Музыка изменилась. Элтон Джон запел свою оду Мэрилин. Дора лежала, раскинувшись поперек кровати, ее онемевшее тело почти не ощущало тяжести Джеда. Она чувствовала легкое прикосновение его губ к своей груди, слышала биение его сердца. Она нашла в себе силы поднять руку, провести пальцами по его волосам и плечу.
Джед пошевелился. Он чувствовал себя так, словно без лыж скатился с очень высокой горы и приземлился посреди теплой весны.
Он поцеловал ее в грудь, следя за расцветающей на ее губах улыбкой.
– Ты в порядке?
– Нет, я ничего не вижу. Теперь он улыбнулся.
– У тебя глаза закрыты.
– Оп! – Дора открыла глаза и вздохнула. – Слава богу! Я думала, что ослепла. – Повернув голову, она взглянула на него. – Вряд ли стоит спрашивать, как ты себя чувствуешь. Ты выглядишь слишком довольным собой.
Джед подтянулся, чтобы поцеловать ее. Ее волосы мятежными кудрями рассыпались вокруг лица, как он и представлял себе. Губы распухли, глаза сонные.
Он что-то почувствовал. Не вновь разгоревшееся желание, как он ожидал, и не самодовольство, а что-то еще.
– Все равно спроси.
– Ладно. – Дора откинула волосы с его лба. – Как поживаешь, Скиммерхорн?
– Хорошо.
– Твое красноречие меня ошеломляет. Джед рассмеялся, снова поцеловал ее и, скатившись с нее, прижал к себе.
– Прости, но я не могу вспомнить ни строчки из Теннисона.
Дора представила, как он, голый, декламирует стихи, и ее улыбка стала мечтательной.
– А как насчет Шелли? "В сладких грезах о тебе я очнулся ото сна. Заколдованная ночь звездной тишины полна".
Джед пристыженно помолчал, потом нежно поцеловал ее.
– Мило. Очень, очень мило.
Довольная, Дора теснее прижалась к нему.
– Как все Конрои, я воспитана на поэзии и драматургии.
– Труды твоих воспитателей не пропали даром. – Она только улыбнулась под его испытующим, напряженным взглядом. – Я снова хочу тебя.
– Я надеялась на это.
– Дора, ты выглядишь ужасно.
– Спасибо, Ли. Как бы я жила, если бы ты не подпитывала мое самомнение!
Ли продолжала изучать бледное лицо сестры, круги под глазами.
– Может, ты заболеваешь? Сейчас повсюду грипп. Думаю, тебе следует на сегодня закрыть магазин.
– Именно поэтому ты – наемный работник, а я – босс. – Нацепив на лицо веселую улыбку, Дора вышла из-за прилавка навстречу покупательнице. – Доброе утро. Чем я могу помочь вам?
– Вы Дора Конрои?
– Да. – Дора протянула руку. Она представляла, как выглядит сама из-за недостатка сна, но женщина, сжавшая ее пальцы, казалось, вот-вот упадет от изнеможения. – Не хотите ли кофе? Чаю?
– Я… – Женщина стянула с головы синюю вязаную шапочку. – Я бы выпила кофе, но мне нельзя. – Она приложила ладонь к выступающему животу. – А чай с удовольствием.
– С молоком? С лимоном?
– Нет, просто чай.
– Пожалуйста, присаживайтесь. – Дора провела женщину к креслу. – Мы все еще не пришли в себя после праздников.
В магазин вошла молодая пара, и Дора кивнула Ли, чтобы та занялась ими, а сама налила чай в две чашки.
– Спасибо. Я Шарон Роумен.
– Простите, не припоминаю. О! – Дору словно током ударило. Она выпрямилась в кресле и коснулась руки Шарон. – Вы – племянница миссис Лайл. Мне очень жаль. Когда я в последний раз звонила в больницу, мне сказали, что она еще в коме.
– Она пришла в себя прошлой ночью.
– О, я так рада это слышать.
– Но состояние еще критическое. – Шарон поднесла чашку к губам, но, не отпив, со стуком поставила ее на. блюдце. – Врачи не могут сказать, когда она поправится и поправится ли вообще. Она… она очень слаба.
Глаза Доры наполнились слезами.
– Вам сейчас очень тяжело. Не знаю, есть ли что-либо хуже подобного ожидания.
– Вы правы. – Однако искреннее сочувствие незнакомой женщины помогло Шарон расслабиться. – Мы всегда были очень близки. Почти как подруги. Тетя была первой после мужа, кому я сказала о ребенке.
– Вы выглядите очень усталой, – ласково сказала Дора. – Не хотите подняться в мою квартиру? Вы могли бы полежать и отдохнуть.
Шарон чуть не расплакалась.
– Я не могу остаться. Мне нужно вернуться в больницу.
– Шарон, такой стресс вреден вам и вашему ребенку.
– Я стараюсь не перенапрягаться, насколько это возможно. – Шарон смахнула слезу со щеки. – Поверьте, я делаю все, что велит врач. – Она глубоко вздохнула. – Мисс Конрой…
– Дора.
– Дора. Я приехала поблагодарить вас за цветы. Тетя Элис очень любит цветы. Ее сад – настоящее чудо. И медсестры сказали мне, что вы несколько раз справлялись о ее здоровье.
– Я рада, что ей лучше.
– Спасибо. Но я думала, что знаю всех ее друзей…
– Мы с ней виделись один раз. Здесь. Она заходила в магазин перед Рождеством.
Шарон удивленно покачала головой. – Она что-то у вас купила?
– Пару вещиц. – Доре не хватило мужества сказать, Что это были подарки для Шарон и ее ребенка. – Она упомянула, что пришла сюда, так как вы кое-что покупали у меня.
– Да. – Шарон озадаченно улыбнулась. – У вас всегда такие интересные вещи. Надеюсь, вы не обидитесь, но я нахожу несколько странной вашу заботу о женщине, с которой вы встречались лишь один раз как с покупательницей.
– Она мне понравилась. И я встревожилась, потому что она пострадала так скоро после того, как приходила сюда.
– Тетя покупала для меня, не правда ли?
– Она очень любит вас.
– Да; – Усилием воли Шарон сдержала слезы. Она знала, что должна быть сильной ради своего ребенка, ради тети. – Тот, кто убил Мьюриэл и ранил мою тетю, разбил множество ее вещей. Это кажется таким бессмысленным.
– У полиции есть какие-нибудь зацепки?
– Нет. – Шарон беспомощно вздохнула. – Ничего. К тому времени, как приехала полиция, я уже была в истерике. Я нашла их рождественским утром – тетю и… и бедную Мьюриэл. Я держалась, пока вызывала "Скорую помощь" и полицию, а потом просто сломалась. Разговор с полицейскими помог. Они такие спокойные и бесстрастные.
Дора подумала о Джеде.
– Я знаю. – После секундного колебания она решилась:
– Хотите знать, что она купила для вас?
– Да. Очень, очень.
– Она сказала, что вы шьете, и купила вам викторианский упор для двери. Чтобы дверь не закрывалась и вы слышали ребенка в детской.
– Дверной упор? – Нежная улыбка заиграла на губах Шарон. – Медный слоник?
– Точно.
– Мы нашли его в углу гостиной. – Глаза Шарон снова увлажнились, но отчаяние немного отступило. – Да, она обязательно подумала бы о чем-то в таком роде.
– И она выбрала дверной упор для детской. Фарфоровая собачка, спящая.
– О, это я не видела. Должно быть, она разбилась. Он разбил почти все подарки, что она приготовила, и множество ее вещей. – Шарон обхватила ладонь Доры. – Как будто он сошел с ума. Он точно сумасшедший. Разве нормальный человек может убить одну старую женщину и оставить другую умирать? – Она покачала головой. – Я сейчас еду в больницу и хотела бы привезти ей какой-нибудь подарок. Вы мне поможете выбрать?
– С удовольствием.
Через двадцать минут Шарон села в свою машину и уехала.
– Что с ней? – спросила Ли. – Бедняжка выглядела такой несчастной.
– Это была племянница миссис Лайл… женщины, на которую напали в канун Рождества.
– Сосайети-Хилл? Она, кажется, в коме.
– Она пришла в себя.
– Страшно думать, что кто-то может вот так просто вломиться в твой дом.
При воспоминании о собственном опыте Дора вздрогнула.
– Страшно. Надеюсь, полиция найдет его. Ли решительно повернула Дору лицом к себе.
– А пока поговорим о тебе. Почему ты так ужасно выглядишь, если вчера весь день отдыхала?
– Понятия не имею. Я целый день провела в постели. Дора улыбнулась и начала переставлять музыкальные шкатулки.
– Минуточку. – Орлиный взор Ли снова впился в сестру. – Так, так, так. До меня дошло. Джед.
Дора открыла шкатулку, и раздались первые такты "Лунной сонаты".
– Что Джед?
– Айседора, со мной эти игры не пройдут. Так в чьей постели ты провела вчерашний день?
– В своей собственной. – Она закрыла шкатулку и усмехнулась. – Это было потрясающе.
– Неужели? Выкладывай.
– Ну, он… я не могу. – Дора умолкла, озадаченная. – Это совсем другое.
– Ага. – Точеное личико Ли расплылось в широченной ухмылке. – Ты помнишь, что было со мной, когда Джон в первый раз поцеловал меня?
– Ты вернулась домой, заползла в кровать и целый час ревела.
– Правильно. Я была напугана и потрясена, так как поняла, что встретила мужчину, с которым хочу провести всю свою жизнь.
Улыбка Ли стала мечтательной. Отрешенной.
– Тебе было семнадцать лет, – напомнила Дора. – Ты была слишком чувствительна и девственница.
– Тебе двадцать девять, ты слишком чувствительна и никогда раньше не любила.
– Ничего подобного, – сердито возразила Дора.
– А я говорю: не любила.
Дора схватила тряпку для пыли.
– Я не сказала, что люблю Джеда.
– А любишь?
– Я не знаю.
– Вот именно, – победоносно заявила Ли. – Если бы ты его не любила, то так бы и сказала. А ты любишь, и это приводит тебя в замешательство. Между прочим, где он?
– Ушел куда-то. – Понимая, что ее ловко перехитрили, Дора свирепо уставилась на сестру. – Я не держу его на поводке.
Ли понимающе кивнула.
– Раздражительность. Еще один верный признак.
– Послушай, я проанализирую свои чувства, когда сочту необходимым. – Дора снова схватила тряпку и начала полировать уже безупречно чистый прилавок. – Джед появился так недавно, а столько всего случилось. В магазин вломились, квартиру обыскали, меня чуть не изнасиловали, а ты…
– Что? – Ли подлетела к сестре и схватила ее за руки. – Что ты сказала?
– Проклятье. – Дора попыталась вырваться. – Все не так страшно. Я преувеличила, потому что ты меня достала.
– Подожди. – Ли подошла к двери, заперла ее и повесила табличку "Закрыто". – Дора, ты расскажешь мне все, и немедленно.
Деваться было некуда.
– Ладно. Но лучше присядь.
Дора рассказывала довольно долго, потому что Ли часто перебивала.
– Только обещай, что ничего не скажешь ни маме, ни папе, пока мне самой не представится возможность.
– Немедленно собери вещи. – Ли вскочила. Ее синие глаза сверкали. Словно хрупкий белокурый ангел, готовый отбросить арфу и нимб, подумала Дора. – Ты переезжаешь ко мне.
– Нет. Я здесь в полной безопасности.
– Ну, конечно.
– Правда. Полиция его ищет и охраняет мой дом. – Дора рассмеялась, восхищаясь порывом сестры. – Милая, я же сплю с полицейским.
Это заявление несколько успокоило Ли.
– Я не хочу оставлять тебя одну. Даже на пять минут.
– Ради бога…
– Я не шучу. – Ли не желала выслушивать возражения. – Если ты не пообещаешь беречь себя, я вызову Джона и мы силой утащим тебя к нам. И я сама хочу поговорить с Джедом.
– На здоровье. – Дора вскинула руки, сдаваясь. Невозможно строить из себя старшую сестру перед властной матерью трех сорванцов. – Он не скажет тебе ничего нового. Я в полной, в абсолютной безопасности. Ручаюсь. Дверь задребезжала от дикого стука, и они дружно взвизгнули.
– Эй! – крикнула Терри, продолжая колотить в дверь. – Что вы себе думаете? Запереть магазин в разгар дня!
– Ни слова, – шепнула Дора сестре, открывая дверь. – Прости, Терри, вынужденный перерыв.
Терри задумчиво оглядела обеих женщин. В воздухе явно пахло семейной дракой.
– Похоже, вам действительно необходим отдых. Выдалось тяжелое утро?
– Можно и так сказать. Послушай, поступили новые товары. Пожалуйста, распакуй, а я потом оценю.
– Хорошо. – Снимая на ходу пальто, Терри покорно прошла в кладовую. Если случится что-нибудь интересное, всегда можно послушать у двери.
– Айседора, мы не закончили.
– На данный момент закончили, Офелия. – Дора поцеловала сестру в щеку. – Можешь допросить Джеда, когда он вернется.
– И допрошу.
– И не забудь попилить его как следует, хорошо? С довольствием посмотрю, как он станет выкручиваться.
Ли возмущенно фыркнула.
– Я никогда никого не пилю.
– Ты чемпион мира в этом виде спорта, – заметила Дора.
– И если ты думаешь, что это шуточки…
– Эй, Дора. – Терри просунула голову в дверь и с озадаченной улыбкой протянула Доре компьютерный портрет Ди Карло. – Откуда у тебя портрет парня, который приходил перед Рождеством?
– Что? – Дора постаралась говорить как можно спокойнее. – Ты его знаешь?
– Он был последним покупателем в канун Рождества. Я продала ему стаффордширскую собаку со щенком. – Она недоуменно взглянула на портрет. – Поверь мне, в жизни он гораздо лучше. Это твой приятель?
– Не совсем. – Ее сердце забилось быстрее. – Терри, он расплатился наличными?
– За "стаффордшир"? Конечно, кредитной карточкой.
Поскольку Дора была актрисой до мозга костей, ей удалось скрыть свое волнение.
– Будь добра, поищи квитанцию. Лицо Терри вытянулось.
– Только не говори, что он мошенник. Я получила подтверждение его кредитки.
– Нет, нет. Я уверена, что все в порядке. Просто мне нужна эта квитанция.
– Хорошо. У него какое-то итальянское имя. Делано, Демарко, что-то в этом роде. – Пожав плечами, она закрыла за собой дверь кладовой.
– Ди Карло. – Брент вручил Джеду несколько листков. – Энтони Ди Карло, Нью-Йорк. Полицейский департамент Нью-Йорка прислал этот факс сегодня утром. В основном мелочи: кража, мошенничество, пара взломов с проникновением. Отсидел небольшой срок за вымогательство, но последние шесть лет чист, как стеклышко.
– Если не попался, это еще не значит, что он чист, – тихо сказал Джед, глядя на фотографию из полицейского досье.
– Один из нью-йоркских детективов вызвался помочь мне. Думаю, несложно будет узнать, есть ли у нашего парня алиби на ту ночь.
Джед бросил фотографию на стол Брента.
– Если есть, то это уже из области фантастики. Это он. Пожалуй, я слетаю в Нью-Йорк.
– Может, дадим нашим друзьям из Большого Яблока немного времени?
– Я подумаю.
– Ты выглядишь слишком мягким для парня, который хочет надрать преступнику задницу. Губы Джеда дернулись.
– Неужели?
Откинувшись на спинку стула, Брент вгляделся в приятеля и подтвердил:
– Точно. Так я и думал. – Он усмехнулся. Ли похвалила бы его за проницательность. – Дора – отличная женщина. Молодец, капитан.
– Заткнись, Чэпмен, – кротко попросил Джед, выходя из кабинета. – Держи меня в курсе, хорошо?
– Не сомневайся. – Брент подождал, пока дверь закроется, и схватился за телефонную трубку, чтобы доложить Мэри Пэт о своем открытии.
Глава 17
Джеду действительно надо было подумать, а лучше всего он думал после тяжелой физической нагрузки. Он поднялся к себе, разделся до спортивных трусов и футболки, улегся на скамью тренажера.
Надо решить, сколько можно сказать Доре. Она, конечно, имеет право знать все, но одно дело – права, другое – что лучше для нее. Насколько он узнал Дору, а он начинал думать, что узнал ее хорошо, она захочет что-то Большое Яблоко – прозвище Нью-Йорка. предпринять. Вмешательство гражданских лиц – одна из самых серьезных проблем полицейского.
"Хотя я не полицейский", – напомнил себе Джед, продолжая ритмично поднимать тяжести. Но когда человек почти полжизни прослужил в полиции, его и гражданским считать нельзя.
Нью-йоркские полицейские вполне справятся, только у них нет личной заинтересованности в этом деле. Джеду достаточно было мысленно увидеть бледное лицо потерявшей сознание Доры, чтобы вспомнить, насколько силен его личный интерес.
Надо самому съездить в Нью-Йорк на разведку. Это не повредит официальному расследованию. А если он найдет что-нибудь важное, то, может, не будет чувствовать себя таким…
Каким?
Штанга замерла в его вытянутых руках. Он хмуро уставился в потолок. Каким же он себя чувствует? С шумом выдохнув воздух из легких, он опустил штангу, поднял, снова опустил.
Он чувствует себя бесполезным.
Он ничего не завершил в своей жизни, потому что, по существу, ничего и не начинал. Он старался ничего не принимать близко к сердцу, сохранять отстраненность. Казалось, так легче жить. Легче, черт побери! Это было необходимо, чтобы выжить.
Итак, почему же он стал полицейским? Наверное, в конце концов осознал, как сильно нуждается в порядке, дисциплине и… в семье. Работа дала ему все это. И больше. У него появилась цель в жизни, чувство удовлетворения и гордость.
И все это он потерял из-за Донни Спека. Нет, сейчас речь не о Спеке. И не об Элейн. Сейчас он должен защитить женщину, которая стала ему далеко не безразлична.
И об этом тоже необходимо подумать.
Услышав стук в дверь, он не перестал поднимать штангу, только чуть скривил губы.
– Эй, Скиммерхорн. Я знаю, что ты дома. Мне надо поговорить с тобой.
– Дверь открыта.
– И ты еще заставляешь меня запирать мою? – В темно-зеленом костюме Дора выглядела очень строго, но пахла самим грехом. – О! – Она окинула долгим взглядом тело, распростертое на скамье, мускулы, перекатывающиеся под покрытой потом кожей, и приподняла брови. – Прости, что прерываю твой мужской обряд. А где же шумовое оформление? Языческий напев под грохот барабанов, например?
– Конрой, тебе что-то нужно?
– Мне многое нужно. Красные замшевые туфли, пара недель на Ямайке, мейсенский чайничек восемнадцатого века, что я видела на Антик-роу. – Дора наклонилась и поцеловала его в губы, почувствовала привкус соли. – Ты скоро закончишь? А то я могу возбудиться.
– Кажется, я уже закончил.
Джед с грохотом опустил штангу в скобы.
– Ты перестанешь злиться, когда узнаешь мои новости. – Дора выдержала эффектную паузу. – Терри опознала портрет.
– Какой портрет?
Джед соскользнул со скамьи и потянулся за полотенцем.
– Тот портрет. Волшебную картинку, которую мы с тобой составили на компьютере. Джед, он был в магазине перед Рождеством. – Дора возбужденно зашагала взад-вперед, цокая каблучками по деревянному полу. – Его имя…
– Ди Карло, Энтони, – прервал ее Джед, с удовольствием глядя на ее отвисшую челюсть. – Последний известный адрес – Восточная Восемьдесят третья улица, Нью-Йорк.
– Но как, ты… Черт побери. – Надувшись, Дора вытащила из кармана квитанцию. – Мог хотя бы притвориться, что поражен моими сыщицкими талантами.
– Ты настоящая Нэнси Дру, Конрой. – Джед прошел в кухню, вытащил из холодильника минеральную воду и глотнул прямо из бутылки. Когда он опустил бутылку, Дора стояла в дверях, и глаза ее опасно блестели. – Ладно, ладно. Ты молодец. Полицейские просто работают быстрее. Ты сообщила в полицию?
– Нет. Я хотела рассказать тебе.
– Это расследование ведет Брент. – Джед протянул руку и провел пальцем по ее нижней губе. – И перестань дуться.
– Я не дуюсь. Я никогда не дуюсь.
– Детка, с этими губами тебе даже не надо особенно стараться. Что сказала Терри о Ди Карло?