– Ты с ума сошла! – сказала бабушка. – Представляешь, я заказала "сайдкар", и они принесли его в ТУМБЛЕРЕ!
– Ну и что, так даже интереснее.
– Амелия, "сайдкар" НИКОГДА не подается в тумблере. В тумблере подают ВОДУ. А "сайдкар" ВСЕГДА подается в коктейльном стакане на ножке. БОГ МОЙ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ТВОИМИ ВОЛОСАМИ???
Бабушка вдруг выпрямилась, как палка, на скользком кожаном стуле.
– Успокойся, я просто немного подстриглась.
– НЕМНОГО подстриглась? Твои волосы выглядят как швабра!
– Они отрастут" – сказала я, запинаясь, потому что на самом деле я не собиралась их отращивать. С такой прической с волосами можно ВООБЩЕ НИЧЕГО не делать, и когда ни посмотришь в зеркало, голова всегда выглядит одинаково. В этом есть нечто успокаивающее. Мне порядком надоело, что всякий раз, когда посмотришься в зеркало, обнаруживаешь, что с волосами случилась еще какая-нибудь катастрофа.
– Как ты собираешься носить корону, если даже не во что воткнуть гребни? – полюбопытствовала бабушка.
Вопрос резонный. Но когда мы были у парикмахера в "Астор Плейс", об этом никто даже не задумался, и меньше всего – моя мама. Она сказала лишь, что моя новая прическа напоминает ей стрижку Деми Мур в фильме "Солдат Джейн". Тогда я восприняла это как комплимент.
– Может, с помощью липучки? – осторожно предположила я.
Но бабушке моя шутка показалась не смешной.
– Даже нет смысла вызывать Паоло, – сказала она, – потому что ему тут больше не с чем работать.
– Ну, у меня уж не НАСТОЛЬКО короткие волосы. – Я потрогала короткий ежик на голове. И на секунду подумала, что, может, бабушка права. – Ладно, это же всего лишь волосы. Они отрастут. Бабушка, разве у нас нет более важных дел? Вот в Иране фундаменталисты до сих пор закапывают женщин по шею в землю и потом забивают камнями за такие преступления, как измена мужу. В наше время! Это происходит ПРЯМО СЕЙЧАС! А ты переживаешь из-за моей стрижки!
Бабушка только головой покачала. Ее невозможно отвлечь текущими событиями. Все, что не имеет отношения к королевской власти, ей безразлично.
– Время на редкость не подходящее, – продолжала она так, будто я вообще ничего не говорила. – С нашим агентом по связям с общественностью связался журнал "Бог", они хотят поместить в зимнем номере интервью с тобой и фоторепортаж. Статья должна привлечь к Дженовии внимание сотен женщин, которые планируют отпуска в теплых краях. К тому же твой отец сейчас в Нью-Йорке, он приехал на заседание Генеральной Ассамблеи ООН.
– Боже! – воскликнула я. – Может, он поднимет вопрос об Иране? Ты знаешь, что они у себя запретили западную музыку? А еще, заявляя, что хотят развивать ядерную энергию в мирных целях, а не в военных, они на самом деле уже двадцать лет скрывают от Международного агентства по атомной энергетике исследования, которые доказывают совершенно противоположное. Как можно думать о модных журналах, если мы все можем в любой момент взлететь на воздух?
– Можно было бы подобрать тебе парик, – задумчиво сказала бабушка. – Только не знаю, удастся ли найти такой же, как твоя прежняя прическа. Париков в форме лодки не делают. Может, найдем парик подлиннее, а Паоло его подстрижет…
– Ты вообще меня не слушаешь? – спросила я. – Сейчас у нас есть более серьезные поводы для беспокойства, чем мои волосы. Ты знаешь, что будет, если у Ирана долбится ядерное оружие? Они ЗАКАПЫВАЮТ ЖЕНЩИН В ЗЕМЛЮ ПО ШЕЮ И ЗАБРАСЫВАЮТ КАМНЯМИ ЗА ТО, ЧТО ТЕ СПАЛИ С МУЖЧИНАМИ, КОТОРЫЕ ИМ НЕ МУЖЬЯ, Думаешь, такие люди будут долго разбираться, кто заслуживает, чтобы на него сбросить ядерную бомбу, а кто – нет?
– А может быть… – задумчиво сказала бабушка, – перекрасить тебя в рыжий цвет? Кет, ничего хорошего не выйдет. С такой стрижкой ты выглядишь прямо как мальчишка с обложки комиксов, которые твой отец читал, когда был в твоем возрасте.
Честное слово, с ней бесполезно разговаривать! С какой стати я вообще решила, что женщина, которая безо всяких причин настроена предубежденно против гербер, станет меня слушать?
Иногда мне хочется ее саму закопать в землю по шею и бросать в ее голову камни.
7 сентября, вторник, 19.00, мансарда
Майкл пришел! Чтобы пойти со мной на обед в китайский ресторан. В данный момент я "собираюсь", а он болтает с мамой и мистером Дж. Меня он пока не видел. И мою стрижку.
Я знаю, глупо переживать – стрижка смотрится очень мило, мама мне все время об этом твердит. Даже мистер Дж., когда я его спросила, сказал, что ему не кажется, будто я похожа на Питера Пэна или Анакина Скайуокера.
А вдруг Майклу не понравится? В журнале "Шестнадцать" часто пишут, что мальчикам нравятся девочки с длинными волосами. По крайней мере, так говорят парни, у которых они берут интервью на улицах. Им показывали фотографии Киры Найтли с короткими волосами и ее же с длинными, и спрашивали, как им больше нравится.
В девяти случаев из десяти парни выбирали Киру с длинными волосами.
Конечно, среди этих парней никогда не было Майкла. Но все равно…
Ладно, неважно, Майклу просто придется с этим смириться.
Может, если добавить еще немного мусса… Мне слышно, как он разговаривает с Рокки. Хотя никто из нас не понимает ни слова из того, что говорит Рокки – кроме бибика, китти, печенье, еще и МОЕ. Наверное, для ребенка его возраста это нормально и он не страдает задержкой развития.
Но разговаривать с ним нелегко. Мне-то, конечно, нравится с ним разговаривать, но ведь он мой брат.
Послушайте, какой Майкл терпеливый. Рокки все повторяет и повторяет одно слово: "Бибика" , а Майкл ему отвечает очень добрым голосом: "Да, хороший грузовик". Из него получился бы прекрасный папа. Но я, конечно, не собираюсь заводить детей до того, как закончу колледж и поступлю в Корпус мира и положу конец глобальному потеплению.
Все равно приятно сознавать, что когда я буду готова .к материнству, Майкл будет готов к роли отца.
Ой, я заглянула в щелку и посмотрела на Майкла! Он выглядит просто клааааассно, такой высокий, красивый, темноволосый, широкоплечий! Кажется, он недавно побрился. Прямо не верится, что прошел целый месяц с тех пор, как я его видела и…
О боже! У меня волосы короче, чем у него!
У МЕНЯ волосы короче, чем у моего бой-френда!
Что я натворила?
7 сентября, вторник,
кухня китайского ресторана
Так, ладно, попытаюсь все это понять.
Вот зачем я попросила у Кевина Янга разрешения несколько минут посидеть на кухне, Мне нужно было побыть одной, чтобы подумать, а в туалете кто-то есть. Кто-то, кто, по-видимому, не осознает, что снаружи есть девушка, жизнь которой рассыпается на части и которой нужно сделать вид, что она пошла мыть руки, а на самом деле ей нужно подумать и решить, что делать.
Да, в кухне жарко и полно народу, потому что у Кевина работают все его девяносто двоюродных братьев и сестер, и сейчас время обеда,
и все, похоже, заказали пекинскую утку. Поэтому куда бы я ни взглянула, повсюду вижу улыбающиеся головы уток,
Но, по крайней мере, здесь я могу перевести дух и попытаться понять, что происходит.
Я просто не понимаю.
Нет, дело не в реакции Майкла на мою прическу. Он, конечно, удивился, когда увидел, что я так коротко подстриглась. Но нельзя сказать, что он был недоволен. Он сказал, что я выгляжу очень мило, прямо как Натали Портман, когда она только начала отращивать волосы после того, как подстриглась наголо для роли Иви Хаммон в фильме "В = Вендетта".
Он меня обнял и поцеловал. А потом, когда мы вышли в коридор, где рядом с нами не было мамы и мистера Дж., а Ларе был занят тем, что надевал плечевую кобуру, Майкл обнял и поцеловал меня еще крепче. Я понюхала Майклову шею и, клянусь, от его феромонов каждый синапс в моем мозгу выбросил, наверное, мега-дозу серотонина, потому что я почувствовала себя совершенно расслабленной и счастливой. И я точно знала, что Майкл чувствует то же самое. Пока мы шли до ресторана, он все время держал меня за руку, и мы говорили обо всем, что произошло с тех пор, как мы виделись в последний раз – о том, что бабушку выкинули из "Плазы", что Лилли сделалась блондинкой (я не стала спрашивать Майкла, считает ли он, что Лилли и Джей Пи занимались Этим Делом, когда Джей Пи приезжал на уик-энд в их загородный дом – я старалась избегать разговоров на темы секса, чтобы лишний раз не напоминать Майклу, что мы Этим Делом не занимаемся, и не воспламенять его желание), о том, как ловко Рокки управляется с машин кой и о докторах Московитцах и их якобы воссоединении.
Когда мы пришли в ресторан, Роуси, которая рассаживает посетителей, посадила нас за наш обычный столик у окна и пригласила Ларса посидеть с ней возле стойки бара. Оттуда он мог одновременно и за мной наблюдать? и смотреть по телевизору бейсбольный матч,
Мы заказали мое любимое блюдо здесь – холодную кунжутную лапшу и Майкловы любимые ребрышки и взяли на двоих горячий суп, а Майкл заказал еще цыпленка кунг-пао, а я – стручковые бобы, И тут я спросила:
– Ну, когда ты переселяешься в общежитие? Разве занятия еще не начались?
А Майкл сказал:
– Об этом я и хотел с тобой поговорить. Это я мог сказать тебе только при встрече.
А я ему:
– Ой, правда?
Я думала, он скажет, что ему надоело делить комнату с другим парнем, поэтому он будет жить в отдельной квартире, или что он съезжается с отцом, из-за того что доктору Московитцу очень одиноко или еще что-нибудь подобное, Я была уверена, что бы Майкл ни сказал, это будет что-нибудь не слишком важное, поэтому прямо перед тем, как он заговорил, я набрала полный рот холодной лапши.
– Помнишь проект, над которым я работал этим летом? Робот-манипулятор.
– Это прибор, с помощью которого врачи смогут выполнять операции на бьющемся сердце, не вскрывая грудную клетку? – спросила я с полным ртом. – Угу.
– Ну так вот, – сказал Майкл, – он действует. Во всяком случае, прототип. И моему профессору это так понравилось, что он рассказал о роботе японскому коллеге из компании, которая пытается создать автоматическую систему, работающую без помощи хирурга. И его коллега хочет, чтобы я приехал в Японию и мы бы сконструировали действующую модель для использования в операционной.
– О! – я проглотила лапшу и потянулась за следующей порцией. Я изрядно проголодалась. После салата из трех бобов, который был у меня на ланч, я больше ничего не ела. Ах да, еще я съела несколько очень вкусных васаби в бабушкином номере в отеле (она их попробовала, возмутилась и заорала на Роберта: "А где же миндаль в сахаре?" Бедняга Роберт,)
– И когда же ты едешь? На какие-то выходные или как?
– Нет. – Майкл замотал головой, – Ты не понимаешь. Моя поездка займет не один уикэнд, я пробуду там до тех пор, пока проект не будет закончен. Мой профессор устроил мне приличную стипендию на это время.
– Ну… – До чего же вкусная эта лапша! – Так на сколько ты едешь, на неделю?
– Миа, – сказал Майкл. – Работа над прототипом заняла все лето, а это был только прототип. Постройка действующей модели с консолью, включающей компьютерный томограф, сканнер и рентгеновскую установку, может занять год или даже больше. Но это фантастическая возможность, я не могу ее упускать. Вещь, которую сконструировал я, поможет спасти жизни тысячам людей. Чтобы это стало реальностью, я должен быть там.
Минуточку! ГОД? ИЛИ ДАЖЕ БОЛЬШЕ? Естественно, я поперхнулась лапшой, закашляла и Майклу пришлось обойти вокруг стола и хлопать меня по спине, а мне пришлось выпить и свою воду со льдом, и его колу, и только после этого я задышала нормально.
А когда я смогла нормально дышать, кажется, я была в состоянии только без конца повторять: "Что? Что?"
Майкл пытался мне все объяснить, причем так терпеливо, как будто я – это Рокки и показываю ему свой грузовик. Но у меня в голове звучала только одна фраза: "Это может занять год или даже больше. Но это фантастическая возможность, я не могу ее упускать".
Майкл уезжает в Японию. На год или даже болше.
Он уезжает в пятницу.
Понимаете теперь, почему мне пришлось выйти? Потому что в какой вселенной подобные вещи могут иметь какой-то смысл? Может, во вселенной Бизарро, но не в моей. Не в той вселенной, в которой существовали мы с Майклом.
Но хотя эти слова – "Это может занять год или даже больше. Но это фантастическая возможность, я не могу ее упускать" – все еще звучали у меня в ушах, и хотя, несмотря на это, я говорила: "Ой, Майкл, это так здорово! Я так за тебя рада!" – голос в моей голове шептал: "Это из-за меня?"
А потом вдруг этот голос каким-то образом вышел ЗА ПРЕДЕЛЫ моей головы, я не успела его заткнуть, и неожиданно для себя услышала:
– Это из-за меня?
Майкл недоуменно заморгал:
– Что?
Это был настоящий кошмар. Хотя я мысленно и приказывала себе: "Молчи, молчи, молчи", мой язык, кажется, действовал сам но себе. И за секунду до того, как я успела этому помешать, я произнесла:
– Это из-за меня? Ты уезжаешь в Японию потому, что я что-то сделала? – А потом мой рот еще добавил: – Или чего-то НЕ сделала?
Мне хотелось затолкать в рот всю лапшу – только чтобы ничего больше не ляпнуть. Но Майкл уже замотал головой.
– Нет, конечно, нет. Миа, как ты не понимаешь? Мне же представилась редкостная возможность! Инженеры-механики из японской компании уже работают над чертежами моей конструкции. МОЕЙ, Нечто, что я сделал, может изменить ход развития современной хирургии! Конечно, я должен туда лететь.
– Но почему это обязательно нужно делать в Японии? Разве на Манхэттене нет инженеров-механиков? Наверняка есть. Мне кажется, папа Линг Су – как раз такой инженер.
– Миа, – стал объяснять Майкл, – эта японская группа исследователей – самая передовая в мире. Они работают в Тсукубе, это для Японии примерно то же самое, что для США – Силиконовая долина. Именно там находятся их лаборатории, все оборудование, которое понадобится, чтобы превратить мой прототип в действующую модель. Мне нужно ехать туда.
– Но ты же вернешься. – Мой мозг, кажется, вернул контроль над языком. Слава богу! – Например, на День благодарения, на Рождество, на весенние каникулы…
Колесики у меня в мозгу завертелись, и я подумала: "А что, это не так уж плохо. Конечно, мой парень уедет в Японию, но на каникулах я все равно смогу с ним видеться. Это будет не так уж сильно отличаться от нашей обычной жизни в течение учебного года. Зато у меня будет больше времени на учебу, глядишь, может, я еще пойму, о чем толкует мистер Хипскин на уроке химии, и что вообще происходит на основах высшей математики и, может, даже улучшу свои показатели Р8АТ по математике. Может, я даже останусь в студенческом правительстве и закончу, наконец, сценарий, да еще и роман напишу…
И тут Майкл наклонился ко мне над столом и сказал:
– Миа, с этим проектом у нас напряженка со временем. Чтобы как можно скорее выйти на рынок, нужно работать без перерывов. Так что я не приеду домой на День благодарения или на Рождество. Наверное, я не вернусь до следующего лета – к тому времени мы должны продемонстрировать прибор в настоящей операционной.
Я слышала слова, которые слетали с языка Майкла. Я знала, что он говорит на английском. Но то, что он говорил, не имело для меня никакого смысла – как будто я сидела на химии и слушала Хипскина. Если коротко, то Майкл говорил, что он уезжает на целый год. Мы целый год с ним не увидимся.
Конечно, я могла бы слетать к нему в Японию. Но только во сне. Потому что в реальной жизни мне НИ ЗА ЧТО не уговорить папу отправить меня на королевском реактивном самолете в Японию. А лететь коммерческим рейсом мне никто не позволит. Никто никогда не убедит мою бабушку, не говоря уже о папе, что члену королевской семьи безопасно лететь коммерческим рейсом.
Тут-то я и сказала, что мне нужно выйти. Вот почему я сижу здесь. Потому что все это у меня просто не укладывается в голове.
Мне все равно, что ему представилась редкостная возможность.
Мне все равно, сколько денег он на этом заработает и сколько тысяч жизней он может спасти.
Как может парень, который любит свою девушку так, как Майкл, по его заверениям, любит меня, добровольно расстаться с ней на целый год?
В этом вопросе Кевин Янг мне не помощник. Когда я его об этом спросила, он только плечами пожал и сказал:
– Я Майкла никогда не понимал, еще тогда, когда он впервые к нам пришел в возрасте десяти лет. Он попросил к моим клецкам горячее масло чили. Как будто клецки и без того недостаточно острые!
А Ларс, который заглянул сюда минуту назад, чтобы посмотреть, куда я пропала, только сказал:
– Ну, знаешь, иногда парни так поступают, чтобы самоутвердиться.
Перед кем? Разве мое мнение не должно быть для него самым важным? А я не хочу, чтобы Майкл на год уезжал в Японию,
И извините меня, но это же не то, что поехать в пустыню Гоби подтягиваться на турнике или стрелять по картонным силуэтам террористов, как делал Ларс, когда ЕМУ нужно было самоутвердиться. Он просто собирается в какую-то компьютерную лабораторию в Японию.
Ну да, я понимаю, эта автоматическая штука может спасти тысячи жизней.
Но как же моя жизнь?
Ох, что-то мне ничего не помогает.
А еще меня очень напрягает психологически вид всех этих утиных голов.
Ну, может, не так сильно, как то, что мой парень на целый год уезжает в Японию.
Но почти так же.
Я сейчас выйду. И постараюсь проявить понимание. Я буду счастлива за Майкла. Я ни слова не скажу о том, что если бы он меня любил, он бы не уехал. Нельзя быть эгоисткой. Майкл был в моем распоряжении почти два года, не могу же я жадничать и скрывать его от всего остального человечества, которому Майкл нужен и которое нуждается в его таланте.
Вот только…
Что же мне делать, когда я больше не смогу нюхать его шею???
Пожалуй, я могу умереть.
7 сентября, вторник, 22.00, мансарда
Не надо было мне это делать.
Я знаю, что не надо было мне это делать.
Не знаю, почему я не могу держать язык за зубами. Не понимаю, почему я не могла заставить свой рот произнести то, что я хотела, например: "Майкл, я тобой очень горжусь" и "Это и правда редкостная возможность".
Я все это сказала, правда, сказала.
Потом мы вышли прогуляться по велосипедной дорожке вдоль Гудзона (Ларс за нами еле поспевал – мы шли очень быстро… ну, еще, может, потому, что он по дороге обменивался с кем-то текстовыми сообщениями через свой карманный компьютер, но это неважно), потому что был прекрасный вечер и мне не хотелось уходить домой, – я хотела использовать по максимуму, до последней минутки, те несколько дней, которые мне осталось провести с Майклом. Майкл говорил о том, как он рад, что поедет в Японию, что там он будет есть на завтрак лапшу, и что шумай, который продается на улицах, даже лучше, чем шумай в Саппоро-Ист, Тут у меня сами собой, против моей воли вырвались слова:
– Майкл, а как же мы?
Для девушки в моем положении это, наверное, самое глупое, что можно было сделать, такое могла бы ляпнуть, к примеру, Лана Уайнбергер. Честное слово. Этак скоро я начну сама себя дергать за бюстгальтер и говорить: "Миа, зачем тебе бюстгальтер, у тебя и грудей-то нет, он тебе не нужен".
Но Майкл даже не запнулся, он как говорил, так и продолжал говорить: