Литавры дождя по дребезжащей крыше разбудили ее, и, поежившись, Марни поглубже зарылась в теплый спальный мешок. Хотя она и лежала в нем полностью одетой, ледяной воздух проникал внутрь ее кокона, пуская мурашки по телу. Ей казалось, что она только минуту назад смежила веки, но все же открыла воспаленные, словно набитые песком, глаза, смирившись с насильственным пробуждением.
В полутора метрах от нее мертвецким сном спала Герцогиня, свернувшись в клубок на полу почти вплотную к камину. Марни хихикнула: собака прибежала домой после нескольких часов общения со своим новым приятелем.
Как бы ей хотелось, чтобы Герцогиня разговаривала на более легком для понимания языке! Если б это было так, она смогла бы хорошенько порасспросить любимицу о малоразговорчивом соседе.
Странный человек. Но интересный, очень интересный.
Марни ощутила легкий укол вины за то, что вчера днем вела себя чересчур настырно. Он так хотел, чтобы она ушла, но Марни не смогла устоять перед искушением поддразнить его... Парню было явно не до веселья. Но даже понимая, насколько он зол, Марни не чувствовала себя по-настоящему в опасности.
Она вздохнула. Ей повезло, что этот солдафон не пристрелил её на месте.
Марни пообещала отцу, что выйдет на работу в понедельник. Это значит, что на поиск смысла жизни осталось всего два дня, включая сегодняшний.
Она не станет снова досаждать бедняге соседу, и постарается больше не показываться ему на глаза... От этой мысли ей стало грустно: такого интересного мужчину она давно уже не встречала.
Марни повернулась на бок, так как пол под бедрами внезапно показался ей неуютно твердым. Немного поерзала, прислушиваясь к мерному стуку дождя по крыше, и, свернувшись калачиком, задумалась, стоит ли встать и подкинуть дров в камин или же попытаться сохранить оставшееся в спальном мешке тепло.
Было едва ли шесть часов утра, но сна у Марни не было ни в одном глазу, и она знала, что заснуть ей уже не удастся. Тусклый свет еле пробивался сквозь залитые водой оконные стекла. Деревья у дома гнулись от свирепого натиска стихии, хлестали ветвями по обшивке коттеджа, и при каждом ударе мелкие сучья, иголки, листья сыпались с них, кружась и колыхаясь.
Ветер поднялся ближе к ночи, после того как она допила чуть теплый кофе из термоса и они с Герцогиней скромно поужинали холодной тушенкой. Теперь же он выл снаружи как баньши, ревел в кронах деревьев, окружавших домик, гудел в щелях между кровлей и деревянной обшивкой, навевая уныние.
В свое время бабушка обожала привозить сюда внуков на целые недели. Когда дедушка был жив, они с бабушкой жили неподалеку, в Грей-Фэзер. Дедушка построил этот уединенный домик для поездок на природу в выходные.
Полдюжины маленьких коттеджей между рекой и ущельем использовались хозяевами как летние домики. Никто не жил здесь круглый год - поселок находился слишком далеко от цивилизации и всякого вида помощи.
Марни сознательно выбросила из головы годы предупреждений и предостережений, когда приняла решение поехать сюда одна. Её семья была склонна к чрезмерной опеке. Но в этом не было необходимости. Марни полностью соответствовала своей возрастной норме и по физическому здоровью, и по всем остальным показателям.
Ей бы не помешало выбросить из головы ещё кое-что - постоянное гнетущее беспокойство на периферии сознания. К черту! Ей хотелось жить, наслаждаться жизнью на полную катушку, познать всё её радости и прелести. И в следующие пару дней она окончательно решит, как именно это сделает. А затем поедет домой воплощать свои планы в жизнь.
Она оглядела маленькую пустую комнату, освещенную мерцанием пламени в камине, и почувствовала приступ ностальгии. Хотя бабушка не приезжала в горы уже долгие годы, маленький домик всё ещё хранил в себе теплые воспоминания, которые для Марни навсегда останутся символом бабушкиной любви. Бабушка бы всем сердцем поддержала намерение внучки.
Завывания ветра напомнили ей о каникулах, которые семья проводила здесь. Они рассказывали друг другу страшные истории, растянувшись на полу у пылающего камина, и жарили пастилу. Поплотнее укутавшись в спальный мешок, Марни попыталась воскресить в памяти, каким был этот домик в те времена, когда они с братьями приезжали на каникулы в горы.
Мебели, которую смастерил дедушка, здесь давно уже не было. Лоскутные одеяла и вышитые картины нынче украшали собственный дом Марни в Саннивейле. Теперь бабушкин коттедж стал всего лишь маленьким пустым деревянным строением, затерянным в горах среди деревьев, полным лишь счастливых воспоминаний.
Дедушка умер, а год спустя и её мать погибла в глупой аварии. Марни было шесть, когда бабушка спустилась со своих любимых гор, чтобы заботиться о ней и её братьях. Она была единственной матерью, которую знала Марни, и девушка очень по ней горевала и все бы отдала, лишь бы бабушка хоть ненадолго вернулась. Сейчас ей бы не помешала мудрость старой женщины.
Марша Уошберн была прекрасным примером для подражания. Сильной. Независимой. Храброй.
Благодаря ей Марни стала такой, какой есть. Бабушка с ожесточением боролась с чрезмерной опекой и полным контролем отца и братьев над девочкой. Пыталась сделать жизнь внучки нормальной. Марни любила свою сварливую бабушку всем сердцем, хотя они не всегда сходились во мнениях.
Но кое в чем бабушка оказалась права - отношения с парнем не могли дать Марни того, в чем она нуждалась. Это уже доказано. Несколько лет назад она начала подыскивать кого-то. Кого-то… мягкого. Полную противоположность брутальным братьям, которые выводили её из себя своими командирскими замашками. Они были не из оседлых семейных людей. И хоть Марни и обожала их, для себя хотела кого-то иного. Домашнего. С нормальной работой и незамысловатым хобби. Но в каждых отношениях мужчины, которые казались ей вполне подходящими для совместной жизни, оказывались... не теми. Не было искры. Электричества. Обжигающего желания.
Марни ошибалась, полагая, что ей нужен муж, чтобы зажить полной жизнью. Возможно, до нее все слишком медленно доходит? И ей нужен вовсе не муж, а умение сказать твердое "нет" семье и "да" себе?
Бабушка годами предупреждала Марни, что она не там ищет. Вместо того, чтобы гоняться за парнями в надежде, что кто-то другой сделает ее жизнь более полной и интересной, ей нужно было заглянуть внутрь себя. Понять, кто она. Почувствовать себя целостной личностью.
Марни спорила с пеной у рта. Любая женщина её возраста должна выйти замуж. Обзавестись детьми. В этом женское предназначение.
Дважды она принимала обручальные кольца от достойных молодых людей, которые, как ей казалось, были для неё вполне подходящими кандидатами в мужья. Но потом понимала, что ей ужасно не хватает того, чего в них нет, и чего они не могли ей дать. И хотя она больше не спешит выйти замуж, она также не становится моложе. Сейчас ей двадцать семь. Наверное, скоро начнут тикать биологические часы, но у неё впереди ещё долгие годы, прежде чем это станет серьезной проблемой.
Бабушка была чертовски права.
Марни нужно досконально узнать себя, прежде чем разделить свою жизнь с кем-то ещё. Кем бы он ни был.
К счастью, она успела понять это прежде, чем дошла до алтаря. За крохотный шаг до него. Но всё равно жила под безопасным родительским кровом, и переехала в собственный дом лишь год назад. Тем не менее, Марни продолжала трудиться программистом в отцовской фирме, хотя сама хотела бы заниматься творчеством. Как Трусливый Лев, она всё ещё искала смелость.
Смерть бабушки пять недель назад стала для Марни переломным моментом. Она слишком долго шла по пути наименьшего сопротивления, но скоро все должно изменится. Она многое в жизни упустила, позволяя другим людям выбирать, что для неё лучше.
А теперь ей хотелось наверстать упущенное. Школа искусств в Париже. Наполненная солнечным светом мансарда, пропитанная запахами красок и Сены.
Возбуждение. Вызов. Свобода.
Или, может быть, она устроится на работу в рекламное агентство. Или в фирму-производитель открыток. Или… выбор безграничен. Все, что от неё требовалось - принять решение, какой путь для себя избрать. К какой заветной цели стремиться. Однажды ей захочется замуж. Детей. Дом за городом, с самодельными качелями из старой покрышки на дереве, дымом из трубы и клумбой бархатцев у крыльца. Но пока она не готова.
Сначала ей нужно расправить крылья и научиться летать. И, бог даст, когда она покинет гору, ей уже будет точно известно, как она это сделает. И, как говорила бабушка, будь что будет.
Марни улыбнулась в темноте. Ей не нужно было гадать, что бы подумала о неприветливом горце бабушка. У той всегда была обостренная тяга к приключениям. Это бы её не испугало.
Он вовсе не вселил в Марни страх, но она понимала, что в текущей ситуации будет мудро держаться от него подальше. Он был опасно привлекателен, а ей так многое нужно обдумать в эти выходные. И мысли могут принять неправильный ход, если в них проникнет ещё один брутальный самец, уверенный, что сам способен решить, что для неё лучше.
Она широко улыбнулась. Но немного помечтать о нём ведь не повредит?
Марни вспомнила пронзительный взгляд его темно-синих глаз. Его чувственный рот. Глубокий хрипловатый голос, превращающий ноги в желе. Поерзав и ввинтившись еще глубже в свой спальник, она приказала себе выбросить из головы этого загадочного незнакомца. Знакомиться с которым, скорее всего, не стоит. Но мысли о нем, тем не менее, согрели её. Она задумалась, чем он может быть занят в эту …
БУУУУУУМ! Грохот, похожий на извержение вулкана, прервал её приятные мысли. Шум был оглушительным. И очень близким.
Взвыв от страха, Герцогиня подскочила, пронеслась по комнате и приземлилась дрожащим телом на ноги хозяйке. Марни резко села с широко открытыми глазами и рванувшим в бешеный галоп сердцем.
- Что за?..
Домик трясся, скрипел, трещал. Стены вибрировали от череды громоподобных зловещих звуков. Удерживаемая на месте спальным мешком и собакой, Марни почувствовала выброс адреналина и взбрыкнула, чтобы освободиться и от того, и от другого, и вскочила на ноги в тот самый момент, когда огромное дерево проломило потолок.
Издав пронзительный вопль, Марни обхватила руками голову и всем телом накрыла Герцогиню, чтобы защитить её от падающей черепицы, кусков потолка, веток и струй воды.
Отчаянный лай Герцогини вовсе не улучшал ситуацию.
- Тссс, девочка, тссс, - тщетно пыталась она успокоить истошно лающую и выворачивающуюся из-под нее собаку.
Спустя несколько минут, удостоверившись, что жуткие звуки больше не пронизывают предрассветную тишину, Марни выпрямилась, и щепки, осколки черепицы и прочий мусор посыпались с её головы и плеч. Она окинула непонимающим взглядом комнату, не в силах осознать увиденное. Трепещущие ветви желтой сосны торчали из огромной зияющей дыры в сотрясающейся крыше... Сломанные сучья усеивали пол... Дождь тяжелыми каплями хлестал в проломленное отверстие... Мокрые ветки гнулись под тяжестью воды, и стекающие с них струйки образовывали лужи на деревянном полу у ног Марни... И в довершение всего гигантский ствол повредил крепления входной двери - теперь она висела на одной петле, - и в открытый проем задувал сильный, насыщенный водяной пылью, холодный ветер...
- Ну, ничего себе, - сдержанно прошептала Марни.
Герцогиня понюхала ветку и, оглянувшись через плечо, озадаченно заскулила.
- И не говори, сама в шоке, Шерлок, - согласилась с любимицей Марни, краем глаза наблюдая, как миниатюрное торнадо из сосновых иголок и мелкого мусора превратило огонь в камине в сонм оранжевых и голубых искр.
В этот момент дерево просело ещё на несколько сантиметров, и Герцогиня, громко заскулив, вылетела в приоткрытую входную дверь и исчезла в темноте.
- Эй, - завопила Марни. - Подожди меня!
Она второпях надела пальто, собрав под ним в гармошку рукава рубашки, засунула альбом и карандаши в рюкзак, но времени надеть ботинки уже не было.
"Поспеши, поспеши, поспеши".
Напоследок Марни, вспомнив об одежде, развешенной вчера вечером для просушки, метнулась взглядом к камину и чертыхнулась - пламя в нем разгоралось и искрило, подпитываемое хвоей и обломками дерева, сыпавшимися с потолка. Обреченно вздохнув, она подхватила одной рукой ботинки с пола, а другой вытащила из рюкзака бутылку воды и торопливо залила ею огонь, оставив одежду там, где та сушилась - в данный момент перед ней стояли проблемы посерьезнее, чем забота о разнообразии ее гардероба.
"Поспеши, поспеши, поспеши".
И тут ствол сосны с натужным скрипом опустился сразу метра на полтора, надежно заблокировав дверь. Придя в замешательство, Марни на пару секунд вперилась в него взглядом - дерево было огромным, с толстыми разлапистыми ветвями, - а затем забросила рюкзак за спину, обмотала легкий спальный мешок вокруг шеи и ухватилась за ближайшую ветку. Не заботясь о грациозности, она поползла по толстым сучьям, стремясь добраться до разбитого окна на противоположной стороне комнаты. Рюкзак постоянно цеплялся за ветки, тормозя ее продвижение, но Марни все же неуклонно приближалась к заветному выходу, продолжая чуть слышно бормотать: "Поспеши, поспеши, поспеши".
Было нелегко открыть оконную створку, частично загражденную кроной... К тому времени как она справилась, её дыхание стало тяжелым, прерывистым, а руки липкими от древесной смолы, поскольку приходилось отламывать мешающие лапы.
Остерегаясь осколков разбитого стекла, она аккуратно выбралась сквозь узкий проем наружу. И как только нога Марни в одном носке коснулась земли, она почувствовала, что кто-то тянет её за полу пальто.
- Бог ты мой, кого я вижу! Спасибо за помощь, предательница. - Холодный нос Герцогини тыкался ей в колено, пытаясь заставить перекинуть через подоконник и вторую ногу. - Да, да, я спешу. Не тяни меня.
Гигантское дерево тем временем еще глубже просело внутрь коттеджа со скрипом, ужасно напоминающим женский крик, сменившимся через минуту звоном бьющегося стекла с другой стороны дома, за которым последовала серия хлопков. А аккомпанементом к этой какофонии служил непрерывный скрежет коры сосны по обшивке дома, напоминающий музыкальное сопровождение к фильму ужасов "Пила".
Герцогиня испуганно взвизгнула, вцепилась зубами в рукав пальто хозяйки и с остервенением потянула ее прочь от раскуроченного жилища. Прыгая на одной ноге и едва удерживая равновесие, Марни была только счастлива последовать за питомицей, хотя и промокла за пару минут насквозь. Она умудрилась на ходу застегнуть пальто и убрать мокрые волосы с глаз, а оказавшись на безопасном расстоянии от дома, остановилась, чтобы натянуть ботинки на грязные промокшие носки.
- Фу! - Герцогиня подтолкнула её руку, почти опрокинув хозяйку в грязь. - А ты могла бы и подождать меня. Я шла прямо за тобой, знаешь ли!
О боже, её сердце безумно колотилось. Она никогда в жизни не была так счастлива при виде своей собаки.
- Пожалуйста, скажи мне, что мост ещё не затоплен, и мы можем поспать в машине. Или порадуй тем, что ты нашла теплую, сухую, необитаемую пещеру поблизости.
Разговор с Герцогиней притупил мысли о том, что она могла бы легко стать шашлыком в бабушкином маленьком доме, теперь превратившемся в блин. Запоздалые слезы щипали глаза Марни, и она смахнула их с лица.
- Ведь так, умничка? Нашла? Потому что бьюсь об заклад, мост уже ушел под воду…
Герцогиня предупреждающе гавкнула. Опоздав лишь на секунду.
- Женщина, у тебя не хватает ума укрыться от дождя?
"О, какое счастье, Пол Баньян явился", - подумала Марни, инстинктивно реагируя на его насмешливый тон. Но, несмотря на это, при его неожиданном появлении она почувствовала облегчение.
- Я могу позаботиться о себе, спасибо за беспокойство, - она украдкой покосилась в его сторону сквозь пелену дождя и предрассветный туман. Он был огромен - и она была так рада видеть его, что хотела сразу заключить в объятия.
- Я уже заметил, - сухо произнес он, выходя на поляну. На нем были надеты джинсы, синее пальто и черный шарф. - Кстати, поблизости нет никаких пещер.
- Я знаю. Я просто... разговаривала, - натянуто заявила Марни, вместо незнакомца прижимая к своей холодной груди мокрый спальный мешок. Убрать из голоса дрожь было нелегко.
- С собакой?
- Тебе случаем не нужно пожевать гвозди, или поотрывать бабочкам крылышки, или заняться чем-нибудь ещё?
- Я пришел спасти твою задницу.
Она сузила глаза:
- Откуда же ты узнал, что моя задница нуждается в спасении? - Марни вздрогнула, осознав, как долго ей пришлось выбираться из коттеджа. По меньшей мере, десять-пятнадцать минут.
- Твоя собака выла и скулила так, что мертвого бы подняла. Она разбудила меня. Я её впустил. Она заскулила. Я её выпустил. Она принялась выть. Впустил. Выпустил. Она снова вернулась. Очевидно, она хотела, чтобы я пошел с ней, - он окинул Марни сверху вниз неодобрительным взглядом. - Я и пошёл. Я здесь. Мы промокли. Пойдем.
- Как восхитительно мило и благородно с твоей стороны ринуться спасать меня. Но маленькая глупая я умудрилась спастись без твоей помощи. Поэтому, хоть мне и было приятно поболтать с тобой, мы с Герцогиней идем в другую сторону.
Она указала пальцем в направлении тропинки, ведущей к пешеходному мосту и её машине.
- Для начала, мост в той стороне, - указал он. - Но сейчас это неважно. Мост затоплен.
- А может быть и нет.
- Придется мне поверить. Его не перейти, - рявкнул он, словно в этом была её вина.
- Предпочитаю удостовериться в этом лично. Пойдем, девочка.
Герцогиня прислонилась к незнакомцу, прижав большую квадратную голову к его руке. Марни попробовала щелкнуть мокрыми пальцами. Все, чего ей удалось добиться - фонтанчика капель и упрямого визга собаки.
- Ты хочешь пройти три мили в такую погоду, чтобы доказать мою неправоту?
- Дождь начался не так давно!
- Достаточно давно. Просто следуй за своей собакой, - рыкнул он и скрылся в чаще.
- Куда? - Марни смотрела вслед удаляющейся фигуре, растворяющейся в темноте среди деревьев. - Куда? - сделала она еще одну безрезультатную попытку добиться ответа.
Марни поняла, что спальный мешок, который она прижимала к груди, теперь волочился по земле и уже насквозь промок.
- Ну, а ты что скажешь? - потребовала она, переведя взгляд на Герцогиню, но та, проигнорировав хозяйку, потрусила за незнакомцем.
- Что ты сделал с моей собакой? - закричала Марни сквозь пелену дождя. Бормоча ругательства, она вытащила из рюкзака фонарь, выбросила бесполезный спальный мешок и последовала за новоявленными Ромео и Джульеттой вверх по склону.