Я оглянулся на Сару. Слезы сбегали по ее щекам. Крокодильи слезы? Не знаю. Да и не важно. Я онемел, продолжая. Она не понимала, но сейчас, когда я заговорил, у меня не было сил остановиться.
― И я сбежал. Пришел сюда. Стал убивать тех людей, которые хотели уйти от своего злого прошлого. Для меня нет иного выхода. В своих снах я вижу, как она горит.
Я увлажнил свои губы.
― Страдание каким-то образом перестает быть страданием после того, как обнаруживается его смысл, ― процитировал я. ― Мои же страдания не имели смысла, пока я не взялся за эту работу. Я беру эти страдания и дарю их другим. Единственный вид торговли, имеющий смысл. Они держат меня в здравом уме. И моя жизнь здесь прекрасна. Или была таковой, до тебя.
― Меня?
Я повернулся к Саре. Ее и без того бледное лицо стало еще бледнее. Слезы все еще украшали ее щеки.
― Из-за тебя я разваливаюсь на части, ― признался я.
Пошатнувшись, она встала с дивана и подошла ко мне. Я потянулся, обхватывая ее щеку ладонью.
― Мне жаль, ― ответила она. Она выглядела напуганной, невероятно напуганной. Но не такой напуганной, каким чувствовал себя я. Над всей жизнью, созданной мною, над всем устойчивым моего существования нависла угроза, потому что я не мог ее убить. Не знаю, было ли то, что я чувствовал, реальным. Но я и не мог позволить себе быть таким же злом, коим была моя семья.
― Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделала, ― прошептала она.
Я коснулся ее кожи, отводя в сторону от ее глаз прекрасные темные волосы, стирая слезы с ее щек. Невероятная глубина глаз. Я разобрал ее на куски, но не смог собрать их воедино. Я ломал все, чего касался. И она была сломлена, полностью сломлена.
― Мне нужно забыться, ― произнес я. ― Нужно, чтобы ты хотела меня.
― Риен...
― Притворись, что хочешь меня, ― продолжил я. ― Ты же можешь, разве нет?
Наклонившись, я поцеловал ее. Сначала мягко, после углубляя. Ее полные губы дрожали на моих, и я подтянул ее тело ближе. Я хотел ее. Более того, я хотел ее желание. Будь оно хоть фальшивым. Большего я не заслуживал. Но я бы взял то, что она предлагает, и даже больше. Она задохнулась, когда я поцеловал ее, мой рот двинулся по ее шее.
― Риен...
― Притворись, что любишь меня. Ты же можешь это сделать, Сара? ― я дышал возле ее шеи, вдыхая запах, зарываясь в волосы. Мои руки скользили по ее напряженным мышцам, и когда напряжение ушло, я почувствовал, как ее тело расплылось, придвинувшись ближе ко мне.
― Да, ― прошептала она. Я вновь поцеловал ее, и ее тело прильнуло к моему. Спасение человека путем любви и влюбленности. Но это не было любовью. Не было настоящим. Но это все, что у меня было, ведь даже тусклой тени любви хватило бы, чтобы удержать демонов подальше.
Сара
Риен сжал меня в объятьях.
― Да, ― повторила я. Притвориться. Да. Я могла притвориться. Моя жизнь и без того была долгим притворством, сплошным уроком актерского искусства.
А это лишь очередная роль.
И когда он потянул меня в свои объятья, когда обрушил свои губы на мои, откликом чему послужило острое желание, вспыхнувшее в моем теле, ― любое из этого все равно оставалось лишь притворством. Так я говорила себе. Когда я поцеловала его в ответ, отчаянная потребность в его поцелуях затопила каждую мою частичку желанием, чтобы он оказался на мне.
Его руки опускались по моему телу, в то время как сердце сумасшедше тарабанило, пока он целовал меня вновь и вновь, порождая своими прикосновениями во мне всё новые потребности.
Его рука скользила по моей пояснице, разминая мышцы, пока его губы были заняты моими, посасывая, облизывая. Его рука спустилась ниже застегнутой рубашки, обхватывая мой зад.
― Ой! ― вскрикнула я, когда его рука сжалась на нём. Тело скукожилось, и я почувствовала, как тупая боль между бедер уступает место влажности. ― Риен, пожалуйста...
Он развернул меня, пихнув на книжные полки. Когда я ударилась, воздух со свистом покинул мое тело, и Риен вновь поцеловал меня, поцеловал удивительно жестко, отнимая у меня остатки воздуха. Прижимая меня к себе, он жестко толкнулся в полки. Я глотнула воздуха, когда он, наконец, отпустил меня, прежде держа в объятиях и вытягивая на цыпочки.
― Я так ужасно хочу тебя, ― прошептал он. Я чувствовала его твердую напрягшуюся эрекцию через штаны. Представила, как он наполняет меня, как в ту ночь, и воздух застрял в горле.
Он брал меня, и мне это нравилось. А после он повел бы себя, как будто ничего и не было. А было ли это ничем? Я не могла поверить в это, видя пылающее желание в его глазах. Когда он брал меня ранее, было совсем темно. Но, возможно, он играл лучше меня. Он попросил меня притвориться, и я так и сделаю. Даже если этот предлог был тонкой завесой, не скрывающей мое истинное желание. Но, в конце-то концов, разве не так поступали самые лучшие актеры?
Я встряхнулась, освобождаясь от мыслей. Я ничего не хотела. Всё это лишь игра.
Вытянувшись, я притянула Риена для еще одного поцелуя. Голод его поцелуя потряс меня, заставляя боль внутри меня возрасти. Затем он схватил меня за рубашку и дернул ее. Пуговицы рассыпались по всей комнате, когда она разорвалась. Его руки сжали мою грудь так больно, что на глазах выступили слезы. Я застонала у его рта, когда он поцеловал меня, руками массируя мое тело.
Поцелуи сместились вниз по шее, к плечу. Он слегка прикусил его, и я закричала. Он сразу же расслабил челюсть, позволяя зубам задеть мою ключицу. Край его зубов послал дрожь по телу.
― Мне нужно это, ― пробормотал он у моей кожи. ― Сара, прости меня. Прости меня.
Мои руки пробежались по его волосам, когда он наклонился, намереваясь взять мою грудь в рот. Он жестко пососал её, отчего я взвизгнула, теряя контроль над мышцами, когда острые ощущения пронзили мое тело. Не прижимай его руки меня к полке, я бы упала. Посасывая сосок, он щелкнул зубами, вынуждая меня закричать. Могу сказать, ему нравилось слышать мое хныканье, поэтому я попыталась утихомирить издаваемые мною шумы, когда он вкушал меня, поддразнивая вершинку языком.
Его рот спускался, покрывая поцелуями обнаженную кожу моего живота. Я задергалась, но мои бедра всего лишь уперлись в полку, и он сжал меня так, чтобы я не смогла двигаться. Пальцы стиснули его волосы. В то же время, его язык закружил по нижней части моего живота, задерживаясь на тазовой кости.
Он? Нет. Не мог.
― Риен...
Он сдернул мои трусики, удерживая меня, пока я не сместила вес, позволяя ему их снять. Я испытала головокружительную потребность. Боль внутри меня взывала к освобождению, да и я его вожделела. Прости меня, Господи, но я так дико хотела его внутри. Я могла солгать любому, сказав, что он меня изнасиловал, но в этот момент я не понимала ничего, кроме примитивного стремления к тому, чтобы он меня удовлетворил.
― Возьми меня, ― простонала я. ― Я хочу тебя в себе, Риен.
― Пока нет, ― пробормотал он. Его лицо прижалось к моим бедрам, а губы скользнули ниже, и ниже, а после...
― Ох! ― вскрикнула я, когда он разок лизнул меня языком, неся огонь во мне к невероятным высотам. Мои мышцы стали тряпичными. Я закричала, когда он зарылся лицом между моих бедер. Его язык лизал меня, совершая медленные выпады, такие медленные, рвущие мои нервы в клочья и оставляющие меня трястись от желания. Мне было необходимо больше, больше, но каждый раз, когда я подбиралась близко, он лишь расслаблялся, оставляя меня с моим желанием.
― Риен, пожалуйста. О Боже, Риен. Не останавливайся, ― выбалтывала я, вцепившись в его волосы, удерживая у себя. Он прижимался поцелуями к пределам моих складочек. А я сгорала, и сгорала. Да и умерла бы, не коснись он меня снова.
― Скажи, что хочешь меня, Сара.
― Я хочу тебя. Пожалуйста.
― Скажи мне, что любишь меня.
― Я... я...
Голос сорвался. Я не могла произнести и слова, и не знала почему. Его команды что-то заперли внутри меня.
Его губы клеймили, и я вскрикнула, когда он всосал мой набухший клитор, жестко лизнув его, на секунду заставив меня воспарить, прежде чем отстранился.
― Риен!
― Скажи мне! ― его голос был рычанием, требовательным, полным невыносимой нужды, что послало тьму в мое сердце.
― Я... Я люблю тебя.
Выдавила. Как только слова повисли в воздухе, я почувствовала, будто совершила что-то неправильное. Раньше, может, я и притворялось, но именно от этого я почувствовала себя хуже. Я упустила что-то между нами, что-то, чего не понимала.
Его рот вновь был на мне. Направляя мои мысли в вихре разной яркости. Стены стали вращаться вокруг, а его язык накрыл мой томившийся в агонии чувствительный клитор. Моё тело стало раскачиваться навстречу его губам. Он сбросил меня со своего языка, отчего я задохнулась, а бедра непроизвольно дернулись вперед. Обхватив их рукой, он прижал меня спиной к полкам.
― О да, Риен, ― вскрикнула я. Его рот вновь опустился на мой опухший клитор, в то время как его язык жадно меня исследовал. Дрожь стала подниматься во мне, и я запуталась пальцами в его волосах, притягивая его еще ближе к себе. Сердце застучало в ушах.
― Да! Да! Да!
Я закричала, как только оргазм разорвал меня. Я держалась за его плечи, прекрасно зная, что рухнула бы на пол, не поддерживай он меня. Фейерверк взрывом поднялся от моей сердцевины, озаряя комнату ослепительно-белым, пока оргазм накатывал на меня, волна за волной. Но его язык продолжал кружить, вбирая каждую частичку получаемого мною удовольствия, пока я кричала и кричала, словно боль, а не удовольствие, пронзала мое тело. Я изливалась. Оргазм послал меня за край обрыва, в пропасть, из которой я сомневалась, что смогу выбраться.
Я раз за разом вздрагивала, шире раскрывая бедра у его рта, пока по мне прокатывалось наслаждение. Комната до сих пор качается, или это мое тело? Я дрожала, медленно расслабляя пальцы. Язык Риена медленно поглаживал, а его дыхание казалось прохладным на моей нежной разгоряченной коже. Мягко-мягко, он прижался поцелуем ко мне, посылая еще одну волну дрожи.
Он поднялся, и я почувствовала его твердость у своего бедра, когда он поддерживал меня.
― Риен, ― прошептала я охрипшим голосом. Он поцеловал меня в лоб, задевая волосы.
После, обхватив обеими руками, он швырнул меня на спинку дивана. Споткнувшись, я упала. Руки вцепились в подушки. Схватив меня за плечо, он просунул ногу к внутренней части моего бедра, еще больше подталкивая меня вперед. Нагибая на диване. Он близко наклонился ко мне, дыша в ухо. И то, что он сказал мне, заставило меня дрожать от страха почти с той же силой, что и от желания.
― Теперь ты моя.
Глава 19
Риен
Я не мог остановиться. Ее вкус на моем языке. Я оттянул ее подальше от книжного шкафа, перевернув на диване.
Она была моей. Моей. Я не контролировал дикарскую похоть внутри меня. И я распластал ее над диваном. Ее мягкое хныканье, рокот желания, звук ее прерывистого дыхания, когда я растянул ее на подушках, ― это приводило меня к нужде, неведомой доселе.
Моя.
Я должен был ею обладать. Мои руки скользнули по сливочной коже. Ее идеальные бедра были прижаты к диванчику. Мои руки, обернутые вокруг её шеи, разминали ее мышцы. Я наслаждался ее мелкими затрудненными вздохами, которые она издавала, пока я прокладывал путь между ее ног, пальцами отрывая пуговицу на ширинке. Член пульсировал в руке, когда я вытащил его.
― Ох, ― выкрикнула она, когда я надавил кончиком на ее мокрую щелку. Не могу ждать. Нет. Я пинком раздвинул ее ноги, и она открылась, собираясь принять меня.
Розовая, идеальная. Я обхватил ее ягодицы, пальцами коснувшись края ее складок. Она застонала, и мой член ответил пульсацией. Я остановился у ее входика, позволяя кончику своего члена описать вокруг него восхитительный круг.
― Пожалуйста, ― закричала она. ― Пожалуйста.
Я смачно шлепнул ее, и она, ахнув, дернулась обратно ко мне. Я же сжал ее ногами, так, чтобы она не могла пошевелиться. Ещё один шлепок – и отпечаток моей руки расцвел на ее заднице, как румянец на бледной коже. Наблюдать колебания ее изгибов было слишком для меня. Я с трудом сдерживал себя от того, чтобы не взорваться прямо здесь и сейчас.
"Притворись", ― сказал я ей. И она была хорошей актрисой. Когда я толкнулся вперед, ее тело окружило мой ствол, плотно обволакивая меня. Боже, я ощущал, как ее мышцы действуют на весь мой член: от кончика до основания. Прикусив губу, я занес руку, чтобы еще раз ее шлепнуть. При ударе я почувствовал, как вокруг меня ее тело напряглось, а потом расслабилось. Снова. Напряглось и расслабилось. И снова.
Яйца напряглись, когда я качнулся назад, а потом вперед, вонзаясь ноющим членом глубоко в нее. Я знал, что долго не продержусь. Вкушение ее сладости так разгорячило меня, что мне казалось, одного толчка будет вполне достаточно, чтобы завести меня за край. Теперь же, будучи полностью в ней, я не мог остановиться. Я хотел, чтобы она была моей. И не хотел, чтобы все кончилось быстро, поэтому я боролся с нарастающим давлением в яйцах и пульсирующем стволе.
Я трахал ее жестко, врываясь так, чтобы быть в ней полностью. Снова и снова я качался вперед, а ее бедра с каждым новым толчком ударялись о диван.
Ее крики становились громче, пока я трахал ее все сильнее. Пот сбегал по моей шее, соскальзывая с рук на ее кожу. Восхитительные трения. Нежная, тугая плоть. И женщина, чьи изгибы я все никак не могу прекратить сжимать, шлепать и ласкать. Я крепко удерживал ее, врезаясь в нее снова и снова, ударяясь невероятно сильно. Давление нарастало в моей как отбойный молоток надувшейся толщине, загнанной глубоко в нее.
Ее крики становились все выше и чаще, а потом она вновь достигла собственной кульминации, коленями врезаясь в спинку дивана. Я похоронил себя в ней. Яйца ныли в освобождении.
Она закричала. Ее пальцы прошлись по диванным подушкам, когда она двинулась назад, поднимаясь и вновь начиная насаживаться на мой член. Ее оргазм вибрировал напротив меня, чрезмерно увлекая. С еще одним жестким толчком я кончил в нее. Звезды взорвались, ибо она сжала мое естество, вбирая каждый выброс моего тела, вынуждая меня дрожать у своего тела. Я дернулся ― один раз, второй, после чего улегся вместе с ней, укладывая руки на ее спину.
― Сара, ― прошептал я.
Эмоция, родившаяся во мне, была волнующей. Я приказал ей притворяться, и она так и поступила. Я приказал ей сказать, что она любит меня, и она так и поступила. Мне казалось, что все эти вещи, все это ― ничего не значит. Но сейчас, держа в руках ее дрожащее тело под своим, я знал, что не мог вернуться. Я сотворил с ней что-то много худшее, чем с другими своими жертвами. Вместо того чтобы вытянуть из нее правду болью, я сделал это лживым удовольствием.
Глубоко внутри я почувствовал тревогу. Она притворялась? Во всем? Я не знал, и это убивало меня.
Ложная любовь ― вообще не любовь. Нет, все было еще хуже. Она была моей игрушкой, и я ее сломал.
Живот скрутило, когда я вышел из ее тела. Невероятная красота, но не моя. Я не мог определить, что было реальностью, а что фантазией. Ее любовь была фантазией. А страх ― реальностью. Или же наоборот?
Мне необходимо было знать, но я не мог спросить у нее. Позволив своим руками оторваться от ее тела, я отшатнулся и открыл книжный шкаф.
― Риен? ― она прислонилась к спинке дивана, повернув лицо, чтобы взглянуть на меня. Она была бледна, напугана.
Из-за того, что я с ней сделал?
― Мне жаль, ― произнес я, отвернувшись. Я создал мечту, но не мог жить в ней вечно.
Сара
Риен выглядел так, словно увидел привидение. Он завозился со своими штанами, подтянув их к талии, пока шел обратно к операционной. Книжный шкаф принялся вращаться, закрываясь за ним.
Я не могла понять, что случилось. Мои руки задрожали на диванных подушках. Я соскользнула со спинки дивана на пол, кучей сваливаясь на нём. И обернула руки вокруг ног, хотя мне было не холодно.
― Думай, Сара, ― обратилась я к себе шепотом. ― Думай. Не чувствуй. Только думай.
Риен замышлял меня убить. Мне пришлось принять это. А если он планировал меня убить, значит, все это было игрой. Он игрался со мной, прежде чем убить. Он был кошкой, играющей с мышью. Он использовал меня, ради развлечения, ради секса, прежде чем связать меня внизу и заняться другими видами развлечения.
Я покачала головой. Что-то в этой мысли показалось мне неправильным. Возможно, из-за того, как он держал меня в своих руках, удивительно нежно целуя меня, но я никак не могла поверить в то, что он замышлял меня убить.
― Ну же, Сара, ― сказала я, нахмурившись. ― Конечно, это на него не походит. Он очень удачно тебе врал.
Вот и все. Все так и было. Он лгал мне.
Я с трудом сглотнула. Я не хотела думать о его руках, языке, губах на моем теле... о лжи. Потому что, равнозначно его притворству, реакции моего тела были настоящими. Все мои эмоции были правдой.
Даже те, которые я не могла признать.
Я стянула рубашку на своей груди. Большинство пуговиц были сорваны, но парочка все еще держалась. Я застегнула все, что сумела. Свои трусики нашла скинутыми возле дивана. Но они все равно были мокрыми. А у меня не было другой одежды.
Положив голову на колени, я попыталась успокоить себя. Моё сердце все еще колотилось из-за оргазма. Невыносимая мысль, но я хотела, чтобы Риен вернулся. Хотела, чтобы он вновь держал меня. Глупое, глупое чувство, но я хотела, чтобы он заботился обо мне. Мне не хотелось думать о том, что он всего лишь притворялся. Мне не хотелось думать, что произошедшее только что было одной лишь сценой, участниками которой мы оба стали.
― Нет, Сара, ― я покачала головой. ― Нет-нет-нет.
Я слышала все истории о методе Станиславского. О том, как Дэниел Дэй Льюис играл роль сумасшедшего, и в итоге сам сошел с ума, проводя многие дни, лишив себя сна. Или же множество пар, которые играли друг с другом в фильмах. Их герои влюблялись, и они следовали их примеру в реальной жизни. Такое клише, но, тем не менее, правдивое.
И Дельсарт знал это. Он был одним из первых людей в театре, кто предположил, что эмоции следуют из выражений лиц. "Если вы хмуритесь, ― говорил он. ― Вы начинаете сердиться. Если же улыбаетесь, то становитесь счастливым". Это было сотни лет назад, но даже сегодня вы можете наблюдать это повсюду.
Было такое психологическое исследование, заключавшееся в том, что люди смотрели шоу-комедии. Одна группа держала карандаш над губой так, что улыбнувшись, они были вынуждены обнажить зубы. Эта группа всегда находила шоу-комедии забавнее, чем та группа, которая не была вынуждена улыбаться.
Другое исследование показало, что люди, которые разминали мышцы и позировали, как Супермен перед собеседованием, проходили его лучше, чем те люди, которые принимали робкие позы, вроде наклонов и зажима коленей.
Дельсарт, может, и не был актером по методу Станиславского, но кое-что в психологии он знал.
Я бросила взгляд вниз на свою позу. Мои руки, обернутые вокруг коленей, были самой, что ни на есть, не-Суперменской позой.
― Ладно, Сара, ― произнесла я, подталкивая себя. И поднялась на дрожащие ноги. ― Давай превратимся в выжившую. Ладно? Ладно.
Расставив ноги, я сжала и разжала руки, как Мистер Америка. Хотя, я не чувствовала себя сильной. Скорее донельзя глупой.