Для переговоров с Хмельницким были назначены комиссары во главе с Киселем. Тот вел переговоры через монаха Лешко. Расхваливая польские вольности, Кисель писал Хмельницкому: "Милостивый пан старшина Запорожского Войска республики, издавна любезный мне пан и приятель! Верно, нет в целом свете другого государства, подобно нашему отечеству, правами и свободою. И хотя бывают разные неприятности, однако разум повелевает принять во внимание, что в вольном государстве удобнее достигнуть удовлетворения, между тем, как потеряв отчизну нашу, мы не найдем другой ни в христианстве, ни в поганстве: везде неволя, одно только королевство Польское славится вольностию".
Хмельницкий отвечал Киселю: "Послушав совета вашей милости, старого своего приятеля, мы сами приостановили свои военные действия и орде приказали возвратиться, а к республике с покорностью и верным подданством отправили послов".
Кажется, что многомудрый Кисель попался на нехитрую казацкую уловку. Он поспешил донести о следствиях своих переговоров с повстанцами архиепископу-примасу: "Развеял Господь Бог через меня, наименьшего сына отечества, кровавую радугу и приостановил ужасную внутреннюю войну… Я прошу, чтоб настоящая моя верная услуга и дальнейшая служба никем у меня не была отнимаема и не оставалась бы без памятника, заслуженного любовью к отечеству".
А тем временем на Украине казаки продолжали громить поляков, причем организованное сопротивление последних почти прекратилось. С казаками воевала лишь частная армия Иеремии Вишневецкого. "Недавний отступник от православия, с ненавистью ренегата к старой вере, вере хлопской, Иеремия соединял ненависть польского пана к хлопам, усугубленную теперь восстанием и кровавыми подвигами гайдамаков".
Иеремия действовал в традициях пана Лисовского. Разница была лишь в том, что целью первого были грабежи, а убивать приходилось по необходимости, а у Вишневецкого целью было убийство православных, а грабежи - второстепенным делом. Так, Вишневецкий напал на местечко Погребища, где перебил почти всех жителей, с особой же жестокостью он убивал православных попов. Из Погребищ Вишневецкий пошел в принадлежавший ему город Немиров. Жители заперли ворота перед своим паном, но он взял город приступом, и выданные мещанами виновники восстания погибли в страшных муках. "Мучьте их так, чтоб они чувствовали, что умирают!" - кричал Иеремия палачам.
В конце июля 1648 г. частная армия Вишневецкого встретилась с многочисленным казацким отрядом под начальством атамана Кривоноса, и после двух кровопролитных стычек поляки вынуждены были отступить.
К сентябрю 1648 г. магнатам удалось собрать под Львовом 32 тысячи поляков и 8 тысяч немецких наемников. Во главе этой новой армии стали три польских магната: изнеженный сибарит Доминик Заславский, образованный латинист Миколай Остророг и 19-летний Александр Конецпольский. "Перина, латина и детина", как съязвил про эту троицу малороссийский гетман.
20 сентября началось сражение под Пилявцами. В этот день ляхам удалось потеснить казаков. На следующий день бой шел с переменным успехом, но к вечеру подошли 4 тысячи татар. На утро третьего дня к трем польским стратегам привели перебежчика, утверждавшего, что к Хмельницкому подошло 40 тысяч татар с самим Ислам Гиреем II. Командование не знало, что делать, а в польском лагере началось смятение. Да тут еще напали казаки и вырезали два польских полка. К утру 23 сентября ляхи обнаружили, что "перина, латина и детина" попросту смылись. И вот тогда паны бросились бежать кто куда.
После триумфа под Пилявцами Хмельницкий занял без боя городки Константинов и Збараж и, слыша крики казаков: "Веди на ляхов!", повел войско ко Львову, с которого взял огромный выкуп: жители вынуждены были отдать все свои драгоценности. От Львова Хмельницкий пошел к Замостью, а оттуда 15 ноября послал письмо польскому сенату, в котором по-прежнему утверждал, что виноваты во всех бедах два пана - Конецпольский и Вишневецкий, и требовал, чтобы сенат объявил их виновными. "Если ваша милость начнете войну против нас, - писал Хмельницкий, - то мы примем это за знак, что вы не хотите иметь нас своими слугами".
В ответном письме польские сенаторы писали об избрании нового короля Яна Казимира (годы правления 1648–1668), брата Владислава IV, и о том, что новый король приказывал Хмельницкому отступить от Замостья. Тот отвечал, что повинуется, и на радостях велел палить из пушек, пил и говорил послам: "Если б вы на конвокации еще короля выбрали, то не было бы ничего, что случилось, а если б выбрали какого-нибудь другого, а не Яна Казимира, то я пошел бы на Краков и дал бы корону кому надобно".
Есть доказательства того, что до выборов короля Ян Казимир вел тайные переговоры с Хмельницким. Теперь же новый король отвечал Богдану: "Начиная счастливо наше царствование, по примеру предков наших, пошлем булаву и хоругвь нашему верному Войску Запорожскому, пошлем в ваши руки, как старшего вождя этого войска, и обещаемся возвратить давние рыцарские вольности ваши. Что же касается смуты, которая до сих пор продолжалась, то сами видим, что произошла она не от Войска Запорожского, но по причинам, в грамоте вашей означенным". Ян Казимир обещал, что Войско Запорожское отныне будет под непосредственной властью короля, а не польских старост, управлявших Малороссией. Король обещал исполнить желание казаков относительно унии, но требовал взамен, чтобы Хмельницкий отослал татар и распустил "чернь".
В первых числах нового, 1649 года Хмельницкий торжественно въехал в Киев. Вокруг него ехали полковники в золоте и серебре, добытом у поляков, несли польские хоругви и другие трофеи. В толпе раздавались радостные крики, слышались мольбы за Хмельницкого. Духовенство и академия вышли ему навстречу, профессора говорили панегирики, называли Богдана Моисеем веры русской, защитником свободы русского народа, новым Маккавеем. Богдан усердно молился, раздавал церквям богатые дары из польской добычи, но в то же время расспрашивал колдунов и колдуний о будущем.
Из Киева Хмельницкий поехал в Переяслав, туда к нему приехали королевские комиссары - старый наш знакомец Адам Кисель с товарищами. Хмельницкий выехал им навстречу в окружении полковников, есаулов и сотников, с военной музыкой, с бунчуком и красным знаменем. При въезде комиссаров в город раздались залпы из двадцати пушек.
На следующий день Кисель торжественно вручил Богдану булаву и королевское знамя. Тем не менее это было не примирение, а лишь красивое представление. Даже на этой церемонии пьяный казацкий полковник Дзялак закричал Киселю: "Король как король, а вы королевята, князья, проказите много, наделали дела! А ты, Кисель, кость от костей наших, отщепился от нас и пристаешь к ляхам!" А почти одновременно с этим в Варшаве трезвый польский пан закричал в лицо королю: "Мы и вся Речь Посполитая будем против Войска Запорожского и против своих холопов войну вести и мстить им до кончины своей. Либо казаков истребим, либо они нас истребят. Лучше нам всем помереть, чем видеть такое разоренье, упадок и вечное бесславие. Лучше умереть, чем казакам и своим холопам в чем уступить!"
Паны хотели мести казакам и полной покорности украинских крестьян, а десятки тысяч холопов, присоединившихся к Хмельницкому, не желали более видеть ляхов на Украине. Кроме того, примирение Хмельницкого с королем не устраивало ни крымского хана, ни турецкого султана. Поэтому и хан, и султан, и примкнувший к ним трансильванский князь Юрий Рагоцы предлагали Хмельницкому совместно идти войной на Польшу.
Богдан осмелел и в ультимативной форме предложил полякам свои условия мира:
"1. Чтоб имени, памяти и следа унии не было;
2. Митрополит киевский по примасе польском первое место должен иметь в сенате;
3. Воеводы и кастеляны на Руси должны быть православные русские;
4. Войско Запорожское по всей Украйне при своих вольностях давних остается;
5. Гетман казацкий подчиняется прямо королю;
6. Жиды изгоняются изо всей Украйны;
7. Иеремия Вишневецкий никогда не должен быть гетманом коронным".
Адам Кисель, просмотрев условия мира, заметил Богдану, что недостает самого главного для поляков пункта: каково будет число казаков, и услышал в ответ: "Зачем писать это в договор? Найдется нас и 100 000, будет столько, сколько я скажу".
Естественно, что на такие условия польское панство не пошло бы, даже если бы Хмельнцкий взял приступом Варшаву. Польский король собирал войско под Зборовом. Польские частные армии вырезали местечки, население которых сочувствовало казакам. В ответ хлопы и казаки в конце апреля 1649 г. устроили большой погром в Киеве. Как писал С. М. Соловьев: "На улицах началась потеха: начали разбивать католические монастыри, до остатка выграбили все, что еще оставалось, и монахов и ксендзов волочили по улицам, за шляхтою гонялись, как за зайцами, с торжеством великим и смехом хватали их и побивали. Набравши на челны 113 человек ксендзов, шляхтичей и шляхтянок с детьми, побросали в воду, запретивши под смертною казнию, чтоб ни один мещанин не смел укрывать шляхту в своем доме, и вот испуганные мещане погнали несчастных из домов своих на верную смерть; тела убитых оставались собакам. Ворвались и в склепы, где хоронили мертвых, трупы выбросили собакам, а которые еще были целы, те поставили по углам, подперши палками, и вложили книжки в руки. Три дня гуляли казаки и отправили на тот свет 300 душ: спаслись только те шляхтичи, которые успели скрыться в православных монастырях".
В тот же день Хмельницкий послал в Москву чигиринского полковника Вешняка с грамотой к царю. "Нас, слуг своих, - писал Богдан, - до милости царского своего величества прими и благослови рати своей наступать на врагов наших, а мы в божий час отсюда на них пойдем. Вашему царскому величеству низко бьем челом: от милости своей не отдаляй нас, а мы бога о том молим, чтоб ваше царское величество, как правдивый и православный государь, над нами царем и самодержцем был".
Царь Алексей отвечал очень осторожно, что вечного докончания с поляками нарушить нельзя, "а если королевское величество тебя, гетмана, и все Войско Запорожское освободит, то мы тебя и все войско пожалуем, под нашу высокую руку принять велим".
В июле 1649 г. порубежные воеводы получили из Москвы инструкцию, в которой содержалось предписание не давать Польше ни единого повода для претензий. Казаков из Малороссии принимать на царскую службу только женатых с семьями, а холостых отправлять на Дон. Но и семейных казаков не держать в пограничных с Польшей городах, чтобы избежать конфликта с Речью Посполитой, а отправлять их в городки на южные границы для защиты от крымских татар.
В начале мая Ян Казимир с 25 - тысячным польским войском двинулся с Волыни на Украину. С Галичины на помощь ему шло 15-тысячное войско Иеремии Вишневецкого. Навстречу им из Чигирина вышло войско Хмельницкого. Вскоре Хмельницкий соединился с ордой Ислам Гирея, в которой вместе с татарами было 6 тысяч турок. Кроме того, на помощь к Богдану подошел отряд донских казаков.
Объединенная 80-тысячная казацко-татаро-турецкая армия быстрым маршем двинулась навстречу Иеремии Вишневецкому и осадила его крепость Збараж. Вишневецкий отбивался от осаждающих более месяца. В начале августа Хмельницкий узнал, что Ян Казимир с главным войском стоит под Зборовом и, оставив пехоту под Збарожем, сам с конницей и ханом отправился к Зборову.
5 августа 1649 г. Хмельницкий внезапно атаковал королевское войско. К ночи поляки были окружены со всех сторон. Тогда канцлер Оссолинский, видя спасение только в расколе в войске противника, надоумил короля переманить Ислам Гирея на свою сторону. Ян Казимир послал передать хану о своем расположении и напомнить о благодеяниях покойного короля Владислава, который некогда отпустил Ислам Гирея из плена. Хан велел передать о его готовности вступить в переговоры. Есть основания полагать, что Ислам Гирей повлиял и на Хмельницкого, и тот тоже согласился начать переговоры с королем.
9 августа 1649 г. договор был заключен. Ян Казимир обещал Ислам Гирею единовременно прислать в Крым 200 тысяч злотых и потом присылать ежегодно по 90 тысяч. А для Хмельницкого были выговорены следующие условия:
"1. Число Войска Запорожского будет простираться до 40 000 человек, и составление списков поручается гетману;
позволяется вписывать в казаки как из шляхетских, так и из королевских имений, начавши от Днепра, на правой стороне в Димере, в Горностайполе, Корыстышове, Паволоче, Погребище, Прилуке, Виннице, Блаславле, Ямполе, в Могилеве, до Днестра, а на левой стороне Днепра в Остре, Чернигове, Нежине, Ромнах, даже до московского рубежа.
2. Чигирин с округом должен всегда находиться во владении гетмана запорожского.
3. Прощение казакам и шляхте, которая соединилась с казаками.
4. В тех местах, где будут жить реестровые казаки, коронные войска не могут занимать квартир.
5. В тех местах, где будут находиться казацкие полки, жиды не будут терпимы.
6. Об унии, о церквах и имениях их будет сделано постановление на будущем сейме; король позволяет, чтоб киевский митрополит заседал в сенате.
7. Все должности и чины в воеводствах Киевском, Черниговском и Брацлавском король обещает раздавать только тамошней шляхте греческой веры".
На следующий день, 10 августа, Богдан Хмельницкий прибыл к королю и, встав на одно колено, произнес речь, в которой повторил, что у него и в мыслях не было поднимать оружие против короля, но что казаки восстали против шляхетства, которое угнетало их как самых последних рабов. Король дал Богдану поцеловать свою руку, а литовский подканцлер прочел ему наставление, чтобы верностью и радением загладил свое преступление. На следующий день войска разошлись.
В октябре 1649 г. к Хмельницкому приехал Григорий Неронов - специальный посланник царя Алексея Михайловича. На обеде с послом Богдан по своему обычаю малость перебрал и начал выговаривать Неронову свои обиды на донских казаков, которые-де ему не помогают, а наоборот, нападают на Крым и ссорят его с ханом. Гетман даже пригрозил, что может пойти на московские земли вместе с Ислам Гиреем. Неронов резко осадил Богдана: "Донцы ссорятся и мирятся, не спрашивая государя, а между ними много запорожских казаков. Тебе, гетману, таких речей не только говорить, и мыслить о том непригоже". Богдан сразу сник и ответил: "Перед восточным государем и светилом русским виноват я, слуга и холоп его. Такое слово выговорил с сердца, потому что досадили мне донские казаки, а государева милость ко мне и ко всему Запорожскому Войску большая".
Как писал С. М. Соловьев: "До Хмельницкого запорожские и донские казаки составляли почти одно общество: запорожцы жили на Дону, донцы на Запорожье; запорожцев на Дону насчитывали иногда с 1000 человек. Донцов в Запорожье - до 500; запорожцы жили на Дону лет по пяти, по шести, по осьмнадцати".
В Чигирине Неронов познакомился с писарем Войска Запорожского Иваном Выговским. Тот был очень любезен с московским посланником, тем более что за эту любезность ему платили соболями. Неронов доносил в Москву, что дал Выговскому лишних соболей, и тот сообщил ему список статей Зборовского мира и про "иные дела" рассказывал.
Надо ли говорить, что условия Зборовского договора полностью не выполнялись ни одной из сторон. Возвратившийся в Варшаву из крымского плена гетман Потоцкий доносил, что вся Украина волнуется, Хмельницкий самовольничает: без королевского позволения призвал на Украину татар и послал их вместе с казаками опустошить союзницу Польши - Молдавию только за то, что господарь Липул не захотел выдать свою дочь за сына гетмана Тимофея. Хмельницкий по своей воле сносится с Турцией и со Швецией, а холопы и не думают повиноваться панам, и те терпят страшные убытки.
Польские шляхтичи боялись возвращаться на Украину. В конце 1650 г. в Варшаве был созван сейм. Прибыли туда и послы от Хмельницкого. Они потребовали, чтобы в трех воеводствах - Киевском, Блацлавском и Черниговском - ни один пан не имел власти над крестьянами: пусть живет, как хочет, наравне со всеми, и повинуется казацкому гетману. Казаки требовали уничтожить унию не только на Украине, но и во всех землях Короны Польской и Великого княжества Литовского, а православное духовенство должно получить право на те же почести, что и католическое. Эти требования наравне с другими статьями Зборовского договора должны быть утверждены присягой знатнейших сенаторов, и еще поляки должны дать в заложники четырех своих знатных панов, в том числе князя Иеремию Вишневецкого.
Требования эти привели панов в бешенство, и 24 декабря 1650 г. сейм единодушно постановил объявить войну казакам. В феврале следующего года поляки внезапно напали на казацкий отряд, который стоял в местечке Красном под начальством полковника Нечая, и перебили всех до единого. В апреле 1651 г. в Польше было объявлено "посполитное рушенье", то есть поголовное вооружение шляхты. Легат папы Иннокентия IX привез полякам благословение папы и отпущение грехов, а королю - мантию и священный меч и провозгласил Яна Казимира защитником веры.
В свою очередь, коринфский митрополит Иоасаф опоясал Богдана Хмельницкого мечом, освященным на Гробе Господнем, кропил войско святой водой и сам шел при войске. На помощь казакам прибыл и хан Ислам Гирей со всей ордой.