– Нам надо раздобыть тебе что-нибудь, чтобы переодеться. Не думаю, что это подходит для тренировки.
Ну, для драки это вполне годилось, но она не собиралась говорить об этом, не рискуя снова вызвать его отчуждение, когда ей действительно нужно научиться убивать тех созданий, из-за которых по её коже бегали мурашки.
Кэт щелкнула пальцами – её джинсы и футболка превратились в черные рабочие штаны и топ, на ногах – теннисные туфли.
– Так сойдет?
– Сойдет. – Он скопировал её жест, и его собственная одежда превратились в черные тренировочные брюки и белую обтягивающую майку, которая только подчеркивала его мускулатуру.
О да, детка… Она не должна больше задерживать дыхание от желания, пронзающего её. Черт, он был вкусным почти без одежды. И это наталкивало на мысль, что вообще без одежды он будет гораздо вкуснее.
Не говоря уж о том, что его действия доказывали, что он был гораздо сильнее, чем обычный Темный Охотник. У него могло не быть всех этих божественных сил, но и без них он был достаточно опасен.
Гадая, что он собирается ей показать, она последовала за ним по коридору в огромный спортивный зал.
Эш стонал во сне, его сновидения сплетались в густой туман. Он на самом деле ненавидел сны. И всегда ненавидел. В них никогда не было смысла, а этот был не более полезен или понятен, чем другие.
Его мучили две женщины, которых он не знал. Одна была стройная блондинка. Странно, но она напоминала ему Артемиду. Но то была не она. В ней было сострадание, и глаза ее были добрыми. Она склонилась над ним с печальным взглядом.
– Однажды мы узнаем друг друга…
Затем вперед выступила другая, но её лицо было полностью скрыто туманом. Но даже так он знал, что она злится на него. Ярость в её глазах можно было разглядеть даже сквозь тени.
– Кем ты себя возомнил? Я тебя ненавижу! Убирайся. Не хочу тебя больше видеть. Надеюсь, что тебя собьет машина прямо на парковке. Если мне повезет, то это с тобой случится. А теперь уходи!
Яд её голоса отравлял его. Что он ей сделал? Почему она его ненавидит? Все женщины его любили. Они домогались его присутствия. Но не эта.
Эта хотела снести ему голову.
Эш проснулся в холодном поту. Минуту спустя к нему пришло осознание, что он находится в постели Артемиды, защищенный от ядовитого языка его мучительницы. Вытирая пот со лба, он медленно сел, позволяя шелковым простыням соскользнуть до талии.
Боги, как он ненавидел спать. У него за всю жизнь не было хороших снов. Но, по крайней мере, эти не были из прошлого. Они происходили откуда-то еще…
– Никчемный!
Он нахмурился, услышав крик Артемиды, доносящийся из другой комнаты. За ним последовал звук, как будто что-то разбилось.
– Я сделал все, что мог.
– Ты никчемный!
Эш больше ничего не слышал, он чувствовал себя так, будто кто-то ударил его об пол. Все тело болело, и он хотел бы знать причину. Встав с постели, он вызвал свою одежду и устремился к огромным золотым дверям, распахнув их силой мысли.
Деймос прижал Артемиду к полу, вцепившись ей в горло.
– Ты всегда…
Он не успел договорить, так как Эш схватил его и отбросил. Деймос ударился о стену, затем об пол. Он вскочил на ноги, готовый кинуться в атаку, пока не понял, с кем имеет дело.
Его губы и нос кровоточили, Деймос утер лицо.
Эш холодно и бесстрастно посмотрел на него.
– Сейчас ты должен уйти. Я не шучу.
Деймос сплюнул кровь на белый мраморный пол. Взгляд Эша вернулся к Артемиде, которая сидела там, где её оставил Деймос. Хоть раз она утратила свою надменность.
– Если ты хочешь смерти ублюдка, Артемида, то пошли за ним свою игрушку.
Обычно Эш пропускал подобные комментарии мимо ушей. Но сегодня они послужили катализатором. Он выбросил руки вперед, и схватил Деймоса.
– У меня сейчас как раз такое настроение, чтобы надрать кому-нибудь зад без причины. Рад, что ты заглянул. – Он ударил Деймоса коленом в живот, и когда собирался ударить еще, Деймос исчез.
– Ой, да ладно тебе, – громко сказал Эш, – я что-то не то сказал?
Как и ожидалось, Деймос не появился. Одно лишь его слово дало бы Эшу возможность последовать за ним в ад, и там прикончить.
Ублюдок.
Все еще раздраженный, он подошел к Артемиде, которая так и сидела на полу. Как на неё непохоже. Он заскрипел зубами, увидев, что Деймос оставил у нее на горле красные следы, а её щеки горели от ярости.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Как будто тебе не все равно, – яростно выплюнула она. – Ты только что тоже ранил меня.
Он попридержал в себе готовый сорваться саркастический ответ, увидев боль в её глазах. Хотя их отношения были далеки от идиллии, не в его правилах было добивать её, когда ей и так плохо. Ему в жизни причинили достаточно боли, и он не хотел поступать так с другими.
Эш сел перед ней на пол, и подобрал колени к груди.
– Итак, что произошло?
Ее капризно надутым губам позавидовал бы ребенок.
– Ничего.
Он сердито выдохнул, поняв, что к чему. Она хотела поговорить, но решила заставить его вытягивать слова клещами. Прелестно. Как раз так он и хотел провести время. Опять же, если учесть, как обычно она любила проводить с ним время, это можно было бы счесть неким улучшением.
– Давай же, Арти. Я лучше знаю. Ты послала Деймоса за Сином, так?
Она надула губы еще сильнее, затем вздохнула:
– А какой у меня был выбор? Ты ничего не хотел сделать.
Она что, никогда не повзрослеет? Хотя бы раз он хотел иметь дело со взрослым…
– Я не могу, пока я здесь. Ты это знаешь. Ты отказалась дать мне перерыв, чтобы я смог с ним поговорить.
– Ты бы ничего не сделал, даже если бы не был здесь.
Может, и так.
Она снова вздохнула и искоса посмотрела на него:
– Всем на меня плевать.
– Не начинай, Артемида, – процедил он сквозь зубы. – Я не играю в эти игры, ты знаешь. Если тебе нужен папочка, чтобы взять тебя на ручки, то он в большом зале на холме.
Ярость вернулась в её глаза.
– Почему ты здесь со мной, если так считаешь?
Мило, он спрашивал себя об этом каждый день.
– Ты знаешь почему.
Она пропустила его комментарий.
– Ты меня ненавидишь, не правда ли?
Иногда. Нет, чаще всего. Но он чувствовал её глубокую уязвимость, и ему по неизвестной причине нужно было её успокоить. Да, он больной сукин сын.
– Нет, Арти, это не так.
– Ты лжешь, – обвинила она. – Неужели ты думаешь, что я не чувствую разницы? – Одинокая слеза покатилась по её щеке, она взглянула на него. – Когда-то ты обнимал меня так, словно я для тебя что-то значила.
Она была права, когда-то она была для него важнее жизни. Но с тех пор прошло одиннадцать тысяч лет, и многое, очень многое между ними изменилось.
– Ты когда-то тоже не причиняла мне боль, помнишь?
Артемида покачала головой:
– Ты изменился задолго до этого. Ты был зол на меня еще до своей смерти.
Эш все еще не хотел об этом говорить. В его прошлом было достаточно боли. Последнее, что он хотел, так это вернуться к нему в любой форме.
Встав, он пошел в спальню, но Артемида последовала за ним.
– Что с тобой случилось? – спросила она.
Он рассмеялся над глупостью этого вопроса, потом повернулся к ней лицом. Казалось, она действительно не понимает.
– Как ты могла забыть? В тот день ты сказала мне, что я для тебя всего лишь еще одна победа. О, постой… Вспомню точные слова. "Если ты кому-нибудь расскажешь о нас, я освежую тебя в моем храме, пока ты не истечешь кровью". Это не было пустым обещанием, а? И когда ты выполнила его, даже притом, что я никому не сказал ни слова о нас, во мне умерла та часть, которая о тебе заботилась, Артемида.
– Я извинилась за это.
Эш вздрогнул. Слова. Она думала, что простые слова смогут стереть боль и унижение, которые он вытерпел из-за нее. Он все еще мог ощутить жало плети на своей голой коже.
Даже сейчас он мог слышать ужасный крик его сестры в тот день, когда его человеческий отец наказывал его за отсутствие.
– Остановись, отец, он невиновен. Он был с Артемидой. Скажи ему, Ашерон. Во имя богов, скажи ему правду, чтобы он перестал тебя бить.
Его человеческий отец ударом свалил его на землю. Потом он поставил ногу на горло Эшу, как раз туда, где поднявшаяся желчь грозила удушить Ашерона.
– Что ты ей наплел, ничтожество?
Эш пытался скинуть ногу, но отец только сильнее надавил. Говорить было невозможно.
– Ничего, п-п-пожалуйста…
– Богохульник. – Отец отступил назад, оставив Эша задыхаться в отчаянной попытке вдохнуть через покалеченное горло. – Свяжите его и принесите в храм Артемиды. Пусть богиня увидит его наказание, и если он правда был с ней, я уверен, она встанет на его защиту.
Он высокомерно посмотрел на Риссу:
– Бейте его на алтаре, пока Артемида не явит себя.
Унижения того дня до сих пор ранили его до глубины души. Люди, которые подбадривали истязателя, чтобы тот бил еще сильнее. Жрецы, избивавшие его вместе с палачом.
Вода, которую ему плескали в лицо, когда он терял сознание от боли…
Все это еще свежо в его памяти.
И Артемида явиласебя очень хорошо. Но только никто, кроме Эша, не видел её. Она с наслаждением смотрела на то, как его избивают.
– Я говорила, что произойдет, если ты предашь меня.
Затем она подошла к здоровенному палачу, и шепнула ему на ухо, чтобы он бил сильнее, делал удары болезненнее.
Эшу тогда было всего двадцать.
Когда это все же закончилось, да и то потому, что у палача устали руки, Эша на три дня оставили прикованным в храме. Без еды, без воды. Голого и истекающего кровью. Больного. Одного. И пока он висел там, люди подходили, чтобы плюнуть на него и проклясть. Они дергали его за волосы и снова били.
Говорили, что он ничего не стоит и ничего не заслуживает, кроме того, что получил.
Когда в конце концов жрецы его освободили, его побрили наголо и на затылке вытатуировали лук, символ Артемиды.
Затем Ашерона приковали цепью к лошади, и она волочила его до дворца. Земля заново открыла старые раны и добавила новые. К тому времени, как он оказался в своей комнате, от боли он не мог даже говорить. Целыми днями он лежал на холодном полу, плача оттого, что женщина, которую он так безоглядно любил, отреклась от него, хотя он ничего плохого не сделал. Он охранял её имя до самого конца.
И она думала, что простое извинение может облегчить все это… Стерва сошла с ума.
До сих пор Артемида никому не рассказывала об их отношениях. Но каждый, у кого были мозги, мог догадываться сам. Что это было? Одиннадцать тысяч лет она тайком приводила его в свой храм. Одиннадцать тысяч лет она принуждала его заниматься с ней любовью.
Все они знали, но никто не говорил вслух. Это была глупая игра, в которую все играли, и ради чего? Ради тщеславия Артемиды.
– Обними меня, Ашерон. – Её голос дрожал. – Обними меня, как прежде.
Он едва не оттолкнул ее. Но это было бы жестоко, и неважно чего он хотел, он не был так жесток, как она.
Вместо этого он притянул её к себе, хотя все внутри него протестовало.
Она мечтательно вздохнула, обвила руки вокруг его талии и прижалась к нему.
Больше всего Эш ненавидел её нежность. Она слишком сильно напоминала о мечте, которая у него когда-то была. Мечте, что когда-нибудь она возьмет его за руку прилюдно. Что когда-нибудь открыто ему улыбнется.
Как человек он умел молчать и думал, что этим заслужит хорошее отношение Артемиды. Хотя бы признание его существования.
Но вместо этого он был и всегда оставался её грязной тайной. До того, как умереть от рук её брата, Эш даже не имел права произносить её имя на публике. Никогда не дотрагивался, не мог взглянуть на неё или пройти мимо её храма. Только наедине с ним она признавала его.
Он так отчаянно хотел даже эту малую толику доброты, что принимал ее.
– Я люблю тебя, Ашерон.
Он сжал зубы, услышав слова, смысл которых она просто не понимала.
Любовь…да. Если это была любовь, он мог бы определенно прожить без нее.
Она поцеловала его в губы, затем отстранилась с улыбкой:
– Ты всегда на вкус как солнечный свет.
А она всегда как холодная темнота. Он устало вздохнул:
– Тебе лучше?
Потершись о его грудь, она кивнула.
– Ты выглядишь усталым, мой Ашерон. Возвращайся в постель. Я скоро присоединюсь к тебе.
Йо-черт-задери-хо, подумал он с сарказмом. Он не мог этого дождаться. Это было сравнимо только с кислотным ожогом.
– Куда ты идешь?
Она замерла.
– Мне нужно кое о чем позаботиться. Но я скоро вернусь. Поверь.
Как будто у него был выбор.
– Это твое время. – Если ему повезет, то у него будет целый свободный час.
Очень грустно, но это было самым лучшим, на что мог рассчитывать всемогущий бессмертный бог.
Артемида улыбнулась ему и исчезла.
Она переместилась в подземный мир, где в самом темном месте королевства Аида находился дом долофонийцев.
Потребовалось немного времени, чтобы найти Деймоса. Он стоял около огромного стенда с оружием, пробуя новый кинжал с маленькой рукояткой.
– Что ты делаешь? – спросила она, стараясь догадаться, о чем он думает.
Он поднял глаза:
– Проверяю оружие.
– Разве ты не должен искать Сина?
Деймос вернул нож на место, не глядя на нее, провел рукой по остальному оружию.
– Это зависит от того, будет ли твоя дочь по-прежнему стоять у меня на пути.
Её желудок сжался от этих слов.
– Прошу прощения?
Он повернулся к ней, его взгляд был холоден и мрачен.
– Твоя дочь. Такая высокая блондинка с телом, созданным для греха, у которой твои глаза и силы её отца. Ты же не думала, что я так туп, что не догадаюсь?
Артемида не могла говорить. Она была благодарна за то, что здесь не было Ашерона. Он бы убил её.
Деймос сузил глаза.
– Только поэтому ты позвала меня, чтобы убить Сина? Он узнал правду, и поэтому должен умереть?
Она не даст ему то, что он потом использует против нее.
– Не знаю, о чем ты.
– Конечно, не знаешь, – в его голосе была насмешка. Он подошел ближе.
Артемида отступала, пока не уперлась в стену.
Деймос самодовольно улыбнулся:
– Значит ли это, что я могу убить Катру, если она встанет на пути?
Глава 8
Син уклонился от кинжала Кэт, который лишь немного не достал его горло. Он улыбнулся, впечатленный её умением. Нечасто встречался тот, кто смог бы его побить, особенно при таком телосложении. Как Киш говорил про Анджелину, Син не возражал, чтобы б Кэт его отлупила, но если бы она при этом была одета в черное кружево или кожаный пеньюар. Да, одна мысль о ней, обнаженной, в красных туфлях на шпильке возбудила его, даже когда Кэт хлестнула его по лицу.
Когда она качнулась назад, он поймал её запястье, но он не ожидал, что мгновение спустя она пустит в ход колено. Оно впечаталось ему прямо в ребра.
Он захрипел и выбил кинжал у нее из рук. В следующее мгновение Кэт ударила его головой. Боль расколола его череп, голова откинулась назад и кровь потекла из носа. Черт, эта женщина умеет врезать…
– О Боже! – немедленно воскликнула она. – Я прошу прощения. Я не хотела. Я должна была остановиться.
Он потряс головой, чтобы прояснить мысли, несмотря на то, что его лоб и нос все еще пульсировали, и в ушах звенело.
– Ты всегда извиняешься перед врагами, если наносишь им сильный удар?
– Никогда. Но я делаю это, когда нечаянно ударяю партнера по тренировке.
Потирая голову, он улыбнулся, заметив красный отпечаток на её потном лбу. Румянец на щеках практически заставлял её глаза светиться. Дочь она Артемиде или нет, но Кэт была абсолютно прекрасна.
– Что? – Спросила она, отступая назад.
– Ничего. Я только смотрел на красное пятно у тебя на лбу, там, где ты меня ударила. Интересно, мой лоб выглядит также?
Она рассмеялась, протянула руку и потрогала место, которое у него пульсировало.
– Только немного, Рог.
– Рог?
Её улыбка заставляла член затвердеть.
– Единорог. Ты выглядишь так, будто кто-то отпилил рог у тебя со лба. – Она приподнялась, чтобы поцеловать пятно, которое разглядывала.
Этот поцелуй не облегчил серьезную эрекцию, которая немилосердно давала о себе знать. Прошло очень много времени с тех пор, как женщина прикасалась к нему так, не будучи при этом голой в его постели. Или на коленях перед ним.
Опять же, он редко беседовал с любовницами. Обычно он выслеживал их в казино, отпускал немного продуманных льстивых слов, и они сразу же оказывались в его комнате абсолютно голые и истекающие потом. Как только он заканчивал с ними, он отсылал их.
Да, он звался среди людей очень плохим словом, и знал это. Но он всегда заботился о том, чтобы женщины еще до того, как покинут казино, понимали: он не интересуется ничем, кроме обычного секса. Он не брал их номеров, не обещал звонить, не давал ложных надежд. Они с самого начала знали, каковы его намерения.
Обычно Темным Охотникам было запрещено заводить отношения с людьми. И, несмотря на то, что чисто технически он не принадлежал к их братии, Син принимал эту часть их жизни. Его жена своими изменами достаточно унизила его. Последнее, чего он хотел, – это дать женщине какую-либо власть над его чувствами. Женщинам просто нельзя было доверять.
Но Кэт была чем-то на них непохожа, и он не мог понять, чем. Часть его наслаждалась её поддразниванием. Черт, он даже наслаждался её колкостями. Такого прежде никогда не случалось.
Закусив губу, она сочувственно произнесла:
– Я действительно сожалею, что ударила тебя головой.
– Все в порядке. Постарайся запомнить следующее. В отличие от Даймона, единственный способ ненадолго остановить галлу – ударить его между глаз.
– Или перерубить позвоночник, – сказала она к его удивлению. – Хочешь верь, хочешь – нет, но я слушала.
– Хорошо. Это знание спасет тебе жизнь. – Но на самом деле он невнимательно следил за их разговором. Его мысли были сосредоточены на капельке пота, которая катилась между её грудями, обрисованными топом. Его рот наполнился слюной.
Она была ниже всего на несколько дюймов, и если бы надела четырехдюймовые каблуки, ему пришлось бы глядеть на нее почти снизу вверх. Он не понимал почему, но мысль об этом казалась ему очень сексуальной.
Да, Син легко мог представить её в своей постели, она была бы сверху, абсолютно голая, не считая туфель, и терлась бы об него. Достаточно, чтобы свести его с ума.
Он не знал, когда у него развился фетиш на обувь, но не мог изгнать из головы этот образ.
Спасибо, Киш. Он должен потом побить его за эту пытку.
Золотые глаза Сина горели; Кэт сглотнула. Мужчины и раньше смотрели на неё похотливо, но это никак на нее не влияло. По какой-то непонятной причине она не была неуязвимой, когда это касалось Сина. Он волновал её так, как она не могла себе представить.