Шестидесяти долларов надолго не хватило. Но драгоценность помогла получить работу официантки и танцовщицы, а потом – нагой модели. Затем она стала проституткой и к двадцати пяти годам зарабатывала приличные суммы. Именно тогда Вики встретила авантюриста, он был женат, но щедр и не хотел делить ее ни с кем. Этот человек поселил Вики в квартире на Вентура-бульваре и оплачивал все счета. Она сидела дома, красила ногти, ела шоколад и целый день смотрела сериалы. Четыре года прошли быстро, потом ее дружка арестовали во Флориде по обвинению в вооруженном ограблении и посадили в тюрьму. Постаревшая и пополневшая Вики вернулась к проституции, но сердце к этому занятию не лежало. И тогда появился Максвелл Сицили, сидевший в тюрьме вместе с ее бывшим любовником. Вики к этому моменту созрела для великих дел. Ей исполнилось тридцать. Ее страшно заинтриговал Максвелл Сицили, и она без колебаний согласилась помочь. И теперь, в форме горничной, с удовольствием играла свою роль. К чему беспокоиться? Они заберут кое-что у богатых и разделят между собой. Всем плевать, когда воруют у богачей. Что в этом плохого? У них ведь все застраховано. Нельзя считать это серьезным преступлением.
Вики вошла в кабинет Маркуса Ситроэна с тряпкой в руках на случай, если ее остановят. Но ничего подобного не случилось, потому что остальные слуги были заняты приготовлениями к вечеру.
Угрызения совести никогда не посещали Вики. Она всегда делала то, о чем ее просили.
Маркус Ситроэн держал трех личных секретарш, одну преданнее другой. Он ввел строгое правило, и они никогда не общались в нерабочее время. Если закон нарушался, то мгновенно следовало увольнение.
Три женщины (Маркус не верил в секретарей-мужчин) готовы были разорвать друг друга, только бы услужить боссу. Они рассказывали ему абсолютно обо всем, что происходило в "Блю кадиллак рекордз". Ситроэн знал все сплетни: кто с кем спит, кто кого не любит и прочие незначительные факты, о которых он бы иначе и не догадывался. Маркус был специалистом по стравливанию людей. Настоящим мастером. А знание – всегда сила.
Его секретарши были старыми девами, и все разменяли пятый десяток. Маркус не хотел, чтобы они спали с его сотрудниками. Он требовал абсолютной преданности и получал ее. Эти дамочки ненавидели друг друга. Тем лучше Маркусу Ситроэну.
– Пришел мистер Лямонт, – объявила в селектор Фэб, его старшая секретарша.
– Впустите, – сказал Маркус. Некоторых людей он заставлял ждать. Хокинз Лямонт не принадлежал к их числу.
Мужчина в белом костюме вошел в кабинет Маркуса. Эта комната больше походила на старинную гостиную, нежели на рабочее место магната звукозаписи. Лямонт подошел к ореховому столу и взял толстую гаванскую сигару.
– Вы не против? – спросил Сокол, устраиваясь в мягком кожаном кресле напротив стола.
– Ради Бога, – великодушно произнес Маркус.
В пятьдесят девять Маркус Ситроэн излучал власть. У него был избыточный вес, но английский портной сделал все возможное, чтобы скрыть этот недостаток. Лысая яйцевидная голова и лицо были оливкового цвета. Верхняя губа казалась тонкой, а нижняя слишком толстой, нос – большим, а глаза с таинственным блеском прикрывали нависшие веки. Родом из Бейрута, он прожил в Америке больше сорока лет и уже тридцать являлся ее гражданином. Маркус был страшно богат, невероятно силен в делах, и все его боялись. Он совсем не походил на молодого человека, приехавшего в Нью-Йорк в 1948 году в двадцатилетнем возрасте со ста долларами в кармане, но с закаленным, как сталь, сердцем. Маркус Ситроэн слишком много повидал в жизни, чтобы измениться. Он вырос в военной Европе и знал все темные стороны человеческой натуры. На его глазах богач-отец превратился в бедняка, красавица-мать стала проституткой, а младший брат – игрушкой в руках извращенцев.
Маркус мечтал о деньгах. Он жаждал власти. И приехал в Америку, чтобы обрести и то и другое.
Ему это удалось.
– Итак, – сказал Сокол, – Крис Феникс доставлен. Бобби Манделла тоже приедет. А как с Рафаэллой?
– Она здесь, – подтвердил Маркус. – В "Эрмитаже", – он внимательно посмотрел на Сокола, потом откинулся в кресле, заиграл пальцами рук и сказал:
– Игра начинается, мой друг.
Сокол пыхтел сигарой. Они были знакомы с Маркусом уже пятнадцать лет, но в глубине души он понимал, что совсем не знает этого человека. Никому не удавалось докопаться до него, хотя многие были с Маркусом в дружеских отношениях. Сокол тоже считал себя одним из приближенных. Он сухо улыбнулся и чуть занервничал.
– Какая игра? – спросил он с любопытством, потому что Маркус непременно настаивал на присутствии трех звезд, особенно Рафаэллы.
Но лицо Ситроэна не изменилось.
– Та, в которую я соизволю играть, – медленно произнес он. – Любая.
Крис Феникс, 1970-1972
Уже два года "Дикари" выступали без особого успеха, если не считать доброго приема публики и невероятного количества девушек. Все это было неплохо, но они так и не получили настоящего менеджера, контракт на звукозапись, денег и даже малейшего признания у профессионалов. Последние предпочитали игнорировать их.
Ребята выступали в пригородных клубах Лондона. Неважно, в маленьких помещениях или больших амбарах, только бы сыграть перед зрителями. Иногда их приглашали на свадьбу или день рождения. Все это давало опыт. Но денег не хватало, и никто из группы не мог оставить основную работу. Крис перестал мыть окна и вместе с Баззом устроился спасателем в бассейн. Оба прекрасно плавали, работа была не пыльная, хотя запах хлорки и крики школьников сводили с ума. Базз не пропускал ни одной женщины, которая попадалась ему на глаза, хотя до сих пор жил с Флауа. Крис стал более разборчивым. Нельзя же трахаться со всеми девушками, которым меньше двадцати пяти. Женской компании всегда хватало. Покажи девочке гитару – и она твоя.
Раста Стенли, черный барабанщик, работал на маленькой радиостудии. Это оказалось очень полезным, так как он украдкой, выносил новые альбомы, которые Крис моментально записывал, а потом Раста потихоньку возвращал их назад.
Басист Олли Штольц работал в библиотеке.
За этот год ребята очень подружились. Заводилой был Крис, Базз славился черным юмором, Раста – веселыми шутками, а Олли оказался серьезным, вдумчивым, был добр к животным и старушкам.
"Дикари". Они имели свой имидж. Крис выглядел живым и сексуальным, с грязноватыми светлыми волосами и ярко-голубыми глазами.
Базз – полная противоположность. Он чем-то напоминал сатану.
У Олли были невинное лицо, очки, как у Джона Леннона, каштановые кудри до плеч и приятная улыбка.
Раста являл собой сгусток энергии и отлично смотрелся.
Девочки обожали их. Они приходили потанцевать и поглазеть на ребят.
На сцене все было прекрасно. Раста стучал на ударных, Олли играл на бас-гитаре и синтезаторе, Крис с Баззом солировали на гитарах, уступая место один другому. Все их действия были отрепетированы.
Они играли все хиты и по очереди пели, хотя скоро стало ясно, что публика отдает предпочтение Крису. На гитаре он старался экспериментировать, а в песнях – нет, брал немного от Рода Стюарда, каплю от Мика Джаггера, иногда от исполнителей американских блюзов и известных певцов рок-н-ролла.
Крис великолепно пел "Прыгающего Джека Флеша", грустную "Бензиновую аллею", быструю "Я слишком горд, чтобы просить" и трогательную "Твою песню".
– Беда в том, – однажды заявил Базз, когда они наблюдали, как в бассейне учат плавать детей, – что у нас нет своего лица. Ты понимаешь, о чем я?
Крис думал точно так же, но считал, что это не его вина. Публика хотела слышать известные мелодии и больше ничего.
– Нам нужно писать свои песни, – задумчиво произнес Базз, – вместо того чтобы исполнять чужие. Нужно заставить Олли, он умеет сочинять.
Крис кивнул. Не хотелось ничего говорить, но он уже давно придумал несколько песен. Он молчал, потому что боялся насмешек друзей.
Базз посмотрел на грудастую брюнетку, появившуюся из раздевалки.
– Классные сиськи, – как бы невзначай заметил он. – Могу поклясться, она нимфоманка.
– А есть сиськи, которые тебе не нравятся? – ответил Крис.
– Нам нужен оригинальный материал, – словно не услышав друга, повторил Базз, – иначе нас не заметят.
– Я это знаю, – поддержал Крис. – Кстати, я…
Он не успел закончить. Краем глаза Крис заметил, что один из плавающих тонет. Без колебаний он бросился в воду и поплыл к мужчине, который захлебывался на глубине и уже начинал паниковать.
Крис подплыл сзади, схватил его под руки, чтобы отплыть на безопасное мелкое место.
Но это оказалось нелегко. Человек явно считал, что настал его смертный час, и принялся лихорадочно размахивать руками и ногами. Он боролся за жизнь, не понимая, что Крис всеми силами пытается спасти его.
Они вместе опустились под воду, здесь мужчина внезапно сменил тактику, ухватился за Криса смертельной хваткой и потянул его на дно бассейна. Там они продолжали бороться, а Крис пытался разжать его руки.
Не вмешайся Базз, и дело могло бы закончиться печально. Друг не колебался, нырнул как камикадзе, оторвал от Криса мужчину и схватил его за шею.
Все трое немедленно всплыли. Ребятам удалось дотащить его до бортика бассейна и вытащить из воды. Крис немедленно начал выкачивать воду из бедняги.
– Черт подери! – воскликнул Базз. – Этот парень должен нам за спасение.
– Вы такой храбрый! – ворковала брюнетка, которую недавно приметил Базз. Ее купальник намок, и через него просвечивались соски.
Жертва вздохнула и попыталась сесть. Школьники зааплодировали.
Крис внимательно посмотрел на человека, которого спас. Что-то в его внешности показалось знакомым.
– Мистер Теренс? – неуверенно спросил он.
– О Боже… Я обязан вам… жизнью, – мужчина выплевывал во-
ДУ – У меня был приступ. Страшная боль, я не мог сдвинуться с места. Я был…
– Мистер Теренс? – повторил Крис, окончательно узнав агента шоу-бизнеса, дом которого когда-то убирала мать.
Терри Теренс посмотрел на сексуального двадцатилетнего молодца и ухмыльнулся. Может, он умер и попал в рай? О, ему всегда нравились молодые.
– Да, – мечтательно произнес Терри. – Мы знакомы?
Мистер Терри Теренс больше не жил в доме на Карлтон-Хилл. Он переехал в шикарную квартиру на Эбби-Роуд, недалеко от известной студии грамзаписи, где когда-то "Битлз" записывали пластинки.
В тот же день Крис с Баззом были приглашены на чай. В доме их встретил гибкий женоподобный мужчина с пустыми глазами и голосом образованного человека.
– Пожалуйста, входите, – мягко произнес он. – Меня зовут Джастин. Я друг мистера Терри. Сейчас он отдыхает, но просил разбудить, как только вы приедете, – Джастин протянул вялую белую руку. – Благодарю вас за храбрость. Видите ли, у мистера Терри шесть месяцев назад был инфаркт, и врач приказал ему делать физические упражнения. Сначала он занялся ходьбой, но ему скоро наскучило. Потом теннисом, однако он требует много сил. И наконец, остановился на плавании. Это решало проблему.
– Да, это могло полностью решить проблему, – довольно мрачно пошутил Базз, разглядывая плакат на стене.
– Как он себя чувствует? – спросил Крис, глядя на фотографии в рамках. Он искал старый снимок Джонни Рея с автографом, который помнил еще со школьных времен.
– Рад, что остался жив, – лаконично ответил Джастин. – Обычно он плавает в бассейне Гросвенор, но сегодня решил пойти поближе, – Джастин хихикнул. – Вот, что такое жизнь. Мы никогда не знаем, куда нас заведет судьба!
Базз многозначительно посмотрел на Криса, словно пытаясь спросить: "Кто эта бледная немочь?"
– Может, мы лучше придем в другой раз? – предложил Крис-Особенно, если он отдыхает.
– Нет, что вы, – быстро сказал Джастин. – Он расстроится. Пойду, разбужу его, – и заспешил из комнаты.
– Этого только нам не хватало, – сказал Базз.
Крис наконец-то отыскал старый снимок Джонни Рея – та же фотография, но другая рамка.
– Посмотри, – с триумфом произнес он.
– Кто такой? – поинтересовался Базз.
– Джонни Рей.
– Ну и кто он?
– Известный певец пятидесятых годов. Моя мама обожала его.
– Посмотри, сколько здесь всего, – Базз заметил фотографии "Битлз". – Знаменитая четверка. Обрати внимание, все снимки подписаны.
– Неужели?
– Да, этот старый педик знает многих.
– Я же говорил тебе.
В этот момент появился мистер Терри Теренс в черной пижаме, алом халате, расшитом золотом, и таких же шлепанцах. Это был человек среднего возраста, немного полноватый, с примечательными чертами лица, красноватой кожей и крашеными каштановыми волосами. Он чем-то напоминал Либерейса.
– Ну, мальчики, – сказал он. – Чем мне отплатить вам? Именно так "Дикари" получили своего первого агента и менеджера.
С самого начала мистер Терри Теренс положил глаз на Базза. Неулыбчивого молодого человека с прекрасным телом, удивительной бледностью и растрепанными черными волосами он полюбил с первого взгляда. Хотя Терри пытался скрыть свои чувства, все было очевидно, и мальчики постоянно подшучивали по этому поводу. Именно так он назвал их – "мои мальчики". Мистер Терренс собирался сделать из них звезд. После года выступлений в клубах "Дикари" с готовностью вручили себя в опытные руки.
Сначала он посетил пару концертов, потом пригласил четверку к себе и точно указал на все недостатки.
– Вы копируете других, – сказал Терри, – поете чужие хиты. Это могут все.
– Я говорил им, – заявил Базз тоном всезнайки. Крис подарил ему презрительный взгляд.
– Ребята хотят слышать только это, – упрямо произнес он. – Нам бы хотелось петь свои песни.
Мистер Теренс попивал черный кофе.
– Вполне естественно, они привыкли к известным мелодиям. Но это ничего не дает. Нужен оригинальный материал. Кто-нибудь из вас может писать музыку или стихи?
Олли неловко поднял руку.
– Я сочиняю музыку, – сказал он, – но не умею писать стихи. Мелодии получаются хорошие.
Крис искренне удивился, ибо впервые услышал об этом.
– Еще кто-нибудь? – спросил мистер Теренс, не отрывая любящего взгляда от Базза.
– Ну… и у меня кое-что есть, – неохотно произнес Базз. – Может, это все и плохо, черт его знает… – и он замолк.
Крис всегда считал, что они с Баззом очень близки. А слова друга прозвучали как откровение. Черт, нужно самому высказаться.
– У меня есть много стихов, – быстро сказал он.
Теперь настала очередь Базза удивляться. Он цинично поднял брови:
– Неужели?
Раста рассмеялся и разрядил обстановку:
– Значит, вы все втайне работали. Нужно было сказать и мне. Может быть, я бы тоже придумал что-нибудь полезное!
– Это никогда не поздно, – заверил мистер Теренс, игнорируя грубый смех ребят. – Чем самобытней материал, тем лучше.
– Вот именно, – согласился Базз.
– И нам нужно поработать над вашим внешним видом, – продолжил мистер Теренс, поправляя узел на галстуке.
– Зачем? – недоумевал Крис. – Мы нормально выглядим.
– Совсем нет. На сцене вы напоминаете группу бродяг. Должно быть нечто общее, чтобы все понимали, что вы – одно целое.
– Ни за что не надену проклятый эстрадный костюм, – предупредил Базз. – Я навсегда останусь в черном.
– Все могут надеть черное, – дипломатично предложил мистер Теренс, чтобы не обидеть своего любимчика.
– Я лучше выгляжу в красном, – вмешался Раста. – Во мне и так достаточно черного, благодарю.
– У меня есть задумка, – с триумфом заявил мистер Теренс. – Черная одежда с красными шарфами, – он давно заметил, что Базз любит носить длинные шарфы, замотанные вокруг шеи.
– Я что, педик? – грубо сказал Базз. – Будем носить то, что носили.
– "Битлз" отлично смотрелись, – заметил Олли.
– Дерьмо! – хмыкнул Базз.
Мистер Теренс прилежно рассматривал ногти, накрашенные перламутровым лаком.
– Кроме того, нужно решить вопрос с инструментами, – сказал он. – И отослать вас на гастроли. Необходимо набраться опыта.
– А как насчет записей? – спросил Крис, который всегда бил в точку.
– Это не так легко, – ответил мистер Теренс. – Цели нужно добиваться. Если я пошлю вас сейчас в студию, то вас просто засмеют, – он сделал паузу и глотнул кофе. – Сначала нужно сочинить новые песни. Если у вас не получится, просто купим их. Потом вы поедете в турне и научитесь дисциплине. Это необходимо. Когда я решу, что вы способны записать пластинку, мы тут же приступим к делу.
– А как же наша работа? – серьезно поинтересовался Олли. – Мы не можем ездить по гастролям и вкалывать одновременно.
– Абсолютно верно. Это очевидно, – по-деловому заверил мистер Теренс. – Я решил стать не только вашим агентом, но и менеджером. Как агент, я буду получать десять процентов от общей суммы заработка, а как менеджер – еще двадцать пять. Я обещаю снабдить вас финансами, купить новые инструменты, автобус для путешествий по стране, костюмы для эстрады и платить приличное жалованье.
– Вот это да! – воскликнул Раста. – Такая щедрость! Крис взглядом заставил его замолчать.
– Нам нужно обдумать это.
– Да, – согласился Базз, боясь, чтобы их не надули. Мистер Теренс сохранял спокойствие.
– Подумайте, – сказал он. – И дайте мне знать в течение недели.
– Вы будете отбирать у нас тридцать пять процентов, – неуверенно произнес Крис, считая вслух. – Не многовато ли?
– Тридцать пять процентов от ничего, – подчеркнул мистер Теренс. – Я рискую большой суммой, не говоря уже о драгоценном времени. Дело ваше, – вздохнул он, словно был абсолютно не заинтересован. – Я думаю, у вас есть потенциал. Другие могут решить иначе.
Через неделю все четверо подписали контракты, которые связали их с мистером Теренсом на семь лет. Крис попросил маму поставить подпись, так как ему еще не исполнился двадцать один год.
Эвис явилась в кабинет мистера Теренса в лучшем желтом платье и глупой шляпке на седеющих волосах.
– Я принесла это тебе, милый, – прошептала она сыну. – Для удачи. Две гинеи.
– Спасибо, мама, – он с благодарностью прижал ее.
– Миссис Пиерс! Рад видеть вас после стольких лет, – сказал мистер Теренс и шепотом добавил, словно кто-то мог подслушать в его кабинете: – Никто не чистит серебро так, как вы.
– Благодарю, мистер Теренс, – сказала мать довольно спокойно, хотя обычно кричала. Она никому не рассказывала, почему внезапно перестала работать у мистера Теренса девять лет назад. Он обвинил ее в краже золотых запонок. А когда один из друзей вернул их через два дня, мистер Теренс просто сказал: "Я их нашел, дорогая", – и даже не извинился. Больше Эвис к нему не пришла.
И вот теперь она сидит в офисе мистера Теренса, чтобы подписать важный контракт для Криса. Эвис предпочла бы поставить ему синяк под глазом за такое недоверие.
Потом они пошли в таверну, чтобы отметить это событие. Только вдвоем, мать и сын. Мистер Теренс хотел, чтобы они остались в кабинете и распили бутылку шампанского, но Эвис подергала Криса за рукав и хрипло прошептала:
– Мне будет лучше в таверне, – туда они и отправились.
Они были два часа вместе и выпили по нескольку порций пива. Это были лучшие минуты, которые Крис провел с матерью. Она вспомнила о Брайане только четыре раза.