Но дело было сделано. На смену Коневу на Западном фронте пришел бывший начальник штаба фронта генерал армии В.Д. Соколовский. Именно этому фронтовому руководству 3 августа 1943 г., накануне Смоленской наступательной операции, довелось принимать у себя Верховного Главнокомандующего в ходе его единственного за всю войну выезда в действующую армию.
Состоявшийся разговор был очень кратким. По воспоминаниям участника встречи Главного маршала артиллерии Н.Н. Воронова, вождь даже толком не выслушал доклад Соколовского и ограничился лишь несколькими указаниями общего характера. Так и осталось неясным, зачем потребовался этот секретный выезд Верховного в Юхнов, городок, далеко отстоявший от фронта. Ничего стоящего его внимания Верховный увидеть здесь не мог, а связаться с фронтами оттуда было куда сложнее, чем из Москвы.
А вот в изложении Булганина эта картина выписана буквально эпическими красками: "Товарищ Сталин лично руководил всем ходом каждой операции… Для проверки на месте готовности войск к проведению назначенной операции товарищ Сталин лично выезжал на фронты. Перед началом Смоленской операции он прибыл на Западный фронт. Товарищ Сталин по прибытии на командный пункт фронта проверил готовность командования фронта и войск к операции, дал исчерпывающие и предельно ясные указания по расстановке сил, обеспечению их авиацией, танками, артиллерией и всеми другими средствами усиления и снабжения". Что ж, не зря маршал Жуков величал Николая Александровича "идолопоклонником"…
На посту члена военного совета Западного фронта Булганин находился до декабря 1943 г. Некоторые детали его деятельности в связке с командующим генералом армии В.Д. Соколовским были позднее вскрыты комиссией Ставки ВГК во главе с членом ГКО Г.М. Маленковым, которая работала в штабе фронта в апреле 1944 г. и выясняла причины неудач в наступательных операциях конца 1943 г. - начала 1944 г.
По заключению комиссии Маленкова такое положение стало результатом неудовлетворительного руководства со стороны командующего фронтом Соколовского, бывшего и действовавшего членов военного совета генерал-лейтенанта Н. А. Булганина и генерал-лейтенанта Л.3. Мехлиса. "Командование Западным фронтом зазналось, критически к своим недостаткам и ошибкам не относилось и не относится… Тт. Соколовский и Булганин прежде всего несут ответственность за то, что на Западном фронте не было должного воспитания командных кадров в духе правдивости и непримиримости к недостаткам".
В итоге Соколовский лишился должности командующего. Булганину, за несколько месяцев до этого убывшему к новому месту службы, приказом Ставки ВГК от 12 апреля 1944 г. был объявлен выговор за то, что он, "будучи длительное время членом военного совета Западного фронта, не докладывал Ставке о наличии крупных недостатков на фронте".
К этому времени Николай Александрович уже четыре месяца трудился на 2-м Прибалтийском фронте. Так случилось, что в том же апреле 1944 г. Сталин решил разобраться и с командованием этого фронта. Как отмечалось в постановлении ГКО, ни одна из операций, проведенных с октября 1943 г. по апрель 1944 г., когда фронтом командовал генерал армии М.М. Попов, существенных результатов не дала, и фронт своих задач не выполнил, несмотря на превосходство в силах над противником и затрату большого количества боеприпасов. "Операция по преследованию противника, отходившего со Старо-Русского направления, в результате успешного наступления войск соседнего Ленинградского фронта, также была проведена неудовлетворительно, - подчеркивалось в постановлении ГКО. - Отход противника своевременно обнаружен не был, соприкосновение с ним было утеряно, преследование велось вяло и медленно, что дало противнику возможность отходить планомерно, вывести свою технику, живую силу и закрепиться на заранее подготовленном рубеже. Такое положение на 2-м Прибалтийском фронте явилось результатом неудовлетворительного руководства фронтом со стороны командующего фронтом генерала армии Попова и члена военного совета фронта генерал-лейтенанта Булганина". В итоге ГКО постановил снять Попова с должности командующего и снизить его в звании до генерал-полковника, а Булганина отстранить от должности члена военного совета 2-го Прибалтийского фронта, "как не справившегося со своими обязанностями".
Итак, в течение одного месяца Булганин получил два взыскания. Ставший командующим 2-м Прибалтийским фронтом генерал А.И. Еременко, будущий Маршал Советского Союза, вспоминал, что известие о снятии с должности Николай Александрович встретил с чувством горечи.
Однако было бы от чего расстраиваться! Уже в мае он, по сути, пошел на повышение, став членом военного совета одного из основных фронтов - 1-го Белорусского, которым командовал генерал армии К.К. Рокоссовский. Блестящее осуществление операции "Багратион" принесло Константину Константиновичу погоны Маршала Советского Союза, а Николаю Александровичу - еще более значительный служебный рост. Сталин, дважды в течение апреля 1944 г. наказавший Булганина за плохую работу, в ноябре того же года выдвинул его заместителем наркома обороны (то есть своим собственным заместителем) и членом ГКО, а чуть позднее (в феврале 1945 г.) и членом Ставки Верховного Главнокомандования. Добавим: на протяжении того же 1944 г. Булганин получил и два новых воинских звания, став из генерал-лейтенанта генералом армии. Парадокс? Совсем нет. На самом деле - кадровая политика с дальним, но негодным прицелом: Сталин загодя формировал группу политиков в погонах, которые должны были стать противовесом набиравшим все больший авторитет маршалам, карьерным военным.
Обратим внимание: политработник Булганин удостоен в 1943-1945 гг. четырех полководческих орденов - Суворова (1-й и 2-й степеней) и двух орденов Кутузова 1-й степени. Такой коллекции не имели и многие полководцы.
Вовсе не случайно - вождь случайностей не допускал - своей правой рукой в военном ведомстве по окончании войны Сталин сделал не Жукова, Василевского, Рокоссовского, Говорова, Конева, а именно Булганина. А когда в марте 1947 г. вождь сложил с себя полномочия министра Вооруженных Сил, его преемником опять-таки стал Булганин.
Жуков писал по поводу такой кадровой политики: "Конечно, Сталин понимал, что это далеко не находка для Вооруженных Сил, но ему он нужен был как ловкий дипломат и беспрекословный его идолопоклонник. Сталин знал, что Булганин лично для него может пойти на все".
В самом деле: вождь боялся назначать на ключевые должности прославленных полководцев, которые за время войны получили всенародную известность, почувствовали свою силу, стали более независимы. А вождю требовались беспрекословные исполнители и, как ни печально, "идолопоклонники".
Как заместитель наркома обороны Сталина, Булганин весной 1946 г. подготовил проект послевоенного переустройства управления Вооруженными Силами. Характерно, что места для Г.К. Жукова в руководящих структурах ВС он не нашел. Нонсенс, на что обратил внимание даже Сталин, хотя он и ревниво относился к полководческой славе Георгия Константиновича. По предложению вождя Жуков занял пост главнокомандующего Сухопутными войсками.
Одновременно Булганин представил Сталину проект положения о Наркомате обороны. У Жукова, который принял участие в обсуждении проекта, возникло серьезное возражение. Получалось, что главкомы в практических делах должны были иметь дело не с самим наркомом, а с его первым заместителем, то есть Булганиным. На возражения полководца Николай Александрович ответил: нарком (Сталин) и без того перегружен партийными и государственными делами.
Сталину же он доложил: "Жуков - Маршал Советского Союза и не хочет подчиняться мне - генералу". Его тонкий расчет оправдался: 3 ноября 1947 г. вождь уравнял выдающегося чиновника с выдающимся полководцем, присвоив Булганину звание Маршала Советского Союза.
Система серости и безынициативности могла существовать не только за счет выдвижения посредственностей, но и при подавлении действительно честных и талантливых людей. А вот здесь-то "тишайшим" вполне доставало и напора, и агрессивности. Известно, что почти сразу после войны Г.К. Жуков был подвергнут опале. Сталинское окружение чутко уловило ревнивое раздражение диктатора по поводу невиданной популярности лучшего полководца Второй мировой войны. И тут же включилось в охоту на Маршала Победы. Не обошлось без участия Булганина.
На заседании Высшего военного совета в июне 1946 г., на котором рассматривалось "дело" Жукова, заместитель министра (на смену Наркомату обороны теперь пришло Министерство Вооруженных Сил) вплел свой голос в обвинительный хор. Он наряду с Молотовым и Берией критиковал полководца за покушение на святая святых: тот, видите ли, зазнался, не испытывает благодарности к Сталину за его хорошее отношение к полководцу, не хочет считаться с авторитетом Политбюро ЦК и лично со сталинским авторитетом. Словом, маршала надо основательно "одернуть" и "поставить на место". Жукова спасло заступничество его боевых товарищей, отделался он сравнительно легко, покинув Москву и отправившись в Одессу командовать военным округом. Самому же Булганину в марте 1947 г. Сталин уступил свой пост министра Вооруженных Сил СССР.
От "тишайшего" Николая Александровича досталось и морякам. По свидетельству бывшего главкома ВМФ Адмирала Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецова, Булганин оказался буквально "злым гением" в тех крутых поворотах, которые пережил флотоводец: отдаче под суд в 1948 г. и увольнении в отставку в 1956 г. Вот они - безжалостные кремлевские нравы: ведь Булганин и Кузнецов были сватами, породнившимися через своих детей.
Через несколько лет после окончания войны руководству поступил донос капитана 1-го ранга В.И. Алферова о том, что Кузнецов высказывал преклонение перед иностранцами, в доказательство приводился факт якобы незаконной передачи союзникам-англичанам парашютной торпеды, некоторых образцов боеприпасов и нескольких навигационных карт. И хотя никакого секрета ни торпеда, ни карты не представляли, обвинение в условиях шедшей в стране кампании борьбы с "низкопоклонством перед Западом" легло на благодатную почву. По словам Кузнецова, "Булганин подхватил это и, воодушевившись, сделал все возможное, чтобы "раздуть кадило". В тех условиях это было нетрудно сделать. Действовали и решали дело не логика, факты или правосудие, а личные мнения. Булганин к тому же мало разбирался в военном деле, хотя и хорошо усвоил полезность слушаться. Он и выполнял все указания, не имея своей государственной позиции. Он был плохой политик, но хороший политикан".
В результате четверо адмиралов - Н.Г. Кузнецов, Л.М. Галлер, В.А. Алафузов, Г.А. Степанов - были подвергнуты "суду чести". Неожиданно для многих, но, естественно, не для инициаторов "суда чести", он сменился судом уголовным.
Забегая вперед, скажем, что огромный опыт закулисной борьбы, бюрократических уловок и интриг помог Булганину - не в пример тем же Жукову и Кузнецову - преуспеть в сталинском, а затем и хрущевском окружении. Уйдя в 1949 г. с поста министра Вооруженных Сил на повышение в Совет Министров, он вернулся на этот пост (министра обороны) сразу после смерти Сталина и в свои заместители заполучил… Жукова. Увы, это была нередкая в Советской Армии картина, когда у руля находился невежда в погонах с маршальскими звездами, а подлинный профессионал был у него на подхвате.
Читатель может заподозрить автора в предвзятости. В самом деле, не к одним же интригам и лести сводилась деятельность заместителя наркома обороны, а затем министра Вооруженных Сил. Но, с другой стороны, как мог проявить себя человек, не имевший должного образования, дилетант в военных делах, не обладавший в среде профессионалов авторитетом?
После войны значительными темпами шло сокращение армии и флота (с 11,4 млн. человек в 1945 г. численность ВС уменьшилась до 2,8 млн. в 1948 г.), Вооруженные Силы меняли свою структуру, оснащались новыми видами оружия и техники. Дело двигалось (подчас вопреки интригам политиканов) усилиями и энтузиазмом, умом и волей профессионалов, в том числе и рядовых исполнителей. Более или менее сносно руководить министерством Николаю Александровичу удавалось за счет труда профессионалов: его первым заместителем был выдающийся стратег маршал A.M. Василевский, а начальником Генерального штаба - генерал армии С.М. Штеменко. Флот возглавлял тоже непревзойденный профессионал - Н.Г. Кузнецов.
Но и при этом вопиющий непрофессионализм руководителей, подобных Булганину, делал экономику, военное строительство крайне затратными.
С кончиной в марте 1953 г. Сталина в верхушке партии и государства обострилась борьба за лидерство. Ее первой жертвой против ожидания оказался Л.П. Берия. В среде высших руководителей все прекрасно знали истинный облик этого человека и поэтому объединились, зная, что пока он жив, никто из них не может быть спокоен за свою судьбу.
Свою роль в его устранении сыграл и Булганин. Именно он достиг предварительной договоренности со своим первым заместителем маршалом Г.К. Жуковым и генерал-полковником К.С. Москаленко, командующим войсками Московского района (округа) ПВО, об их личном участии в аресте Берии. Вооруженные военные были доставлены в Кремль в его служебной машине.
Пост министра обороны Булганин занимал одновременно с должностью первого заместителя председателя Совета Министров СССР. Фактически военным ведомством руководил Г.К. Жуков. Еще одним первым заместителем министра был маршал A.M. Василевский. Начальником Генерального штаба - маршал В.Д. Соколовский. За счет таких вот профессионалов и удавалось руководить Министерством обороны.
А в 1955 г. Николай Александрович и вовсе оставил Министерство обороны. Наступил его звездный час: Н.С. Хрущев, низвергнув Г.М. Маленкова с поста главы правительства, провел назначение своего давнего, с 30-х гг., партнера по руководству Москвой. В ознаменование своего 60-летия Н.А. Булганин стал Героем Социалистического Труда.
Но взлет к одному из высших государственных постов оказался непродолжительным. Поддержав в июне 1957 г. "антипартийную группу" В.М. Молотова, Г.М. Маленкова и Л.М. Кагановича, которые воспротивились курсу Хрущева, он фактически предрешил свою скорую отставку.
Тогда, в июне, во многом благодаря твердой, бескомпромиссной позиции маршала Г.К. Жукова ультра-сталинистам не удалось отстранить Хрущева от власти. Наоборот, они - заместители главы правительства Маленков, Каганович, Молотов, а также "примкнувший" к ним "либерал" секретарь ЦК Д.Т. Шепилов - на Пленуме ЦК были выведены из руководящих органов партии и освобождены от государственных постов.
Для Булганина на какое-то время было сделано исключение, хотя он и проявил, как отмечалось на Пленуме, "политическую неустойчивость, выразившуюся в поддержке им на определенном этапе антипартийной фракционной группы". Но с учетом того, что в ходе Пленума он покаялся и помог Хрущеву устранить оппонентов, ограничились объявлением главе правительства строгого выговора с предупреждением.
"У нас с товарищем Булганиным расхождений, по существу, никогда не было, - говорил, завершая победный для него июньский Пленум, Хрущев. - По всем вопросам Булганин был вместе с нами. Но тут его обработали. Он поддержал антипартийную группу в ее наскоках на линию Центрального Комитета партии, пошел против и лбом в стенку ударился. Теперь он говорит: "Да, дурак. Черт меня толкнул! " А ты сам черта толкай, а то черти могут тебя еще раз туда затолкнуть".
Пожурили, но простили колебания и председателю Президиума Верховного Совета СССР К.Е. Ворошилову. Сделано это было для того, чтобы затушевать остроту и скрыть масштабы действительной оппозиции Хрущеву, возникшей в высших эшелонах власти, и тем самым поддержать его авторитет в массах.
Для Николая Александровича это была лишь передышка. Уже в марте следующего года он оставил должность председателя Совета Министров и в течение неполных двух месяцев возглавлял правление Государственного банка СССР, а затем и вовсе был отправлен в провинцию - председателем Ставропольского совнархоза. Его вывели из состава Президиума ЦК, а в 1960 г. уволили на пенсию.
Одновременно с низвержением Булганина с партийного Олимпа он был понижен в воинском звании до генерал-полковника. Редкий случай, когда мстительность Хрущева восстановила справедливость. Один из руководителей советской разведки П.А. Судоплатов рассказал, к какой "оригинальной" мотивировке прибег лидер партии. "Он (Булганин. - Ю.Р.) был сталинским стукачом. За это Сталин сделал его Маршалом Советского Союза, - заявил Хрущев. - Конечно, после того, как мы раскрыли его антипартийное предательское поведение, мы лишим его звания и разжалуем".
Некогда Суворов, отказываясь от генерал-губернаторского поста, каким Екатерина II хотела наградить его за взятие Измаила, учтиво, но не без намека заметил: "Я знаю, что матушка-царица слишком любит своих подданных, чтобы мною наказать какую-либо провинцию. Я размеряю силы с бременем, какое могу поднять. Для другого невмоготу фельдмаршальский мундир…". За суворовским иносказанием скрывался упрек в том, что по царственной прихоти высшие военные чины нередко доставались не самым достойным.
По такой же прихоти, а точнее по холодному политическому расчету Булганин был введен Сталиным в высшую военную элиту. Хотя любому непредвзятому человеку было очевидно, как невмоготу ему, записному функционеру, бремя маршальских погон.