каждый божий день.
– Правда? – улыбнулась Ксения.
– А то?! И такая она. И сякая. Даже прям завидно становится. Не женщина, а одно сплошное совершенство. Верно я говорю, Рахманов?
Рахманов смущенно закашлялся.
– Ну, спасибо тебе, Линдочка. Вот уж не ожидал, что ты мне такую свинью подложишь. Сейчас я хотел бы сказать немножко о другом. Ксения вместе с тем еще и редактор одного солидного московского издательства. Вот так вот!
Линда вдруг хлопнула себя по лбу.
– Слушай, Рахман! Я ж совсем забыла…
– Линда, – попросил Рахманов. – Не называй меня Рахманом, хотя бы при Ксении.
– Это что-то новенькое! – Линда изумленно посмотрела на Ксению, потом на Рахманова. – Это почему?
– Просто не надо, и все… Мне кажется, Рахман – это большой лохматый пес.
– Офигеть! Вот что с человеком делает…
– Не ерничай, а!
– Хорошо, буду звать тебя Иваном. Подходит? Или тоже что-то не то? Иван – лапти – щи.
– Вот молодежь нынче пошла, – покачал головой Рахманов. – Ты им слово, а они тебе… Ладно, зови как хочешь.
– У меня совсем из головы выскочило, Рахманов! Как там твоя книжка про Вальку Уса?
– Вот Ксения прочла и одобрила. Так что спрашивайте в книжных магазинах страны.
– Ну ты, Рахманов, и жлоб. Такое грандиозное событие пытался зажучить? Вот жучара-то!
– Каюсь. Я сам забыл. Завертелся, понимаешь.
– Не каяться нужно, Иван. И не оправдываться. Все равно тебе не оправдаться. А проставляться! Когда?
– А прям сейчас.
– Сейчас – это само собой! Но сейчас – штрафное проставление. За забывчивость. Я еще раз спрашиваю тебя. Где? Когда? И во сколько?
– Вот мы с Ксенией подумаем. – Рахманов хитро глянул на Ксению. – И тогда ответ тебе дадим.
– Вы только не затягивайте, ребята. А то пени пойдут.
– Но на самом деле героем торжества должна быть Ксения. Ведь если бы не она читала мои бредни…
– Стоп, Рахманов. Ты что, совсем?! Ты хочешь сказать, что проставляться должна Ксения, что ль?!
Рахманов от души рассмеялся:
– Ну, Линда! Молодец! Вот какие орлы у нас работают! Горжусь!
Он остановился около супермаркета.
– Вы поворкуйте. А я сейчас. Поработаю над ошибками.
– Поработай, Ваня. Но только очень недолго.
Они стояли на широкой старинной площади, мощенной брусчаткой. Супермаркет, в ко тором скрылся Рахманов, располагался в первом этаже массивного длинного дома, напоминавшего пакгауз. Вдали, в проемах между такими же древними постройками, виднелись мачты кораблей. Правее – изящный мост перекинулся на соседний остров, тесно заставленный островерхими крышами.
– Красиво, – призналась Ксения. – И таинственно. Похоже на декорации к средневековой сказке.
– Находите? – улыбнулась Линда. – Я-то местная. Родилась тут. А вот мой муж, москвич, тоже называет наш город сказочным. Правда, вся история его появления здесь и наше с ним знакомство, действительно, напоминает сказку.
– Расскажете?
– Конечно. Митька, студентом будучи, возомнил себя великим путешественником. Каждое лето они с друзьями отправлялись в какие-нибудь новые края.
В то лето прибыли они на Финский залив, в местечко чуть севернее Пенатов. Берега там были пустынные. И даже дикие.
Поставили палатку. Надули лодку. Разожгли костерок. И сели вокруг праздновать благополучный приезд. А время к ночи.
Ребята были веселые. Выпили, конечно, на славу. И тут, как водится, вспыхнул жаркий спор. Поспорил Митька, что к утру он наловит ведро угрей.
Несусветная глупость, конечно. Приятели его залезли в палатку да в спальные мешки. А Митечка наш столкнул хлипкую лодочку в черную воду, прихватил с собой для сугрева бутылочку. И был таков.
Наутро продрали ребятки глаза. Смотрят – нет Митьки. День прошел до вечера. А Митя так и не появился.
– И что же с ним случилось?
– А случилось с ним вот что. Уплыл Митя подальше, закинул удочки. Да и уснул.
Проснулся он от несусветного холода. Ни удочек, ни мешка с едой в лодке не было. Смотрит кругом, но ничего понять не может. Берегов не видно. Где он? Отвечать некому. Принялся грести. Да не в ту сторону.
Гребет сердешный, налегает на весла. А берега все нет и нет. Нет и нет. Выбился из сил окончательно. Весло сломал! Что делать дальше – не знает.
А тут стемнело и начался ливень. Митька лег на дно лодки. И думает: вот он, последний час.
– И как же?.. Кто его спас?
– Рыбаки. Они ловили кильку. На берегу коптили ее и закатывали в банки. Получались шпроты. Утром рыбаки доставили полуживого Митеньку в свой рыбацкий поселок на острове. А там случайно оказалась я. В то лето я гостила у своей подружки. Отец ее был рыбаком.
В дверях супермаркета появился Рахманов.
– И правда, как в сказке.
Ксения взволнованно вздохнула. "Но и я здесь оказалась очень похожим образом, – подумала она. – А спаситель мой – Иван".
– Работа над ошибками завершилась успешно! – Рахманов осторожно сгрузил рядом с собой несколько увесистых пакетов. – А вы тут, слышу, сказочки сказываете?
– Вспоминаем былое, – вздохнула Линда.
– А ведь и у меня с этим городом связаны романтические воспоминания.
– Вот уж не ожидала от тебя, Рахманов! – засмеялась Линда.
– Давно это было, – начал он, выруливая с площади. – Учился я тогда на втором курсе политеха. Восемнадцать лет прожил в Питере, но никогда в этом пограничном городке не бывал.
В то время организовались мы в группу. Называлась она ни много ни мало "Насмерть". И вот решили мы дать первый свой, так сказать, выездной концерт. Естественно, подпольный. Нашли глухой ДК на Черной речке. Набралось ползала фанатов. И то много. Все сидят смирно. Чувствуют противозаконность мероприятия.
Настраиваем свою нехитрую аппаратуру. А сами волнуемся страшно. Но за двадцать минут до начала вдруг появляются сотрудники. И гонят нас! Идите, говорят, куда хотите. А тут никаких концертов не потерпим.
Как быть? Понуро выходим из ДК. А рядом платформа электрички. Подходит какой-то поезд. Кто-то и крикнул: айда, хлопцы, подальше отсюда.
Набились мы с фанатами в один вагон. И поехали. Шум, гвалт, всеобщее братание. Напряжение снято, спасибо сотрудникам.
Ехали-ехали… И оказались на конечной станции.
– Прибыли в наш милый городок, – догадалась Линда.
– Точно! И какой концертик мы тут закатили! У самого моря. Скалистый берег, вековые сосны. И ночь. А вдали прямо в море мерцают огни древнего города. Кстати, спасибо рыбакам с коптильного завода – помогли нам с электричеством. Фанаты в восторге. Притащили откуда-то три громадных бидона с пивом. Но главное – баран!
Представьте только, идет концерт. А рядом со сценой на вертеле жарится целая баранья туша. Я стою – пою о том, как мне все осточертело и смерть – единственное мое избавление. А у самого слюнки так и текут! Ну когда же, когда можно этого барана попробовать!
Все засмеялись.
Рахманов заглушил мотор и сказал:
– Приехали.
Вслед за Линдой Ксения выбралась из машины. Со всех сторон их обступали невысокие, в несколько этажей, старинные домики. Уютным мягким светом горели фонарики на стенах.
– Как хорошо тут! – призналась Ксения.
– Мне очень хотелось, Ксения, – продолжал Рахманов, – чтобы вы начали знакомство с нашим городом именно отсюда.
– Этот квартал – еще финская застройка, – сказала Линда, ведя компанию в один из домов. – Наш город отошел к России только в 1944 году. Тут все осталось по-старому.
– Самое интересное – это планировка квартир. Сейчас Ксения сама в этом убедится.
– Квартира проектирована по принципу старофинского оленеводческого чума, – пояснила Линда.
И правда. Таких квартир Ксения не видела еще никогда.
* * *
Пока Рахманов разворачивал свои покупки, Линда-экскурсовод водила Ксению по собственной квартире.
– Смысловой центр квартиры – зал со множеством дверей и массивной печью, которая в наше время всего лишь декорация. Видишь, окна под потолком, но ни одно из них не выходит на улицу. Угадай, почему?
– Ой, и правда. А почему? – удивилась Ксения.
– А потому что зал кольцом опоясывают все остальные помещения, – подсказал Рахманов.
– Конечно! – согласилась Линда. – Из зала можно попасть куда угодно. Вот дверь в Митин кабинет. Он у нас крупный радиоинженер. Поэтому ему нужен отдельный кабинет. Соседняя дверь в детскую. А рядом – наша с Митей спальня. Потом идет кухня. Далее кладовка…
Линда весело открывала перед Ксенией двери. Супружеская спальня показалась Ксении несколько мрачноватой, вся мебель была черно-чугунной, витой, а драпировка – белая и ажурная.
– Оригинальная квартира, – согласилась Ксения. – Без коридора.
– Комнаты, опоясывая зал кольцом, лишают его дневного света, – говорила Линда. – В оленеводческом чуме вопрос решался просто – отверстием вверху. Как быть тут?
– Точно так же, – сказал Рахманов. – Дыркой в потолке.
– Финские архитекторы нашли другой, более подходящий выход.
– Окна в соседние помещения, – догадалась Ксения.
– А чтобы в зале не было видно, что делается в комнатах…
– …и наоборот, – вставил Рахманов.
– …окна прорублены под самым потолком. Потолок четырехметровый.
– А если встать на стул? – засмеялся Рахманов и хлопнул в ладоши. – Девушки, прошу к столу!
Когда они вошли, он резко выключил свет. Ксения с Линдой ахнули.
– Ты что, Рахман?.. – изумленно произнесла Линда.
– А что? – самодовольно переспросил Рахманов.
Длинный стол, застланный белоснежной скатертью, ломился от изобилия салатов, мясных и рыбных ассорти, вазочек с фруктами и пирожными, разнообразных винных бутылок. Но самое удивительное – канделябры с горящими свечами.
– Ты где взял эти канделябры? – продолжала дивиться Линда.
– Как где? Все там же, – пожал плечами Рахманов. – В супермаркете.
– И свечи?! И скатерть?!
– И скатерть! И что тут странного, не понимаю, – немного смущенно добавил он.
– Очень даже мило получилось, – улыбнулась Ксения, когда все расселись за столом. – Настоящий романтический ужин.
– А Ксения оценила! – обрадовался Рахманов. – Итак, с чего начнем? Ксения, можно вам налить муската?
Рахманов с Ксенией сидели напротив друг друга. Она несколько раз поймала на себе его внимательный и, как ей показалось, восторженный взгляд.
– Линда, а где твои мужчины? – спросил Рахманов. – Я имею в виду мужа и сына.
– В тренажерном зале. Сейчас придут.
– Ага, – кивнул Рахманов, и Ксения снова ощутила на себе его взгляд. Она не спеша подняла глаза – Рахманов тут же сделал вид, что высматривает какой-то салат рядом с ней.
Некоторое время ели молча. В тишине было слышно, как Рахманов тяжело переводил дух. Приподнявшись, он потянулся за кусочком хлеба и опрокинул бутылку.
– Ах ты. – Он украдкой взглянул на Ксению.
По скатерти расплывалось красное пятно.
– Ничего-ничего, – вскочила Линда. – Сейчас ликвидируем.
Она убежала на кухню за салфеткой.
– Можно я вам положу рыбы? – спросил Рахманов.
– Положите, пожалуйста. – Ксения протянула ему свою тарелку.
– Неплохая рыба, – сказал он, сгрузив Ксении в тарелку большой кусок, за ним второй и собираясь положить и третий.
– Спасибо, мне достаточно.
– Достаточно? – переспросил Рахманов.
Вернулась Линда.
– К этой рыбе полагается горчичный соус. Так вкусней. – Рахманов осторожно, чтобы ничего не задеть, взял соусницу и вновь опрокинул ту же самую бутылку.
– Господи, да что ж такое?! – Линда опять убежала на кухню.
– Ксения, у меня все валится из рук… – вздохнул Рахманов.
– Я воспитанный человек и этого не замечаю.
– …потому что вы очаровательны.
– Вот как? – Ксения изобразила удивление.
– О, если б вы сейчас видели себя со стороны! Мне жалко, что я не художник. По обе стороны от вас горят свечи… А фон рембрандтовский – глубокий и таинственный…
Вернулась Линда.
– Хорошо, что ты канделябры свои не посшибал, – заметила она, промокая на скатерти вторую лужу.
– А как фантастически вы смотритесь в этом скромном жакете! – продолжал Рахманов, когда Линда удалилась. – Ксения, вы королева!
Ей было приятно и неловко одновременно. Неловко еще и оттого, что рахмановские комплименты могла услышать Линда.
– Напрасно вы думаете, что этот жакет простой, – шутливо заметила она. – Заметили, наверно, как полегчала ваша кредитка?
Но Рахманов не воспринял шутки.
– Ксения, я совсем другое имел в виду. Я хотел сказать, что этот жакет вам удивительно к лицу.
– Иван, давайте обсудим это потом.
– Давайте. У вас удивительно красивые, такие гибкие руки. Я наблюдал, как вы режете мясо, ломаете хлеб. И не мог оторваться…
Будто вспомнив о чем-то, Рахманов примолк окончательно.
В дверь позвонили.
– Идут мои мужчины. – Линда мелькнула на пороге кухни и сразу убежала открывать.
– Ксения… – произнес Рахманов. – Ты мне должна ответить на один вопрос… Это касается нас обоих…
– Я слушаю тебя. Говори.
– Для меня это крайне важно… Учитывая обстоятельства, в которые ты… То есть в которых мы находимся…
Рахманов говорил с большим трудом.
– Что ты имеешь в виду?
– Да. Они мешают…
– Кто они?.. – уточнила Ксения. – О ком ты говоришь, Иван?
– Понимаешь, Ксения, мы в таком положении сейчас… – начал Рахманов, но договорить ему не удалось. В зале появилась Линда в сопровождении рослого бородача.
– Прошу любить и жаловать, мой муж Митя. А это Ксения. Она приехала из Москвы.
– О! – воскликнул Митя, присаживаясь рядом с Рахмановым. – Как там наша матушка-столица?
– Скучаешь по Москве? – вскинув глаза на мужа, Линда опустилась рядом, положив руку ему на плечо.
– Отнюдь, – засмеялся Митя. – По чему мне скучать? По вавилонскому столпотворению? Или по километровым пробкам? Нет уж, голубчик! Здесь моя работа, здесь мой дом родной. – Он нежно погладил женину руку и добавил: – И моя женушка.
– Постойте, я не вижу моего крестника! – воскликнул Рахманов.
– Твой крестник пошел к Алешке уроки вместе готовить, этажом выше. – Линда показала на потолок.
– Митя, а где вы жили в Москве? – поинтересовалась Ксения.
– На улице Гиляровского. Знаете такую?
– Еще бы. Но вы смотритесь, ни дать ни взять – настоящим шведским рыбаком, – заметила Ксения. – Очень органично!
Все дружно засмеялись.
– С волками жить – по-волчьи выть, – развел руками Митя. – Но попал-то я сюда впервые абсолютно случайно. Даже против собственной воли.
– Ксения уже знает о твоих похождениях. Боже, какой же ты был несчастный тогда! Смотрела я на тебя – и не могла сдержать слез.
– Ох-хо! – счастливо подхватил Митя. – Все было именно так! Помню, открываю глаза… И ничего не понимаю… Лежу я в какой-то горнице. Чисто кругом, стены белые. В маленьком окошке – серое небо. При этом я совершенно уверен, что нахожусь на том свете. Но меня мучает один вопрос: ад это или рай.
Поначалу со слабой надеждой решаю, что, наверное, рай. Стоит удивительная тишина. Меня никто не пытает и не жарит на сковородке.
Но тут до меня долетает запах копченого. И я понимаю, что рай это навряд ли. Кого ж коптят в раю?! Стало быть, как можно скорее отсюда нужно драпать.
Пытаюсь встать… Но не могу. Тело онемело, руки нестерпимо болят. Вот когда я перепугался окончательно и бесповоротно.
Вдруг слышу за дверью шаги. Все, думаю, не успел. Каюк!
Дверь осторожно открывается… Я приготовился к самому страшному. Но вместо чертей появляется… ангел!
Он тихо подплывает. Наклоняется надо мной и… начинает плакать.
Разве в аду есть ангелы? – дивлюсь я.
– А я ему отвечаю, – засмеялась Линда. – Как видите – есть! Я-то думала, у мальчика бред. А он меня на полном серьезе за ангела принял!
– Хочешь сказать, что я до сих пор брежу? Я и сейчас так думаю. Ты – мой ангел!
– Прекрасно! – воскликнул Рахманов. – Так и думай! Эх, будь я чуточку помоложе – обязательно написал бы композицию. И клип снял бы в готическом духе.
– А ты напиши роман, – сказала Ксения. – У тебя это прекрасно получается.
– А что?! – задумался Рахманов. – И напишу! Если ты мне поможешь. С эдаким романтическим хеппи-эндом.
– То-то и оно, что без энда, – улыбнулась Ксения.
– Именно! – подхватил Митя. – Без всякого энда!
– И Букеровская премия, считайте, у нас в кармане! – заключила Ксения.
– Во! – вспомнила Линда. – А какую темку я сейчас подкину для вашего следующего романа! Закачаешься.
– Подожди ты! – замахал на нее руками Рахманов. – С этой бы разобраться. Я уже обдумываю сюжет. Не мешай!
– Два дня назад, – продолжала Линда, обращаясь к Ксении, – в гостях на нашем радио был сам Фунтов!
– Это который на заре новой России создал товарную биржу? Был такой… Только он, кажется, давно сошел со сцены. Я даже не знала, жив ли он.
– Оказывается, жив, цветет и пахнет. За время эфира с ним мы получили рекордное количество звонков и эсэмэсок. Фунтов – умный энергичный человек, предлагает свой выход из финансового кризиса. И его проект оригинален, совсем не похож на все остальные.
– Слыхали мы эти проекты, – отмахнулся Рахманов.