Вздрогнув, я выронила телогрейку. Мужчина наклонился, чтобы поднять ее, и уперся взглядом в мои кеды. От стыда мне хотелось провалиться сквозь землю.
- Пойдем, - улыбнулся он. - Я отведу тебя к Тане. Ты не против, что я сразу перешел с тобой на "ты"?
- Конечно!
- Просто я не люблю никаких официальностей. Меня зовут Григорий Давидович.
Мы дошли до конца коридора и зашли в огромную гостиную. Танька сидела в кресле-качалке и потягивала коктейль. На ней были обтягивающие джинсы и легкая кофточка. Увидев меня, она побледнела:
- Дашка, ну что ты так вырядилась! Я же повесила банный халат!
- Да неудобно как-то… Он такой чистый, - замялась я. - Мне и в своих шмотках нормально.
- Вот еще! Мы их сегодня ночью в камине спалим. Пойдем, я тебя переодену.
- Тань, да ладно, - буркнула я.
- Папик, ты только посмотри! Она говорит: халат чистый, а ты что, грязная, что ли? Ты чем в ванне два часа занималась?!
- Мылась.
- Пошли, горе мое!
- Девочки, только недолго. - Григорий Давидович посмотрел на часы. - Скоро приедут гости. Спускайтесь сразу в банкетный зал.
В коридоре я дернула Таньку за руку и испуганно прошептала:
- Танька, какие гости? Какой банкетный зал?
- Гости как гости. Приедут наши друзья и родственники. А банкетный зал находится на первом этаже. Папа хочет накрыть стол в честь твоего освобождения.
- Зачем все это? - расширила я глаза.
- Дашенька, ты спасла мне жизнь. Если бы не ты, то меня задушили бы в ту страшную ночь. Я обязана тебе. Папик умеет благодарить тех, кто делает добро для его дочери. Не забывай, что ты моя подруга и мы с тобой съели не один пуд соли. Могу я тебя достойно встретить или нет?
- Танька, не знаю. Не нравится мне все это.
- Что именно?
- Я не могу так быстро перестроиться. Мне кажется, что все это происходит не со мной, что я по-прежнему нахожусь в колонии. Я благодарна тебе за все, но я ничего не могу с собой поделать.
Танька крепко меня обняла и вытерла слезы.
- Это пройдет. У меня тоже так было. Успокойся, Дашенька, прошу тебя. Да выброси ты эту чертову телогрейку! Что ты с ней носишься как с писаной торбой?!
- Не могу, - вздохнула я. - А вдруг за мной придут. Вдруг увезут обратно, а без телогрейки на зоне труба, сама знаешь.
- Никто за тобой не придет! Никуда тебя не заберут! Тебе эта телогрейка больше никогда в жизни не пригодится. Дай ее мне.
Я протянула Таньке телогрейку и опустила глаза. Еще немного, и у меня начнется истерика.
- Она хорошая, новая, - бессвязно шептала я. - Если за мной придут и отправят по этапу, то без телогрейки я пропаду, замерзну…
Танька кинула телогрейку на пол и посмотрела на мои кеды.
- И это говно тоже снимай, - устало произнесла она.
- Они, конечно, дырявые, свое уже отходили, - продолжала шептать я. - У меня ботиночки были войлочные, хорошие, теплые, - забрали, гады. Я столько времени на фабрике за "спасибо" отпахала, столько дерьмовых халатов понашила, на ботиночки себе не заработала. Обидно, Танька!
- Я уже тысячу раз слышала и про твои дерьмовые ботиночки, и про дырявые кеды. Снимай эту гадость как можно скорее.
Я сняла кеды и кинула их рядом с телогрейкой.
- Платье тоже снимай. На него посмотришь - и сразу на зону хочется, - улыбнулась Танька.
- Может, мне еще и трусы казенные снять?
- Зачем ты их вообще после ванны надевала? В таких трусах только на зоне ходят.
Я стала нервно срывать с себя одежду. Оставшись в чем мать родила, выпрямилась, поставив одну руку на талию и вызывающе посмотрела на Таньку.
- Довольна?
- Довольна, - мотнула она головой и внимательно осмотрела мое тело. - Да, подруга, у тебя та же беда, что и у меня. Чесотка, язвы, нарывы… У меня тоже так было. Ладно, не переживай, папик достал одну китайскую мазь, помажем - через несколько дней пройдет.
Я вздрогнула, заметив Танькиного отца, выходящего из гостиной. Увидев меня, совершенно голую, рядом с ворохом одежды, валявшейся на полу, он остановился и покраснел:
- Девочки, что вы тут устроили? Таня, вы не в состоянии дойти до гардеробной?
- В состоянии. Просто именно здесь я уговорила Дарью снять с себя это дерьмо.
Папик украдкой окинул взглядом мою фигуру, качнул головой и пошел вниз.
Позвонив в колокольчик, Танька вызвала горничную и вежливо попросила:
- Марья Павловна, сожгите, пожалуйста, этот хлам в камине.
- Танюша, тут же телогрейка! От нее знаешь сколько дыма будет. Весь особняк занесет. Может, лучше в мусорный бак выкинуть? И быстрее, и без неприятных последствий.
- Выкидывайте, - согласилась Танька и повела меня за собой.
Мы зашли в просторную комнату, чем-то напоминавшую маленький магазин. С правой стороны висела женская одежда, левая была забита мужскими костюмами, рубашками, свитерами, висевшими на плечиках.
- Это наша с папиком гардеробная. Посмотрим, что можно найти. Я тут кое-что специально прикупила для тебя. - Танька показала мне несколько дорогих костюмов и платьев. - Это твое, Дашенька. Выбирай, что понравится. Я бы хотела видеть тебя в вечернем туалете с глубоким вырезом и полностью открытой спиной. Я пол-Москвы объездила, чтобы найти такой. Впрочем, нет. Давай-ка лучше сначала подлечим твои болячки, а потом уже обновим это великолепие.
- Танюш, я не смогу это надеть, - перебила я ее.
- Почему? - расстроилась Танька. - Ладно, у тебя еще есть время подумать, а сейчас посмотри вон на тот фиолетовый костюмчик от Джорджио Армани. Мне всегда нравились его вещи… Хочешь, надень костюм, а хочешь - лиловое платье от Валентино. Пожалуй, оно больше всего подойдет для сегодняшнего вечера.
- Таня, ты меня не поняла… Ты не поняла. Дело не в этом.
- Не поняла?
- Все это очень дорого стоит. Я не смогу рассчитаться с тобой за такие наряды.
Танька всплеснула руками и рассмеялась:
- Какие, к черту, деньги?! Я хочу сделать тебе подарок.
- Я не могу принимать такие дорогие подарки, - вздохнула я. - Не обижайся и пойми меня правильно.
- Дашка, перестань! Полгода мы сидели с тобой в одной колонии, полгода мы ели перловую кашу и пили мутный чай из железных кружек, полгода мы стойко переносили все трудности и лишения, полгода поддерживали друг друга как могли! Меня чуть не задушили. Не думая о себе, ты бросилась меня защищать! Сколько раз ты за меня заступалась! Сколько ночей не спала, защищая мой сон! И после этого ты говоришь про какие-то деньги…
На Танькиных глазах появились слезы. Я обняла ее за плечи и тихо сказала:
- Извини, прошу тебя, извини.
Танька протянула мне коробочку с изумительно красивым бельем. Натянув кружевные трусики, я надела ярко-лиловое платье и уложила волосы.
- Фантастика, - улыбнулась Танька, натягивая вечернее платье. - Ты выглядишь как королева. Тебе кто-нибудь говорил, что ты выглядишь как королева?
- Говорил, - вздохнула я, вспомнив Глеба.
- Даша, а ты мне когда-нибудь станцуешь? Ну так, как ты танцевала в клубе?
- Станцую, - улыбнулась я. - Конечно, станцую.
- Мне просто интересно, как ты это делаешь. Подожди, сейчас я подкрашусь, и пойдем вниз. Самое главное, чтобы ты никого не боялась. Веди себя так, как считаешь нужным.
Минут через двадцать мы спустились в просторный банкетный зал. За огромным сервированным столом сидело человек двадцать незнакомых людей. Увидев нас, они встали и захлопали в ладоши.
- С возвращением, с возвращением! - доносились до меня радостные возгласы.
Танька усадила меня по правую руку от папика и села рядом. Гости замолчали. Папик взял бокал и произнес тост:
- Дорогие мои! Сегодня я счастлив приветствовать здесь эту молодую, красивую девушку, которая отбывала срок вместе с моей любимой дочерью Таней. Мы все знаем, что такое колония: грязь, жестокость и насилие, возведенные в степень. Выжить в колонии очень трудно, особенно женщинам. Если бы не Даша, Тани не было бы сегодня вместе с нами. Эта девушка спасла моей дочери жизнь… Я хочу сказать ей свое отцовское спасибо за это и поцеловать руку. - Папик склонился надо мной и приник к моей руке. - Спасибо тебе, девочка, - сказал он.
Гости стоя выпили шампанское. Я покраснела до кончиков ушей и лишь пригубила свой бокал.
Через некоторое время я почувствовала себя немного свободнее. Гости обсуждали свои дела, лишь изредка бросая на меня приветливые взгляды, заиграла легкая музыка, папик постоянно говорил по телефону и часто выходил в коридор.
- Не обращай на него внимания, - шепнула Танька. - Вчера наших пацанов в джипе взорвали. Поэтому у папика проблемы.
- Каких пацанов?
- Из нашей группировки. Там Димыч был. Он один из старших. Папика помощник. Его особенно жалко. Остались жена и двое маленьких детей. У папика, конечно, дел прибавилось, но банкет он откладывать не стал. Тут никуда не денешься. У нас постоянно такая жизнь - то траур, то веселье. Я уже привыкла.
- Таня, а где твоя мама? - осторожно спросила я.
- Мама умерла семь лет назад. Трагически погибла.
- Извини.
- Ты давай ешь. Я знаю, как тебе есть хочется. Не стесняйся, тут все свои. В основном родственники приехали.
Музыка зазвучала громче, и в зале появились первые танцующие пары.
- Курить хочется. - Я посмотрела на Таньку и тяжело вздохнула.
- Кури, в чем проблема? - Танька протянула мне пачку сигарет с ментолом.
- Папиросу хочется покурить.
- Это сложнее. Пошли на балкон.
Мы вышли на балкон.
- Даш, а ведь мы папиросы вместе с телогрейкой выкинули, - засмеялась Танька. - В нашем доме никто папиросами не балуется. Даже не знаю, что и делать!
- Девочки, можно к вам? - раздался чей-то голос. Обернувшись, я увидела папика.
- Пап, у тебя папироски не найдется? - улыбнулась Танька.
- Папироски?! Найдется, но только с травкой.
- С травкой не надо. А обычной нет?
- Нет. А зачем?
- Дарья не может к сигаретам привыкнуть.
- Понимаю. - Папик улыбнулся и протянул мне огромную, толстую сигару: - Попробуй вот эту. Голландская.
Сделав глубокую затяжку, я закашлялась, с трудом сдержав нахлынувшие слезы.
- Очень крепкая!
- Тогда кури с ментолом. Пора отвыкать от зоны и привыкать к нормальным вещам, - сказала Танька.
- В самом деле, такая красивая девушка не будет смотреться с папироской, - поддержал ее папик.
Я достала из Танькиной пачки сигарету и помяла ее в руках.
Вскоре на балконе появился внушительных размеров мордоворот и крепко обнял Таньку за плечи.
- Танечка, девочка моя любимая, извини, что так задержался. Дела. Пойми правильно.
Танька улыбнулась и торжественно произнесла:
- Дарья, знакомься. Это моя вторая половина. Собственной персоной.
Мордоворот оглядел меня с ног до головы и протянул руку:
- Вадим.
- Даша.
Мордоворот перевел взгляд на папика и доложил:
- Папа, я все сделал, как вы сказали.
- Хорошо, давай отойдем на пару минут, и ты мне все расскажешь. - Папик взял Танькиного мужа под локоть и увел в другую комнату.
- Видишь, какой он у меня теперь шелковый. На баб даже не смотрит. Меня на руках носит.
- Танька, а как ты его любовницу убила?
- Очень просто. Ехала по набережной. Смотрю, у престижного сталинского дома джип моего ненаглядного стоит. Я подошла к джипу, постояла пару минут, затем увидела мальчишек, игравших во дворе, и спросила: "Мальчики, вы не знаете, чья это машина?" - "Это машина Ленкиного жениха", - ответили они. "И давно он к ней ездит?" - поинтересовалась я. "Каждый день. Он ей машину красивую купил. Рядом стоит". Я посмотрела на новенький "ягуар" и чуть не взбесилась от злости. Узнала номер квартиры этой Лены, позвонила. Дверь открыла полуголая девица, чисто символически прикрытая полотенцем. Я ее отодвинула и прошла в квартиру. В гостиной на диване лежал мой ненаглядный в чем мать родила и курил. Увидев меня, он начал оправдываться, такую чушь нес, что вспомнить стыдно, но девица его перебила и сказала, что они-де с Вадиком любят друг друга и хотят пожениться, а что касается меня, так он только на деньги позарился, теперь, мол, сам об этом жалеет. Я увидела лежавшую на столе кобуру, выхватила оттуда пистолет и заткнула этой дуре рот, выстрелив в голову. А потом выскочила из квартиры и поехала в милицию, чтобы написать чистосердечное признание. Папика в это время не было. Он отправился по делам за границу. - Танька замолчала и вытерла выступившие слезы. - Она мне иногда по ночам снится, - немного помолчав, прошептала она.
- Кто?
- Да эта девица, которую я убила. Ладно, бог с ней. Дело прошлое. Пошли веселиться.
Мы вернулись к гостям и сели за стол.
- А теперь, дорогие мои, - сказал Танькин папик, - начинаем самую приятную часть нашего торжества. Сейчас принесут праздничный торт, и мы попросим Дашу отрезать первый кусочек.
Заиграла музыка, и в зал внесли огромный торт. В середине торта стояла миниатюрная девушка, утопавшая в креме, клубнике, шоколаде и взбитых сливках. В одной руке она держала воздушные шары, а в другой - букет алых роз. Если я окончательно не сошла с ума, то девушка была живая.
- Что это? - спросила я у Таньки, не скрывая своего замешательства.
- Торт.
- Я понимаю, что торт. Неужели это живая девушка?
- А ты думаешь, мертвая? Папик часто такие торты заказывает. В Москве есть фирма, где можно заказать такой торт. Ты что, разве не слышала?
- Нет.
- Ничего особенного. Девушек сажают в огромный торт и обмазывают кремом. Работа тяжелая. Можно только шевелить руками, и все. Попробуй посиди несколько часов без движений.
- А как же она ходит в туалет?
- Терпит. Ты ее не жалей. Она нормальные бабки получает. Больше, чем ты в своем стриптизе зарабатывала. Ради таких денег можно и потерпеть.
Папик подошел ко мне, взял за руку и подвел к торту. Робко отрезав небольшой кусочек, я положила его на тарелку и стала наблюдать за гостями.
Два упитанных мордоворота слизывали крем с груди девушки. Мужчина средних лет, скинув пиджак, запустил руку в торт по самый локоть и, судя по всему, пытался ущипнуть девушку за попку.
- На ней ничего нет, - возбужденно кричал он, - даже трусиков!
- Они всегда так дурачатся, - засмеялась Танька и налила мне бокал шампанского.
Примерно через час торт почти съели. Девушка по-прежнему сидела на подносе. На лице ее читалась усталость, в глазах - тоска. Затем четверо крепких ребят унесли поднос.
- Не волнуйся, ее водитель в машине поджидает, - объяснила Танька. - Она прямо в креме на фирму уезжает. Там моется и деньги получает. Работенка - не позавидуешь. Представляю, как она в туалет хочет. Говорят, им за день до заказа нельзя ни есть, ни пить.
Танька зевнула и посмотрела на мужа. Вадик слегка обнял ее за плечи и ласково сказал:
- Танюшка, пойдем спать. Мне вставать рано. Папа на завтра столько дел поручил! Боюсь, до ночи не управлюсь.
- Иди, я скоро приду.
- Только недолго!
Проводив Вадима взглядом, Танька устало произнесла:
- Дашуль, и в самом деле, пошли спать. Сегодня такой день сумасшедший. Я двенадцать часов за рулем просидела. Да и ты, наверное, устала. Пошли, я покажу тебе твою спальню. - Неожиданно Танька подмигнула мне и спросила: - Хочешь, я тебе сыграю? Чтобы спалось хорошо.
- А ты умеешь?
- Конечно. Я ведь закончила музыкальную школу.
В зал зашла официантка, чтобы убрать со стола, но Танька жестом приказала ей удалиться. Сев за рояль, она заиграла одну из моих любимых мелодий.
- Станцуешь?
Кивнув, я быстро уловила такт и принялась танцевать. Танька, открыв рот, смотрела на меня. Вскоре лиловое платье упало на пол, и я осталась в одних трусиках. Когда музыка наконец закончилась, я остановилась, подняла с пола платье и на минуту застыла, потеряв дар речи. В дверях стоял папик и громко хлопал в ладоши.
- Здорово! - поддержала его Танька.
Покраснев, я схватилась за щеки.
- Ты чудесно танцуешь, - улыбнулся папик.
- Я пошла спать, - зевнула Танька, взяла меня за руку и потянула за собой.
Проходя мимо папика, я, опустив голову, еле слышно прошептала:
- Спокойной ночи.
Танька привела меня в спальню и показала на огромную кровать из дорогого канадского дуба:
- Прыгай и спи. Это тебе не койка в нашем бараке. Здесь ты должна выспаться.
Чмокнув меня в щеку, она вышла, плотно закрыв за собой дверь. Я моментально заснула. Мне приснился Глеб. Он сидел в кресле и просил меня станцевать. Я скинула телогрейку, ботинки и выполнила его просьбу.
Глава 14
Открыв глаза, я долго не могла понять, где нахожусь. Почему нас не будит дежурный? Ведь на улице уже светло - значит, давно пора идти на работу. Господи, ведь я свободна, свободна - наконец дошло до меня. Мне не надо умываться ледяной водой, есть баланду из железной миски и плестись на швейную фабрику.
- Я свободна! - закричала я во весь голос и, как девочка, запрыгала на кровати. - Я свободна! Я свободна!
Дверь открылась, и в спальню вошел папик.
- Даша, что-то случилось?
- Ой, простите меня! Наверное, я кричала так громко, что разбудила вас.
- Я шел умываться и вдруг услышал крик. Подумал, может, что случилось?
- Извините. Я проснулась и поняла, что свободна, поэтому не смогла сдержать своих чувств.
Папик присел на краешек кровати:
- Даша, а где твои родители?
- У меня никого нет. Только сестра, но мы с ней не дружны.
- У тебя есть квартира?
- Есть, но только не в Москве. Там никто не живет. Она закрыта. Я не хочу туда возвращаться. Не волнуйтесь, я не буду вам докучать. Я сегодня же уеду. Я раньше снимала жилье. Там лежат мои вещи. Мне есть где остановиться. На работу я устроюсь. Конечно, на старое место меня не возьмут, но я что-нибудь подыщу. Вы не волнуйтесь. Я сейчас встану, умоюсь и уйду.
Папик нахмурился. Неожиданно в кармане его халата зазвенел телефон. Он достал трубку и посмотрел на меня. Я натянула одеяло до самого подбородка и отвернулась к окну.
- Короче, если он не хочет платить, тащите его в подвал и выбивайте деньги другим путем. Нечего с ним цацкаться. Он что, баба, что ли?! Сделайте ему последнее предупреждение. Если не поймет, тащите в подвал. Если в подвале не расколется, надо грохнуть его к чертовой матери, и все. Давай, до связи.
Папик сунул трубку в карман и смущенно улыбнулся: