Джек протянул руку и, захватив длинную прядь волос, принялся наматывать ее на палец, медленно и неумолимо притягивая Натали к себе, пока они не оказались почти вплотную друг к другу, – как в тот вечер, когда танцевали вдвоем... Но сейчас они были одни. Его близость действовала на нее словно наркотик, пробуждая идущий из глубины ее естества инстинктивный ответ, не подвластный велениям разума.
Натали лишь прерывисто вздохнула, безвольно приоткрыв губы, когда он склонил к ней голову. Как могла она противостоять неодолимому влечению? С тех пор как Натали впервые увидела Джека, она не раз пыталась представить себе, каково это – целоваться с ним. Порой, лежа без сна рядом со спящим Антуаном, она предавалась безудержным фантазиям, считая их совершенно неисполнимыми. И вот он здесь...
Она дрожала как в лихорадке, голова кружилась. Натали положила руки на широкую грудь Джека, чтобы сохранить равновесие, и тут же ощутила упругость мускулов под тонкой тканью рубашки. Его руки обвили ее, прижимая еще теснее к себе, и наконец-то их губы сблизились. Он помедлил, затем, словно пробуя на вкус, коснулся языком уголков ее рта. Повинуясь сладкой ноющей боли внутри, Натали привстала на цыпочки и, обняв его за шею, жадно ответила на поцелуй.
Это было большее, гораздо большее, чем могло представить ее воображение. В этом поцелуе была какая-то неистовость, первобытность, одновременно пугающая и возбуждающая ее. Сердце Натали колотилось с бешеной силой, тело, сообразуясь с собственными желаниями, крепче прижималось к нему. А язык Джека тем временем все глубже проникал в ее рот, производя тщательные чувственные изыскания, воспламеняющие обоих до такой степени, что казалось, жар, источаемый ими, мог бы растопить глыбу льда.
Хныканье, донесшееся сверху, вернуло их к реальности. Сокрушенно ахнув, Натали отпрянула от Джека, и ее глаза, когда она осмелилась поднять их, отразили водоворот охвативших ее чувств.
– Мы... не должны были делать этого, – задыхаясь, проговорила она.
Джек криво усмехнулся.
– Да уж. Пожалуй, не стоило.
– Я... пойду посмотрю, что случилось.
Она выскользнула из комнаты с пылающими щеками и взлетела по ступенькам. Как она могла позволить себе потерять голову? Каковы бы ни были ее взаимоотношения с Антуаном, он ее муж, и от этого никуда не деться.
Когда Натали вошла в детскую, Моника уже окончательно проснулась и, сидя в кроватке, разговаривала с медвежонком на понятном только им языке. Она хихикала, пока ей меняли подгузник, и подпрыгивала в ритме детских песенок, которые ей напевала Натали. Когда пришло время спускаться по лестнице, малышка решила заявить о своей самостоятельности.
– Вниз, – потребовала она, извиваясь всем телом.
– Хорошо. Но только держись за перила и мамину руку, – согласилась Натали, терпеливо ступая рядом с дочкой, отважно и сосредоточенно преодолевавшей нелегкий для нее путь.
Спрыгнув с последней ступеньки и оказавшись на воле, Моника тут же засеменила в кухню, повизгивая от беспричинного восторга.
Проходя мимо столовой, Натали бросила быстрый взгляд в открытую дверь. Джека там уже не было, не было его и в кухне. Неужели ушел, даже не попрощавшись? Но ее разочарование быстро сменилось вспышкой гнева, стоило ей понять, что дверь, ведущая в подвал, открыта и внутри горит свет.
Она быстро подхватила Монику на руки и прижала ее к плечу.
– Джек! – позвала Натали с грозной интонацией.
Он появился на верхней ступеньке крутой лестницы, приподняв бровь в вежливом недоумении.
– Полагаю, вам никогда и в голову не приходило, насколько опасно оставлять открытой дверь подвала? – не тратя лишних слов, спросила она. – Ведь Моника могла туда свалиться!
На его лице появилось виноватое выражение.
– Нет... Прошу прощения, мне и, правда, это не пришло в голову. Я не привык думать о маленьких детях.
Джек закрыл за собой дверь в подвал и шагнул по направлению к Натали. Та отступила, сохраняя безопасную дистанцию.
– А как насчет обычного здравого смысла?
– Наверное, вы правы, – согласился он, прекрасно, как и она, понимая, что ее замечание имело скорее отношение к оборонительной стратегии, чем к настоящему негодованию. – Еще раз простите – это полная безответственность с моей стороны.
Натали, стараясь успокоиться, глубоко вздохнула и рискнула поднять на него глаза.
– Что-нибудь нашли?
– Ничего. Он не оставил ни единого следа. – Джек криво усмехнулся. – Мне очень жаль, но я начинаю подозревать, что Лемэр спланировал операцию заранее.
Натали только пожала плечами, ее чувства пребывали в полном смятении.
– Рано или поздно мы это узнаем, – едва слышно прошептала она. – Что вы намерены предпринять дальше?
– Теперь этим займутся нанятые мною частные детективы. Конечно, он мог уже покинуть страну. Тогда его поиски продлятся достаточно долго.
Натали кивнула.
– Если я что-нибудь узнаю, обязательно дам вам знать, – выдавила она, стараясь не замечать горького разочарования, разрывавшего на части ее сердце. Сейчас Джек уйдет, и неизвестно, увидит ли она его еще когда-нибудь.
– Э-э-э... значит, до свидания.
Он взглянул на протянутую ему руку и медленно улыбнулся, словно признавая непреодолимость барьера в виде Моники, уютно пристроившейся на плече матери.
– До свидания, зависящего от обстоятельств, – согласился Джек, поднимая ее руку к губам и запечатлевая на запястье, там, где бился пульс, нежнейший поцелуй. – Жаль! Все могло быть... очень и очень хорошо.
Натали смотрела, как он уходит, чувствуя пустоту в душе. Джек сел в машину и завел двигатель. Только когда он отъехал от обочины, она заставила себя закрыть дверь и прислонилась к косяку, бездумно глядя перед собой...
Господи, неужели всего лишь вчера вечером Джек Вендел переступил порог ее дома? Меньше чем за сутки ее жизнь перевернулась вверх дном. Рухнул тихий, безопасный мирок, который, ей казалось, она создала для себя. И только теперь Натали со стыдом поняла, что не хотела ничего подобного.
Видимо, только в состоянии глубокой депрессии она смогла убедить себя в том, что их почти платонические отношения с Антуаном вполне удовлетворяют ее! Натали чувствовала лишь облегчение оттого, что он проявлял мало интереса к интимной стороне их брака, и объясняла это все еще жившей в ней любовью к Симону.
Но дело, как оказалось, было вовсе не в этом. С той самой минуты, когда Джек Вендел вошел в ее жизнь, Натали ни на секунду не покидал тайный испепеляющий жар, пронизывавший ее изнутри. Тогда как Антуан при всех его несомненных достоинствах никогда не мог заставить биться ее сердце хоть на удар быстрее.
Все семь недель их брака она страстно пыталась убедить себя в том, что поступила правильно, но где-то в глубине души всегда чувствовала, что из их союза ничего хорошего не получится. Потому что из уравнения выпало самое главное – магия, волшебство, очарование...
4
– Ну и важная птица залетела к вам вчера! Я еще издали увидела эту машину и сказала своему Анри: "Господи, кто бы это мог приехать сюда на таком автомобиле? Он сильно рискует, оставляя его здесь". Вы же знаете этих мальчишек – увидят роскошную машину и непременно попробуют что-нибудь отвинтить или залезть в нее...
– Да, но... по счастью, все обошлось, – пробормотала Натали с едва заметной улыбкой.
Мадам Бланше была известной местной сплетницей, чтобы избавиться от нее, могло не хватить и получаса. Обычно Натали старалась обходить ее стороной. Однако сегодня соседка так внезапно выскочила из-за угла, что Натали, возвращавшейся с почты, просто некуда было деться.
– Естественно! Ведь я присматривала за ней, дорогая. Особенно когда увидела, что вы втроем направились вниз по улице. "Они не могли пойти далеко, – сказала я Анри. – В противном случае взяли бы машину, а не бросили ее здесь так беспечно"...
– Извините, мадам Бланше, – прервала ее Натали. – Похоже, у моего дома происходит что-то странное. Пойду взгляну.
Мадам Бланше обернулась, чтобы посмотреть.
– О! Они ставят табличку "Продается". Вот уж не знала, что вы собираетесь переезжать, дорогая...
– Но я вовсе не собираюсь! – Натали развернула коляску и решительным шагом устремилась вниз по тротуару. – Эй! – крикнула она неряшливо одетому человеку, вбивавшему в газон перед входной дверью деревянный кол. – Что это вы делаете? Вы, наверное, ошиблись адресом.
У обочины стоял красный пикап, и когда Натали поравнялась с ним, из него вылез другой мужчина, одетый столь же безукоризненно, сколь неопрятно выглядел первый.
– Это ведь номер двадцать семь по улице Cюис? – спросил он. – Значит, все верно.
Натали изумленно воззрилась на него.
– Но это мой дом. Я здесь живу, он принадлежит мне, я и не думала продавать его.
Мужчина улыбнулся ей так, как, в представлении Натали, могла бы улыбнуться гремучая змея.
– А он уже продан, – промурлыкал он со злорадным удовлетворением. – Так что вам самое время подыскать себе другое жилье.
Его голос звучал угрожающе, но Натали не позволила себя запугать. С ледяной надменностью она взглянула на незнакомца.
– Здесь явно какое-то недоразумение, – твердо заявила она. – Я же говорю вам: дом принадлежит мне и не продается.
Мужчина покачал головой, сохраняя на липе все ту же змеиную улыбку.
– Никакого недоразумения нет, если верить имеющимся у меня документам, – ответил он, с подчеркнутым вниманием разглядывая содержимое папки, которую держал в руках. – Дом куплен мной и моими партнерами. Продолжай, Шарль, – кивнул он своему крепко сбитому приятелю.
– Прекрати, Шарль! – отменила приказ Натали без малейшего колебания. – Покажите мне бумаги.
Узенькие глазки, посаженные слишком близко, чтобы вызывать доверие, засверкали злобой. Незнакомцу явно не понравилось открытое сопротивление со стороны женщины. Тем не менее он отдал папку, и, еще раз гневно взглянув на него, Натали принялась изучать документы. Сверху лежала фотокопия выглядевшей вполне законной доверенности, предоставлявшей Антуану право вести все юридические дела от ее имени. Она ошеломленно заглянула в конец документа... и замерла, увидев собственную подпись, скрепленную печатью и надлежащим образом засвидетельствованную.
– Но... здесь, видимо, какая-то ошибка... – запротестовала Натали, чувствуя, что ее начинает трясти. – Я ничего подобного не подписывала.
– Вы хотите сказать, что подпись подделана? – воинственно спросил человек-змея.
– Нет... но... Я действительно подписывала какие-то бумаги пару недель назад, но они имели отношение исключительно к налоговым выплатам. В них ни слова не было о продаже дома.
– Сожалею, детка, но, похоже, тебе лучше утрясти этот вопрос со своим мужем. Мы купили дом на вполне законных основаниях и заплатили ему наличными. Так что, если хочешь что-нибудь забрать отсюда, лучше поспеши. Все, что останется, – уже наше.
Натали невидящими глазами смотрела на бумагу, но обращение "детка" вывело ее из состояния шока.
– Не смейте называть меня деткой! – взвизгнула она, сверкая глазами. – И я не собираюсь ничего паковать. Я плохо понимаю, что происходит, но мой муж не имел права продавать этот дом – он принадлежит мне, а не ему. И я никуда отсюда не уеду!
На лице мужчины вновь появилась леденящая душу улыбка, только на этот раз она была еще более противной.
– А вот это было бы совсем глупо, – вкрадчиво заметил он. – Мы собираемся продать дом – это наш бизнес. Не можем же мы продавать его с тобой внутри, как ты считаешь?
– Нет, не можете. – Натали обуяла паника, но ей не хотелось показывать своего страха. – И вы не сможете заставить меня уехать. Для этого вам, по меньшей мере, придется получить судебное постановление.
Мужчина шагнул по направлению к ней, так же поступил и его громила-приятель.
– Обычно мы не утруждаем себя подобной рутиной, – махнул он рукой. – Правда, Шарль? Люди, поняв это, быстро перестают упрямиться. Пойми, если мы не продадим дом, Шарль не получит своей доли, а это почти наверняка расстроит его. Надеюсь, я понятно выражаюсь, а?
Натали пришлось сделать глубокий. вдох, чтобы увериться в том, что она полностью владеет голосом.
– Если вы намерены и дальше угрожать мне, я позову полицию, – предупредила она.
Мужчина рассмеялся.
– Но не сможет же полиция находиться здесь все время, – возразил он. – Ладно, почему бы тебе не проявить благоразумие? Нам не хотелось бы, чтобы случилось какое-нибудь... несчастье. Ни с тобой, ни с этой малышкой. Она такая прелесть!
Он протянул руку, чтобы погладить Монику по головке, но Натали быстро отдернула коляску в сторону.
– Не смейте прикасаться к ней! – крикнула она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. – Убирайтесь отсюда и заберите с собой это!
В последнем приливе храбрости она выдернула из земли табличку с надписью "Продается" и бросила ее на газон, после чего направилась к двери, одной рукой катя коляску, а другой судорожно нащупывая в кармане ключи.
Позади послышался издевательский смех.
– Хорошо, мадам Лемэр, мы даем вам время до завтрашнего утра. Но не дольше, имейте в виду. Боюсь, Шарль не относится к числу терпеливых парней.
Вся ее бравада моментально исчезла, стоило ей обессилено опуститься на нижнюю ступеньку ведущей на второй этаж лестницы. Моника, все еще сидевшая в коляске, смотрела на мать встревоженными голубыми глазами, явно чувствуя неладное, но не понимая, в чем дело.
– Как же нам быть, Моника? – прошептала Натали трясущимися губами. – Эти ужасные люди говорят, что папочка Антуан продал им наш дом. Не могу поверить, что он мог так поступить с нами. – Выступившие на глазах слезы покатились по щекам. – Если я позволю им выгнать нас отсюда, нам некуда будет идти.
Последние сомнения в том, что Джек Вендел говорил правду, развеялись – Антуан обманул их обоих. О, он очень умен, с горечью признала Натали.
Она всегда тщательно проверяла подписываемые бумаги, но Антуану она доверяла – ведь тот был ее мужем! И когда он предложил заняться налоговыми платежами, с радостью согласилась.
Момент, когда принести бумаги на подпись, он выбрал подходящий. Тем вечером Натали была невероятно уставшей, – Монике весь день не давали покоя режущиеся зубки, – поэтому не глядя нацарапала подпись в тех местах, которые указал муж, едва слушая его педантичные объяснения по поводу мелкого шрифта. Должно быть, доверенность и договор Антуан подсунул ей среди прочих бумаг, а она даже не заметила.
Понимание того, что он так холодно и расчетливо обманул ее, лишив даже крыши над головой, причинило Натали почти физическую боль. Что же ей теперь делать? На всех бумагах стоит ее подпись, и даже если она обратится в полицию, то сможет ли доказать, что Антуан обманом присвоил ее дом? Как бы то ни было, разбирательство будет длиться долго, к тому же не стоило забывать и об угрозах тех двух бандитов.
Направляемая инстинктом, о наличии которого даже не подозревала, Натали дотянулась до телефона и набрала номер, записанный на визитной карточке, лежавшей под аппаратом.
– "Вендел-корпорэйшн", – ответил деловой женский голос.
– Э-э-э... Нельзя ли попросить мистера Вендела? – неловко пробормотала она.
– У него совещание. Могу я что-нибудь ему передать?
– Совещание? – повторила Натали, чувствуя себя сбитой с толку. – А как долго оно продлится?
– Боюсь, это трудно сказать, – последовал холодный ответ. – В любом случае он должен освободиться к ланчу. Попросить его перезвонить вам?
– Да... нет. Я... Ладно, не имеет значения. Благодарю вас.
Говорить с Джеком по телефону бесполезно – ей надо увидеться с ним. Взглянув на часы, Натали быстро подсчитала, что, если ей повезет с автобусом, она сможет быть в его офисе еще до ланча. Проведя тыльной стороной ладони по глазам, чтобы смахнуть слезы, она перебросила сумку через плечо и, толкая перед собой коляску, устремилась к двери.
На улице шел дождь. Салон автобуса был полон, и Моника начала капризничать, как только они вошли. С трудом пробираясь перед нужной остановкой к выходу, Натали с ревущим ребенком и непременной сумкой в одной руке и с цеплявшейся за все коляской в другой смогла по достоинству оценить отзывчивость французской публики: никто и не подумал предложить ей помощь.
К тому времени, когда они добрались до элегантного застекленного входа в "Вендел-корпорэйшн", обращенного на набережную, Моника орала во всю силу своих легких, лицо ее покраснело от гнева. Да и сама Натали была близка к тому, чтобы разрыдаться. Во всяком случае, никакого настроения объясняться с двумя сладкоголосыми секретаршами, сидевшими среди пальм в холле, у нее не было. По счастью, одна из них была поглощена телефонным разговором, а другая растолковывала что-то посетителю. Так что Натали, хоть и с трудом, удалось провезти коляску через вращающуюся дверь и нырнуть прямо в лифт, из которого только что вышли пассажиры, не обращая внимания на резкий окрик:
– Мадам? Я могу вам чем-нибудь помочь?
Она нажала кнопку самого верхнего этажа, прислонилась к стене и закрыла глаза, стараясь дышать как можно глубже, чтобы успокоить истерзанные нервы. С самого начала было ясно, что не стоило приходить сюда. И Натали принялась корить себя за слабость, которая заставила ее обратиться за помощью к Джеку Венделу. Что, если его уже утомили ее бесконечные проблемы?.. Но раз она уже здесь, не возвращаться же, не повидавшись с ним!
Натали имела смутное представление о расположении кабинетов на верхнем этаже. Антуан лишь однажды, сразу после их свадьбы, приводил ее сюда. Но здесь должно быть все так же, как и несколькими этажами ниже, где находился кабинет ее мужа, а к нему она приходила два или три раза. Выйдя из лифта, Натали быстрым шагом направилась по коридору, стараясь выглядеть так, словно имеет полное право здесь находиться. Однако это было непросто: Моника вопила не переставая, колотя при этом пятками по подножке коляски. Нужная дверь оказалась последней по коридору и совсем не приспособленной для того, чтобы вкатывать коляску с сопротивляющимся ребенком. Натали не спасло и чувство собственного достоинства, когда она зацепилась ремнем огромной сумки за ручку двери, чуть не упав при этом. Обижаться на безупречно причесанное изящное существо, сидевшее за столом и с превеликим удивлением разглядывавшее ее, было бы просто смешно. Натали была настолько же не на месте в этой роскошной приемной, насколько Джек – в ее захламленной кухне.
– Могу я вам чем-нибудь помочь? – произнесла секретарша дежурную фразу. Безразличная вежливость ее тона не могла скрыть явную неприязнь к женщине, неспособной контролировать свое поведение.
– Я... Мне нужно видеть Джека... то есть мистера Вендела, – выдавила Натали, чувствуя, что голос у нее дрожит от волнения.
– Боюсь, в данный момент его нельзя беспокоить.
Зато Моника, не имевшая ни малейшего уважения к тонкостям делового этикета, разразилась таким криком, что могла бы поднять из могил всех покойников в радиусе пяти километров. Поэтому не было ничего удивительного в том, что дверь, ведущая в кабинет босса, вдруг открылась, и в проеме появилось удивленное лицо Джека Вендела.
– Что за... Натали? В чем дело?
Едва взглянув на него, Натали сделала то, что клялась не делать ни в коем случае, – разрыдалась.