*****
– Да что б тебя... – не выдержал накала эмоций Семен, стоило нам заглянуть в с виду небольшой склад нашей компании.
Я тоже мысленно присвистнула. Он завален по самый потолок коробками, тюками и мешками с различной снедью, товарами и вещами. Я неуверенно бросила взгляд на пару трехтонок, на которых мы приехали сюда, и поняла, что ездить мы будет туда-сюда до-о-олго.
– Да, Савелий Палыч – очень хозяйственный и предусмотрительный мужик... – это уже Дмитрий Сколин пробормотал. Мы прикатили сюда всем мужским составом деревни Васино.
– Может еще машины поискать, чтобы разом все?
В итоге, Сколин ушел искать пустующий бесхозный грузовик, а мы приступили к погрузке. Я с погрузчиком разобралась быстро, после того как выдохлась, используя бытовую магию, но свой трехтонник забила основательно. Склад мы опорожняли три дня, и это помимо хозяйственных работ. Теперь по окрестным полям и лесам бродили сотни коров, свиней и тысячи птиц.
Глядя на это, Михалыч со слезами на глазах бормотал:
– Может, подберет кто?
Я же подумала о тысячах домашних животных, оставшихся без хозяев. Они сбивались в голодные стаи, и уже через неделю мы стали свидетелями, как одна из этих стай загрызла корову. В тот момент Михалыч ехал со мной в 'кешаре', чтобы проверить моих домашних питомцев и дать советы по их уходу.
– Знаешь, Кир, думаю, нам всем не помешает оружие поискать в городе.
Я помялась и призналась, частично:
– После Савы немного осталось, и я с ним езжу, но думаю, нам надо наведаться на военную базу возле Дерюгина на пути в Гавр...
– Хм-м-м, думаю, ты права, чем шерстить город, лучше уж сразу и побольше, а то мало ли что там дальше будет...
– Что-то интересное узнали?
– Да-а-а, Семен тут на днях мотался в город, на грузовике отвозил излишки мяса в город. Ну, выжившим раздавал... Почти сотню насчитал: маги и полиморфы, с десяток хавшиков было. И это от пятисот тысяч... Хм-м, он там даже с бабенкой одной познакомился, она с двумя дочками осталась, так он ее нашим мужикам прочит в жены, говорит, ладная такая, а тяжко ей одной-то с малолетками... Обещала подумать, он через день снова мясо повезет с молоком, и если она согласится – заберет ее. Тоже магичка, но со слабым уровнем, зато по земле, а это лучше всего ей теперича в жизни пригодится...
– Михалыч, так что плохого-то было?
– Да-а-а, Семен обратно ехал, и ему под колеса паренек бросился, едва затормозил. А тот в машину прыг, и хрипит: 'Быстрей-быстрей, а то прибьют.' Ну, Семен и газанул, а за поворот заезжать, он в боковое трех извергов-бандюков заметил. С оружием...
– Михалыч, а может парень этот и есть бандит, а те были приличные люди?
– Ага-ага, и сам себя до котлетного состояния избил и зубы выбил... о косяк, наверное...
– Ну-у, а может...
– Все может, Кир, но чутью Семена я верю. Он неприятности нутром чует, так вот парнишка тот сказал, что банда образовалась из полиморфов да магов-отщепенцев. Там, говорит, в основном кошаки, которые в тюрьме выжили, собрались, а маги у них на подхвате... пока пятнадцать всего, но грязь, она всегда свою лужу найдет...
– Так, и что теперь сидеть безвылазно...
– Нет! Но Кира, ты женщина, с тобой разговор другой будет, так что надо быть осторожней... И за оружием надо бы сгонять по-быстрому, нам не помешает... всем. Теперь, Кирочка, за каждую мелочевку, помогающую выжить, убивать будут....
– Ты, правда, думаешь, что добро умерло... вместе со всеми?
– Нет, девонька, просто старый я уже и много пожил на этом свете. Знаю я как бывает, когда присмотра нет над народом, когда тюрьма не светит, и твори что хошь. А у тебя дочь растет, тебе и о ней думать надо... Полиморфы – звери, Кира, что хочешь мне говори, но их звериная натура верх всегда брала, берет и будет брать. Их общество облагораживало, а сейчас дикие времена настали, и выживают сильнейшие, как могут или умеют. Эх, жаль ты не при мужике, а одиночкой все ходишь... пусть земля ему будет пухом, Сава твой хоть и умный, но слабый был... Найти бы тебе...
– Михалыч, я в деда пошла, слишком многое от него взяла и звериное тоже... Бабуля сказала, как своего встречу, сразу пойму, и уже неважно будет – сильный он или слабый, станет единственным.
– Так ты ж второго лица не имеешь...
– Нет! Но кровь деда-полиморфа, да еще и волка, слишком сильна, а может бабушка моя так сильно любила его, но моя мама обращалась. А отца до безумия любила, и он ее тоже. Ведь не зря же маги западают на женщин-полиморфов, правда, жениться не спешат и семью заводить, но мой отец сильно любил маму и ради нее на все был готов.
– Так ты, стало быть, истинную любовь все ждешь?
– Ну, не знаю, насколько она истинная, но любовь, как говорила моя бабка, – святое.
– Тогда понятно, почему твой Сава так бесился, что до мордобоя дело дошло...
– Все это в прошлом, Михалыч, сейчас о другом думать надо. Когда на базу рванем?
– А что рассусоливать? Завтра с мужиками и рванем.
– А я?
– А ты одна поработаешь или вон ребятню припряги, пусть учатся хлеб добывать... А еще лошадку себе возьми смирную, а то ты все силы на накопитель для своего 'кешара' тратишь, а так по полям на лошадке проскакала, и все хорошо...
– А если стая голодная, и как ту корову?
– А ружье тебе на что? Или ты тоже рогами отбиваться думаешь?
– Да пока не нарастила, поди?
Во дворе нас уже Лиза ждала с Федором, подбежала и бросилась на шею. На час-другой я еще решалась ее оставлять. У меня действительно не дом, а крепость, поэтому чужой сюда никак не попадет, но все равно переживаю за нее.
Довольно осмотрела свое хозяйство, так же и соседний двор с бывшим домом Савы, а теперь моим. Большая часть подсобных помещений забита необходимым: мукой, сахаром, крупами, пряностями промышленными товарами от иголок до лампочек. Производить их больше некому, и теперь это вещи сверхнеобходимые и важные.
– А все же молодцы вы, что о солнечных батареях подумали, а то мне в темноте по вечерам сидеть не больно весело...
– Это опять же Сава подумал, так что у нас свет горит, правда экономно, но все же... На отопление хватать будет зимой, а готовить я на печке буду, я проверила, все получается. И даже иногда стиральную машинку включать, ну чтобы не постоянно руками... Надеюсь, этих батарей надолго хватит... Может вам всем в городе поискать, да установить и себе?
– Надо подумать....
На следующий день мы с подростками целый день ковырялись на ферме, развозя комбикорм, воду, переделывая кучу неотложных дел. Уже к вечеру вернулись мужчины, все мрачные, непривычно злые и напуганные.
– Что случилось?
Семен и Дмитрий открыли двери трехтонника, демонстрируя мне кучу коробок с обычными пулями, магпистолеты с энергонакопителями, ружья и даже старые двустволки для охоты на крупного зверя. Михалыч присел на табурет рядом, почесывая шелушащуюся сероватую кожу.
Я не выдержала и громко повторила вопрос.
– Так что случилось, мне скажет кто-нибудь?
– Пока грузились, приехали бандюки, они нас поначалу не видели. Ходили там как хозяева, шумели... – Михалыч устало махнул рукой, – мы по-тихому еще набрали оружия... вон, Семен даже РПГшки нашел. А потом нас засекли... еле ноги унесли, Кир. Честное слово, думал либо поймают, либо подорвемся, мы там в одном месте по лесу чесали, по ухабам так прыгали, что... Короче, в город пока ни ногой. Неделю отсидимся, а там может все устаканится...
Семен вытащил продолговатый предмет и поднес мне со словами:
– Рация! Это на крайний случай. Мало нас совсем, да и живем далеко друг от друга... Попусту не болтай, а то мало ли кто услышит... чужой и недобрый. Так что, если уж совсем будем погибать, тогда и зовем на помощь.
Я поняла ход его мыслей: у него и каждого из них семьи, дети. Вступаться за кого-то им без надобности, да и опасно, тем более, за чужих женщин, им бы своих родных уберечь во время беззакония. Магии в них нет, практически, силы полиморфов тоже, даже мозговитостью хавшиков не обладают. Простые работящие мужики, которым детей своих поднимать и защитить нужно. Спасибо хоть за то, что и так многим мне помогают и пообещали в крайнем случае не бросить.
Михалыч прервал цепочку моих невеселых размышлений:
– Это хорошо, что наши дома за холмом, а перед ним все погоревшее да пустое, глядишь, чужаки дальше пожарищ-то не попрут. Если точно не знать, что здесь есть еще дома, и агрокомплекс функционирует, то и ехать сюда без надобности.
Вот с этим утверждением, мы все согласились и на него же понадеялись.
– Кира, ты коника выбрала?
Я кивнула вместо ответа.
– Меньше следов от колес – меньше вопросов. В город выезжаете осторожно, чтобы хвоста не было. Дальше по плану...
Обсудили состояние полей, окучивание картошки, содержание животных и еще кучу дел, а потом разошлись. Мы с Лизой и Федом домой добрались уже затемно.
*****
1 июля
Пожары давно прекратились, улицы и дома умылись несколькими проливными дождями, но все равно, на многих витринах, окнах или уже никому не нужных рекламных баннерах видны грязно-серые разводы от пепла.
Пустынные улицы с брошенными как попало автомобилями, все еще витающий неприятный запах, кричащий о царящей здесь смерти и нервные люди, которым не повезло выжить, мелькающие одинокими фигурами. Никто не стремится к общению и неожиданным встречам. Все предпочитают безопасное одиночество...
Мы бродили по центральному универсальному магазину города. К 'кешару' я прицепила прицеп и сейчас методично нагружала его необходимым. Набрала еще кучу вещей, белья, мыло и шампуня, все, что попадалось под руку мы с Лизой и Федом тащили к себе домой. В жизни все пригодится. А места в двух моих домах хватит. Зимнюю одежду, обувь, посуду и даже кое-что из мебели. Хотя за ней мы делали отдельные вылазки, очень редко, и если выезжали, то домой возвращались забитые до отказа.
Пока нам везло не нарываться на неприятности. Но плохие предчувствия ворочались недовольным зверем в душе.
Сегодня меня уговорила Лиза поехать, она хотела найти качели, чтобы повесить перед домом, и книги. Я тоже, к своему стыду, не подумала, что ребенку учиться надо, а я даже не позаботилась об этом. Мама называется! В итоге мы набрали книг, учебников, канцелярских и кучу сопутствующих товаров.
Я уже хотела уходить, когда заметила ювелирный магазин. Деньги обращаться еще долго не будут (если вообще будут), а вот золото и камешки – обязательно, пройдет совсем немного лет. Поэтому за полчаса выгребла все из магазина и с внушительным пакетом в руках направилась на выход.
Лиза крутилась неподалеку, пока я засовывала драгоценный пакет в машину, но, внезапно вскрикнув, замолчала. Фед зарычал, но он оказался закрытым в машине, а я кинулась искать свою девочку. Метрах в десяти от машины увидела здорового мужика, который, держа Лизку за волосы правой рукой, тащил ее по земле словно куклу, не обращая внимания на попытки девочки освободиться и жалобный плач. А в левой – держал здоровущий тесак.
Я заорала, Лиза закричала: 'Мама!' Мужик обернулся всего на мгновение, но его бессмысленный тупой взгляд, рваная, грязная одежда и заросшее лицо сказали обо всем. Тут невозможно договориться или лезть в драку. Его мозг поврежден болезнью, а намерения, судя по тесаку в засохшей крови, самые очевидные.
Трясущимися руками достала ружье из багажника, под отчаянный лай Федора в салоне, требующего выпустить, а потом, ближе подбежав к мужику, который все быстрее удалялся от меня, волоча девочку за волосы по земле. Прицелилась ему в спину и выстрелила. Один раз... другой...
Словно в замедленной съемке я смотрела, как он дернулся, выгнувшись, а упал лицом на асфальт. При этом взмахнув руками, но так и не выпустив волосы ребенка. Мгновение длинною в жизнь, и они лежат на земле, а я продолжаю стоять и тупо пялиться на кровавое пятно, расплывающееся на его спине. Затем вернулись звуки, затем ощущения – заныло плечо от отдачи, и я, быстро перебирая трясущимися ногами, рванула к своему ребенку. Царапая ногтями, разжала судорожно сжатые на волосах Лизы пальцы и, прижав ее к себе, побежала в машину. Буквально через несколько мгновений сорвалась с места, чуть не перевернув прицеп, и понеслась вон из города.
Уже выехав из города, я резко остановилась, выскочила на обочине и, согнувшись пополам, рассталась с обедом. Плохо, даже не физически, а морально плохо. Я убила, пусть и спасая своего ребенка. Добравшись до дома и закрывшись на своей территории, я сутки не могла встать. Меня тут же рвало. Ожидаемо пришел Михалыч, который заволновался, почему я не вышла на работу и, выслушав сбивчивый испуганный рассказ Лизы обо всем, затопил нам баньку, откупорил сливовой настойки и приказал идти париться.
В итоге, всю боль и отвращение от содеянного я пару часов буквально выпаривала из своего тела и души, но боюсь, вряд ли когда-либо смогу это забыть. В очередной раз поблагодарила Михалыча за его житейскую мудрость и доброе сердце. Он поговорил с Лизой, успокоив ее, объяснив все правильно, а потом мы пили настойку и говорили о жизни. Когда он ушел, я, наконец, смогла уснуть спокойно.
После этого страшного события, баню мы посещали регулярно. Для меня это стало символом очищения души, а не только тела.
31 июля
Изрядно устав и вспотев, продолжала, используя свою магию земли, косить траву, сохраняя максимальное количество полезных веществ. Весь наш небольшой трудовой коллектив сегодня занят на сенокосе, и каждый как умеет. Я – магией, Семен с Дмитрием и Михалычем – на косилках, а женщины и дети – сельхозинветарем.
Заготовки за зиму для такого количества скота – тяжкое и трудоемкое занятие, но деваться некуда. Я заметила, как Зинаида потерла поясницу, взглядом найдя своих дочерей девяти и одиннадцати лет, потом, взглянув на меня, отвернулась и снова начала работать.
Эту женщину привез Семен в Васино, познакомившись с ней в Тюбрино, куда возил свежее мясо для выживших. Хотя в последнее время прекратил с этими добрыми делами, когда его поймала банда кошаков под предводительством волка и попыталась заставить работать на них. Как рассказал Семен, они там своеобразный каганат образовывают и рабов набирают... Семен с трудом сбежал, но пока нам везло, потому что эти кошаки на противоположной стороне города обитают, на территории одной из туристических баз, и дорогу в Гавр перекрыли.
С момента появления Зины в нашем небольшом кругу, она меня сразу невзлюбила, судя по ее презрительной физиономии, либо ревновала к свободным мужчинам, либо просто от природы обладает сварливым нравом. Семен думал, что эта женщина Димону приглянется, и за его пацанами пригляд будет, но его друг оказался более разборчивым, а может никак не мог принять того факта, что его жена погибла и больше не вернется. Вот и ходила Зина, по выражению кое-кого, нетоптаной курочкой, зорко следя за петухами...
– Тетя Кира, тетя Кира, там ваша Лиза обернулась... такая хорошенькая лисичка!
Младший сын Димона, запыхавшись, добежал до меня, крича во все горло, а буквально через секунду прибежала золотистая маленькая лисичка, за которой здоровой откормленной уже тушей несся Фед. Лисичка в трусах и майке попрыгала вокруг меня егозой, и от этого гротескного вида меня разобрал смех. Второе 'лицо' любого полиморфа имело странный вид. Если быть совсем уж честной с самой собой, то пока Лиза маленькая выглядит это смешно, а с возрастом будет угрожающе и страшновато.
Полиморфы во время оборота покрывались шерстью, меняли частично форму тела и оно, приобретало характерные черты их личного животного, но при этом они все же оставались более человекоподобными, хотя их головы полностью менялись внешне. И лишь в крайних случаях или в момент смерти, полиморфы принимали полный внешний вид своего животного. Потому что полный оборот забирал все силы и после этого они пару суток валялись пластом не в силах двигаться или защищаться. Присев, обняла маленькую двуногую лисичку, которая тут же приняла привычный облик моей Лизы.
Ее первого оборота я ждала со страхом и тревогой, опасаясь, что пойдет не так, и я ее потеряю, но все прошло само собой. Сейчас ее зеленые как лесные озера глазки смотрели на меня, а на зрачке появилась черная кайма, которая появлялась у полиморфов после созревания второго лица – как этот процесс сами оборотни называли.
– Ромка, отойди от этого звереныша, вдруг покусает или заразит чем... – рядом возникла Зина с делано испуганным и искренне злобным голосом приказала мальчику.
– Теть Зина, это же Лиза, она не настоящий зверь, она же полиморф... – у Ромы удивленно округлились глаза.
– Эти звери вон Семена чуть не убили, а ты с их ублюдком играешь? Не стыдно тебе?
– Может, ты закроешь свою пасть немытую, а то...
Я прижала дочь к себе в неосознанном желании защитить от всего, мое угрожающее шипение прервала эта гадюка, которая, уперев кулаки в крутые бока, со злой насмешкой уставилась на меня:
– А то что? Думаешь, тебя твой сильный дар спасет или...
– Или я возьму сейчас розги, да как всыплю тебе, баба дурная...
За ее спиной появился Михалыч с весьма недовольным выражением лица. Позади него мялись Семен с Димоном, но они вмешиваться в женские дрязги явно не стремились. Рома в недоумении переводил взгляд с одного взрослого на другого, а потом спросил:
– Пап, дядь Семен, так мне что, правда, нельзя с Лизой играть, раз она оборотень и ук... ублюдок оборотня?
Семен нахмурился, но промолчал, а Димон ответил коротко, но веско:
– Ты чужих глупостей не повторяй, сынок. А с кем играть и дружить, сердцем чуять должен, а то мало ли кто что насоветует от злобы своей, да от зависти.
– Ой, поглядите-ка на них, эта красавица мне угрожает, и ей ничего, а я за парнишку беспокоюсь, и мне за это розгами и глупости...
– Лучше помолчи, Зин, а то... – начал было стыдить Михалыч, строго глядя на женщину.
– Да пошли вы все... – хлопнув себя по бедрам, заверещала та, развернувшись и устремившись к поселку, продолжая, – я для вас, а вы... Да я и не сказала ничего плохого-то...
Старый хавшик, проводив Зину взглядом влажных усталых карих глаз, с печалью в голосе закончил этот неприятный инцидент:
– Вот ничему людей жизнь не учит. Все эти дрязги, злоба и зависть целый мир погубили, все разрушили, а они все заново. Вот нет чтобы жить вместе, дружно и мирно, она свару затеяла и грязь в наш дом занесла... Зря ты, Семен, ее сюда притащил.
– Так я девчонок ее пожалел, да и она вначале вся скромная да милая была, а сейчас вон...
Димон передернул плечами и бросил напоследок:
– Вожжей ей не хватает по одному месту. Да мне не охота на это свое время и жизнь тратить, пусть другого дурака ищет, который такую обузу на себя возьмет.
– Трудно ей сейчас, – решила я сгладить конфликт, почему-то чувствуя себя виноватой, – мы хотя бы все свои, а она в городе жила, к такой жизни не привыкла.