Услышав про официальное вручение верительных грамот, Тевкелев, как положено, при полном параде, во главе представительной российской делегации из двух геодезистов и семи знатных башкир явился к хану с грамотой и царскими подарками. Там он в торжественной (со стороны русских) обстановке зачитал царское послание, сказал приличествующую случаю прочувствованную официальную речь, и с поклоном преподнес грамоту и царские дары.
Вместо ответных речей высокого гостя попросили покинуть помещение и удалиться к себе. Несколько ошарашенный подобным приемом Тевкелев отбыл, а через несколько часов вернулся и оставленный им для наблюдения башкир и доложил, что все дары казахи снесли в одну кучу, и "начали между собою делить с великим криком и дракою, и бились плетьми и саблями до крови".
Да, почтенный читатель, нравы в Казахской орде в те времена были самыми непринужденными, и пресловутая Запорожская сечь показалась бы на фоне казахской вольницы прусской казармой, пронизанной жесточайшей дисциплиной.
Но гораздо хуже дикой вольницы было другое - соглядатай-башкир подтвердил, что во время дележки казахи, не скрываясь, призывали друг друга "чтоб Тевкелева убить досмерти, а пожиток ево себе пограбить и людей разобрать по себе".
Уяснив, что каша варится - горче некуда, Тевкелев созвал совет. Он прекрасно понимал, что имеющихся у него ресурсов никак не хватит на то, чтобы подкупить всю казахскую старшину, и решил работать точечно, коррумпируя самых нужных и авторитетных людей - ничего другого просто не оставалось. Проблема была в том, что внутриказахский расклад сил был ему практически неведом, и к кому идти с подношениями - он понятия не имел. На счастье, набирая себе свиту, Тевкелев по старой привычке разведчика отобрал среди башкир не самых знатных, а самых знающих. Тех, кто постоянно вел дела с казахами и частенько наезжал в их кочевья.
Их-то русский посланник и вызвал к себе на совет - Алдарбая Исекеева, уже знакомого нам Таймаса Шаимова, Косемиша Бекходжина, Оразая Обозинова, Шиму-батыра Калтычакова, и Отжаша Разманкулова, Ака-муллу. Доплелся до юрты и оклемавшийся немного Кидряс.
Объяснять ситуацию долго не пришлось - башкиры и сами все прекрасно понимали: и в какой заднице оказалось русское посольство, и что отсидеться не удастся, все они в одной лодке - и посол, и геодезисты, и драгуны, и казаки, и башкиры. По большому счету, решить надо было только одно - с кого начать? Кого послушают эти дикие люди, чье слово весит в Степи больше всего?
И все присутствующие, не сговариваясь, назвали одно и то же имя.
Букенбай-батыр.
Да, Букенбай-батыр, - подтвердили все башкирцы. - Букенбай, и зять его Есет-батыр, и двоюродный брат его Худай-Назар-мурза. Их надо дарить и умилостивить в первую очередь, потому что если эти трое нам не помогут… "Буде же на то не склонятца, то инаго способу башкиры сыскать не могут, и едва от смерти спастися могут ли".
Тогда же Тевкелев отправил человека к хану с сообщением о том, что его намерены убить, и попросил хана унять старшин и пресечь эти недостойные по отношению к послу намерения. Отправил, уже приблизительно понимая, что услышит в ответ. Предчувствия его не обманули - Абулхаир в ответ сообщил, что помочь ничем не может, потому как сам находится в отчаянном положении. А посоветовать Тевкелеву он может только одно - попытаться успеть до курултая найти Букенбая-батыра и попробовать заручиться его поддержкой. Если не спасет Букенбай, значит никто уже не спасет.
Да что же это за Букенбай такой? - так, наверное, думал Тевкелев, отправляя на поиски Таймаса, приятельствующего с таинственным батыром еще с тех давних времен, когда ездил к казахам во главе башкирского посольства. Не буду вас интриговать - пора уже познакомить читателей с новым героем нашего рассказа.
Глава 24
Степной рыцарь
Тевкелев замолчал, зная, что такие как Букенбай не любят долгих разговоров. Пауза все тянулась и тянулась. Гость вертел в руках пустую пиалу, казавшуюся совсем крошечной в его огромной лапище, и явно что-то взвешивал, по-прежнему неотрывно глядя на хозяина. Потом, решившись, он поставил пиалку на низкий столик, накрыл ее ладонью, показывая, что угощение закончено, и легко, не касаясь руками пола, поднялся.
- Я помогу тебе, человек Белого Царя, - уронил он и повернулся к выходу.
- Погоди! - остановил его Тевкелев. - Милость Белой Царицы когда еще будет, а пока, прошу, прими от меня эти ничтожные дары.