Девушка-регистратор (сквозь зубы) . Я в курсе.
Сергей . Все-все-все! Начинайте, мы вас не задержим.
Девушка-регистратор . Покажите, пожалуйста, паспорта.
Пока Девушка-регистратор изучает документы, Сергей шарит по карманам.
Сергей (Кате) . Блин, я, кажется, кольца забыл.
Бывший жених, а ныне свидетель Шура Марашко . Не беспокойся, я обо всем договорился.
**
Я думаю, девушка в ЗАГСе запомнит эту свадьбу надолго. После изучения наших паспортов она сделала страшное лицо, попыталась улыбнуться и произнесла:
– Дорогие молодожены, сегодня для вас важный день…
И тут Наташка начала смеяться. Было понятно, что останавливать ее бессмысленно, когда человек так смеется, значит, он уже не может сдерживаться.
– Ты чего? – не выдержала я.
– Давай расписывайся, потом расскажу, – простонала свидетельница, буквально вытирая слезы.
– Сегодня вы станете мужем и женой, – сжав зубы, продолжала девушка.
– Тетя Наташа, а чего вы смеетесь? – спросила Маша.
– Потом расскажу.
– Когда потом?
– Этот день должен стать незабываемым днем в вашей жизни, – неумолимо говорила девушка.
– Обязательно станет! – сообщил Марашко. Наташка взвыла, дети засмеялись.
– Вы станете мужем и женой.
– Одуреть! – заявил Шура, – Cepera, ты женишься! Надо же!
Наташка хрюкала у меня на плече. Заиграла торжественная музыка.
– Давайте танцевать! – заявила Натка.
– А давайте! – подхватил свидетель и устремился к представителю ЗАГСа.
Девушка шарахнулась за официальную тумбу.
– Нет! – заявила она.
– Как нет? – обиделся Шура. – Что, свадьбы не будет?
– Будет. Но не ваша. Прекратите это безобразие! – сорвалась наконец-то девушка.
– Все-все-все, – вмешался Сергей. – Натка, иди сюда, не бойся, тетя не на тебя кричит.
Натка с трясущимися от обиды губами активно принялась вытирать слезы и сопли об мое платье. Таня громко зашипела:
– Натка, иди сюда. Натка, не мешай.
Но к Наташе тут же присоединилась Маша, которая, вместо того чтобы увести подругу, тоже осталась с нами. Девчонки встали перед нами и активно принялись обсуждать свои проблемы.
Девушка-регистратор подавленно молчала.
– Они, наверное, должны поставить свои подписи в книге? – поинтересовался свидетель.
– И обменяться кольцами, – сказала девушка.
– Так кольца я забыл, я же говорил, – заявил жених.
– Так мы же про кольца все уже решили, – сказал свидетель.
– А где ты забыл кольца? – поинтересовалась я.
– У массажистки, – ответил за Сергея Шура. – Обычно кольца перед свадьбой забывают в борделе, а потом врут, что оставили их в парикмахерской или у психотерапевта. Когда я последний раз был у психотерапевта… Кстати, девушка, у вас такой вид, что мне кажется, что у вас проблема. Вы хотите об этом поговорить?
– Марашко, давай мы распишемся, а потом об этом поговорим, – сказал Сергей.
– Давай. Девушка, что же вы тянете, давайте регистрируйте их быстрее!
Дальше церемония шла практически без происшествий, вполне плавно и торжественно.
– Объявляю вас мужем и женой!
– Ура! – завопили дети.
– Ура! – закричали все остальные.
– Ура… – сказала бедная девушка-регистратор. – Будьте добры, освободите зал.
Возле машины мы наконец-то выслушали рассказ Наташки о том, что творилось в зале до того, как мы приехали.
– А где Шура? – спохватился Сергей. – Где виновник торжества?
Он появился через десять минут, помахивая бумажкой.
– Что это?
– Телефон той девчонки, что вас регистрировала. Я ей рассказал, что все так было заранее задумано, что это был тест на профессионализм, что мы проводим такие тесты во всех ЗАГСах города. И что она победила. За призом ей нужно явится по адресу Каховская 24, в понедельник в семь часов.
– Шура!!! Как ты мог!
– А что? Да ладно, потом позвоню, скажу, что пошутил…
*
Церемония отняла последние силы. Шура на славу повеселил нас всех, Наталья активно ему соответствовала, дети резвились… а я был единственным, кто разделял желание регистрирующей нас девушки – чтобы это все поскорее закончилось.
Я даже не стал объяснять невесте, что история с моей любовницей-массажисткой придумана Шурой прямо здесь, так сказать, у алтаря. Единственное, на что меня хватило – это на театральную паузу после вопроса: "Согласны ли вы взять в жены?..".
– Нет! – хором зашептали свидетели. – Ни за что!
– Да! – ответил я.
Катя была, судя по всему, очень довольна.
На выходе пришлось задержаться и ждать Марашку. Появился он сияющий и развлек нас историей о том, как разыграл регистраторшу. Я так и не понял, он действительно ее разыграл или разыграл нас, рассказав о розыгрыше? Помотав головой, я подошел к дверце, посмотрел внутрь и понял, что за руль больше не сяду. Усну прямо за рулем. Хорошо, если не успею тронуться, а если успею?
– Марашко! – сказал я. – Ты права получил?
– Еще как! Я на площадке…
– Не нужно подробностей! Отвечай, да или нет!
– Да.
– Они у тебя с собой?
– Да.
– Садись, повезешь нас.
– Не вопрос! Я знаешь как классно вожу! Только антикрыло приходится часто менять – не выдерживает нагрузки.
– А что у тебя за машина? – спросил я, усаживаясь рядом с невестой.
– "Феррари", – ответил Шура и лихо газанул.
Димосу, который вез детей, жену и Наталью, снова пришлось догонять. Это я обнаружил, оторвавшись от законного поцелуя.
– Не гони, Шумахер, – попросил я, – там водитель не местный, отстанет.
– А мы, – спросил Шура, – как обычно? Только девчонок в бордель, наверное, не пустят.
– Мы?
Я почесал лоб. Нужно было опять за всех решать. Марашко пока ехал, отдавшись воле потока. Диме удалось протиснуться поближе к нам.
– Поехали домой, – сжалилась супруга, – ты же заснешь сейчас.
– Нет, – я успел придумать мысль и отказываться от этого достижения не хотел, – мы едем праздновать. Шура, очень прошу, обойдись без твоих фокусов, отвези нас куданибудь в спокойное место. Чтобы народу немного и кормили вкусно.
– Тут рядом есть харчевня, – обрадовался водитель, – "Два поросенка". Я ее хозяина однажды из проруби вытащил.
– Что, правда? – Катя еще не привыкла к нашему свидетелю и велась на его честные глаза.
– Коша, – простонал я, – какая полынья? Какой хозяин? Он это все на ходу выдумывает!
– Ничего я не выдумываю, – обиделся Марашко. – Почему мне никто не верит? Вот на работе случай был. Я им говорю: "Угри, когда на нерест идут, часть дороги преодолевают по суше". А они смеются: "Ara, – говорят, – а часть перелетают!" До того меня довели, что я пошел в библиотеку, взял Большую советскую энциклопедию…
Проснулся я от нежного щекотания за ухом.
– Эй, муж! – мурлыкнули мне. – Просыпайся, на банкет приехали!
Из банкета я помню мало, потому что в самом начале выпил бокал шампанского и позволил празднику развиваться самостоятельно. В принципе, мне было хорошо, только голову приходилось поддерживать руками. Осталось несколько обрывочных воспоминаний: дети, которые заворожено смотрят, как я пытаюсь одной рукой сложить кораблик из салфетки; Катя, подкладывающая мне в тарелку аппетитной еды; Шура, который ухаживает за Натальей. И еще смутное ощущение, что мне очень неудобно сидеть. Несколько раз я пытался сменить позу, но в правую ягодицу постоянно что-то врезалось.
В конце концов я догадался привлечь для исследования стула руку, не обремененную головой. На стуле ничего не нашлось. Более того, стул оказался широкой деревянной скамьей. Зато в заднем кармане брюк отыскались два жестких предмета, которые отравляли мне праздник.
– Ого! – раздался голос Кати. – Это же наши кольца! Наташка! Таня! Идите сюда! Сейчас состоится завершение праздничной церемонии.
– Ara, – сказал я и уснул.
**
Главным украшением банкета был, безусловно, наш свидетель. Я не очень хорошо представляю, как с ним можно жить, но лучшего тамады мы бы не нашли никогда – это точно.
– Однажды, когда мы с Сергеем охотились па тигров, – начал свой первый тост Шура.
Надо ли говорить, что таких тостов потом было очень много. Любую тему Марашко подхватывал мгновенно и доводил до полного идиотизма.
Официанта, который поинтересовался, какое мы будем пить вино, он заставил принести карту вин и минут пятнадцать рассуждал с ним об отличиях бургундского 1969 года от рейнского 1968. После чего попросил принести водки.
– А стаканов не надо, мы с Димосом будем ее из горла кушать. A Cepera не будет, у него сегодня трудный день, он потерял жену. Правда, Cepera?
Cepera, который спал на ходу, что-то промычал. Официант сделал сочувствующее лицо. В этот момент к Сергею подскочила я, чтобы чмокнуть его в нос. Официант, мягко говоря, удивился.
– Надо же, – сказал Марашко, – нашлась!
Всю вторую половину банкета Шура активно ухлестывал за Наташкой. Это надо было видеть! Такая парочка свела бы с ума любого нормального психотерапевта.
– Наташа, давай я провожу тебя домой.
– Провожай. Только я с тобой не пойду, можно?
– О’кей. Только адрес дай. А тебя как лучше провожать на машине или на метро?
– На машине.
– Супер. Я поеду на метро, а на сэкономленные деньги завтра пойдем в цирк.
– Почему в цирк?
– А я там пару лет работал подсадным у клоунов…
– Хорошо, что не дрессированной собачкой.
– А ты откуда знаешь? – Что?
– Ну, собачкой я тоже работал, но не в цирке. Да и давно это было. Я тогда на границе служил, а кинолога грамотного у нас в части не было. Вот однажды командир мне и говорит… И так до бесконечности.
Смешнее Марашки было только то, что Сергей к концу банкета нашел наши кольца. И то, что домой мне пришлось волочить мужа на себе. То есть волок его, естественно, Дима, но под моим чутким руководством.
Так и прошла наша первая брачная ночь. Мы с Таней и Наташкой болтали до пяти утра дома у Натальи, мужики мертвым сном спали дома у Сергея, вместе с детьми. Не особенно романтично, зато не скучно. И все довольны.
СВЕСТИ И РАЗВЕСТИ
*
Законные три дня медового месяца, которые мне подарили на службе, я израсходовал еще до свадьбы, поэтому сразу по окончании брачных игр пришлось идти на работу.
Прямо в понедельник.
Обручальное кольцо плавило палец. Мне постоянно мерещилось, что окружающие пялятся на него, как назгулы на Фродо. Я прятал руку в карман, озирался и убеждался в том, что в Москве никто ни на кого не смотрит. Остановись посреди улицы и залейся горючими слезами – никто не подойдет, если только ты не создаешь препятствий дорожному движению.
Входя в офис, я еще раз позавидовал безработной Кате и нырнул в омут текучки.
Часам к восьми вечера настойчивый зуммер мобильника напомнил мне о том, что я обещал молодой супруге вернуться пораньше. Я тут же бросил все и помчался к выходу из офиса.
В дверях вспомнил, что не отослал производственный план, вернулся к компьютеру, обнаружил два важных письма, на которые срочно следует писать ответ…
За следующую неделю удалось выяснить несколько важных закономерностей.
Во-первых, если я обещаю прийти пораньше, то покидаю издательство не ранее девяти вечера. Если не обещаю – могу вырваться даже в семь, а то и в полседьмого.
Во-вторых, пропала мистическая взаимосвязь между моими действиями и Катиным самочувствием! Оказалось, что в ее присутствии я могу употреблять спиртное, есть всякую жареную гадость и дышать чем придется. И обостренное обоняние куда-то исчезло. Я отмечал это событие каждый вечер.
Однако за все приходится расплачиваться. В пятницу я возвратился домой действительно рано (семи еще не было) с охапкой цветов и радужными планами на уикенд. На пороге меня встретило заплаканное создание белого цвета.
Машка подвывала ей, я так подозреваю, из женской солидарности.
– Она, – сказала Катя, борясь с рыданиями, – ей совсем плохо!
Прижимая супругу к внутреннему карману с кошельком, я глянул на Машу. Никаких следов трагедии не обнаружил.
– Нет, – Катя перехватила мой взгляд и уточнила, – не она, а она.
Взгляд был направлен не на живот, а куда-то за пределы квартиры. Значит, речь не о будущем сыне, которого супруга упорно именовала "она".
– Я что-нибудь придумаю! – пообещал я.
Сейчас нужно было быстренько прекратить этот коллективный водопад.
– Что ты придумаешь?! У нее трагедия, ее никто не любит!
– Я тебя люблю.
Это было совсем не в тему, но подействовало: молодая жена оторвалась от кармана и выжидающее покосилась на меня. Я тут же поцеловал глаз и нос. Катя довольно вздохнула, но тут же нахмурилась:
– Пойдем есть, но учти – ты обещал все придумать! "Не все, – мысленно поправил я супругу, – а что-нибудь!" Но есть пошел с готовностью.
– Итак, – сказал я, вгрызаясь в голубец, – кто кого не любит, и что я должен придумать?
– Ты должен придумать, как устроить личную жизнь Натальи.
Я чуть не поперхнулся тушеным капустным листом.
– Не спорь. Ешь и слушай.
И мне поведали душераздирающую, но совершенно неинформативную историю о том, что у Катиной подруги кризис типа "мировая скорбь".
– Мужик у нее есть? – уточнил я, покончив с горячим.
– Есть. Но я так поняла, у них сейчас большие проблемы.
– Значит, нужно найти другого. Временного.
– Как у тебя все просто!
– А чего усложнять? – я вспомнил, что оставил пиво в прихожей, и поднялся из-за стола. – Поматросит с ним месяцок, развлечется. Старый хахаль тут же прибежит.
– Ты куда? – спохватилась Катя, обнаружив, что я собираюсь несанкционированно покинуть кухню.
"Начинается, – подумал я, – полный контроль".
– Хахаля искать!
– Где ж его найдешь? – заинтересованно крикнули мне из кухни.
– Наташка ж нам нашла, – я вернулся с добычей, чувство сытости достигло головы и делало меня миролюбивоблагородным, – вот и мы ей найдем. В крайнем случае, меня в аренду сдадим.
– Ей "бэ-у" не нужно, – Катя щелкнула меня по носу и демонстративно уселась на колени, мешая пить пиво.
– Тогда Марашку, – предложил я первое, что пришло в голову (пива хотелось очень).
– Ты гений! – обрадовалась Катя и помчалась к телефону.
Я с неизъяснимым наслаждением поднял бокал.
– Ты правда гений? – спросила Машка, про которую в суете ужина все забыли. – Тогда отгадай, что такое: не табуретка, а свистит?
– Милиционер.
– Свисток!
– А что, разве милиционер не свистит? Или он табуретка?
– Вот непонятливый!
Начинался наш с Машкой традиционный филологический спор.
**
Первая педеля па новом месте проходила удивительно однообразно – я пыталась распихать по местам свои вещи. Задача усложнялась тем, что их "место" было неизвестно где и приходилось все по несколько раз туда-сюда перекладывать.
В свободное от этого захватывающего занятия время мы с Машкой паслись у Наташки. Выяснилась страшная вещь – моя никогда не унывающая подруга пребывала в жестокой депрессии. Причину она нам так и не сказала, но было понятно, что это самая настоящая мировая скорбь и шутить на эту тему глубоко непорядочно.
Наталья открывала нам дверь, молча шла в комнату, ложилась на диван и принималась рассматривать потолок. В принципе, она принимала участие в беседе, но достаточно односложно. Если мы ей напоминали, то она даже ела, но редко.
– Наташка, ты же на скелет похожа! Ешь!
– Да? – Наталья рассматривала себя в зеркале. – Ну и ладно…
И опять укладывалась на диван.
– Наталья, да что случилось? Все же хорошо. Ты хотела, чтобы я приехала, я приехала. Навсегда. Теперь от меня фиг отделаешься.
– Ну пусть хоть тебе будет хорошо…
– Давай и тебе будет хорошо. Что нам сделать? Ты с кем-то поссорилась?
– Это мелочи…
– На работе что-то случилось?
– Наверняка.
– Это как?
– Там всегда что-то случается. Вот и сейчас что-то наверняка случилось.
– Ты заболела?
– Нет.
– Тебе можно как-то помочь?
– Наверняка. – Как?
– Не знаю. Но наверняка можно.
О том, что у Натальи есть бойфренд, я знала, но видела его только мельком. Он жил у себя, а если и оставался у нее ночевать, то очень поздно приходил и очень рано уходил. Короче, мы не пересекались.
– Ты с Андреем поссорилась?
– С каким Андреем?
– Не придуривайся.
– На свете много Андреев. Со всеми не перессоришься.
– Наташка! Я не могу тебя такой видеть.
– Отвернись.
На третий день депрессии мы обнаружили, что Наталья отключила все телефоны. На вопрос, зачем она это сделала, ответила очень лаконично:
– Звенят.
И повернулась к стенке.
Я позвонила ей на работу и выяснила, что во вторник Наталья по телефону сообщила:
– Не ждите меня неделю.
И пропала. Больше никто о ней ничего не слышал. В пятницу я поняла, что нужно спасать человека, и мы с Сергеем подумали, что раз она нас поженила, то и мы ей должны сделать что-то хорошее. Например, найти ей мужа. Или хотя бы любовника. Ну, в конце концов, и Марашко сойдет!
*
– Шура, – сказал я, как только Марашко поднял трубку, – как ты относишься к любви?
– Очень серьезно, – очень серьезно ответил поэт и начал декламировать. – "Вот и все, весна настала, одуванчики желтеют…"
Стихотворение было прочувствованное, про любовь и весну. Я даже заслушался.
– "…Что-то капнуло за ворот, – напевно закончил Шура, – вот и птицы прилетели [1] ".
– М-да, – очнулся я, – романтика. Значит так, нужно спасти человека.
– В рот?
– Что?
– Я говорю, искусственное дыхание будем делать изо рта в рот?
– Как хочешь. Но человека спасти надо. Помнишь Наташку?
– Ха! Да я помню всех Наташек в Москве. Перечисляю…
– Не нужно. Помнишь Наташку, которая была свидетельницей на нашей свадьбе?
– Это с которой ты стриптиз танцевал?
Я похолодел. У меня было не так много уверенных воспоминаний о собственной свадьбе. Я уже хотел пуститься в осторожные расспросы, но вовремя вспомнил, с кем разговариваю.
– Шура, – разозлился я, – не дури голову, дело серьезное.
– Да мне-то что, – согласился Марашко, – а вот Катька твоя плакала.
С большим трудом удалось добраться до сути дела. К моему удивлению, Шура не сразу загорелся идеей, а начал что-то мямлить про занятость на работе. Это совсем на него не похоже. Слушая невнятные возражения, я сообразил, в чем проблема – ухаживание за такой дамой, как Наталья, требовало расходов, а поэты в наше время не слишком обременены средствами к существованию.
– Расходы беру на себя, – сказал я.
– При чем тут это? – обиделся Марашко, но заметно пободрел. – Хотя не помешает. Но обещаю: если она окажется женщиной моей мечты и владеет урановыми шахтами, то сразу все верну. В том числе и ту сотку, что занял у тебя пять лет назад. Я тогда торговал себе "Узи"…
– Оставь ее себе. Вместе с "Узи". А Наташку чтоб завтра же развлек!