Собиратель. Но вы бы не хотели, чтобы сын взял татарку?
Информант. Татарку - нет. А украинца, русского - пускай берут. Только не татаров. Они очень… они деспоты такие, они… ну, нехорошие люди. Такими были и такими они и остаются. Бандитами.
(Сведения об информанте: РВС, урумка, 1947, Гранитное.)
Маркеры, используемые урумами Гранитного для обозначения границ сообщества, отличаются от принятых в Старом Крыму, поскольку в этих двух поселках различается набор контактирующих групп: в Гранитном проживают крымские татары. Урумы Гранитного отчасти относятся к новым соседям как к угрозе самостоятельности своей группы и греческой идентичности. Стремление поддержать целостность своей группы и отделиться от крымских татар обслуживается, в первую очередь, противопоставлением религиозной принадлежности, а косвенно - иными маркерами и обсуждением негативных характеристик другой группы.
В то же время язык двух групп создает, в глазах урумов, основу для объединения с другой группой, позволяет иногда противопоставлять себя и татар, например, румеям. Некоторые урумы, особенно пожилые, ощущают близость с крымскими татарами: они общаются с ними на своем языке, что означает включение их в группу "свои" и готовность поддерживать проницаемость границы.
Для остального сообщества важным оказывается переформулировать собственную этничность таким образом, чтобы иметь объяснительную модель для сходства языка. Подобной моделью оказывается не только распространенная история о смене языка под гнетом татар, разделяющая группы и противопоставляющая захватчиков и жертв (урумов), но и объяснения, апеллирующие к общности групп.
Во-первых, информант может рассматривать переход на другой язык, имевший место в Крыму, как мирную ассимиляцию с татарами и подчеркивать взаимодействие в прошлом, а также - общность происхождения. Во-вторых, некоторые информанты полагают, что урумы раньше жили в Турции (греки из Турции), и это обстоятельство способствует пониманию татарского языка. Подобные индивидуальные осторожные толкования не отменяют необходимости обособления от крымских татар, но предоставляют также модель, позволяющую сделать границы группы проницаемыми. Характерно, что представление о Турции как месте проживания группы оказывается нейтральным вариантом, дающим возможность, с одной стороны, объяснить сходство с крымскими татарами, включить и себя, и другую группу в макросообщество, а с другой, не нарушает отдельности групп, не ставит знак равенства между татарами и урумами (и их языками).
Основные группы и границы сообщества
Самооценка урумов как цивилизованной группы связана со сближением себя с русскими и противопоставлением румеям и татарам, сохранившим аутентичность и природность.
Противопоставление румеям конструируется с учетом как отрицательных смыслов аутентичности (деревенскость, неграмотность), так и позитивных аспектов (сохранение идиома), тогда как оценки татар по этой шкале преимущественно негативные. Лишь несколько человек высоко оценили высокую, по их мнению, по сравнению с урумами, сохранность родного языка среди татар. По-видимому, объяснением могут служить более близкое соседство урумов и татар, проживающих в одном поселке, и, следовательно, большее, чем с румеями из других поселков, число внутренних конфликтов. С другой стороны, положительные оценки аутентичности распространяются, прежде всего, на греческие традиции, поддерживаемые институционально - греками из Греции и ФГОУ.
Характер контакта и особенности другой группы и определяют те смыслы, которые выходят на первый план для локального сообщества. В то же время эти свойства почти никогда не создаются заново, а присутствуют подспудно в качестве одного из признаков, приписываемых группой себе. При необходимости (в ситуации изменения конфигурации групп, иной категоризации) эти признаки позволяют менять самоопределение. Так, например, христианская вера урумов стала наиболее значимым признаком в поселке Гранитное с момента появления там крымских татар и нашла воплощение в рассказах о выборе "язык или вера", воспринятых из публицистического дискурса. Однако само по себе представление о христианской вере группы как фоновый смысл того, что значит "быть греком", присутствует и в других поселках, но не выполняет для их жителей - на сегодняшний день - дифференцирующей функции.
Дискуссии об этничности урумов (как членов сообщества, так и представителей других групп) призваны выяснить истинное соотношение языка и этничности тюркоязычных греков Приазовья. Нельзя забывать, что информанты, как правило, убеждены, что человек (и группа) на самом деле обладает от рождения некоей неизменной, раз и навсегда данной этнической принадлежностью, и предполагают тождество языка и этничности (лингвонима и этнонима).
В рамках этой логики несовпадение языка и этничности означает искажение одного из признаков, возникающее в результате смешения, порчи. Рассуждениями о том, кто такие урумы, их авторы стремятся вскрыть истинное положение дел и реконструируют идеальное прошлое состояние сообщества, когда урумы обладали титульными языком и этничностью, - чистые греки с греческим языком или татары с татарским языком.
Поиски новых формулировок этничности в Старом Крыму связаны с повышением статуса румеев и румейского под влиянием контактов с греками Греции. В Гранитном необходимость конструирования новой греческой идентичности связана с актуальными соседями - крымскими татарами. Представление о ненастоящем греческом, греко-татарском идиоме группы у жителей поселка Старый Крым связано с существованием новогреческого и румейского, тогда как у урумов Гранитного - с соседством крымско-татарского языка. Как только речь заходит не о внутригрупповой точке зрения, а о взаимодействии с румеями, греками, крымскими татарами, урумы признают себя ненастоящими, смешанными греками (обе формулировки постоянно используются носителями в разных поселках), греко-татарами и вынуждены искать объяснения подобному положению.
В любом случае взаимодействие с другими группами и исходящая от них категоризация приводят к изменению самоопределения урумов. Привычная модель греческой этничности трансформируется таким образом, чтобы быть пригодной для проведения и поддержания границ с группами, в том числе учитывать присутствие относительно новой группы - крымских татар, недавно появившихся греков из Греции и пр. Новые варианты формулируются из набора привычных, известных в сообществе или привнесенных греческим движением понятий "турки", "греки", "татары", "эллинцы", Крым, Турция, Екатерина II и пр. и позволяют как объединяться, так и размежевываться с соседними группами в каждой конкретной ситуации.
* * *
Взаимодействие - динамический процесс, и принимаемые сообществом определения позволяют поддерживать равновесие группы, ее границы с другими сообществами. Усиление давления со стороны той или иной группы вызывает у сообщества поиск новых моделей самоидентификации, включение себя в новые макросообщества. Поскольку окружение урумов не принимает самоназвание "греческий" для идиома группы, носители ищут новые пути определения, манифестирующие связь с другими сообществами, сохраняя одновременно мотивировки, позволяющие поддерживать границу с румеями (как частью группы "греки") и противопоставлять себя крымским татарам.
Рассказы о взаимодействии с греками из Греции и членами других тюркоязычных групп создают у урумов Старого Крыма представления о сообществах больших, чем этническая ("греки") или локальная группа, - "сообщество людей, понимающих тюркские языки". Для данного макросообщества у носителей нет сложившихся номинаций; некоторые информанты используют в качестве общего этнонима "турки", или "татары").
Урумы знают, что их предки переселились в Приазовье из Крыма, но помимо этого для некоторых информантов принципиально важным оказывается докрымское место проживания группы - Греция или Турция, служащее основанием для этногенетических построений. Ответы на этот вопрос тесно связаны с взаимоотношениями с румеями: предположение о происхождении собственной группы всегда высказывается в сопоставлении с румеями (например, румеи жили в Греции, а урумы - в Турции, однако встречаются и иные формулировки). Воображаемые сообщества дают носителям возможность интерпретировать постоянные границы с соседями, объяснить сходство или различие контактирующих групп сквозь призму наций. В то же время сама потребность причисления к воображаемым сообществам возникает в ответ на изменение соотношения с ближайшей группой - румеями.
Глава 6. Языковая ситуация в селах Приазовья [86]
Положение румейского языка
Языковые ситуации в разных румейских поселках и похожи, и не похожи друг на друга. Ниже делается попытка описать языковую ситуацию в румейских поселках в целом (в этих поселках совпадает набор языков, участвующих в сложении языковой ситуации, статусные характеристики идиомов, разнообразие компетенции носителей в румейском языке, зависящее от возраста индивида и пр.) и указать наиболее существенные различия между поселками (степень сохранности языка у "полноценных" носителей, распределение некоторых функций между разными языками). Для иллюстрации последних выбраны два достаточно несхожих между собой румейских поселка - Малый Янисоль Володарского района и Ялта Первомайского района; общее описание учитывает как материалы Малого Янисоля и Ялты, так и данные, полученные в других поселках (селах Касьяновка, Византия, Македоновка, Кременевка Володарского района, Бугас Волновахского района, Сартана Мариупольского района).
Русский
Абсолютно все жители Приазовья владеют русским, для многих румеев он является первым языком. В школьном и высшем образовании в советские годы использовался почти исключительно русский язык (не считая 10-летнего периода коренизации в 1920-1930-е гг., когда функционировало незначительное количество греческих школ). Румеи предпочитают смотреть русскоязычные телеканалы, читать русскоязычные книги и газеты. Русский язык, безусловно, доминирует по частоте использования; практически любая коммуникация может вестись по-русски.
Отношение жителей Приазовья к русскому языку, несомненно, положительное, его называют языком культуры. Из всех языков в Приазовье только русский оценивается как необходимый. Пожилые люди вспоминают о своем стремлении овладеть русским как можно лучше, избавиться от греческого акцента. Многие стремились помочь своим детям избежать неприятных переживаний, связанных с незнанием русского языка, и говорили с ними почти исключительно по-русски, а не по-румейски.
Украинский
В Приазовье (по преимуществу русскоязычном регионе) почти никто не говорит по-украински. Однако украинский - государственный язык, то есть, согласно законодательству Украины, должен использоваться в преподавании, официальном общении, административными и судебными органами и т. п. Тем не менее, все жители Приазовья предпочитают использовать как в этих, так и в других сферах русский язык, и выбор этот настолько преобладает, что русский язык негласно является вторым официальным языком в Приазовье (как и на всей территории Восточной Украины). Большинство жителей румейских поселков учили украинский в школе, но необходимость использовать его в практических целях почти не возникает. Знание украинского языка требуется только для двух сравнительно небольших групп населения: работников сельской администрации, обязанных вести документацию на украинском, и абитуриентов вузов. Большинство информантов негативно относятся к распространению украинского языка в Приазовье. В самые последние годы наметилось некоторое изменение ситуации, поскольку увеличилось число молодых людей - недавних выпускников школ, владеющих украинским языком. Кроме того, с начала 2000-х гг. руководство телеканалов приняло решение озвучивать на украинском языке все фильмы, в том числе латиноамериканские и российские телесериалы, которые до того транслировались на русском. Это решение вызвало некоторое недовольство среди русскоязычного населения Донецкой области, но привело к повышению пассивного владения украинским языком среди представителей старших возрастных групп.
Новогреческий
В конце 1980 - начале 1990-х гг. появилась возможность общения с греками из Греции, и новогреческий язык (далее - НГР) стал актуален для румеев. В первую очередь НГР необходим румеям для поездок в Грецию; в самом Приазовье он используется лишь в школе и в деятельности греческих обществ: по-новогречески говорят с делегациями из Греции и с Кипра, произносят торжественные речи на румейских праздниках, в репертуар всех фольклорных ансамблей входят несколько греческих песен, в газете "Эллины Приазовья" изредка появляются статьи на этом языке. В школах Приазовья с конца 1980 - начала 1990-х гг. начали преподавать НГР, однако школьные занятия не привели к широкому использованию этого языка. Количество румеев, знающих НГР, невелико, и, как правило, это представители младшего поколения, изучающие НГР как иностранный (в Приазовье или в Греции) и не владеющие румейским. Таким образом, жители Приазовья не используют НГР для коммуникации между собой. Его основная функция - символизировать связь румеев с другими греками и, шире, - с греческой культурой в целом. Небольшая часть румеев использует НГР для общения с греками из Греции.
Контакты румейского языка и НГР не имеют существенных последствий и в лингвистическом отношении: ни лексические заимствования из НГР, ни структурные уподобления не распространены в речи носителей румейского. Лишь в речи двух информанток из села Малый Янисоль было зафиксировано влияние НГР. Хотя НГР не выполняет коммуникативных функций в Приазовье, его необходимо учитывать при описании иерархии языков, сложившейся в настоящее время. Носители часто объединяют румейский и НГР в одном понятии: и тот, и другой язык может быть назван по-русски греческим или эллинским. Хотя большинство румеев не знают НГР и не могут самостоятельно оценить его сходство с румейским, бытует, как уже отмечалось, представление об их подобии, часто выражаемое с помощью клише "на столько-то процентов сходится".
Румейский
Во многих поселках румейский язык вообще не используется в коммуникативной функции; в других он обслуживает только бытовое общение. В зависимости от использования румейского языка обследованные поселки допустимо условно разделить на "благополучные" (Малый Янисоль, Бугас, Касьяновка, Кременевка (Чердакли), Македоновка) и "неблагополучные" (Ялта, Сартана, Византия). Можно также указать ряд факторов, влияющих на положение румейского языка: размер поселка, его удаленность от города, соотношение румейского и негреческого населения и т. д., однако их важность не следует преувеличивать. Неблагоприятная ситуация в поселках Ялта и Сартана связана отчасти с их положением: Ялта - крупный курортный поселок на побережье, а Сартана - фактически район города Мариуполя. Но для неблагоприятной ситуации в селе Византия, небольшом поселке, расположенном достаточно далеко от города, нет объяснения, которое очевидным образом было бы связано с перечисленными факторами.
Представления самих носителей о языковой ситуации в разных поселках обусловлены различными стереотипами и зачастую не совпадают с реальным положением. Принято считать, например, что "в Сартане все говорят по-гречески", несмотря на то, что, с точки зрения внешнего наблюдателя, в языковом отношении Сартана относится к неблагополучным поселкам. Подобный стереотип обусловлен репутацией Сартаны как своего рода прототипического румейского поселка, возникшего благодаря активности греческого движения (там функционирует музей, есть фольклорный ансамбль и пр.). Рассмотрим функции румейского языка в так называемых неблагополучных и благополучных поселках.
Наиболее неблагоприятна для румейского языка ситуация в трех из обследованных поселках - Ялте, Сартане и Византии, жители которых практически не пользуются румейским. Все коммуникативные сферы обслуживает русский язык. Даже наиболее компетентные носители (представители старшего поколения) говорят по-румейски с трудом и неспособны создать полноценный текст.
Рассмотрим, как идиом функционирует в неблагоприятных в языковом отношении поселках на примере Ялты Первомайского района. Носители вспоминают отдельные слова, готовые клише, используемые в диалогах с соседями, дома, на базаре и т. д., и охотно "предъявляют" эти слова и фразы, набор которых сравнительно невелик и, по большей части, совпадает у разных носителей (это слова kalimera - здравствуйте, psumi - хлеб, nero - вода; фраза fer\' nero - принеси воды; некоторые другие). В среднем набор не превышал десятка греческих слов. Лишь единицы из числа пожилых носителей способны были перевести лингвистическую анкету, но составить связные тексты на румейском не удавалось почти никому (отдельные записанные примеры включали русские заимствования и переключения кодов, при этом русских элементов было значительно больше, чем румейских). Все носители румейского языка в Ялте свободнее говорят по-русски, чем по-румейски. Большинство жителей поселка относится к числу так называемых полуязычных носителей (англ. semi-speakers) [Dorian, 1980], то есть некомпетентных говорящих.
Для многих пожилых носителей собственная низкая компетенция в румейском была неприятным открытием во время работы экспедиционной группы. В Ялте принято считать, что пожилые люди говорят по-гречески, и сами представители старшего поколения разделяют это убеждение. Они охотно откликались на просьбу собирателя перевести на румейский, рассказать что-нибудь по-румейски или поговорить между собой и обнаруживали, что не могут этого сделать, так как уже давно ни с кем не говорят на этом языке или используют отдельные формульные фразы - приветствия и т. п., хотя привыкли считать, что их родной язык - греческий, ибо сами они - греки и помнят, что в детстве с ними говорили только на этом языке.