"Нормально для ненормальных", - решила Женя про себя, но все же осторожно продолжила разговор:
- Завтра похороны Андрея. Звонил Сергей, и я пойду туда.
Лиля вздрогнула, но глаза открыла не сразу. Слезы ручьем полились из-под ее опущенных век, и Женя с ужасом поняла, что переживает сейчас ее подруга. Она села рядом с Лилей на подлокотник кресла и обняла ее.
- Бедная, бедная моя подружка, - гладила она ее волосы и приговаривала. - Но что же делать? Нужно быть сильной, жизнь никого и ни о чем не спрашивает, и мы не знаем, что с нами случится даже через минуту.
- Я не хочу жить без него. - Голос Лили был еле слышен. - Мне пусто без него, Женечка, страшно и тоскливо. Я никогда не думала, что он так много значил для меня, но вот его нет, и жизнь потеряла для меня смысл. Понимаешь, ведь сейчас все так, как было до него. Мне раньше казалось, что я счастлива, что, выйдя замуж за Александра Борисовича, я вытянула счастливый билет в жизни. И только сейчас я поняла, что не живу. Мне нечем жить. Остались одни воспоминания, но и они напоминают о его страшной смерти. И я не могу… - Она зарыдала.
"Это хорошо, что она плачет, очень хорошо, - думала Женя, поглаживая ее по волосам, как маленького ребенка. - Это для нее сейчас главное лекарство. Наверное, все эти дни она молчала и думала. Вот и надумала. Как в крысятнике она в этом своем особняке, - зло подумала Женя. - Людей, что ли, там нет? Видели ведь, что она как тень ходит. Даже врача, наверное, не предложили вызвать!"
Лиля успокоилась так же внезапно. Она пожала Жене руку в знак благодарности.
- Мне стало легче. - Она глубоко вздохнула. - Правда легче. Словно камень с души упал.
- Лиля, - Женя села на корточки перед ней, чтобы видеть ее глаза, - мне нужна помощница. Мы с тобой еще не можем позволить себе расслабиться: чует мое сердце, что впереди будет жарко! Нам нужны силы, слышишь? Я одна ничего не смогу сделать.
- Я знаю. - Лиля, вытирая слезы, спокойно посмотрела Жене в глаза и неожиданно улыбнулась: - Я не истеричка, не бойся. Я ничего с собой не сделаю.
- Дурочка! - Женя возмущенно плюхнулась в кресло. - От такого удара может сломаться любой нормальный человек. Именно поэтому нельзя сейчас оставаться тебе одной, надеяться на себя. Поняла?
Лиля, вздохнув, согласно кивнула.
- Может, ты поживешь пока у меня? - Женя обрадовалась этой своей идее. - Нет, правда! Красовского дома нет, что ты там одна, как в тюрьме!
Лиля благодарно улыбнулась ей и отрицательно покачала головой.
- Это невозможно, - категорически ответила она.
- Но почему? Ты можешь хотя бы объяснить, почему это невозможно?
- Это не понравится мужу. Женя, ты совсем не знаешь моего мужа.
"И знать не хочу!" - чуть не вырвалось у Жени, но она промолчала, боясь обидеть подругу.
- Он очень дорожит мною, - продолжала Лиля. - Но он считает меня своей… - Лиля замешкалась, стараясь подобрать слово.
- Собственностью? - не скрывая своей иронии, продолжила вместо нее Женя.
- Да, - ничуть не смутилась Лиля. - Но так ведут себя многие мужчины.
- Но это не значит, что они ведут себя правильно! - резко парировала Женя.
- Я буду жить в особняке, - спокойно, словно ее ничуть не задели слова подруги, ответила Лиля, тем самым давая понять, что говорить на эту тему больше не собирается.
- Ладно, в особняке так в особняке, - неохотно согласилась Женя. - Кстати, с кем из прислуги я могу поговорить о твоем муже?
- Зачем? - Лиля вдруг насторожилась. - Разве без этого обойтись нельзя? Мне бы этого очень не хотелось! Тем более что говорить там в общем-то не с кем.
- Что значит - не с кем? Они что, все умерли за вчерашний день?
- Нет. - Лиля засмеялась, а Женя втайне порадовалась этому. - Они не вчера умерли. Им так приказано.
- Ну, дела! - Женя восхищенно смотрела на подругу. - Ты что, ни с кем там не общаешься?
- Почему? Общаюсь. Но не так, как ты думаешь. - Лиля пыталась объяснить Жене, какие порядки были в их доме, и неожиданно поняла, что эти порядки действительно были по меньшей мере странными. - Я там жена хозяина.
- Они тебя боятся, что ли? - не понимала Женя.
Лиля снисходительно улыбнулась:
- Ты не понимаешь. - Она немного помолчала, а потом добавила: - Ты можешь поговорить с нашим поваром, я дам тебе его адрес. Я у него дома часто бываю, и, мне кажется, он и его жена ко мне хорошо относятся. Так что, если они смогут быть тебе полезными, думаю, они постараются. Повара зовут Владимир Петрович, а его жену - Наталья Михайловна. Она, правда, больна и поэтому не ходит.
Женя пропустила эти слова мимо ушей: ее мало интересовал повар и тем более его жена. Ей нужно было узнать как можно больше о Красовском. И прислуга в этом смысле могла ей очень помочь: все тайны семьи знает только прислуга.
- Я пойду, Женя, хорошо? - Лиля неожиданно встала с кресла и решительно направилась к двери, при этом она внезапно потеряла равновесие и резко качнулась в сторону.
Женя, понимая, что Лиля может испытывать сейчас слабость, сделала вид, что ничего не заметила.
- Ты что! А чай? Нет, без чая я тебя никуда не отпущу! - попыталась задержать ее Женя.
- Нет, я пойду. - В голосе Лили было что-то такое, что Женя не решилась больше ее останавливать.
- Ты завтра приезжай, хорошо? - снова обратилась Женя к подруге.
- Хорошо, но ты мне позвони, как приедешь… Лиля хотела, но не смогла сказать "кладбище". Женя обняла ее за плечи и, глядя ей в глаза, сказала:
- Держись. Мы вместе. Поняла?
- Да. - Лиля поцеловала ее в щеку, и дверь за ней захлопнулась.
Сон Жени
На следующее утро Женя проснулась от ощущения, что ей нужно что-то срочно вспомнить. Она лежала в постели, не открывая глаз, даже боясь шелохнуться, чтобы не спугнуть то, что нужно было вспомнить. Это что-то вертелось в голове, но никак не давалось ей.
Сон! Она вспомнила внезапно, вспомнила все сразу, словно увидела фильм. Картинки этого фильма были яркими и цветными. Она видела море, зеленую прозрачность волн с медузами на поверхности, много солнца и желтоватый берег пляжа.
Сначала пляж показался ей совершенно безлюдным, но чуть позднее на берегу появились двое - женщина и ребенок, совсем еще маленький мальчик. У него было очень нежное лицо. Оно даже казалось немного кукольным из-за огромных голубых глаз с пушистыми ресницами. Женщина рядом с ним казалась маленькой и худой. Она не выражала никаких эмоций и просто шла рядом. Вместе они вошли в море. Малыш начал кричать от восторга, брызгаясь и ныряя, женщина плавала рядом, тихая и незаметная.
"Странный сон, - подумала Женя вставая. - Надо же, снится какое-то кино, а я должна это все запоминать!"
Но увиденное почему-то быстро врезалось в память, особенно лицо женщины. Ставя чайник на плиту, Женя поняла, в чем дело: лицо этой женщины было неестественным. Когда ребенок так радовался, она оставалась непроницаемой, словно в этот момент она была не с ним. "Неприятное лицо", - подумала Женя, посмотрев на часы, и быстро начала собираться: она опять проспала. С поликлиникой все было улажено в пять минут: Женя позвонила сначала в регистратуру, предупредив, что психолог будет позже, а потом Москвину, но его на месте не оказалось, и Женя решила, что позвонит ему еще раз, но не сегодня. Перехватив бутерброд всухомятку, она почти бегом отправилась на остановку.
Но и здесь ей что-то не очень везло: сначала пришлось долго ждать автобуса, потом он сломался где-то на половине пути, и шофер обещал, что неисправность устранит быстро. Прождав в душном автобусе полчаса и совсем измучившись, Женя выскочила на обочину и начала голосовать, но ни одна машина даже не затормозила. Тут завелся сломанный автобус, и, махнув на все рукой, Женя все же доехала до кладбища на нем, опоздав почти на час.
Она не увидела ничего, что хотя бы отдаленно напоминало похороны. Ее никто не встречал, и сердце ее упало от огорчения, но в ту же самую минуту она заметила Сергея, который шел вместе с какой-то женщиной в черном платке, придерживая ее под руку.
Первым заметил Женю Сергей. Он, поздоровавшись с Женей, представил ее этой женщине:
- Анна Максимовна, позвольте вам представить - это психолог Евгения Булатникова. Она хотела бы побеседовать с вами, а я, к сожалению, должен вас покинуть. - Сергей наклонился к лицу женщины: - Мы оставим вас на одну минуту, хорошо?
Женщина была равнодушна и к Жене, и к Сергею. Она, казалось, ничего не видела и не слышала, а если и выполняла какие-то действия, то делала это, скорее, машинально. Она кивнула, даже не посмотрев на Женю.
Сергей отвел Женю в сторону, чтобы их разговор не был слышен.
- Это мать Андрея. Но она в тяжелом состоянии, и я прошу вас, Женя, не говорите с ней об обстоятельствах смерти ее сына. И вообще, старайтесь не касаться этой темы, ее сердце может не выдержать. Отвлеките ее разговорами о его прошлом и, если даже она сама заговорит о его смерти, сочувствуйте, но тему не развивайте. Ей будет легче, если она поймет, что вы ничего об этом не знаете. Вы поняли меня, Женя? - Он впервые говорил в таком тоне - властном, почти приказном, и Жене это не понравилось. Но она сдержалась, хотя была с ним совершенно не согласна. Женя понимала, что не имеет никакого права вести разговоры с этой женщиной, а потому приняла все наставления Сергея, правда, не без некоторого недоумения.
- Я не смогу присутствовать при вашем разговоре - время поджимает, - продолжал говорить Сергей, намереваясь уйти.
- Сергей, - Женя спохватилась, что хотела спросить его о результатах следствия, - мне хотелось бы узнать, что нового в деле, кого-нибудь задержали?
- Не беспокойтесь, все идет нормально. Вышли через нашего агента на человека, который участвовал в этом. Сейчас он в разработке, хотя имя преступника называть пока рано. - Сергей то и дело поглядывал на часы. - Женя, извините, но я действительно опаздываю. За Лилию Викторовну не беспокойтесь - ее имя в деле не звучит.
- Но, Сергей! - Женя схватила его за руку. - А они не могут ее шантажировать?
- Кто? - Сергей вдруг обеспокоенно взглянул на Женю, забыв, что торопится.
- Как кто? Эти, кто убил!
- А-а… - протянул он облегченно, но, спохватившись, снова заторопился. - Все может быть, Женя, но будем надеяться. Ведь пока Лилию Викторовну никто не беспокоит?
- Нет.
- Ну и хорошо. Я ушел, Женя. Может быть, я вам на днях позвоню. Простите, до свидания, - говорил он уже на ходу.
Женя подошла к женщине и, наклонившись к ее лицу, сказала:
- Анна Максимовна, примите, пожалуйста, мои соболезнования. - Она взяла ее под руку.
Женщина благодарно кивнула, и они направились к выходу.
- Вы могли бы со мной поговорить об Андрее? - осторожно попросила Женя.
- Да, спрашивайте.
Мать Андрея была крепкого сложения и высокого роста. Лицо ее, моложавое на вид, сейчас как бы застыло от горя, и все же чувствовалось, что у нее сильный характер.
- Анна Максимовна, скажите, Андрей был женат? - Женя, как могла, старалась говорить мягко, но понимала, что женщину может ранить сейчас любое воспоминание о сыне.
- Андрей был разведен. - Она ответила спокойно. Тем временем они вышли за ворота кладбища и сели в тени, ожидая автобус.
- Анна Максимовна, вы сейчас куда направляетесь?
- На вокзал. Через час поезд. - Ее ответы были короткими.
- Если позволите, я вас провожу.
Они сели в подъехавший автобус и продолжили разговор.
- Скажите, Анна Максимовна, а кто был инициатором развода?
- Его бывшая жена.
- А Андрей, он что, был против? Почему она решила с ним развестись?
Анна Максимовна вдруг заплакала и, извинившись, стала искать платочек в сумочке.
- Если вам тяжело говорить об этом, то не нужно. - Жене было искренне жаль эту женщину, и она боролась с искушением перестать травмировать ее своими вопросами.
- Нет-нет. - Женщина вытерла слезы и благодарно посмотрела на Женю. - Вам же это нужно?
- Очень, - откровенно призналась та.
- Жена Андрея ушла от него внезапно, как он сам мне говорил, он ничего даже не подозревал. Оказалось, что у нее уже год был роман на стороне, и, когда понадобились деньги, она заявила, что подала на развод и ей причитается почти все их имущество. - Анна Максимовна тяжело вздохнула.
- А Андрей?
- Андрюша тогда был просто не в себе. Он сказал ей, что согласен на любые условия, если сын останется с ним. А ей этого и нужно было: Ванечка, так мальчика зовут, ей только мешал. В общем, она продала квартиру и все вещи, и Андрюша с Ванечкой остались на улице. - Анна Максимовна снова заплакала. Потом, немного успокоившись, продолжила: - Мальчика я сразу к себе забрала, а Андрюша долго не мог прийти в себя, запил. Я его тоже к себе звала, но он наотрез отказался.
- Почему, Анна Максимовна?
- Не знаю, деточка, не знаю. Я Андрюшу всегда к самостоятельности приучала. Он не имел привычки обременять своими проблемами других. Вот и из-за того, что Ванечку вынужден был мне отдать, очень переживал. Правда, через год он начал присылать нам хорошие деньги и написал, что устроился на хорошую работу и даже купил дом. Но при этом сразу заметил, что Ванечке лучше остаться со мной, так как работа его связана с поездками. Мы потом приезжали к нему вместе с Ванечкой, так он и вправду на работе сутками пропадал, мы его почти и не видели. А без хозяйки-то и дом мертвый, как ребенка можно оставить?
- А может быть, у него какая-нибудь женщина все-таки была, Анна Максимовна? Может быть, вы просто не знали?
- Я, конечно, мать, и всего он мне, должно быть, не говорил, но только, если бы что-то серьезное у него было, думаю, я бы узнала. - Она внезапно задумалась, словно что-то вспоминая. - Я за него очень переживала, потому что после развода этого он как-то сразу всех женщин начал называть нехорошими словами.
- Как это? Что, ни с того ни с сего?
- Ну, как я начну разговор, что, мол, хозяйку в дом-то нужно, да и Ванечке мать-то нужна, а он мне сразу: мол, мачеха его сыну не нужна, да и все женщины, ну… - Было видно, что Анна Максимовна не решалась назвать то слово, и Женя поспешила ей помочь:
- Я поняла вас, Анна Максимовна. А что за работа у него была такая денежная?
- Не знаю, деточка, не знаю. Вы ведь, молодые, с матерями-то не больно разговорчивые. Работа, говорил, и все. Бизнес, вот как. - Мать Андрея не очень, но должно быть, представляла себе, что это означало.
- А что конкретно делал, не говорил? - не унималась Женя.
- Нет, не говорил. Правда, изменился он, на работе этой, успокоился как-то… - Она запнулась, и снова из глаз ее полились слезы.
- Вам что-то не понравилось в нем тогда?
Анна Максимовна тяжело вздохнула и, словно извиняясь, посмотрела на Женю:
- Деточка, я, может, по-стариковски что-то не так говорю, может, от жизни-то отстала и к Андрюшеньке придираюсь. - Она сокрушенно покачала головой. - Какой-то он озлобленный стал. Говорил как-то нехорошо, что жизнь по-другому узнал, что, значит, раньше-то навроде дурака был. Он ведь, Женечка, простым инженером был. Работу свою любил очень, в железках этих с детства любил копаться, и что кому починить - весь дом к нам бежал. Я его без отца воспитывала, муж-то умер рано. Так Андрюшенька заместо мужика в доме стал. И получалось у него! Все, что по мужской части, починить или тяжелая какая работа, все сам старался. Я, конечно, не все позволяла - ребенок ведь. Но когда школу-то закончил да армию потом отслужил, так на заочном в институте учиться стал, по электронной части. На заводе-то его давно инженером поставили, хоть и не положено было, но он очень способный в технике этой был. Да только завод их секретный с перестройкой закрыли. И остался Андрей с женой и маленьким сынишкой. Он женился к тому времени, и Ванечка только-только родился. Куда ни пойдет - нигде инженеры не нужны. А Валя, жена его, ну прям поедом его есть начала. Мы тогда вместе жили в однокомнатной квартире, ее еще отец Андрея на заводе получил. В это время сестра моя умерла, она в другом городе жила, и квартиру свою мне подписала. Ну, мы и решили, что я туда поеду жить. Андрей-то, правда, хотел ее обменять, чтоб я с ними осталась, но как-то не получилось. А Валя очень обрадовалась, что я уеду. Как-то не очень она меня жаловала. Да это понятно - они молодые, я им в однокомнатной квартире, конечно, мешала. Как только я уехала, так у них скандалы начались. Это мне Андрей в письме написал. Вы не подумайте, он не жаловался, но, если в письме об этом написал, значит, совсем из терпения вышел.
- А что он вам написал об этом?
- Ну, что Валюша, он ее так называл, плачет все время, обвиняет его, что он, мол, не хочет расстаться со своей профессией и пойти работать туда, где деньги платят. А он и вправду не хотел - любил он свою работу очень, да и уважали его за это. В общем, плохо у них совсем стало: с моей-то пенсии какая помощь? Слезы одни, да только вот на нее и жили, я им переводы делала. Душа моя на части разрывалась: они там, а я далеко от них, но обмен доплаты требовал, а денег совсем не было, не то что на обмен, на еду не хватало.
- Анна Максимовна, Андрей что, совсем работать перестал?
- Что ты! - Женщина всплеснула руками. - Работал, разве можно иначе! То грузчиком, то еще где, да только не везло ему, и все тут: то по голове чем-то ударили нечаянно, и сразу - сотрясение мозга, то ногу сломал. А кому нужен такой работник? Как он с больничного выходил, так и увольняли его. Прямо беда.
Анна Максимовна замолчала, глядя, как автобус подъезжал к вокзалу. Едва они вышли на перрон - объявили посадку, и Женя стала прощаться с Анной Максимовной.
- Скажите, а где сейчас Валя? Они с Андреем отношения не поддерживали?
- Так за границу она уехала со своим новым мужем. Сразу же, как развод получила и все имущество продала. Ей деньги для этого нужны, значит, были. В Германию уехала.
- И Андрей больше ничего о ней не говорил?
- Никогда. И мне не велел.
- А к Ванечке она что же, больше и не приезжала?
- Нет. - Женщина снова вытерла слезы. - С тех пор даже открыточки на день рождения не прислала ни разу.
- Анна Максимовна, а Ванечка у вас сейчас?
- Да где ж ему быть, сиротиночке. - Она заплакала. - Подрос, шестой годок пошел.
Анна Максимовна вдруг заспешила, засуетилась, и Женя едва успела на прощание попросить у нее адрес, где их с мальчиком можно будет найти, мало ли что. Она записала адрес, и мать Андрея вошла в вагон, помахав Жене из окна. Было видно, что она снова плачет. Направляясь домой, Женя приводила мысли в порядок.
"Месть Андрею его бывшей женой отпадает: ни он, ни его сын ей давно уже не были нужны. Это ясно, - решила Женя. - Могла быть еще какая-то женщина, до Лили, которую он из-за нее и бросил? Могла. Хотя нам об этом ничего не известно. Вернее, известно, что всех женщин он стал люто ненавидеть. Он мог мстить им, но по-своему. Меняя их, заставляя ревновать, сталкивая их интересы, предавая безжалостно. Но об этом мне никто ничего не расскажет, - с какой-то грустью подумала Женя. - Хотя трудно себе представить степень обиды, которая могла заставить женщину пойти на такое изощренное убийство. Надо поговорить с Лилей. Во всяком случае, спросить больше все равно не у кого".